28
Чем ближе к центру города, тем многолюднее становились улицы. Людские потоки текли в разных направлениях, дробясь у перекрестков и исчезая в дверях магазинов, парикмахерских и кафе.
Публика в центре выглядела респектабельно, и Бен обратил на это внимание Эббота:
– Мы уже бросаемся в глаза, сэр…
– Что ты предлагаешь? Купить пару смокингов?
– Нет, просто нам лучше выбрать другой путь или сесть в такси.
– Хорошо, двое горных рабочих в центре города останавливают такси. Ты это имеешь в виду? На нас вылупятся все прохожие…
– Надо было изучать этот город, когда была возможность.
– О чем ты говоришь, Бен, мы работали сутки напролет… Эй, смотри, там в переулке какая-то колымага. Давай наймем ее вместо такси.
Преодолевая людской поток, Бен и Эббот вышли к переулку и наконец вздохнули свободно. Переулок оказался тупиком, упиравшимся в маленький захламленный дворик.
– Не уверен, что эта тачка сдвинется с места, сэр.
– Не переживай, сейчас мы спросим у хозяина, – успокоил его капитан, указывая на нечесаного парня, копавшегося в моторе древнего драндулета. – Привет, хозяин, – поздоровался Эббот.
Владелец авто оторвался от своего дела и посмотрел на незнакомцев.
– Не подбросишь нас, тут недалеко?
– Такси возьмите, – посоветовал хозяин машины.
– Такси для нас слишком дорогое удовольствие, – объяснил Эббот.
– Дорогое, значит, топайте пешком. – Парень с опаской покосился на внушительную фигуру Форенсена. – У нас здесь часто появляется полиция… – добавил он.
– Это ты к чему? – спросил капитан.
– К тому, к чему надо…
Поняв, что хозяин колымаги струхнул, Эббот попробовал его успокоить:
– Слушай, не нужно нас бояться. Просто мы не местные и у нас есть только адрес, куда нужно попасть. Мы бы и пешком дошли, если бы знали куда. А такси действительно дорогое, ты же знаешь…
– Знаю… – согласно кивнул хозяин машины, как будто немного оттаивая. – На компанию работаете?
– На нее самую, – скривился Бен, – будь она неладна…
– Куда ехать?
– Э… улица Ронсор, дом двадцать восемь…
– Богатый район, – заметил нечесаный парень, – сколько дадите?
– Ну… – Эббот прищурил глаз и покосился на Форенсена. Ни тот, ни другой понятия не имели о ценах на такие услуги. – Э-э… я думаю, что-нибудь… – Эббот неопределенно покрутил в воздухе рукой, – около пяти…
– Да-да, – поддержал шефа Бен, – около пяти…
– Что значит «около»? – скривился владелец машины. – С меньшей стороны или с большей?
Эббот с Форенсеном переглянулись, и капитан снова взял инициативу на себя:
– Ладно, уговорил, ровно пять.
– О’кей, садитесь, господа. Сейчас поедем… – Водитель закрыл капот, вытер руки грязной тряпкой и предупредил: – Только не особенно налегайте на спинку сиденья, я ее не успел укрепить. Старые стойки проржавели, а новые я еще не поставил…
Форенсен и Эббот осторожно забрались на заднее сиденье и, опасливо озираясь, стали ждать, когда водитель заведет мотор.
– Меня зовут Рэнди, – садясь за руль, представился тот. – И вообще, деньги я беру вперед.
– Нет вопросов, – кивнул Эббот и протянул пятикредитовый билет.
Рэнди уставился на бумажку, как будто видел ее в первый раз.
– Так вы имели в виду пять кредитов, сэр?! – удивленно спросил он.
– Да, – кивнул капитан. – А что, мало?
– Да за такие деньги вас любой таксист довезет в любой конец города и еще сдача останется.
– Так ты берешь деньги или предлагаешь нам идти искать такси?
– Беру, конечно. Поехали… – кивнул Рэнди и повернул ключ зажигания. Мотор громко затарахтел, сотрясая весь салон и наполняя окружающее пространство свистом нагнетателей.
