Chapter Ten

Various Parties Converging on the Sea

(Различные силы встречаются на море)

A pink and blue June morning found me at Bradgate (розово-голубое июньское утро застало меня в Брэдгейте) looking from the Griffin Hotel over a smooth sea to the lightship on the Cock sands (над спокойным морем я смотрел из гостиницы «Гриффин» на плавучий маяк на Кок-сэндз; smooth – гладкий, ровный; плавный, спокойный) which seemed the size of a bell-buoy (который, казалось, был размером с буй с колоколом). A couple of miles farther south and much nearer the shore (на пару миль дальше на юг и гораздо ближе к берегу) a small destroyer was anchored (стоял на якоре небольшой эсминец; anchor – якорь). Scaife, MacGillivray’s man, who had been in the Navy, knew the boat (Скайфе, сотрудник Мак-Джилливрея, который служил раньше в военно-морских силах, узнал этот корабль), and told me her name and her commander’s (и сообщил мне название /корабля/ и имя его капитана; commander – командир, начальник; командир корабля), so I sent off a wire to Sir Walter (поэтому я отправил телеграмму сэру Вальтеру; wire – проволока; телеграмма).

 A pink and blue June morning found me at Bradgate looking from the Griffin Hotel over a smooth sea to the lightship on the Cock sands which seemed the size of a bell-buoy. A couple of miles farther south and much nearer the shore a small destroyer was anchored. Scaife, MacGillivray’s man, who had been in the Navy, knew the boat, and told me her name and her commander’s, so I sent off a wire to Sir Walter.

After breakfast Scaife got from a house-agent a key for the gates of the staircases on the Ruff (после завтрака Скайфе взял у агента по сдаче домов в аренду ключ от ворот, ведущих к лестницам на Рафф). I walked with him along the sands (я прошелся с ним по песку = песчаному пляжу), and sat down in a nook of the cliffs (и уселся в уголке скалы; nook – укромный уголок, убежище; угол /чего-л./) while he investigated the half-dozen of them (пока он обследовал полудюжину лестниц: «из них»). I didn’t want to be seen (я не хотел, чтобы меня видели), but the place at this hour was quite deserted (но местность в этот час была довольно пустынной), and all the time I was on that beach I saw nothing but the sea-gulls (и все то время, пока я был на пляже, я не видел ничего, кроме чаек).

 After breakfast Scaife got from a house-agent a key for the gates of the staircases on the Ruff. I walked with him along the sands, and sat down in a nook of the cliffs while he investigated the half-dozen of them. I didn’t want to be seen, but the place at this hour was quite deserted, and all the time I was on that beach I saw nothing but the sea-gulls.

It took him more than an hour to do the job (у него ушло больше часа на то, чтобы выполнить эту работу), and when I saw him coming towards me, conning a bit of paper (и когда я увидел, что он идет ко мне, внимательно изучая клочок бумаги; to con – учить наизусть, зубрить, заучивать наизусть; детально изучать /что-л./), I can tell you my heart was in my mouth (могу сказать вам, что я струсил: «мое сердце было у меня во рту»). Everything depended, you see, on my guess proving right (все зависело от того, видите ли, окажется ли верной моя догадка).

He read aloud the number of steps in the different stairs (он прочел вслух количество ступеней в различных лестницах). ‘Thirty-four (тридцать четыре), thirty-five (тридцать пять), thirty-nine (тридцать девять), forty-two (сорок две), forty-seven (сорок семь),’ and ‘twenty-one (и двадцать одна)’ where the cliffs grew lower (где скалы пониже). I almost got up and shouted (я чуть не вскочил и не закричал).

We hurried back to the town and sent a wire to MacGillivray (мы поспешили обратно в город и отправили телеграмму Мак-Джилливрею). I wanted half a dozen men (мне были необходимы с полдюжины человек), and I directed them to divide themselves among different specified hotels (и я распорядился, чтобы они рассредоточились /и поселились/ в разных указанных гостиницах; to direct – направлять, наводить; давать указание, распоряжение; to divide – делить, разделять; делиться, разделяться на части). Then Scaife set out to prospect the house at the head of the thirty-nine steps (после чего Скайфе отправился осмотреть дом перед /лестницей с/ тридцатью девятью ступенями; head – голова; передняя, головная часть чего-л., перед).

 It took him more than an hour to do the job, and when I saw him coming towards me, conning a bit of paper, I can tell you my heart was in my mouth. Everything depended, you see, on my guess proving right.

He read aloud the number of steps in the different stairs. ‘Thirty-four, thirty-five, thirty-nine, forty-two, forty-seven,’ and ‘twenty-one’ where the cliffs grew lower. I almost got up and shouted.

We hurried back to the town and sent a wire to MacGillivray. I wanted half a dozen men, and I directed them to divide themselves among different specified hotels. Then Scaife set out to prospect the house at the head of the thirty-nine steps.

He came back with news that both puzzled and reassured me (он вернулся с новостью, которая и озадачила, и успокоила меня). The house was called Trafalgar Lodge (дом назывался «Трафальгар Лодж»; lodge – домик; временное жилье), and belonged to an old gentleman called Appleton – a retired stockbroker (и принадлежал одному старому джентльмену по имени Апплтон, удалившемуся на покой биржевому брокеру), the house-agent said (так сказал агент). Mr Appleton was there a good deal in the summer time (мистер Апплтон проводил здесь много времени летом: «летним временем»; deal – некоторое количество, часть; большое количество, масса), and was in residence now (и сейчас был на месте; residence – проживание, пребывание; in residence – проживающий по месту службы или учебы) – had been for the better part of a week (и пробыл здесь большую часть недели). Scaife could pick up very little information about him (Скайфе смог собрать очень немного информации о нем), except that he was a decent old fellow, who paid his bills regularly (за исключением того, что это был добропорядочный старик, который исправно платил по счетам; regularly – правильно, размеренно; регулярно), and was always good for a fiver for a local charity (и всегда мог дать пятерку на местную благотворительность; good – хороший; способный, в состоянии).

 He came back with news that both puzzled and reassured me. The house was called Trafalgar Lodge, and belonged to an old gentleman called Appleton – a retired stockbroker, the house-agent said. Mr Appleton was there a good deal in the summer time, and was in residence now – had been for the better part of a week. Scaife could pick up very little information about him, except that he was a decent old fellow, who paid his bills regularly, and was always good for a fiver for a local charity.

Then Scaife seemed to have penetrated to the back door of the house (после чего Скайфе, казалось, подошел к задней двери дома), pretending he was an agent for sewing-machines (сделав вид, что он был агентом = притворившись агентом по продаже швейных машинок). Only three servants were kept (/в доме служили/ только трое слуг; to keep – держать; держать в услужении), a cook (кухарка), a parlour-maid (горничная /прислуживающая за столом/), and a housemaid (и уборщица), and they were just the sort that you would find in a respectable middle-class household (и они были как раз такими слугами: «/слугами/ такого типа», каких вы обязательно встретите в почтенном хозяйстве среднего класса). The cook was not the gossiping kind (кухарка оказалась не из болтливых: «не сплетничающего тип»; gossip – болтовня, разговоры; сплетни), and had pretty soon shut the door in his face (и довольно скоро захлопнула дверь у него перед лицом), but Scaife said he was positive she knew nothing (но Скайфе сказал, что он уверен в том, что она ничего не знает; positive – несомненный, определенный; уверенный, убежденный в правильности чего-л.). Next door there was a new house building (по соседству стоял новый дом; door – дверь; дом, квартира; next door – по соседству, неподалеку, поблизости) which would give good cover for observation (который послужил бы отличным прикрытием для наблюдения), and the villa on the other side was to let (а с другой стороны сдавалась вилла; to let – пускать; сдавать в наем, в аренду), and its garden was rough and shrubby (и сад у нее был неухоженным и весь зарос кустарниками).

 Then Scaife seemed to have penetrated to the back door of the house, pretending he was an agent for sewing-machines. Only three servants were kept, a cook, a parlour-maid, and a housemaid, and they were just the sort that you would find in a respectable middle-class household. The cook was not the gossiping kind, and had pretty soon shut the door in his face, but Scaife said he was positive she knew nothing. Next door there was a new house building which would give good cover for observation, and the villa on the other side was to let, and its garden was rough and shrubby.

I borrowed Scaife’s telescope (я позаимствовал оптическую трубу: «телескоп» у Скайфе), and before lunch went for a walk along the Ruff (и до обеда отправился на прогулку вдоль Раффа). I kept well behind the rows of villas (я держался далеко позади рядов вилл; well – хорошо; очень, значительно, далеко), and found a good observation point on the edge of the golf-course (и обнаружил хороший наблюдательный пункт на краю поля для гольфа). There I had a view of the line of turf along the cliff top (там мне открылся вид на полосу дерна = газон по вершине скалы), with seats placed at intervals (/на котором/ через интервалы были установлены скамейки; seat – место для сидения; стул, скамья), and the little square plots, railed in and planted with bushes (и разбиты небольшие квадратные делянки, окруженные перилами и засаженные кустарниками), whence the staircases descended to the beach (откуда лестницы спускались к пляжу). I saw Trafalgar Lodge very plainly (я видел «Трафальгар Лодж» очень отчетливо), a red-brick villa with a veranda (это была вилла из красного кирпича с верандой), a tennis lawn behind (с площадкой для тенниса позади; lawn – лужайка, газон; площадка с травяным покрытием), and in front the ordinary seaside flower-garden full of marguerites and scraggy geraniums (а перед ней /лежал/ обычный для морского побережья цветник, изобилующий = густо засаженный маргаритками и чахлой геранью; scraggy – тощий, худой). There was a flagstaff from which an enormous Union Jack hung limply in the still air (там же был флагшток, на котором безжизненно висел огромный Юнион Джек, так как ветра не было: «в неподвижном воздухе»; to hang; limp – мягкий, нежесткий; слабый, вялый; still – тихий, бесшумный; неподвижный, спокойный).

 I borrowed Scaife’s telescope, and before lunch went for a walk along the Ruff. I kept well behind the rows of villas, and found a good observation point on the edge of the golf-course. There I had a view of the line of turf along the cliff top, with seats placed at intervals, and the little square plots, railed in and planted with bushes, whence the staircases descended to the beach. I saw Trafalgar Lodge very plainly, a red-brick villa with a veranda, a tennis lawn behind, and in front the ordinary seaside flower-garden full of marguerites and scraggy geraniums. There was a flagstaff from which an enormous Union Jack hung limply in the still air.

