Ближе к вечеру мы стояли на краю широкого каменистого плеса местной речки, к сожалению, совсем не судоходной. Русло реки в этом месте прорубало как бы широченную просеку в зарослях местного варианта желто-синего дерева-великана. И отсюда просматривался широкий голубоватый простор обширной равнины, лежащей дальше внизу за холмами. Я раньше переводил местное слово «фаэлт»⁵ как «долина», потому что не вполне представлял, что они имеют в виду. Теперь же я видел простор огромного нового мира, не ограниченный ничем. Среди дымки почти под самым горизонтом блестели излучины большой реки, и я уже догадывался, что это и есть Дон. Облачное покрывало редело в направлении моего взгляда, и там же, где блестела большая вода, была видна полоска синего, как на Земле, неба. Солнце еще пряталось выше линии облаков, но там, далеко, оно освещало просторы великой реки без помех, и его отражение слепило глаза.

Скелле имели здесь почти абсолютную власть. Моя спутница могла реквизировать любую повозку на дороге, но почему-то категорически отказалась это делать, и нам пришлось топать на своих двоих. Более того, она набросила на свое платье-комбинезон цветастое подобие пончо и спрятала волосы под косынку, которые носили девушки в городе. Если это был маскарад, то не очень удачный. Встречные возницы, расслабленные и скучающие вдали, рассмотрев мою спутницу поблизости, пугались, подбирались и несколько раз даже останавливали повозки, дожидаясь, пока мы их минуем. Дорога была одна, а если и имелась другая, то я ее не знал. Сворачивать было некуда, тем более что постоялые дворы имелись только вдоль дороги, а у нас не было никаких припасов, чтобы путешествовать по бездорожью. Я нес объемистый рюкзак за плечами, значительная часть которого была занята тем, что я посчитал нужным взять из своего сарайчика. В городе мы ни с кем больше не виделись. После того как я по-быстрому отмылся в бане, город словно опустел – по-видимому, стало известно о нашем освобождении и простой люд счел за лучшее не попадаться нам на глаза. Посещать немногочисленных знакомых я не посчитал уместным – мало ли как там закончится, а им тут еще жить и жить.

Мы сошли с дороги, чтобы набрать воды и немного передохнуть. Никаких признаков преследования попутчица, которая так и не представилась, не обнаружила, но была уверена, что за нами следят. Я пытался выяснить, почему она не называет свое имя, но успеха не добился. Было непонятно, местный ли это обычай, закон или просто она не хочет сообщать его мне.

Расположившись так, чтобы видеть долину, мы устроились на большом плоском камне, и я развернул нехитрый провиант, который скелле, не смущаясь, реквизировала на рынке в городе. Продавец, по-моему, был счастлив отделаться несколькими лепешками и парой кругов колбасы. Пока я шагал по дороге, у меня в голове сложилась гигантская куча вопросов, но вот сейчас, когда можно было бы ее вывалить, я не знал, с чего начать. Начала она:

– Ладно, Илия. Рассказывай, кто ты такой и откуда здесь взялся такой волосатый?

Надо сказать, что в мойке я сбрил бороду и сейчас казался себе вполне прилично выглядевшим, но, кажется, у моей спутницы было другое мнение. Вообще я не мог не признать, что она тронула мое сердце. Все-таки это первая по-настоящему красивая женщина, которую я встретил в этом мире. Вместе с тем я взрослый человек, у которого на Земле осталась семья и который понимает, что красавица, как эта скелле, не может не иметь кучу поклонников и пустое сердце. Да и мой экзотический внешний вид скорее годился для того, чтобы привлечь внимание любителей животных, чем благородной леди. Поэтому я старался отгородиться от девушки инопланетным сарказмом, который помог бы мне сохранить трезвую голову.

– Человек. Кто же еще? – бросив взгляд на поджавшую губы скелле, я продолжил: – Правда, не из этого мира. Думаю, что просто с другой планеты.

– Мун! Ты в своем уме? Какая еще планета? – она уставилась на меня с сильнейшим сомнением в огромных глазах.

– Планета Земля. Ну, это мы ее так называем. А вот как ваша называется, я так и не выяснил. Все говорят, Мир и все тут. Не уверен, правда, что вы знаете, что такое планета.

Скелле фыркнула.