– Эй, у тебя под капотом что, судовая установка? – поинтересовался Форенсен.
– Нет, это парогенератор от «Крейзибула», знаете такую машину? – довольно улыбнулся Рэнди.
– Это что, грузовик какой-нибудь?
– Нет, внедорожник. На таких раньше разъезжали по Мусану, когда приличных дорог было еще мало, – объяснил водитель и включил скорость. Машина развернулась в маленьком дворике и выехала на улицу.
Лакированные красавцы испуганно притормозили, когда автомобильное чудо выкатилось на оживленную магистраль. Ревя сотнями лошадиных сил, машина начала набирать скорость.
– Эй, Рэнди, только смотри не угробь нас, – забеспокоился Эббот.
– Не переживайте, сэр, здесь ограничение скорости. Вот если бы мы оказались на окружном шоссе, я бы показал, на что способна эта тачка…
– Нет-нет, нас лучше сразу на улицу Ронсор.
– Как хотите. А то бы я вас за ваши пять кредитов так прокатил, на всю жизнь бы запомнили.
– Не сомневаюсь, – отозвался Эббот, хватаясь за спинку, когда Рэнди начал лихо обходить длинный грузовик.
Заднее сиденье уже давно сорвалось со всех креплений и превратилось в бешеный диван, который пытался сбросить с себя Бена и капитана Эббота. Пассажиры отчаянно боролись с сиденьем, чтобы не опрокинуться в грязный багажник, но вот наконец завизжали тормоза – и опасное путешествие закончилось.
– Приехали… – объявил Рэнди.
– Спасибо, братец, – поблагодарил Эббот, и они с Беном спешно покинули салон автомобиля.
– Пока, ребята, если захотите покататься еще, приходите. Для вас я это сделаю бесплатно, – улыбался Рэнди.
– Как-нибудь зайдем, – пообещал Эббот.
Когда Рэнди наконец отъехал, капитан с облегчением вздохнул и огляделся по сторонам.
Они находились на тихой улице, покрытой не вульгарным цветным асфальтом, а натуральным камнем нежно-кремового цвета. Вдоль улицы тянулись остроконечные ограды с калитками, на которых были указаны номера. Дома стояли в глубине участков, среди ухоженных деревьев и благоухающих клумб.
– Хорошо тут у них, – заметил Бен.
– Да, милое местечко. На такой дом мне в жизни не скопить. Ну что, пойдем к двадцать восьмому?
Пока они шли к дому двадцать восемь, им навстречу попался охранник, державший на поводке пару доберманов. Чтобы обойти собак, Эббот и Форенсен вынуждены были сойти с тротуара. Охранник проводил их недобрым взглядом.
– Внушительный дядя, и его собаки тоже, – оглянувшись, заметил Бен.
– Богатые люди любят порядок и покой. За это они согласны платить немалые деньги. Смотри, вот мы и пришли.
Капитан подошел к калитке и нажал кнопку звонка. Никакой реакции не последовало, Эббот позвонил еще раз. Установленная на воротах видеокамера ожила и, зажужжав, навела фокус на незваных гостей. Из динамика прозвучал голос:
– Что вам угодно?
– Мы пришли к Эмилю Кавандесу. Мы с окраины…
– Заходите… – произнес голос, замок на калитке щелкнул.
Миновав три ряда густых насаждений, они подошли к выстроенному в стиле модерн дому. Никаких слуг и привратников видно не было, озадаченные гости остановились, вертя головами.
Неожиданно послышалось механическое пощелкивание, и из дома во двор выехал человек в инвалидном кресле на электрическом ходу.
– Присаживайтесь, господа, – предложил хозяин, указывая на плетеные кресла, поставленные под большими белоснежными зонтиками.
Гости прошли под навес, и туда же подъехало инвалидное кресло.
– Так, значит, вы пришли ко мне от… – хозяин сделал паузу.
– Матушки Делон… – договорил Эббот.
– Именно это я и хотел от вас услышать. Не то чтобы я чего-то опасался, господа, но элементарные правила безопасности соблюдать все же необходимо. Насколько я понимаю, у вас проблемы с АПР…
– Да, сэр, и большие, – заметил Эббот.