Presently I observed someone leave the house and saunter along the cliff (вскоре я увидел, как кто-то покинул дом и неторопливо двинулся вдоль скалы; to saunter – гулять, прогуливаться, прохаживаться, фланировать). When I got my glasses on him I saw it was an old man (когда я навел на него свой бинокль, я увидел, что это какой-то старик), wearing white flannel trousers (на котором были белые фланелевые брюки), a blue serge jacket (синий жакет из сержа), and a straw hat (и соломенная шляпа). He carried field-glasses and a newspaper (он нес полевой бинокль и газету), and sat down on one of the iron seats and began to read (сел на одну из железных скамеек и начал читать). Sometimes he would lay down the paper and turn his glasses on the sea (временами он откладывал газету и обращал свой бинокль к морю). He looked for a long time at the destroyer (он долго: «продолжительное время» смотрел на эсминец). I watched him for half an hour (я наблюдал за ним с полчаса), till he got up and went back to the house for his luncheon (до тех пор, пока он не встал и не пошел домой обедать: «к ленчу»), when I returned to the hotel for mine (тогда и я вернулся в гостиницу, чтобы пообедать: «за своим /обедом/»).

 Presently I observed someone leave the house and saunter along the cliff. When I got my glasses on him I saw it was an old man, wearing white flannel trousers, a blue serge jacket, and a straw hat. He carried field-glasses and a newspaper, and sat down on one of the iron seats and began to read. Sometimes he would lay down the paper and turn his glasses on the sea. He looked for a long time at the destroyer. I watched him for half an hour, till he got up and went back to the house for his luncheon, when I returned to the hotel for mine.

I wasn’t feeling very confident (я чувствовал себя не очень уверенно). This decent common-place dwelling was not what I had expected (этот приличный, обыкновенный дом был совсем не тем, что я ожидал; commonplace – банальный, избитый; обыкновенный, рядовой). The man might be the bald archaeologist of that horrible moorland farm, or he might not (этот человек мог быть тем самым лысым археологом с той ужасной фермы в вересковой пустоши, а мог и не быть). He was exactly the kind of satisfied old bird (он был совершенно тем типом = он абсолютно точно принадлежал к тому типу довольных старичков; bird – птица; парень, человек; old bird – стреляный воробей) you will find in every suburb and every holiday place (которых можно отыскать в каждом пригороде и на каждом курорте; holiday – праздничный; отпускной, каникулярный). If you wanted a type of the perfectly harmless person (если бы вам понадобился типаж совершенно безобидного человека) you would probably pitch on that (возможно, вы бы выбрали именно его).

 I wasn’t feeling very confident. This decent common-place dwelling was not what I had expected. The man might be the bald archaeologist of that horrible moorland farm, or he might not. He was exactly the kind of satisfied old bird you will find in every suburb and every holiday place. If you wanted a type of the perfectly harmless person you would probably pitch on that.

But after lunch, as I sat in the hotel porch, I perked up (но после обеда, когда я сидел на веранде гостиницы, я приободрился; porch – подъезд, крыльцо; веранда, терраса; to perk – вскидывать, поднимать /голову/; воспрянуть духом, оживиться), for I saw the thing I had hoped for and had dreaded to miss (потому что я увидел то, на что надеялся и что страшился пропустить). A yacht came up from the south and dropped anchor pretty well opposite the Ruff (какая-то яхта подошла /к берегу/ с юга и бросила якорь почти напротив Раффа). She seemed about a hundred and fifty tons (она, казалось, была /водоизмещением/ в сто пятьдесят тонн), and I saw she belonged to the Squadron from the white ensign (и по белому флагу я понял, что она принадлежит эскадре; ensign – значок, эмблема; знамя, флаг). So Scaife and I went down to the harbour (поэтому Скайфе и я спустились в гавань) and hired a boatman for an afternoon’s fishing (и наняли лодочника для послеполуденной рыбалки).

 But after lunch, as I sat in the hotel porch, I perked up, for I saw the thing I had hoped for and had dreaded to miss. A yacht came up from the south and dropped anchor pretty well opposite the Ruff. She seemed about a hundred and fifty tons, and I saw she belonged to the Squadron from the white ensign. So Scaife and I went down to the harbour and hired a boatman for an afternoon’s fishing.

I spent a warm and peaceful afternoon (я провел теплый и спокойный день). We caught between us about twenty pounds of cod and lythe (вдвоем мы: «между нами» поймали около двадцати фунтов трески и сайды), and out in that dancing blue sea I took a cheerier view of things (и, находясь в этом волнующемся: «танцующем» синем море, я стал смотреть на вещи более бодро; to dance – танцевать; двигаться, кружиться; view – вид, пейзаж; оценка, суждение). Above the white cliffs of the Ruff I saw the green and red of the villas (над белыми скалами Раффа я увидел зеленые и красные виллы), and especially the great flagstaff of Trafalgar Lodge (и особенно тот большой флагшток у «Трафальгар Лодж»). About four o’clock, when we had fished enough (около четырех, когда мы вдоволь порыбачили), I made the boatman row us round the yacht (я приказал лодочнику проплыть: «я заставил лодочника провезти нас» вокруг яхты; to row – грести; перевозить в лодке), which lay like a delicate white bird, ready at a moment to flee (которая стояла на якоре, подобная хрупкой белой птице, готовой упорхнуть в любой момент; to flee – бежать, спасаться бегством). Scaife said she must be a fast boat for her build (Скайфе сказал, что это, должно быть, быстроходное судно, судя по форме /яхты/), and that she was pretty heavily engined (и что на ней установлено несколько двигателей; heavily – тяжело; интенсивно, много; engine – машина, двигатель; to engine – оборудовать машинами, двигателями).

 I spent a warm and peaceful afternoon. We caught between us about twenty pounds of cod and lythe, and out in that dancing blue sea I took a cheerier view of things. Above the white cliffs of the Ruff I saw the green and red of the villas, and especially the great flagstaff of Trafalgar Lodge. About four o’clock, when we had fished enough, I made the boatman row us round the yacht, which lay like a delicate white bird, ready at a moment to flee. Scaife said she must be a fast boat for her build, and that she was pretty heavily engined.

Her name was the ARIADNE (она называлась: «ее название было» «Ариадна»), as I discovered from the cap of one of the men who was polishing brasswork (как я выяснил по бескозырке одного из членов команды: «по головному убору одного из мужчин», который полировал медные элементы). I spoke to him (я заговорил с ним), and got an answer in the soft dialect of Essex (и получил ответ на мягком эссекском диалекте). Another hand that came along passed me the time of day in an unmistakable English tongue (другой матрос, который подошел, сообщил мне время на безошибочно английском языке; hand – рука; матрос; to pass – идти, проходить; высказывать суждение). Our boatman had an argument with one of them about the weather (наш лодочник поспорил с одним из них о погоде), and for a few minutes we lay on our oars close to the starboard bow (и несколько минут мы стояли: «лежали» на веслах рядом с носом корабля справа от него; to lie; starboard – правый борт).

 Her name was the ARIADNE, as I discovered from the cap of one of the men who was polishing brasswork. I spoke to him, and got an answer in the soft dialect of Essex. Another hand that came along passed me the time of day in an unmistakable English tongue. Our boatman had an argument with one of them about the weather, and for a few minutes we lay on our oars close to the starboard bow.

Then the men suddenly disregarded us and bent their heads to their work (затем матросы неожиданно перестали обращать на нас внимание и склонили головы к работе; to bend) as an officer came along the deck (потому что по палубе прошел офицер). He was a pleasant, clean-looking young fellow (это был приятный, опрятного вида молодой человек), and he put a question to us about our fishing in very good English (и он задал нам вопрос о нашей рыбалке на очень хорошем английском). But there could be no doubt about him (но никаких сомнений относительно него быть не могло). His close-cropped head and the cut of his collar and tie never came out of England (его коротко стриженная голова и фасон его воротника и галстука происходили отнюдь не из Англии).

 Then the men suddenly disregarded us and bent their heads to their work as an officer came along the deck. He was a pleasant, clean-looking young fellow, and he put a question to us about our fishing in very good English. But there could be no doubt about him. His close-cropped head and the cut of his collar and tie never came out of England.

That did something to reassure me (это немного утешило меня), but as we rowed back to Bradgate my obstinate doubts would not be dismissed (но когда мы плыли обратно в Брэдгейт, я никак не мог отделаться от навязчивых сомнений: «мои упрямые сомнения не хотели быть отброшены»; to dismiss – опускать, распускать; отвергать, отбрасывать). The thing that worried me was the reflection (что меня беспокоило, так это размышления /о том/) that my enemies knew that I had got my knowledge from Scudder (что мои враги знали, что я получил свои знания от Скаддера), and it was Scudder who had given me the clue to this place (и что именно Скаддер сообщил мне данные об этом месте: «ключ к этому месту»; clue – клубок; ключ к разгадке). If they knew that Scudder had this clue (если они знали, что у Скаддера были эти данные), would they not be certain to change their plans (разве бы они не изменили свои планы наверняка; certain – определенный; надежный, несомненный, верный)? Too much depended on their success for them to take any risks (слишком многое зависело от их успеха, чтобы они рисковали: «чтобы они принимали любые риски»). The whole question was how much they understood about Scudder’s knowledge (весь вопрос заключался в том, насколько они были осведомлены о знаниях Скаддера; to understand – понимать; предполагать, догадываться). I had talked confidently last night about Germans always sticking to a scheme (накануне вечером: «прошлой ночью» я уверенно говорил о том, что немцы всегда придерживаются плана), but if they had any suspicions that I was on their track (но если бы у них были какие-либо подозрения в том, что я у них на хвосте: «шел по их следу») they would be fools not to cover it (они были бы глупцами, если бы не спрятали его; to cover – покрывать; прятать, скрывать). I wondered if the man last night had seen that I recognized him (я раздумывал о том, понял ли тот человек накануне вечером: «прошлой ночью», что я узнал его). Somehow I did not think he had (почему-то мне казалось, что он не понял), and to that I had clung (этого мнения я и придерживался; to cling – прилипать, цепляться; оставаться верным /чему-л., кому-л. и т. п./). But the whole business had never seemed so difficult as that afternoon (но все это дело никогда не казалось настолько трудным, как в тот день) when by all calculations I should have been rejoicing in assured success (когда, по всем подсчетам, я должен был бы радоваться гарантированному успеху; assured – уверенный; гарантированный, обеспеченный).

 That did something to reassure me, but as we rowed back to Bradgate my obstinate doubts would not be dismissed. The thing that worried me was the reflection that my enemies knew that I had got my knowledge from Scudder, and it was Scudder who had given me the clue to this place. If they knew that Scudder had this clue, would they not be certain to change their plans? Too much depended on their success for them to take any risks. The whole question was how much they understood about Scudder’s knowledge. I had talked confidently last night about Germans always sticking to a scheme, but if they had any suspicions that I was on their track they would be fools not to cover it. I wondered if the man last night had seen that I recognized him. Somehow I did not think he had, and to that I had clung. But the whole business had never seemed so difficult as that afternoon when by all calculations I should have been rejoicing in assured success.

In the hotel I met the commander of the destroyer (в гостинице я встретил капитана эсминца; to meet), to whom Scaife introduced me (которому Скайфе меня представил), and with whom I had a few words (и с которым я перекинулся несколькими словами). Then I thought I would put in an hour or two watching Trafalgar Lodge (после чего я подумал, что я проведу час или два, осматривая «Трафальгар Лодж»; to put in – прерывать, вмешиваться /в разговор/; проводить время за).