– Ты что, меня за идиотку держишь? Я знаю, что такое планета. И у нее нет никакого названия. Мне интересно, ты сам знаешь, что такое планета?

Я немного помолчал.

– Давай поступим так. Я тебе честно рассказываю правду, ты молча слушаешь. Хочешь верь, хочешь нет. У меня другой истории нет. Если у тебя будут вопросы, то мы будем меняться – один твой вопрос дает мне право задать один свой. Ответы любые. Можешь отказаться отвечать, но тогда и я тоже могу отказаться. Согласна?

Похоже, я чем-то напряг ее, но, немного подумав, она согласилась:

– Хорошо, давай.

Скелле уселась поудобней, привалившись спиной к камню и подложив ноги под себя. Черт! О чем я думаю?

Рассказ занял не так много времени. Видимо, никогда мне не быть разведчиком! Бережно хранимая долгое время тайна легко выплеснулась из меня, как вода из опрокинутого стакана. Как по мне, так магия красивой женщины гораздо круче, чем настоящая. Я умолк и уставился на открывающийся вид, чувствуя легкое опустошение.

Ее вопрос заставил меня растеряться. Я ей тут про межпланетные путешествия, предполагаемую прародину ее народа, про человечество, а она:

– Так у тебя что, есть жена?

– Была. Ну, то есть есть, наверное, но я этого теперь уже не знаю, – подумав, я добавил: – Можешь не считать это вопросом.

Скелле надолго замолчала. Она несколько раз ерзала, меняла положение, потом встала, спрыгнула с камня и подошла к реке. Я с удовольствием следил за изящной фигуркой красивой девушки на фоне довольно бурной реки. Поспешно одернул себя – не хватало еще японской поэзии! Скелле вернулась, посмотрела на меня и сказала, как будто ничего не слышала:

– Нам надо добраться до постоялого двора, пока не стало темно.

Ну что же! Это ее право. Довольно разумный шаг, как по мне, – она получила кучу информации, не сообщив мне ничего.

– Надеюсь, не все вопросы будут считаться? – вдруг спросила она.

– Конечно, нет. Только те, что касаются моего рассказа.

– Тогда скажи: что ты хочешь? Ты меня понимаешь? Я имею в виду большую цель. Есть она у тебя?

– Понимаю. Сначала я хотел вернуться, наверное, этого я хочу и сейчас, но больше всего я хочу разобраться. Я хочу понять, как это могло произойти? В вашем мире есть две вещи, которые я не понимаю, – факт моего попадания сюда и магия. Я верю, что, разобравшись с магией, я смогу вернуться.

– Так скучаешь по дому?

– И скучаю тоже, правда. Понимаешь, у себя я был человеком, которого интересовало, как все устроено. Мне всегда было интересно, как работает телевизор, зачем человеку печень, почему наши предки встали на задние конечности и так далее. Я очень долго учился, к тому же, выучившись, я все равно оставался любопытным, мне было интересно все! Как летать, как плавать, как воевать? Все! И тут вдруг я встретился с настоящим вызовом! Понимаешь, это как плевок природы в мое лицо! Что-то, о чем я понятия не имел! Хуже того, что-то, чему я даже не мог придумать предполагаемое объяснение! Если бы меня заинтересовало, как размножаются кольчатые черви, то я бы знал, что мне делать, какие эксперименты поставить, какие книги искать. А тут – ничего! Это зудит во мне нестерпимо! – я замолчал, выдохнувшись и не замечая, что обращался к ней на «ты».

– Знаешь, я не поняла половину того, что ты сказал, и это меня пугает! То, что ты говоришь, бред! Но этот бред выглядит как правда! Я боюсь что-то спрашивать у тебя. Я тоже училась много лет. Нам преподавали историю и мифологию, нас предупреждали о запретных знаниях и исследованиях. Я прилежная ученица. Я помню много чего. И твой бред, он, понимаешь, он как будто ключики от закрытых дверей. Он воняет запретным! Никому не говори о том, что ты сейчас рассказал, без моего ведома! Хочешь жить – молчи! – в ее тоне опять прорезались повелительные нотки.

– Помолчишь тут, – я вспомнил пыточную.

Кажется, о том же подумала и скелле.

– Если хочешь, я могу убить тебя при необходимости.

Меня передернуло.

– Спасибо. Я подумаю над вашим предложением.