– Уж не связаны ли они с шумихой, поднятой городскими газетами?
– Мы не видели этих газет, сэр, – сказал Форенсен. – В последнее время мы не видели вообще никаких газет, – добавил он.
– Я должен был догадаться сам, а не спрашивать у вас. В газетах писали о нападении на конвой, везший очищенный кобальт на федеральные склады.
– Да, наши проблемы напрямую связаны с этим событием, – сказал Эббот, решив рискнуть и довериться незнакомому человеку.
– Могу предположить, господа, что вы не являетесь представителями преступной организации, хотя для меня это не имеет значения. Я работаю со всеми, кто может досадить АПР. Вы, наверное, агенты Национальной службы безопасности, но можете не отвечать… Итак, чем я могу вам помочь?
– Мы остались на Мусане совершенно одни. Часть наших людей уничтожена. Ликвидирован и канал связи. Как минимум нам нужна связь, а как максимум – транспортное средство, чтобы покинуть Мусан.
– Чем вам не нравится Мусан? Прекрасная планета. Правда, немного зашкаливает радиация, но это только при южных ветрах, а они у нас редкость. – Хозяин замолчал. Молчали и гости. После минутной паузы Кавандес сказал: – Отправку с Мусана я вам не гарантирую, но организовать канал связи могу. Для этого потребуется некоторое время… А пока вы можете пожить у меня. За время борьбы с АПР для таких, как вы, я оборудовал несколько комнат. Там есть все необходимое для житья и даже занятий спортом… Поесть не хотите?
– Спасибо, сэр, но мы сыты булочками матушки Делон.
– А, анзильские булочки? Знаю, пробовал. Вот только запахов я почти не различаю и не могу разобрать, где сладкое, а где соленое…
– Что же с вами случилось, сэр? – спросил Форенсен. – Вы сидите без движения в этой каталке…
– Вы заблуждаетесь, как и многие другие, – невесело улыбнулся Эмиль. – Я не обездвижен…
С этими словами хозяин дома с видимой легкостью поднялся с инвалидного кресла и, сделав несколько шагов, спокойно опустился на стул рядом с гостями.
– Но, сэр! Зачем этот маскарад? Маскировка? – удивился Бен.
– Нет, молодой человек. Не маскировка, а необходимость. Все движения причиняют мне невыносимую боль. Боль в тех частях тела, которых у меня уже давно нет. Эти боли называют фантомными… Пожалуй, я вызову столик с угощением.
Кавандес вытащил из кармана маленькое устройство и нажал на нем несколько кнопок. Через несколько секунд из-за угла дома выехала маленькая сервировочная тележка, нагруженная фруктами и лимонадом со льдом.
Тележка замедлила ход и подъехала к гостям.
– Впечатляет, – улыбнулся Эббот. – Что еще у вас в доме может вот так ездить?
– Да все. Кухонная машина готовит мне завтраки и обеды, а я только заказываю меню. Уборка, стирка, глажение – все это на плечах бытовых роботов. Прислугу я не люблю.
– А если что-то сломается? – спросил Бен.
– Бывает и так, но это случается редко. Тогда я вызываю мастера, и он делает ремонт.
Бен невольно огляделся, ища следы присутствия других умных машин.
– А ваши деревья, газоны?
– Это делают роботы-садовники…
– Наверное, это очень дорого стоит, – предположил капитан Эббот.
– Это так, – согласился хозяин, – но деньги для меня не проблема. Я получаю приличную пенсию.
– Может быть, вы расскажете нам, где можно заработать такую пенсию, мистер Кавандес? Я-то уже староват, а вот Бен, пожалуй, мог бы воспользоваться вашим советом.
– Конечно, скажу. В Агентстве Планирования и Развития.
Эббот поперхнулся лимонадом и уставился на Кавандеса:
– В АПР?
– Да. А разве вы не знали, что даже жалованье их оперативников вдвое выше, чем в вашей конторе?