 In the hotel I met the commander of the destroyer, to whom Scaife introduced me, and with whom I had a few words. Then I thought I would put in an hour or two watching Trafalgar Lodge.

I found a place farther up the hill (я отыскал место повыше на /том/ холме), in the garden of an empty house (в саду пустующего дома). From there I had a full view of the court (оттуда мне открывался отличный: «у меня был полный» вид на двор), on which two figures were having a game of tennis (на котором две фигуры играли в теннис). One was the old man, whom I had already seen (один из них был тем самым стариком, которого я уже видел); the other was a younger fellow (вторым был какой-то человек помоложе), wearing some club colours in the scarf round his middle (который носил на поясе: «вокруг талии» шарф с цветами спортивной команды какого-то клуба; color – цвет; цвета спортивной команды; middle – середина; талия). They played with tremendous zest (они играли с огромной энергией; zest – пикантность, «изюминка»; энергия, живость), like two city gents who wanted hard exercise to open their pores (подобно двум городским джентльменам, которые хотели усиленно потренироваться, чтобы раскрыть поры = пропотеть). You couldn’t conceive a more innocent spectacle (невозможно было представить себе более невинного представления). They shouted and laughed and stopped for drinks (они кричали и смеялись, и остановились ради напитков = чтобы выпить), when a maid brought out two tankards on a salver (когда служанка вынесла две высокие пивные кружки на подносе). I rubbed my eyes and asked myself (я протер свои глаза и спросил себя) if I was not the most immortal fool on earth (уж не был ли я самым законченным глупцом на земле; immortal – бессмертный, вечный).

 I found a place farther up the hill, in the garden of an empty house. From there I had a full view of the court, on which two figures were having a game of tennis. One was the old man, whom I had already seen; the other was a younger fellow, wearing some club colours in the scarf round his middle. They played with tremendous zest, like two city gents who wanted hard exercise to open their pores. You couldn’t conceive a more innocent spectacle. They shouted and laughed and stopped for drinks, when a maid brought out two tankards on a salver. I rubbed my eyes and asked myself if I was not the most immortal fool on earth.

Mystery and darkness had hung about the men who hunted me over the Scotch moor in aeroplane and motor-car (тайна и мрак окутывали тех людей, которые преследовали меня по шотландским пустошам на аэроплане и в автомобиле; to hunt – охотиться; рыскать, гоняться за кем-л.), and notably about that infernal antiquarian (и особенно того дьявольского собирателя древностей). It was easy enough to connect those folk with the knife that pinned Scudder to the floor (было довольно просто связать тех людей с ножом, который пригвоздил Скаддера к полу), and with fell designs on the world’s peace (и с беспощадными планами против мира во всем мире; fell – лютый, свирепый, страшный, ужасный). But here were two guileless citizens taking their innocuous exercise (но здесь были два простодушных гражданина, которые безобидно занимались спортом: «упражнениями»; guile – обман; хитрость, коварство), and soon about to go indoors to a humdrum dinner (и которые вскоре собирались пойти в дом к обычному: «банальному» обеду; humdrum – однообразие; повседневность), where they would talk of market prices and the last cricket scores (во время которого: «где» они будут разговаривать о рыночных ценах и последних результатах в крикете; score – счет, долг; счет, количество набранных очков) and the gossip of their native Surbiton (и /пересказывать/ сплетни о своем родном Сурбитоне). I had been making a net to catch vultures and falcons (я расставлял сеть, чтобы поймать стервятников и соколов), and lo and behold! two plump thrushes had blundered into it (а вот, гляди-ка, два упитанных дрозда случайно попали в нее; to blunder – грубо ошибиться, допустить промах; случайно наталкиваться, натыкаться).

 Mystery and darkness had hung about the men who hunted me over the Scotch moor in aeroplane and motor-car, and notably about that infernal antiquarian. It was easy enough to connect those folk with the knife that pinned Scudder to the floor, and with fell designs on the world’s peace. But here were two guileless citizens taking their innocuous exercise, and soon about to go indoors to a humdrum dinner, where they would talk of market prices and the last cricket scores and the gossip of their native Surbiton. I had been making a net to catch vultures and falcons, and lo and behold! two plump thrushes had blundered into it.

Presently a third figure arrived (вскоре прибыл третий персонаж), a young man on a bicycle, with a bag of golf-clubs slung on his back (молодой человек на велосипеде, с клюшками для гольфа в сумке через плечо; to sling – швырять; перекидывать/вешать через плечо). He strolled round to the tennis lawn (он обошел корт для тенниса на траве) and was welcomed riotously by the players (и был бурно встречен игроками; riot – мятеж, бунт; необузданность; riotously – мятежный; необузданный, безудержный). Evidently they were chaffing him (очевидно, они подшучивали над ним), and their chaff sounded horribly English (и их подшучивание звучало крайне: «ужасно» по-английски). Then the plump man, mopping his brow with a silk handkerchief (после чего упитанный мужчина, вытерев лоб шелковым носовым платком; to mop – мыть, протирать /шваброй/; вытирать, осушать /пот, слезы/), announced that he must have a tub (заявил, что он должен принять ванну; tub – лохань, ушат; ванна). I heard his very words (я услышал именно эти его = его собственные слова) – ‘I’ve got into a proper lather (я совершенно измочален; lather – мыльная пена; пена, мыло /на лошади/),’ he said. ‘This will bring down my weight and my handicap, Bob (это снизит мой вес и гандикап = фору, Боб). I’ll take you on tomorrow and give you a stroke a hole (я сражусь с вами завтра и дам вам по удару на лунку; to take on – брать /работу и т. п./; сражаться, меряться силами).’ You couldn’t find anything much more English than that (невозможно отыскать что-то более английское, чем это).

 Presently a third figure arrived, a young man on a bicycle, with a bag of golf-clubs slung on his back. He strolled round to the tennis lawn and was welcomed riotously by the players. Evidently they were chaffing him, and their chaff sounded horribly English. Then the plump man, mopping his brow with a silk handkerchief, announced that he must have a tub. I heard his very words – ‘I’ve got into a proper lather,’ he said. ‘This will bring down my weight and my handicap, Bob. I’ll take you on tomorrow and give you a stroke a hole.’ You couldn’t find anything much more English than that.

They all went into the house (они все вместе вошли в дом), and left me feeling a precious idiot (и оставили меня чувствовать себя абсолютным идиотом; precious – драгоценный; /эмоц.-усил./ совершенный, абсолютный). I had been barking up the wrong tree this time (я шел по ложному следу на этот раз: «я лаял не на то дерево»). These men might be acting (эти люди, возможно, играли; to act – действовать, поступать; исполнять роль, играть); but if they were, where was their audience (но если так и было, то кто же был зрителем: «но если они /играли/, где была их публика»)? They didn’t know I was sitting thirty yards off in a rhododendron (они же не знали, что я сижу в тридцати ярдах от /них/ в рододендронах). It was simply impossible to believe that these three hearty fellows were anything (было просто невозможно поверить в то, что трое этих искренних малых были кем-нибудь еще) but what they seemed – three ordinary, game-playing, suburban Englishmen (кроме тех, кем они казались, – тремя обычными, спортивными городскими англичанами), wearisome, if you like, but sordidly innocent (скучными, если хотите, но до отвращения невинными; sordid – грязный, запачканный; гноящийся; отвратительный, омерзительный, противный).

 They all went into the house, and left me feeling a precious idiot. I had been barking up the wrong tree this time. These men might be acting; but if they were, where was their audience? They didn’t know I was sitting thirty yards off in a rhododendron. It was simply impossible to believe that these three hearty fellows were anything but what they seemed – three ordinary, game-playing, suburban Englishmen, wearisome, if you like, but sordidly innocent.

And yet there were three of them (и все же их было трое); and one was old (и один был старым), and one was plump (и один был упитанным), and one was lean and dark (и один был худым и смуглым; dark – темный; смуглый, темноволосый); and their house chimed in with Scudder’s notes (и их дом соответствовал записям Скаддера; to chime – выбивать мелодию /на колоколах, курантах/; гармонировать с чем-л., соответствовать); and half a mile off was lying a steam yacht with at least one German officer (и в полумиле отсюда стояла пароходная яхта, на которой был, по меньшей мере, один немецкий офицер). I thought of Karolides lying dead and all Europe trembling on the edge of earthquake (я подумал о Каролидесе, который был убит: «лежал мертвым», и о всей Европе, которая дрожала на краю землетрясения), and the men I had left behind me in London (и о тех людях, которых я оставил позади себя в Лондоне) who were waiting anxiously for the events of the next hours (которые с нетерпением ожидали событий последующих часов). There was no doubt that hell was afoot somewhere (не вызывало сомнений то, что где-то что-то затевалось; hell – ад, преисподняя; что-то очень сложное, неприятное; afoot – в движении; to be afoot – готовиться, затеваться). The Black Stone had won (Черный Камень победил; to win), and if it survived this June night would bank its winnings (и если он уцелеет: «выживет» этой июньской ночью, то сможет обналичить свой выигрыш; to bank – класть деньги в банк; обналичивать).

 And yet there were three of them; and one was old, and one was plump, and one was lean and dark; and their house chimed in with Scudder’s notes; and half a mile off was lying a steam yacht with at least one German officer. I thought of Karolides lying dead and all Europe trembling on the edge of earthquake, and the men I had left behind me in London who were waiting anxiously for the events of the next hours. There was no doubt that hell was afoot somewhere. The Black Stone had won, and if it survived this June night would bank its winnings.

There seemed only one thing to do (казалось, что оставалось сделать только одно) – go forward as if I had no doubts (двигаться вперед, словно у меня не было никаких сомнений), and if I was going to make a fool of myself to do it handsomely (и, раз уж я собирался свалять дурака: «сделать из себя дурака», то сделать это красиво). Never in my life have I faced a job with greater disinclination (ни разу в своей жизни я не принимался за работу с большей неохотой; to face – находиться лицом к; сталкиваться лицом к лицу с чем-л.). I would rather in my then mind have walked into a den of anarchists (я бы предпочел в том состоянии духа отправиться: «пойти» в логово анархистов), each with his Browning handy (у каждого из которых был бы под рукой браунинг), or faced a charging lion with a popgun (или /предпочел бы/ встретиться лицом к лицу с атакующим львом, /имея при себе только/ пугач), than enter that happy home of three cheerful Englishmen (чем войти в этот счастливый дом трех бодрых англичан) and tell them that their game was up (и сказать им, что их игра закончена; up – указ. на нахождение наверху: наверху, выше; указ. на истечение срока, завершение или результат действия). How they would laugh at me (как же они посмеются надо мной)!

 There seemed only one thing to do – go forward as if I had no doubts, and if I was going to make a fool of myself to do it handsomely. Never in my life have I faced a job with greater disinclination. I would rather in my then mind have walked into a den of anarchists, each with his Browning handy, or faced a charging lion with a popgun, than enter that happy home of three cheerful Englishmen and tell them that their game was up. How they would laugh at me!