– Это конечно, но я имел в виду другое… Ваше теперешнее отношение к АПР как-то не вяжется со всеми этими благами…
– Мое отношение к Агентству называется примитивной местью. Я понимаю, что мстить глупо и низко, но все равно это делаю… – грустно улыбнулся Кавандес и развел руками.
– Чем же они вас так настроили против себя?
– Меня и еще многих других ребят. Мы потеряли здоровье и вкус к жизни, а взамен получили деньги. Деньги позволяют мне покупать эти умные тележки и пользоваться услугами лучших докторов. Но скажите, что это за жизнь, если приходится общаться только с врачами, пусть даже с самыми лучшими?
– Что же за работу вы выполняли, сэр? – полюбопытствовал Эббот. – Я так понимаю, что теперь вы не делаете из этого никакого секрета?
– Теперь нет. – По лицу Кавандеса пробежала тень. Он с минуту сидел, глядя перед собой, потом перевел взгляд на гостей: – Может, чего-нибудь покрепче?
Форенсен вопросительно посмотрел на своего шефа. Тот неуверенно огляделся кругом.
– Не беспокойтесь. Если вы сомневаетесь в моей…
– Нет, сэр, я вам верю, – перебил хозяина Эббот, – но что будет, если сюда заберутся какие-нибудь командос?
– О, пусть это вас не беспокоит. Я выпущу на охранный периметр своих «собачек», и вряд ли кто-то захочет с ними связываться.
Кавандес снова взялся за свой пульт и набрал какую-то комбинацию. На лужайку перед бассейном выехала дюжина аппаратов размером не крупнее пылесоса. У них были большие задние колеса, и в целом эти механизмы походили на миниатюрные гоночные машины.
– Вот, господа, это мои охранники. Я выпускаю их в промежуток между первым и вторым рядом живой изгороди и сплю спокойно.
– У них есть оружие? – спросил Форенсен.
– Да, у них есть манипулятор с плазменным жалом на конце. Не всякая броня спасет от такого удара. – Кавандес нажал еще одну кнопку, и охранники покатили на службу.
– Здорово придумано, – кивнул капитан Эббот. – В таком случае можно немного выпить.
Эмиль вызвал бар. Спустя минуту аппарат подкатил к гостям и стал возле сервировочного столика. Раздался мелодичный звон, бар раскрылся, освобождая поднимающийся столик с напитками.
Сам хозяин пить отказался, сославшись на здоровье, а гости попробовали все, что было предложено.
– Некоторые из напитков я пробую впервые, – с благодарностью заметил капитан Эббот. – Так что же за работу вы выполняли в АПР, сэр?
Кавандес вздохнул и поморщился. Видимо, даже глубокий вздох причинял ему боль.
– Я был живой боевой машиной, грейтимплантом…
– Правда?! – воскликнул Форенсен. – А я думал, что все рассказы о супервоинах сказки…
– У нас в конторе считается, по крайней мере на уровне специалистов моей квалификации, что эта программа давно закрыта, – сказал Эббот.
– Нет, она действует и сейчас, – возразил Кавандес. – Я это точно знаю.
– Ну и как все это происходило, сэр? – осторожно спросил Форенсен.
– С самого начала?
– Ну да, если можно…
– Сначала люди из АПР идут на вербовочные пункты. Там всегда можно найти несколько молоденьких дурачков, желающих попробовать себя в качестве настоящих мужчин.
Одним из таких «зеленых» наемников оказался и я. У меня в кармане лежал контракт на восемьсот кредитов в месяц, и я собирался воевать на стороне корпорации «СОКТА-Х» в войне против корпорации «ФЕРМО». – Вспомнив, как это было, Кавандес невольно улыбнулся. – Потом со мной разговаривали вербовщики из АПР. Они сказали, что я соответствую их запросам и мне здорово повезло, поскольку с самого начала я смогу рассчитывать на три тысячи кредитов. Естественно, я согласился.
Меня и еще нескольких парней вывезли в один из учебных центров на Зихнисе, где мы прошли начальную подготовку. Нас было примерно сто человек, из них отобрали около тридцати.