But suddenly I remembered a thing I once heard in Rhodesia from old Peter Pienaar (но неожиданно я вспомнил одну вещь, которую я когда-то слышал в Родезии от старого Петера Пинаара; once – один раз; некогда, когда-то, однажды). I have quoted Peter already in this narrative (я уже цитировал Петера в этом рассказе: «повествовании»). He was the best scout I ever knew (он был самым лучшим разведчиком, которого я знал), and before he had turned respectable (и прежде чем он стал респектабельным; to turn – поворачиваться; становиться, делаться) he had been pretty often on the windy side of the law (он частенько старался держаться в стороне от полиции; windy – ветреный; on the windy side – вне досягаемости; to keep on the windy side of the law – не попадаться в руки, держаться подальше от полиции, властей и т. п.), when he had been wanted badly by the authorities (когда его разыскивали власти: «когда его очень хотели власти»). Peter once discussed with me the question of disguises (Петер однажды обсуждал со мной вопрос о маскировке), and he had a theory which struck me at the time (и у него была теория, которая поразила меня в то время; to strike). He said, barring absolute certainties like fingerprints (он сказал, что не считая абсолютных и несомненных фактов, таких как отпечатки пальцев), mere physical traits were very little use for identification (обычные физические особенности не очень полезны для опознания) if the fugitive really knew his business (если беглец действительно знает свое дело). He laughed at things like dyed hair and false beards and such childish follies (он смеялся над такими вещами, как крашеные волосы, фальшивые бороды и тому подобные детские глупости). The only thing that mattered was what Peter called ‘atmosphere’ (единственное, что имело значение, так это то, что Петер называл «атмосферой»).

 But suddenly I remembered a thing I once heard in Rhodesia from old Peter Pienaar. I have quoted Peter already in this narrative. He was the best scout I ever knew, and before he had turned respectable he had been pretty often on the windy side of the law, when he had been wanted badly by the authorities. Peter once discussed with me the question of disguises, and he had a theory which struck me at the time. He said, barring absolute certainties like fingerprints, mere physical traits were very little use for identification if the fugitive really knew his business. He laughed at things like dyed hair and false beards and such childish follies. The only thing that mattered was what Peter called ‘atmosphere’.

If a man could get into perfectly different surroundings from those in which he had been first observed (если человек смог оказаться в обстановке, совершенно отличной от той, в которой он был в первый раз увиден; surrounding – окрестности; среда, окружение), and – this is the important part – really play up to these surroundings (и, а это очень важно: «это важная часть», действительно смог всячески использовать эту обстановку: «подыграть этой обстановке»; to play up – стараться играть как можно лучше, подыгрывать) and behave as if he had never been out of them (и вести себя так, как если бы он никогда не был за ее пределами), he would puzzle the cleverest detectives on earth (то он сумеет озадачить самых умных детективов на свете). And he used to tell a story of how he once borrowed a black coat (и он, бывало, рассказывал историю о том, как он однажды одолжил черное пальто) and went to church and shared the same hymn-book with the man that was looking for him (пошел в церковь и пользовался той же самой книгой церковных гимнов, что и человек, который его разыскивал; to share – делить, распределять; пользоваться совместно). If that man had seen him in decent company before (если бы этот человек видел его в приличном обществе прежде) he would have recognized him (то он узнал бы его); but he had only seen him snuffing the lights in a public-house with a revolver (но он видел его только тогда, когда он тушил свет в пивной при помощи револьвера; to snuff – снимать нагар со свечи).

 If a man could get into perfectly different surroundings from those in which he had been first observed, and – this is the important part – really play up to these surroundings and behave as if he had never been out of them, he would puzzle the cleverest detectives on earth. And he used to tell a story of how he once borrowed a black coat and went to church and shared the same hymn-book with the man that was looking for him. If that man had seen him in decent company before he would have recognized him; but he had only seen him snuffing the lights in a public-house with a revolver.

The recollection of Peter’s talk gave me the first real comfort that I had had that day (воспоминание об этих поучениях Петера принесло мне первое настоящее утешение в тот день). Peter had been a wise old bird (Петер был мудрым стреляным воробьем: «старой птицей»), and these fellows I was after were about the pick of the aviary (а эти парни, которых я преследовал, были самыми лучшими на птичьем дворе; pick – отбор, выбор; лучшая часть /чего-л./, что-л. отборное). What if they were playing Peter’s game (а что, если они играли в игру Петера)? A fool tries to look different (глупец пытается выглядеть по-другому): a clever man looks the same and is different (умный человек выглядит точно так же и этим отличается).

 The recollection of Peter’s talk gave me the first real comfort that I had had that day. Peter had been a wise old bird, and these fellows I was after were about the pick of the aviary. What if they were playing Peter’s game? A fool tries to look different: a clever man looks the same and is different.

Again, there was that other maxim of Peter’s (к тому же, был же и тот, другой принцип Петера; maxim – сентенция, афоризм; правило поведения, принцип) which had helped me when I had been a roadman (который помог мне, когда я был дорожным рабочим). ‘If you are playing a part, you will never keep it up (если ты играешь роль, ты ни за что не сможешь быть убедительным: «не удержишь ее в должном порядке») unless you convince yourself that you are it (если только не убедишь себя, что ты и есть тот, кого ты играешь: «что ты – эта роль»).’ That would explain the game of tennis (это объяснило бы игру в теннис). Those chaps didn’t need to act (этим парням не было необходимости играть), they just turned a handle and passed into another life (они просто повернули рычаг и перешли в другую жизнь), which came as naturally to them as the first (которая подходила им так же естественно, как и первая). It sounds a platitude, but Peter used to say (звучит банально, но Петер любил говорить) that it was the big secret of all the famous criminals (что это главный секрет всех известных преступников; big – большой; важный).

 Again, there was that other maxim of Peter’s which had helped me when I had been a roadman. ‘If you are playing a part, you will never keep it up unless you convince yourself that you are it.’ That would explain the game of tennis. Those chaps didn’t need to act, they just turned a handle and passed into another life, which came as naturally to them as the first. It sounds a platitude, but Peter used to say that it was the big secret of all the famous criminals.

It was now getting on for eight o’clock (время шло к восьми часам), and I went back and saw Scaife to give him his instructions (и я пошел назад и повидал Скайфе, чтобы сообщить ему его инструкции). I arranged with him how to place his men (я договорился с ним, как ему разместить своих людей), and then I went for a walk, for I didn’t feel up to any dinner (после чего я отправился на прогулку, потому что обедать я был не в состоянии; to feel up to smth. – быть в состоянии делать что-л.). I went round the deserted golf-course (я обошел опустевшее поле для гольфа), and then to a point on the cliffs farther north beyond the line of the villas (и пошел дальше, к одному месту на скалах, дальше к северу, за вереницей вилл).

On the little trim newly-made roads I met people in flannels coming back from tennis and the beach (на небольших опрятных, недавно проложенных дорожках я встретил людей во фланелевых костюмах, которые возвращались после /игры/ в теннис и с пляжа), and a coastguard from the wireless station (и /чиновника/ береговой охраны с радиорубки), and donkeys and pierrots padding homewards (а также осликов и актеров, которые брели домой). Out at sea in the blue dusk I saw lights appear on the ARIADNE and on the destroyer away to the south (далеко в море в голубых сумерках я увидел, что появились огоньки на «Ариадне» и на эсминце, /стоявшем/ дальше к югу), and beyond the Cock sands the bigger lights of steamers making for the Thames (а за Кок-сэндз /я увидел/ более крупные огни пароходов, которые направлялись к Темзе). The whole scene was so peaceful and ordinary (весь пейзаж был настолько мирным и обычным) that I got more dashed in spirits every second (что я с каждой секундой падал духом все больше; dashed – сильно ударенный, разбитый, расплющенный). It took all my resolution to stroll towards Trafalgar Lodge about half-past nine (потребовалась вся моя решительность, чтобы пойти к «Трафальгар Лодж» около половины десятого).

 It was now getting on for eight o’clock, and I went back and saw Scaife to give him his instructions. I arranged with him how to place his men, and then I went for a walk, for I didn’t feel up to any dinner. I went round the deserted golf-course, and then to a point on the cliffs farther north beyond the line of the villas.

On the little trim newly-made roads I met people in flannels coming back from tennis and the beach, and a coastguard from the wireless station, and donkeys and pierrots padding homewards. Out at sea in the blue dusk I saw lights appear on the ARIADNE and on the destroyer away to the south, and beyond the Cock sands the bigger lights of steamers making for the Thames. The whole scene was so peaceful and ordinary that I got more dashed in spirits every second. It took all my resolution to stroll towards Trafalgar Lodge about half-past nine.

On the way I got a piece of solid comfort from the sight of a greyhound (по пути я вполне успокоился: «получил кусок основательного утешения» при виде борзой; solid – твердый; веский, основательный, убедительный) that was swinging along at a nursemaid’s heels (которая вертелась у ног какой-то женщины: «рядом с каблуками какой-то няни»; to swing – качать/ся/; вертеть/ся/; heel – пятка; каблук; at smb.’s heels – по пятам, следом за кем-л.). He reminded me of a dog I used to have in Rhodesia (она = эта борзая напомнила мне о псе, который был у меня в Родезии), and of the time when I took him hunting with me in the Pali hills (и о тех временах, когда я брал его с собой на охоту в холмах Пали). We were after rhebok, the dun kind (мы пытались поймать косулью антилопу мышастой масти), and I recollected how we had followed one beast (и я вспомнил, как мы преследовали одно животное), and both he and I had clean lost it (и как и он = пес, и я совершенно потеряли его). A greyhound works by sight (борзая идет: «работает» по виду /дичи/), and my eyes are good enough (и мои глаза достаточно острые: «хорошие»), but that buck simply leaked out of the landscape (но тот самец антилопы просто исчез из виду: «просочился из пейзажа»). Afterwards I found out how it managed it (впоследствии я выяснил, как ему это удалось). Against the grey rock of the kopjes it showed no more than a crow against a thundercloud (на фоне серых камней холмов его было видно не больше, чем ворону на фоне грозовой тучи; rock – скала, камень; kopje – /афр./ холмик). It didn’t need to run away (ему не приходилось убегать); all it had to do was to stand still and melt into the background (все, что ему надо было сделать – это неподвижно стоять, чтобы слиться с фоном; to melt – таять; сливаться /о цветовых оттенках/).

 On the way I got a piece of solid comfort from the sight of a greyhound that was swinging along at a nursemaid’s heels. He reminded me of a dog I used to have in Rhodesia, and of the time when I took him hunting with me in the Pali hills. We were after rhebok, the dun kind, and I recollected how we had followed one beast, and both he and I had clean lost it. A greyhound works by sight, and my eyes are good enough, but that buck simply leaked out of the landscape. Afterwards I found out how it managed it. Against the grey rock of the kopjes it showed no more than a crow against a thundercloud. It didn’t need to run away; all it had to do was to stand still and melt into the background.