В эти три десятка попал и я. Нас поселили отдельно и подвергли тщательному медицинскому осмотру. Меня, помню, это удивляло, потому что на вербовочном пункте я уже проходил строгую медицинскую комиссию. И еще я ждал, когда нам дадут наши контракты. Я опасался, что меня могут надуть и не дать обещанных трех тысяч. Но вскоре мне вручили документы, где был указан мой банк и номер расчетного счета, на котором лежало жалованье за два месяца учебы – шесть тысяч кредитов. Контракта не было, но я успокоился и уже окончательно поверил своим нанимателям.
Кавандес закашлялся и, взяв со столика стакан с лимонадом, сделал глоток.
– Из тридцати уже отобранных кандидатов выделили еще восемь человек. Мне повезло и в этот раз. Я снова оказался среди избранных. Тогда я и понятия не имел, что стою на пороге чего-то страшного… В конце концов мне показали мой контракт. Там было написано, что я поступаю в распоряжение специального отдела АПР. Мне полагалось десять тысяч в месяц во время службы и половинный оклад по выходе на пенсию. Плюс триста тысяч на обустройство гражданской жизни. В случае смерти эти триста тысяч передавались указанным мною лицам. Чего еще желать парню, которому только исполнилось двадцать лет? И я подписал этот контракт.
Потом выяснилось, что его подписали все восемь «счастливчиков» – мышеловка, внутри которой был сыр, захлопнулась. Нас перевезли в какой-то медицинский и исследовательский центр, напичканный сложнейшей аппаратурой…
– АПР может себе это позволить, – заметил капитан Эббот. Он видел, что воспоминания разволновали Кавандеса, и специально прервал его повествование.
– Да, денег у них хватает. Так вот поначалу мы занимались общефизической подготовкой. Нам все время внушали, что нужно качать мышцы. Естественно, в нашем рационе появилось большое количество разноцветных капсул с витаминами, стимуляторами и стероидами. Мы росли как на дрожжах. Потом к обычным тренировкам стали добавлять облучение «психокинетиком». Я до сих пор не знаю, что это было за излучение, но после сеансов появлялся такой прилив сил, что хотелось свернуть горы.
Увлекшись, Кавандес начал жестикулировать, но боль в мышцах дала о себе знать, черты его лица исказились. Он снова закашлялся и отпил из стакана.
– Когда я рассказываю, – пояснил он, – то забываю, что давно уже не двадцатилетний парень, а старая развалина. Ну ладно, я продолжу…
Чем дольше мы оставались в этом центре, тем больше времени с нами проводили специальные наставники. Моего, например, звали Роджер. Эти наставники вникали во все наши дела, корчили из себя наших лучших друзей, к которым можно обратиться с любой проблемой. У них еще был такой трюк – они внушали нам, что просто умирают от зависти. Дескать, им по медицинским соображениям уже никогда не удастся стать супервоинами. Мы, конечно, спрашивали, что такое супервоины, но они отнекивались – мол, секретная информация и до поры до времени ее знать не положено.
В полной изоляции мы провели около года. Точно я сказать не могу. Дни были похожи один на другой, и все мысли были только об одном – сколько граммов мышечной массы удалось нарастить за день. Тогда мы были на этом просто зациклены. Нам было наплевать на какие-то там эстетические ограничения. Чем больше – тем лучше. Вскоре наставники стали корректировать свои установки. Теперь они твердили, что человеческие возможности, несмотря на эффективность разных таблеток, ограниченны.
На одной из лекций нам объяснили, что, сколько ни стимулируй человеческие органы, они в конце концов могут дать сбой. Вся наша команда была огорчена этим сообщением, но нас приободрили и сказали, что если мы будем стараться, то, возможно, нам сумеют помочь другими средствами.
Я помню, что после этой лекции ко мне подошел наставник и мы с ним побеседовали. Он сказал, что, даже если мне не удастся подготовиться к биомодификациям, я смогу работать где-нибудь в тиши кабинета: «Пойми, Эмиль, не всякий может стать супервоином, а составлять бумажки тоже кто-то должен…»
Эмиль прервал рассказ и хитро посмотрел на своих гостей:
– У вас в НСБ небось тоже умеют создавать атмосферу?
– Видимо, да, сэр, – кивнул капитан Эббот. – Спецслужбы не думают о конкретных людях. Они заботятся сразу обо всем человечестве…
– И вы лично тоже?
– А чем я лучше других?
– Вы не кривляетесь, мистер…
– Эббот… – подсказал капитан.
– Мистер Эббот… И это мне нравится. Ну так я продолжу… В общем, я был в панике. В таком же состоянии пребывали и мои товарищи по несчастью. Вечером ко мне в комнату снова пришел Роджер и сказал, что я ему как сын и он приложит все силы, если нужно, даже пойдет на должностное преступление, но устроит для меня биомодификацию.
От избытка чувств я тогда едва не расплакался и поклялся Роджеру в верности до гроба. С того дня вся наша группа взялась за тренировки с утроенной силой. Опасаясь, как бы с нами чего не случилось, начальство распорядилось проводить беглый медицинский осмотр каждые четыре часа.
А после тренировок на непродолжительных теоретических занятиях мы постигали гениальность доктора Штайнера, который некогда вывел специальную свинью. Размер и параметры ее внутренних органов были схожи с человеческими. Эта знаменитая порода свиней получила название «свинья Штайнера», обессмертив имя своего создателя.
– Но ведь органы этих животных, сэр, используются не только АПР. С их помощью спасают множество обреченных людей… – возразил Форенсен, уловив сарказм в голосе Кавандеса.
– А вы, молодой человек, когда-нибудь видели лицо человека, которому имплантированы органы свиньи?
– Вообще-то, сэр, не приходилось. А что, это можно определить и по лицу?
– Конечно. Наполовину эти люди уже свиньи. Они животные… Да… Ну так вот. Все мы уже были готовы принять жуткую операцию как бесценный дар, но, видимо, для страховки нас решили добить показательными выступлениями настоящих грейтимплантов. Это было красочное, грамотно поставленное шоу.
Впервые увидев «грейта» в полной боевой амуниции, я не мог поверить, что это живой человек. Представьте себе богатыря в два с половиной метра ростом, который закован в броню и вооружен как легкий танк.
Авиационная автоматическая пушка, ракетная установка, штурмовые гидравлические ножницы. Одним словом, это зрелище еще больше укрепило всех нас в решении стать точно такими же.
И вот пришел день, когда от действия наркоза мир померк у меня перед глазами и я провалился в темноту, чтобы уже никогда не вернуться к прежней жизни. Согласно приложению к контракту, которое мне показали за день до начала операции, мое сердце, печень и, извините, гениталии подвергали криоконсервации. От оставшихся же органов брали только образцы тканей. К этой же коллекции добавили немножко спинного и костного мозга, лоскуток кожи и ушной хрящ.
Вместо этого мне вставили свиное сердце и подшили третью почку, ранее принадлежавшую той же свинке. Весь мой скелет продублировали сверхпрочным стальным каркасом, который при лазерном облучении увеличивался в размерах, принуждая деформироваться и мои кости. Спустя сорок часов операция закончилась, и еще неделю на мне затягивались шрамы.
После столь сложной операции я быстро восстановился и через три недели приступил к первым тренировкам. Однако теперь нас оставалось только пятеро, остальные наши товарищи операции не пережили.
Но о них уже никто не вспоминал – свиные сердца оказались не такими чуткими, как человеческие, и теперь увеличение дневной порции еды было для нас лучшим поощрением. Ели мы очень много, при этом громко чавкая, давясь и рыгая. И конечно, сам процесс кормежки выглядел просто отвратительно.
Так и проходили наши дни: тренировки, еда, процедуры и сон. Аппетит все возрастал, и вместе с едой нам стали давать дополнительные ферменты, позволявшие человеческим желудкам справляться с такой нагрузкой. Так продолжалось еще полгода, а потом нам провели второй этап биомодификации.
На этот раз в хранилище ушли наши желудки, кишки, почки и селезенки. Все это заменили свиной начинкой, плюс ко всему добавили по второму сердцу…
В этом месте Кавандес прервал свой рассказ и посмотрел на Форенсена, которому, похоже, было не совсем хорошо.