Suddenly as these memories chased across my brain (внезапно, когда все эти воспоминания пронеслись в моей голове; to chase – гнаться, преследовать; гоняться, быстро бегать) I thought of my present case and applied the moral (я подумал о своем нынешнем положении и решил воспользоваться моралью /басни/; to apply – обращаться с просьбой, просить о чем-л.; использовать, применять; moral – мораль, назидание, наставление, поучение moral of/to the fable – мораль басни). The Black Stone didn’t need to bolt (Черному Камню не было необходимости удирать; to bolt – запирать на засов; убегать, удирать). They were quietly absorbed into the landscape (они были спокойно вписаны в пейзаж; to absorb – всасывать, впитывать; поглощать, присоединять, принимать). I was on the right track (я был на правильном пути), and I jammed that down in my mind and vowed never to forget it (и я затолкнул эту мысль поглубже себе в голову и поклялся никогда не забывать ее; to jam – сжимать, сдавливать; впихивать, втискивать). The last word was with Peter Pienaar (последнее слово оказалось за Петером Пинааром).

 Suddenly as these memories chased across my brain I thought of my present case and applied the moral. The Black Stone didn’t need to bolt. They were quietly absorbed into the landscape. I was on the right track, and I jammed that down in my mind and vowed never to forget it. The last word was with Peter Pienaar.

Scaife’s men would be posted now (люди Скайфе должны уже сейчас были быть расставлены /по своим местам/), but there was no sign of a soul (но не было ни души: «не было видно ни одного признака какого-нибудь человека»; soul – душа, дух; человек). The house stood as open as a market-place for anybody to observe (дом стоял открытый, словно базарная площадь, и каждый мог наблюдать /за ним/). A three-foot railing separated it from the cliff road (трехфутовые перила отделяли его от дороги, ведущей к скалам); the windows on the ground-floor were all open (все окна на первом этаже были открыты), and shaded lights and the low sound of voices revealed where the occupants were finishing dinner (приглушенный свет и тихие звуки голосов свидетельствовали о том: «показывали на то», что жильцы заканчивают ужин). Everything was as public and above-board as a charity bazaar (все было совершенно открытым и честным, как на благотворительном базаре; public – общественный; открытый, гласный; above-board – легальный, открытый, честный: «над прилавком»). Feeling the greatest fool on earth (чувствуя себя самым большим глупцом на земле), I opened the gate and rang the bell (я открыл ворота и позвонил в звонок).

 Scaife’s men would be posted now, but there was no sign of a soul. The house stood as open as a market-place for anybody to observe. A three-foot railing separated it from the cliff road; the windows on the ground-floor were all open, and shaded lights and the low sound of voices revealed where the occupants were finishing dinner. Everything was as public and above-board as a charity bazaar. Feeling the greatest fool on earth, I opened the gate and rang the bell.

A man of my sort, who has travelled about the world in rough places (человек моего типа, который много поездил по миру и побывал в диких местах), gets on perfectly well with two classes, what you may call the upper and the lower (прекрасно ладит с двумя классами, которые можно назвать высшим и низшим). He understands them and they understand him (он понимает их, а они понимают его). I was at home with herds and tramps and roadmen (я чувствовал себя своим: «я был дома» с пастухами, бродягами и дорожными рабочими), and I was sufficiently at my ease with people like Sir Walter and the men I had met the night before (и я достаточно спокойно вел себя с такими людьми, как сэр Вальтер и те люди, которых я встретил накануне вечером). I can’t explain why, but it is a fact (я не могу объяснить почему, но это факт). But what fellows like me don’t understand is the great comfortable, satisfied middle-class world (но что не могут понять люди, подобные мне, так это удобный, удовлетворенный мир среднего класса), the folk that live in villas and suburbs (тех людей, которые живут на виллах и в пригородах). He doesn’t know how they look at things (он не знает, как они смотрят на вещи), he doesn’t understand their conventions (он не понимает их привычки; convention – соглашение; обычай, традиция, правила поведения), and he is as shy of them as of a black mamba (и он боится их, как черную мамбу; shy – застенчивый, робкий; боязливый, недоверчивый). When a trim parlour-maid opened the door, I could hardly find my voice (когда опрятная служанка открыла дверь, я с трудом справился со своим голосом: «я едва смог отыскать свой голос»).

 A man of my sort, who has travelled about the world in rough places, gets on perfectly well with two classes, what you may call the upper and the lower. He understands them and they understand him. I was at home with herds and tramps and roadmen, and I was sufficiently at my ease with people like Sir Walter and the men I had met the night before. I can’t explain why, but it is a fact. But what fellows like me don’t understand is the great comfortable, satisfied middle-class world, the folk that live in villas and suburbs. He doesn’t know how they look at things, he doesn’t understand their conventions, and he is as shy of them as of a black mamba. When a trim parlour-maid opened the door, I could hardly find my voice.

I asked for Mr Appleton, and was ushered in (я спросил мистера Апплтона, и меня ввели в дом). My plan had been to walk straight into the dining-room (моим планом было пройти прямо в столовую), and by a sudden appearance wake in the men that start of recognition which would confirm my theory (и своим внезапным появлением заставить этих людей вздрогнуть, узнав меня, что: «пробудить в этих людях то вздрагивание от узнавания, которое» подтвердило бы мою теорию). But when I found myself in that neat hall the place mastered me (но, когда я очутился в том аккуратном холле, это место подавило меня: «подчинило меня себе»). There were the golf-clubs and tennis-rackets (там были клюшки для гольфа и теннисные ракетки), the straw hats and caps (соломенные шляпы и кепки), the rows of gloves (ряды перчаток = разложенные рядами перчатки), the sheaf of walking-sticks (набор тростей: «палок для ходьбы»; sheaf – сноп; вязанка; масса, множество), which you will find in ten thousand British homes (какие вы обнаружите в десяти тысячах британских домов). A stack of neatly folded coats and waterproofs covered the top of an old oak chest (стопка аккуратно сложенных пальто и непромокаемых плащей лежала сверху: «покрывали верхнюю часть» старого дубового сундука); there was a grandfather clock ticking (тикали высокие стоячие часы; grandfather – дедушка; grandfather clock – высокие стоячие часы); and some polished brass warming-pans on the walls (и несколько полированных медных грелок /висели/ на стенах), and a barometer (и барометр), and a print of Chiltern winning the St Leger (и гравюра, на которой было изображено, как Чилтерн побеждает /на скачках в/ Сент-Леджере; print – след, отпечаток; гравюра, эстамп). The place was as orthodox as an Anglican church (этот дом был таким же традиционным, как англиканская церковь; orthodox – ортодоксальный, правоверный; традиционный, общепринятый). When the maid asked me for my name I gave it automatically (когда служанка спросила у меня имя, я сообщил его автоматически), and was shown into the smoking-room, on the right side of the hall (и был сопровожден в курительную комнату, /которая располагалась/ справа от холла).

 I asked for Mr Appleton, and was ushered in. My plan had been to walk straight into the dining-room, and by a sudden appearance wake in the men that start of recognition which would confirm my theory. But when I found myself in that neat hall the place mastered me. There were the golf-clubs and tennis-rackets, the straw hats and caps, the rows of gloves, the sheaf of walking-sticks, which you will find in ten thousand British homes. A stack of neatly folded coats and waterproofs covered the top of an old oak chest; there was a grandfather clock ticking; and some polished brass warming-pans on the walls, and a barometer, and a print of Chiltern winning the St Leger. The place was as orthodox as an Anglican church. When the maid asked me for my name I gave it automatically, and was shown into the smoking-room, on the right side of the hall.

That room was even worse (эта комната оказалась еще хуже). I hadn’t time to examine it (у меня не было времени, чтобы тщательно осмотреть ее), but I could see some framed group photographs above the mantelpiece (но я смог разглядеть несколько групповых фотографий в рамках над каминной полкой), and I could have sworn they were English public school or college (и я мог бы поклясться, что это были /фотографии/ какой-то английской частной школы или колледжа; to swear). I had only one glance (я взглянул только одним глазком: «я бросил только один быстрый взгляд»), for I managed to pull myself together and go after the maid (потому что мне удалось собраться с духом и пройти вслед за служанкой). But I was too late (но было слишком поздно: «я был слишком поздно»). She had already entered the dining-room and given my name to her master (она уже вошла в столовую и сообщила мое имя своему хозяину), and I had missed the chance of seeing how the three took it (и я упустил шанс увидеть, как эти трое восприняли его; to miss – промахнуться, промазать; упустить, не заметить, проглядеть; to take – брать; воспринимать, реагировать /на что-л./; относиться /к чему-л./).

 That room was even worse. I hadn’t time to examine it, but I could see some framed group photographs above the mantelpiece, and I could have sworn they were English public school or college. I had only one glance, for I managed to pull myself together and go after the maid. But I was too late. She had already entered the dining-room and given my name to her master, and I had missed the chance of seeing how the three took it.

When I walked into the room (когда я вошел в комнату) the old man at the head of the table had risen and turned round to meet me (старик, сидевший во главе стола, поднялся и повернулся, чтобы встретить = поприветствовать меня). He was in evening dress (он был во фраке: «вечерней одежде») – a short coat and black tie (в коротком пиджаке = в пиджаке с короткими фалдами и в черном галстуке), as was the other, whom I called in my own mind the plump one (так же, как и другой, тот, которого я в своем собственном уме = про себя называл пухлым). The third, the dark fellow, wore a blue serge suit and a soft white collar (третий, смуглый малый, был одет в синий костюм из сержа и мягкий белый воротничок; to wear – носить /одежду/), and the colours of some club or school (и /у него был/ отличительный знак какого-то клуба или школы; colour – цвет, тон; отличительный знак, значок, эмблема /клуба, школы и т. п./).

The old man’s manner was perfect (манеры старика были совершенны). ‘Mr Hannay?’ he said hesitatingly (спросил он нерешительно: to hesitate – колебаться). ‘Did you wish to see me (вы хотели увидеть меня)? One moment, you fellows, and I’ll rejoin you (один момент, друзья, и я присоединюсь к вам). We had better go to the smoking-room (нам лучше пройти в курительную комнату).’

 When I walked into the room the old man at the head of the table had risen and turned round to meet me. He was in evening dress – a short coat and black tie, as was the other, whom I called in my own mind the plump one. The third, the dark fellow, wore a blue serge suit and a soft white collar, and the colours of some club or school.

The old man’s manner was perfect. ‘Mr Hannay?’ he said hesitatingly. ‘Did you wish to see me? One moment, you fellows, and I’ll rejoin you. We had better go to the smoking-room.’

Though I hadn’t an ounce of confidence in me (хотя во мне не было ни унции уверенности), I forced myself to play the game (я заставил себя играть в эту игру). I pulled up a chair and sat down on it (я подтянул стул и уселся на него).

‘I think we have met before (я думаю, что мы встречались прежде),’ I said, ‘and I guess you know my business (и я полагаю, что вы знаете, зачем я здесь: «мое дело»).’

The light in the room was dim (свет в комнате был тусклым), but so far as I could see their faces (но, насколько я мог видеть их лица), they played the part of mystification very well (они играли свои роли в этой мистификации очень хорошо).

‘Maybe (может быть), maybe,’ said the old man. ‘I haven’t a very good memory (у меня не очень хорошая память), but I’m afraid you must tell me your errand, Sir (но я боюсь, вы должны объяснить мне свое поручение = зачем вы пришли, сэр), for I really don’t know it (потому что я действительно его = этого не знаю).’

 Though I hadn’t an ounce of confidence in me, I forced myself to play the game. I pulled up a chair and sat down on it.

‘I think we have met before,’ I said, ‘and I guess you know my business.’

The light in the room was dim, but so far as I could see their faces, they played the part of mystification very well.

‘Maybe, maybe,’ said the old man. ‘I haven’t a very good memory, but I’m afraid you must tell me your errand, Sir, for I really don’t know it.’

‘Well, then (что ж, в таком случае),’ I said, and all the time I seemed to myself to be talking pure foolishness (сказал я, и все это время мне казалось, что я несу полную околесицу; pure – чистый; /эмоц.-усил./чистейший, полнейший, абсолютный; foolishness – глупость; Нелепость) – ‘I have come to tell you that the game’s up (я пришел, чтобы сказать вам, что ваша игра проиграна). I have a warrant for the arrest of you three gentlemen (у меня есть ордер на арест вас троих, джентльмены).’

‘Arrest (арест),’ said the old man, and he looked really shocked (сказал старик, и выглядел он на самом деле потрясенным). ‘Arrest! Good God, what for (Боже мой, за что)?’

‘For the murder of Franklin Scudder in London on the 23rd day of last month (за убийство Франклина Скаддера в Лондоне двадцать третьего числа прошлого месяца).’

‘I never heard the name before (я никогда не слышал этого имени раньше),’ said the old man in a dazed voice (сказал старик ошеломленным голосом).

 ‘Well, then,’ I said, and all the time I seemed to myself to be talking pure foolishness – ‘I have come to tell you that the game’s up. I have a warrant for the arrest of you three gentlemen.’

‘Arrest,’ said the old man, and he looked really shocked. ‘Arrest! Good God, what for?’

‘For the murder of Franklin Scudder in London on the 23rd day of last month.’

‘I never heard the name before,’ said the old man in a dazed voice.

One of the others spoke up (заговорил кто-то из двух других). ‘That was the Portland Place murder (это было убийство в Портланд-Плейс). I read about it (я читал о нем: «об этом»). Good heavens, you must be mad, Sir (Боже мой, вы, сэр, должно быть, сошли с ума)! Where do you come from (откуда вы)?’

‘Scotland Yard (из Скотланд-Ярда),’ I said.

After that for a minute there was utter silence (после этого на минуту воцарилась полнейшая тишина). The old man was staring at his plate and fumbling with a nut (старик уставился на свою тарелку и теребил орешек), the very model of innocent bewilderment (/представляя собой/ совершенный образчик невинного замешательства).

Then the plump one spoke up (затем заговорил пухлый; to speak up). He stammered a little, like a man picking his words (он немного запинался, как человек, подбирающий слова).

‘Don’t get flustered, uncle (не волнуйтесь, дядя),’ he said. ‘It is all a ridiculous mistake (это все какая-та смешная ошибка); but these things happen sometimes (но такие вещи иногда случаются), and we can easily set it right (и мы можем легко все исправить). It won’t be hard to prove our innocence (будет несложно доказать нашу невиновность). I can show that I was out of the country on the 23rd of May (я могу доказать, что меня не было в стране двадцать третьего мая), and Bob was in a nursing home (а Боб был в частной лечебнице; to nurse – кормить, выкармливать ребенка; ухаживать за больными). You were in London, but you can explain what you were doing (вы были в Лондоне, но вы можете объяснить, что вы делали: «какими были ваши дела»).’

 One of the others spoke up. ‘That was the Portland Place murder. I read about it. Good heavens, you must be mad, Sir! Where do you come from?’

‘Scotland Yard,’ I said.

After that for a minute there was utter silence. The old man was staring at his plate and fumbling with a nut, the very model of innocent bewilderment.

Then the plump one spoke up. He stammered a little, like a man picking his words.

‘Don’t get flustered, uncle,’ he said. ‘It is all a ridiculous mistake; but these things happen sometimes, and we can easily set it right. It won’t be hard to prove our innocence. I can show that I was out of the country on the 23rd of May, and Bob was in a nursing home. You were in London, but you can explain what you were doing.’

‘Right, Percy (верно, Перси)! Of course that’s easy enough (конечно же, это довольно просто). The 23rd (двадцать третьего)! That was the day after Agatha’s wedding (это же было на следующий день после свадьбы Агаты). Let me see (дайте-ка подумать). What was I doing (что же я делал)? I came up in the morning from Woking (я приехал утром из Вокинга), and lunched at the club with Charlie Symons (и съел ленч в клубе с Чарли Саймонсом). Then – oh yes, I dined with the Fishmongers (затем, ах да, я пообедал с Фишмангерами). I remember, for the punch didn’t agree with me (я помню, потому что от пунша мне сделалось плохо; to agree – соглашаться, договариваться; быть полезным, подходящим), and I was seedy next morning (и мне было не по себе на следующее утро; seedy – наполненный семенами, зернистый; /разг./ нездоровый). Hang it all, there’s the cigar-box I brought back from the dinner (черт побери, вот портсигар, который: «коробка для сигар, которую» я привез с этого обеда).’ He pointed to an object on the table, and laughed nervously (он указал на какой-то предмет на столе и нервно рассмеялся).

 ‘Right, Percy! Of course that’s easy enough. The 23rd! That was the day after Agatha’s wedding. Let me see. What was I doing? I came up in the morning from Woking, and lunched at the club with Charlie Symons. Then – oh yes, I dined with the Fishmongers. I remember, for the punch didn’t agree with me, and I was seedy next morning. Hang it all, there’s the cigar-box I brought back from the dinner.’ He pointed to an object on the table, and laughed nervously.

‘I think, Sir (я думаю, сэр),’ said the young man, addressing me respectfully (сказал молодой человек, почтительно обращаясь ко мне; to address – адресовать, направлять; обращаться к кому-л.), ‘you will see you are mistaken (вы поймете, что вы ошибаетесь). We want to assist the law like all Englishmen (мы хотим помогать закону, как и все англичане), and we don’t want Scotland Yard to be making fools of themselves (и мы не хотим, чтобы Скотланд-Ярд свалял дурака: «сделали из себя дураков»). That’s so, uncle (не так ли, дядя)?’

‘Certainly, Bob (конечно, Боб).’ The old fellow seemed to be recovering his voice (казалось, что голос возвращается к старику). ‘Certainly, we’ll do anything in our power to assist the authorities (конечно же, мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь властям). But – but this is a bit too much (но, но это уж слишком: «чуточку слишком много»). I can’t get over it (я не могу этого понять; to get over – перейти, перелезть; привыкнуть к чему-л., свыкнуться с мыслью о чем-л.).’

 ‘I think, Sir,’ said the young man, addressing me respectfully, ‘you will see you are mistaken. We want to assist the law like all Englishmen, and we don’t want Scotland Yard to be making fools of themselves. That’s so, uncle?’

‘Certainly, Bob.’ The old fellow seemed to be recovering his voice. ‘Certainly, we’ll do anything in our power to assist the authorities. But – but this is a bit too much. I can’t get over it.’

‘How Nellie will chuckle (вот Нелли посмеется),’ said the plump man. ‘She always said that you would die of boredom (она всегда говорила, что вы умрете от скуки) because nothing ever happened to you (потому что с вами ничто никогда не случается). And now you’ve got it thick and strong (и вот вы попали в такой круговорот событий: «получаете это обильно и сильно»),’ and he began to laugh very pleasantly (и он начал очень весело смеяться = разразился веселым смехом; pleasantly – любезно; весело).

‘By Jove, yes (Боже мой, да; Jove – Юпитер; by Jove – Боже мой: «/клянусь/ Юпитером»). Just think of it (подумать только: «только подумайте об этом»)! What a story to tell at the club (какая история, чтобы рассказать ее в клубе). Really, Mr Hannay, I suppose I should be angry, to show my innocence (вот уж, мистер Хэнней, я полагаю, что мне следовало бы рассердиться, чтобы доказать: «показать» свою невиновность), but it’s too funny (но это слишком уж смешно)! I almost forgive you the fright you gave me (я почти прощаю вас за то, что вы меня напугали: «за тот испуг, который вы мне доставили»)! You looked so glum (вы выглядели таким мрачным), I thought I might have been walking in my sleep and killing people (я подумал, что я, должно быть, хожу во сне и убиваю людей).’

 ‘How Nellie will chuckle,’ said the plump man. ‘She always said that you would die of boredom because nothing ever happened to you. And now you’ve got it thick and strong,’ and he began to laugh very pleasantly.

‘By Jove, yes. Just think of it! What a story to tell at the club. Really, Mr Hannay, I suppose I should be angry, to show my innocence, but it’s too funny! I almost forgive you the fright you gave me! You looked so glum, I thought I might have been walking in my sleep and killing people.’

It couldn’t be acting, it was too confoundedly genuine (это не могло быть притворством: «актерской игрой», это было слишком уж чертовски искренне: to confound – проклинать confound it! – к черту! будь оно проклято!). My heart went into my boots (сердце мое ушло в пятки: «в ботинки»), and my first impulse was to apologize and clear out (и моим первым побуждением было извиниться и убраться прочь). But I told myself I must see it through (но я сказал себе, что должен довести это дело до конца; to see through – доводить до конца), even though I was to be the laughing-stock of Britain (даже если я стану посмешищем всей Британии). The light from the dinner-table candlesticks was not very good (свет от подсвечников на обеденном столе был не очень хорошим), and to cover my confusion I got up (и, чтобы скрыть свое замешательство, я поднялся), walked to the door and switched on the electric light (пошел к двери и включил электрический свет). The sudden glare made them blink (неожиданный свет заставил их заморгать), and I stood scanning the three faces (а я стоял и внимательно изучал их лица: «эти три лица»).

 It couldn’t be acting, it was too confoundedly genuine. My heart went into my boots, and my first impulse was to apologize and clear out. But I told myself I must see it through, even though I was to be the laughing-stock of Britain. The light from the dinner-table candlesticks was not very good, and to cover my confusion I got up, walked to the door and switched on the electric light. The sudden glare made them blink, and I stood scanning the three faces.

Well, I made nothing of it (что ж, это мне ничего не дало). One was old and bald (один был старым и лысым), one was stout (один полным), one was dark and thin (а один смуглым и худым). There was nothing in their appearance to prevent them being the three who had hunted me in Scotland (в их внешности не было ничего, что помешало бы им быть теми тремя, которые преследовали меня в Шотландии), but there was nothing to identify them (но не было ничего, что /помогло бы/ опознать их). I simply can’t explain (я просто не могу объяснить) why I who, as a roadman, had looked into two pairs of eyes (почему я, который будучи дорожным рабочим, смотрел в две пары глаз), and as Ned Ainslie into another pair (и, когда был Недом Эйнсли, в другую пару), why I, who have a good memory and reasonable powers of observation (почему я, обладающий хорошей памятью и достаточной наблюдательностью; power – сила, мощь; умственная или физическая способность), could find no satisfaction (не мог найти удовлетворения = не был удовлетворен). They seemed exactly what they professed to be (они, казалось, были именно теми, кем они притворялись; to profess – открыто признавать, заявлять /во всеуслышание/; притворяться, прикидываться, делать вид), and I could not have sworn to one of them (и я не мог бы поклясться ни за одного из них; to swear to – утверждать под присягой).