– В чем дело, молодой человек, я слишком подробно рассказываю? Может, лучше в общих словах?
– Нет-нет, сэр, никаких общих слов… – почти приказным тоном сказал капитан Эббот. – Он выдержит. – Капитан кивнул на Бена. – Он крепкий парень. Продолжайте, пожалуйста…
– Да, пожалуйста… – кивнул Форенсен, делая глоток неразведенной «панки».
– Помню, что после того, как наркоз перестал действовать и я пришел в себя, у меня появилось странное ощущение. Будто я в больничной палате не один. Даже не то что в палате, а на своей больничной койке. Как оказалось, это был побочный «эффект раздвоения», с которым нужно было мириться и к которому я в конце концов привык.
После второй операции все швы зажили на мне как на собаке, а точнее сказать, как на свинье. Вы, наверное, знаете, что организм этих животных значительно лучше защищает себя от всяческих инфекций…
После небольшого восстановительного периода мы возобновили наши тренировки, практически не задумываясь о том, в каких отвратительных монстров мы превратились на самом деле.
Теперь на нас шили специальную одежду огромных размеров, нам изготовляли мощные кожаные бандажи, которые мы надевали во время тренировок, тарелки, из которых мы ели, были больше тазов из прачечной. Даже унитазы, представьте себе, делались специальные, поскольку гадили мы в ужасающих количествах. Параллельно с усиленными тренировками мы изучали тактику и стратегию наземного боя. Позже перешли к изучению абордажных акций в космосе.
Через восемь месяцев после второй операции нам дали возможность примерить боевые доспехи и вооружение, которые в общей сложности весили четыреста пятьдесят килограммов. К тому времени я уже довольно легко мог таскать эту тяжесть, однако перемещать ее в боевой обстановке пока не умел. Тем более с такой скоростью, как это делали грейтимпланты на показательных выступлениях.
После «примерки» нас стали натаскивать на выносливость. Мы начали бегать, насколько это было возможно при наших габаритах. Однако бег быстро сжигал массу, которую мы нарабатывали с таким трудом, и это компенсировалось добавкой к дневному рациону, а также инъекциями концентрированных витаминов класса SUB. Кроме того, каждое утро приходилось принимать лекарства, снимающие противоречия между человеческой и свиной частями.
– Никогда не слышал ни о чем подобном, – заметил Эббот. – Я имею в виду витамины, – пояснил он.
– Ничего удивительного, все это – «ноу-хау» Агентства…
– Прошу прощения, сэр, а противоречия между органами свиньи и вашей собственной частью проявлялись в физическом плане? Или…
– И в физическом, и в психическом тоже, но наши руководители считали, что физический план важнее… Честно говоря, господа, все, что я вам рассказываю, я вспомнил лишь год назад. До этого у меня в голове были только туманные картинки. Я подозреваю, что мне повезло. Я один из немногих бывших «грейтов», кто сумел так близко подойти к первоначальному человеческому обличью.
– А много ли грейтимплантов доживает до пенсии, сэр? – спросил капитан Эббот.
– Из нашей группы в пять человек на пенсию вышли только двое, остальные погибли. Из нас двоих, дотянувших до пенсии, я более здоровенький. Второй парень не может себе позволить жить вне медицинских учреждений.
– Мы прервали вас, сэр. Пожалуйста, продолжайте…
Кавандес выпил еще лимонада и вернулся к своему рассказу.
– Ну так вот. Наша группа успешно тренировалась, и к силе стала прилагаться еще и выносливость. Все больше времени мы проводили в доспехах и полном вооружении. Занимались учебными стрельбами, учились вламываться в дома, пробивать стены. Однако при наших размерах мы были очень медлительными, и это делало нас слишком уязвимыми в бою.
Чтобы набрать скорость, мы перенесли еще и третий этап биомодификации. На этот раз нам вживили дублирующую нервную систему – нейроканалы асомеры, гигантского агрессивного насекомого. Только после этого мы стали похожи на настоящее супероружие. Наша реакция стала неуловимой, а в полном вооружении мы двигались так же быстро, как и самые хорошие командос. Правда, за это пришлось платить поглощением еще большего количества лекарств и принятием неизвестных до того момента процедур.