 Well, I made nothing of it. One was old and bald, one was stout, one was dark and thin. There was nothing in their appearance to prevent them being the three who had hunted me in Scotland, but there was nothing to identify them. I simply can’t explain why I who, as a roadman, had looked into two pairs of eyes, and as Ned Ainslie into another pair, why I, who have a good memory and reasonable powers of observation, could find no satisfaction. They seemed exactly what they professed to be, and I could not have sworn to one of them.

There in that pleasant dining-room, with etchings on the walls (в этой приятной столовой с гравюрами на стенах), and a picture of an old lady in a bib above the mantelpiece (и портретом какой-то пожилой леди в фартуке над каминной полкой; bib – детский нагрудник; слюнявчик; грудка фартука), I could see nothing to connect them with the moorland desperadoes (я не мог увидеть ничего, что связывало бы их с теми головорезами в вересковых пустошах). There was a silver cigarette-box beside me (рядом со мной лежал серебряный портсигар), and I saw that it had been won by Percival Appleton, Esq., of the St Bede’s Club, in a golf tournament (и я видел, что он был выигран Персивалем Апплтоном, эсквайром, из клуба в Сент-Беде на турнире по гольфу). I had to keep a firm hold of Peter Pienaar to prevent myself bolting out of that house (я был вынужден строго придерживаться взглядов Петера Пинаара, чтобы сдержаться и не броситься прочь из этого дома; to prevent – предотвращать, предупреждать; препятствовать, не допускать; to bolt – запирать на засов; нестись стрелой, убегать, удирать).

 There in that pleasant dining-room, with etchings on the walls, and a picture of an old lady in a bib above the mantelpiece, I could see nothing to connect them with the moorland desperadoes. There was a silver cigarette-box beside me, and I saw that it had been won by Percival Appleton, Esq., of the St Bede’s Club, in a golf tournament. I had to keep a firm hold of Peter Pienaar to prevent myself bolting out of that house.

‘Well (ну),’ said the old man politely (сказал старик вежливо), ‘are you reassured by your scrutiny, Sir (вы убедились, благодаря своей проверке, сэр)?’

I couldn’t find a word (я не мог подобрать: «найти» ни слова).

‘I hope you’ll find it consistent with your duty to drop this ridiculous business (я надеюсь, что вы сочтете это соответствующим вашему долгу прекратить это смехотворное дело; to drop – капать, стекать каплями; кончать, прекращать, оставлять). I make no complaint (я не жалуюсь), but you’ll see how annoying it must be to respectable people (но вы поймете, каким раздражающим это должно быть для уважаемых людей).’

I shook my head (я покачал головой; to shake).

‘O Lord (о, Боже),’ said the young man. ‘This is a bit too thick (это уж слишком: «чуточку слишком обильно»)!’

 ‘Well,’ said the old man politely, ‘are you reassured by your scrutiny, Sir?’

I couldn’t find a word.

‘I hope you’ll find it consistent with your duty to drop this ridiculous business. I make no complaint, but you’ll see how annoying it must be to respectable people.’

I shook my head.

‘O Lord,’ said the young man. ‘This is a bit too thick!’

‘Do you propose to march us off to the police station (вы что, предлагаете отвести нас в полицейский участок)?’ asked the plump one (спросил пухлый). ‘That might be the best way out of it (это может оказаться самым лучшим выходом из /этой ситуации/), but I suppose you won’t be content with the local branch (но, я полагаю, вы не удовольствуетесь местным отделением; branch – ветка дерева; филиал, отделение). I have the right to ask to see your warrant (у меня есть право попросить взглянуть на ваш ордер), but I don’t wish to cast any aspersions upon you (но я не хочу бросать на вас и тень подозрения: «бросать любую клевету = клеветать на вас»; to cast aspersions on smb. – клеветать на кого-л.). You are only doing your duty (вы только выполняете свой долг). But you’ll admit it’s horribly awkward (но вы же признаете, что все это ужасно неловко; awkward – неуклюжий, неловкий; неудобный, затруднительный, неловкий). What do you propose to do (что вы предлагаете сделать)?’

 ‘Do you propose to march us off to the police station?’ asked the plump one. ‘That might be the best way out of it, but I suppose you won’t be content with the local branch. I have the right to ask to see your warrant, but I don’t wish to cast any aspersions upon you. You are only doing your duty. But you’ll admit it’s horribly awkward. What do you propose to do?’

There was nothing to do except to call in my men and have them arrested (делать было нечего, кроме как позвать моих людей и приказать арестовать их = этих троих), or to confess my blunder and clear out (или признаться в том, что я совершил грубейшую ошибку, и убраться). I felt mesmerized by the whole place (я чувствовал себя загипнотизированным всем этим местом), by the air of obvious innocence (этой атмосферой очевидной непричастности: «невиновности»; air – воздух, атмосфера; атмосфера, обстановка) – not innocence merely, but frank honest bewilderment and concern in the three faces (не просто атмосферой непричастности, но и искренним и честным недоумением и тревогой на этих трех лицах; concern – отношение, касательство; беспокойство, тревога).

‘Oh, Peter Pienaar,’ I groaned inwardly (простонал я про себя), and for a moment I was very near damning myself for a fool and asking their pardon (и какой-то момент я был очень близок к тому, чтобы обозвать себя дураком и извиниться перед ними: «попросить у них прощения»).

‘Meantime I vote we have a game of bridge (тем временем я предлагаю сыграть партию в бридж; to vote – голосовать; выражать мнение, предлагать),’ said the plump one. ‘It will give Mr Hannay time to think over things (это даст мистеру Хэннею время обдумать ситуацию), and you know we have been wanting a fourth player (и, вы же знаете, нам нужен был четвертый игрок). Do you play, Sir (вы играете, сэр)?’

 There was nothing to do except to call in my men and have them arrested, or to confess my blunder and clear out. I felt mesmerized by the whole place, by the air of obvious innocence – not innocence merely, but frank honest bewilderment and concern in the three faces.

‘Oh, Peter Pienaar,’ I groaned inwardly, and for a moment I was very near damning myself for a fool and asking their pardon.

‘Meantime I vote we have a game of bridge,’ said the plump one. ‘It will give Mr Hannay time to think over things, and you know we have been wanting a fourth player. Do you play, Sir?’

I accepted as if it had been an ordinary invitation at the club (я согласился: «принял это предложение», словно это было обычное приглашение в клубе). The whole business had mesmerized me (вся обстановка загипнотизировала меня). We went into the smoking-room where a card-table was set out (мы прошли в курительную комнату, где был установлен карточный стол), and I was offered things to smoke and drink (и мне были предложены сигареты и напитки). I took my place at the table in a kind of dream (я занял свое место за столом, как во сне). The window was open and the moon was flooding the cliffs and sea with a great tide of yellow light (окно было открыто, и луна заливала скалы и море огромной волной желтого света; tide – морской прилив и отлив; волна). There was moonshine, too, in my head (к тому же, в моей голове была одна чепуха: «был лунный свет»; moonshine – лунный свет; фантазия, вздор, пустая болтовня). The three had recovered their composure, and were talking easily (все трое вновь обрели самообладание и спокойно разговаривали; to recover – получать обратно, возвращать себе; вновь обретать) – just the kind of slangy talk you will hear in any golf club-house (/просто вели/ обычный разговор с жаргонными словечками, который вы услышите в любом гольф-клубе). I must have cut a rum figure (я, должно быть, производил странное впечатление: «скроил странную фигуру»), sitting there knitting my brows with my eyes wandering (сидя с нахмуренными бровями и блуждающими глазами; to knit – вязать; хмурить /брови/).

 I accepted as if it had been an ordinary invitation at the club. The whole business had mesmerized me. We went into the smoking-room where a card-table was set out, and I was offered things to smoke and drink. I took my place at the table in a kind of dream. The window was open and the moon was flooding the cliffs and sea with a great tide of yellow light. There was moonshine, too, in my head. The three had recovered their composure, and were talking easily – just the kind of slangy talk you will hear in any golf club-house. I must have cut a rum figure, sitting there knitting my brows with my eyes wandering.

My partner was the young dark one (моим партнером оказался молодой смуглый мужчина). I play a fair hand at bridge (я играю достаточно хорошо в бридж), but I must have been rank bad that night (но в ту ночь я, должно быть, играл из рук вон плохо; rank – прогорклый, протухший /о жирах/; отвратительный). They saw that they had got me puzzled (они видели, что им удалось меня озадачить), and that put them more than ever at their ease (и это совершенно раскрепостило их: «поставило их более, чем когда-либо, в непринужденное состояние»). I kept looking at their faces (я продолжал смотреть на их лица), but they conveyed nothing to me (но они мне ничего не говорили; to convey – перевозить, транспортировать; выражать). It was not that they looked different (не то чтобы они выглядели по-другому); they were different (они были другими). I clung desperately to the words of Peter Pienaar (я отчаянно цеплялся за слова Петера Пинаара; to cling).

Then something awoke me (затем что-то пробудило меня; to awake).

 My partner was the young dark one. I play a fair hand at bridge, but I must have been rank bad that night. They saw that they had got me puzzled, and that put them more than ever at their ease. I kept looking at their faces, but they conveyed nothing to me. It was not that they looked different; they were different. I clung desperately to the words of Peter Pienaar.

Then something awoke me.

The old man laid down his hand to light a cigar (старик опустил: «положил» руку, чтобы зажечь сигару). He didn’t pick it up at once (он не сразу поднял ее), but sat back for a moment in his chair, with his fingers tapping on his knees (а, откинувшись на мгновение в кресле, забарабанил пальцами по коленям).

It was the movement I remembered when I had stood before him in the moorland farm (это было движение, которое я запомнил, когда стоял перед ним на ферме среди вересковой пустоши), with the pistols of his servants behind me (а позади меня стояли слуги с пистолетами).

A little thing, lasting only a second (/это было/ небольшое движение, которое длилось только секунду), and the odds were a thousand to one that I might have had my eyes on my cards at the time and missed it (и шансы: «ставки» были тысяча к одному, что в этот момент мои глаза могли бы быть на картах = я смотрел бы в карты, и я пропустил бы его). But I didn’t, and, in a flash, the air seemed to clear (но я не сделал этого, и в один миг атмосфера, казалось, прояснилась). Some shadow lifted from my brain (какая-то пелена спала с моих глаз: «тень рассеялась над моим мозгом»; to lift – поднимать; рассеиваться /об облаках, тумане/), and I was looking at the three men with full and absolute recognition (и я смотрел на этих троих мужчин, полностью и абсолютно узнавая их: «с полным и абсолютным узнаванием»).