Еще через несколько месяцев «отделочных работ» все мы были признаны годными к боевой работе. И вот тогда началась настоящая служба.
Нас перебрасывали с места на место, с одной планеты на другую. Во время длинных перелетов мы едва успевали прийти в себя и набраться сил для очередной схватки.
Полицейские акции, штурм укреплений, дуэли с военными геликоптерами – все это было. Случалось, нам приходилось сражаться с легкими роботами. Один раз это были «Синдикаты» – полностью автоматические машины, управляемые собственным чипом. В другом случае пришлось вести бой с пилотируемыми военными разведчиками – «Ирокезами». Они были выше нас почти вдвое, но при нашей реакции это им мало помогло. Это был настоящий бой. Тогда мы потеряли первого из нашей пятерки.
– А как вы вернулись в свое теперешнее состояние? Ведь ваш рост, я думаю, не более двух метров… – поинтересовался Форенсен, который уже справился с приступом тошноты.
– О, это тоже было нелегко. Практически я проходил все те же этапы, только в обратную сторону. Место усиленных тренировок заняла оздоровительная физкультура. Я уже не гнался за массой, привесами, новыми биомодификациями, и из моего ежедневного рациона постепенно убирали таблетки, стимуляторы, ферменты.
Потом была операция, и мне удалили нейроканал этого насекомого. Затем через два месяца мне вернули половину моих потрохов, а еще через три из меня вытащили последние свинские запчасти…
– Что же вы почувствовали, когда вам вернули человеческое сердце? – спросил Эббот.
– Что почувствовал? Помню, что я открыл глаза и ощутил боль во всем теле, но вместе с этим меня поразила яркость цветов, которые я стал различать. Яркость цветов, полнота запахов – это было поразительно, ведь всего этого я был лишен в течение восьми лет. Какое-то время я продолжал оставаться в госпитале, где проходил восстановительные процедуры, но прежнего здоровья, естественно, было не вернуть. Я отказался от обезболивающих и поднимающих настроение таблеток. Я слишком много съел их за время службы.
Позже, когда я уже переехал в этот дом, у меня начались просто адские боли, и я, чтобы не сойти с ума, был вынужден принимать лекарства. Но делал я это только в тех случаях, когда мне было действительно худо. Иногда мне казалось, что меня разрывают зубами какие-то демоны, мало того, временами я их даже видел. Это меня пугало больше всего, и я вызвал психиатра.
Он пришел и сказал, что нужно принимать лекарства – видимые мной демоны не более чем галлюцинации на почве болевого шока. Это был очень дорогой и авторитетный доктор, но я решил выслушать мнение и иных специалистов. Я вызвал одну старуху, о которой прочитал в газете. Она якобы могла общаться с потусторонними силами.
– И что же старуха? – подался вперед увлеченный рассказом Форенсен.
– Она сказала, что я не человек, а чудовище и моим мучениям не будет конца. Тогда я потребовал объяснений, и она сказала, что я перестал быть человеком, но и не стал кем-то другим. Я перестал быть целостным, поэтому меня преследуют демоны. «Они всегда выбирают тех, кто послабей. Тех, кто утерял свою целостность…» Так сказала эта знахарка.
– Да… – после некоторого молчания протянул капитан Эббот. – Если бы пустить все тайны АПР на мирные цели…
– Есть еще много разных чудес, которые АПР прячет за семью печатями, – сказал Кавандес. – Например, истребитель, привезенный из-за Основного Рубежа. Вы о таком что-нибудь слышали, мистер Эббот?
– Да, как будто была такая информация. Космический флот очень интересовался судьбой этой машины. Я помню, что сам видел их запрос. Тогда я был еще лейтенантом… Оставалось несколько человек, которые могли пролить свет на эту проблему, но ко времени дачи показаний все они оказались мертвы.
– Да, АПР не любит людей с хорошей памятью… – заметил Кавандес.