 The old man laid down his hand to light a cigar. He didn’t pick it up at once, but sat back for a moment in his chair, with his fingers tapping on his knees.

It was the movement I remembered when I had stood before him in the moorland farm, with the pistols of his servants behind me.

A little thing, lasting only a second, and the odds were a thousand to one that I might have had my eyes on my cards at the time and missed it. But I didn’t, and, in a flash, the air seemed to clear. Some shadow lifted from my brain, and I was looking at the three men with full and absolute recognition.

The clock on the mantelpiece struck ten o’clock (часы на каминной полке пробили десять часов; to strike).

The three faces seemed to change before my eyes and reveal their secrets (эти три лица, казалось, изменились перед моим взором и открыли свои секреты). The young one was the murderer (молодой был убийцей). Now I saw cruelty and ruthlessness (теперь я видел жестокость и безжалостность там; cruel – жестокий; ruthless – безжалостный), where before I had only seen good-humour (где прежде я видел только добродушие). His knife, I made certain, had skewered Scudder to the floor (его нож, я был уверен, пригвоздил Скаддера к полу). His hand had put the bullet in Karolides (его рука выпустила: «вложила» пулю в Каролидеса).

 The clock on the mantelpiece struck ten o’clock.

The three faces seemed to change before my eyes and reveal their secrets. The young one was the murderer. Now I saw cruelty and ruthlessness, where before I had only seen good-humour. His knife, I made certain, had skewered Scudder to the floor. His hand had put the bullet in Karolides.

The plump man’s features seemed to dislimn, and form again, as I looked at them (черты лица полного мужчины, казалось, растворились и снова собрались, пока я смотрел на него; to limn – писать картину, портрет; to form – придавать форму, вид). He hadn’t a face (у него не было лица), only a hundred masks that he could assume when he pleased (а только сотня масок, которые он принимал по своему желанию: «когда он желал»). That chap must have been a superb actor (этот малый, должно быть, был великолепным актером). Perhaps he had been Lord Alloa of the night before (возможно, это он был лордом Аллоа накануне вечером); perhaps not (а может быть, и нет); it didn’t matter (это было неважно: «это не имело значения»). I wondered if he was the fellow who had first tracked Scudder (я размышлял, уж не он ли был тем самым человеком, который в первый раз напал на след Скаддера), and left his card on him (и оставил у него свою визитную карточку; card – карта /игральная/; визитная карточка, открытка; to leave a card on smb. – оставить у кого-л. визитную карточку /вместо личного визита/). Scudder had said he lisped (Скаддер говорил, что он шепелявит), and I could imagine how the adoption of a lisp might add terror (и я мог себе представить, как шепелявость могла бы: «использование шепелявости могло бы» добавить ужаса; adoption – усыновление; принятие).

 The plump man’s features seemed to dislimn, and form again, as I looked at them. He hadn’t a face, only a hundred masks that he could assume when he pleased. That chap must have been a superb actor. Perhaps he had been Lord Alloa of the night before; perhaps not; it didn’t matter. I wondered if he was the fellow who had first tracked Scudder, and left his card on him. Scudder had said he lisped, and I could imagine how the adoption of a lisp might add terror.

But the old man was the pick of the lot (но старик был самым главным из них всех; pick – отбор, выбор; лучшая часть чего-л., что-л. отборное). He was sheer brain, icy, cool, calculating (он был абсолютным интеллектом, ледяным, холодным, расчетливым; brain – мозг; cool – прохладный, свежий; невозмутимый, хладнокровный), as ruthless as a steam hammer (беспощадным, словно паровой молот). Now that my eyes were opened (теперь, когда глаза мои были открыты) I wondered where I had seen the benevolence (я удивлялся, где я смог увидеть доброжелательность). His jaw was like chilled steel (его подбородок был, словно из каленой стали; jaw – челюсть; подбородок; chilled – охлажденный; закаленный), and his eyes had the inhuman luminosity of a bird’s (и глаза его обладали нечеловеческой яркостью, как у птицы; luminous – светящийся). I went on playing (я продолжал играть), and every second a greater hate welled up in my heart (и с каждой секундой все большая ненависть поднималась в моем сердце; well – родник; to well /up/ – хлынуть, бить ключом). It almost choked me (она чуть не задушила меня), and I couldn’t answer when my partner spoke (и я не смог ответить, когда мой партнер что-то спросил у меня: «заговорил»). Only a little longer could I endure their company (еще недолго: «только немного дольше» я мог сносить их общество).

 But the old man was the pick of the lot. He was sheer brain, icy, cool, calculating, as ruthless as a steam hammer. Now that my eyes were opened I wondered where I had seen the benevolence. His jaw was like chilled steel, and his eyes had the inhuman luminosity of a bird’s. I went on playing, and every second a greater hate welled up in my heart. It almost choked me, and I couldn’t answer when my partner spoke. Only a little longer could I endure their company.

‘Whew (вот как)! Bob (Боб)! Look at the time (взгляни на время),’ said the old man. ‘You’d better think about catching your train (тебе бы лучше подумать о том, как успеть на поезд). Bob’s got to go to town tonight (Боб должен уехать сегодня вечером в город),’ he added, turning to me (добавил он, повернувшись ко мне). The voice rang now as false as hell (голос его сейчас звучал чертовски фальшиво; to ring). I looked at the clock, and it was nearly half-past ten (я взглянул на часы, было почти пол-одиннадцатого: «половина после десяти»).

‘I am afraid he must put off his journey (я боюсь, он должен отложить свою поездку),’ I said.

‘Oh, damn (о, черт побери),’ said the young man. ‘I thought you had dropped that rot (а я подумал, что вы оставили: «бросили» эту чепуху; rot – гниение; вздор, чушь, нелепость). I’ve simply got to go (мне просто необходимо уехать). You can have my address (вы можете взять мой адрес), and I’ll give any security you like (и я предоставлю вам любые гарантии, которые вы захотите; security – безопасность; гарантия, залог).’

‘No,’ I said, ‘you must stay (вы должны остаться).’

 ‘Whew! Bob! Look at the time,’ said the old man. ‘You’d better think about catching your train. Bob’s got to go to town tonight,’ he added, turning to me. The voice rang now as false as hell. I looked at the clock, and it was nearly half-past ten.

‘I am afraid he must put off his journey,’ I said.

‘Oh, damn,’ said the young man. ‘I thought you had dropped that rot. I’ve simply got to go. You can have my address, and I’ll give any security you like.’

‘No,’ I said, ‘you must stay.’

At that I think they must have realized that the game was desperate (в этот момент: «при этом», мне кажется, они, должно быть, поняли, что игра была безнадежной; desperate – отчаянный, доведенный до отчаяния; безнадежный, безвыходный). Their only chance had been to convince me that I was playing the fool (их единственной возможностью было убедить меня в том, что я валяю дурака), and that had failed (и в этом они не преуспели). But the old man spoke again (но старик снова заговорил).

‘I’ll go bail for my nephew (я поручусь за: «я стану поручителем» своего племянника; bail – залог, поручительство; поручитель; ручательство, порука). That ought to content you, Mr Hannay (это должно вас удовлетворить, мистер Хэнней).’ Was it fancy, or did I detect some halt in the smoothness of that voice (мне показалось: «было ли это /моим/ воображением», или я на самом деле услышал, что он запнулся: «определил некоторую запинку в гладкости этого голоса»)?

There must have been, for as I glanced at him (/запинка/, должно быть, была, потому что, когда я взглянул на него), his eyelids fell in that hawk-like hood which fear had stamped on my memory (его веки опустились, прикрыв глаза капюшоном, как у ястреба, что = и этот образ страх запечатлел: «отпечатал» в моей памяти).

I blew my whistle (я дунул в свисток; to blow).

 At that I think they must have realized that the game was desperate. Their only chance had been to convince me that I was playing the fool, and that had failed. But the old man spoke again.

‘I’ll go bail for my nephew. That ought to content you, Mr Hannay.’ Was it fancy, or did I detect some halt in the smoothness of that voice?

There must have been, for as I glanced at him, his eyelids fell in that hawk-like hood which fear had stamped on my memory.

I blew my whistle.

In an instant the lights were out (через мгновение свет погас). A pair of strong arms gripped me round the waist (пара крепких рук схватила меня за талию), covering the pockets in which a man might be expected to carry a pistol (прикрывая те карманы, где мог быть пистолет: «в которых, как можно было бы ожидать, носят пистолет»).

‘Schnell, Franz (/нем./ скорее, Франц),’ cried a voice (прокричал чей-то голос), ‘Das Boot (/нем./ лодка = яхта), das Boot!’ As it spoke I saw two of my fellows emerge on the moonlit lawn (пока он звучал: «говорил», я увидел, что двое из моих приятелей вырвались на залитую лунным светом лужайку).

The young dark man leapt for the window (молодой смуглый мужчина прыгнул к окну; to leap), was through it (выбрался из него), and over the low fence before a hand could touch him (и перепрыгнул через невысокую ограду прежде, чем хоть одна рука смогла коснуться его). I grappled the old chap, and the room seemed to fill with figures (я схватился со стариком, а комната, казалось, заполнилась людьми: «фигурами»). I saw the plump one collared (я увидел, что пухлый был схвачен; to collar – надеть воротник, хомут, ошейник; /разг./ захватить, завладеть), but my eyes were all for the out-of-doors (но мой взгляд был целиком устремлен на улицу), where Franz sped on over the road towards the railed entrance to the beach stairs (где Франц несся через дорогу к огражденному перилами входу к лестницам, ведущим на пляж; to speed; speed – скорость). One man followed him, but he had no chance (за ним следовал один человек, но шансов у него не было). The gate of the stairs locked behind the fugitive (ворота к лестницам захлопнулись на замок за беглецом), and I stood staring, with my hands on the old boy’s throat (а я стоял и смотрел, /в то время как/ мои руки были на шее = сжимали шею старика), for such a time as a man might take to descend those steps to the sea (столько времени, сколько могло бы уйти на то, чтобы спуститься по ступеням, /которые вели/ к морю; to take – брать; занимать, отнимать, требовать).

 In an instant the lights were out. A pair of strong arms gripped me round the waist, covering the pockets in which a man might be expected to carry a pistol.

‘Schnell, Franz,’ cried a voice, ‘Das Boot, das Boot!’ As it spoke I saw two of my fellows emerge on the moonlit lawn.

The young dark man leapt for the window, was through it, and over the low fence before a hand could touch him. I grappled the old chap, and the room seemed to fill with figures. I saw the plump one collared, but my eyes were all for the out-of-doors, where Franz sped on over the road towards the railed entrance to the beach stairs. One man followed him, but he had no chance. The gate of the stairs locked behind the fugitive, and I stood staring, with my hands on the old boy’s throat, for such a time as a man might take to descend those steps to the sea.

Suddenly my prisoner broke from me and flung himself on the wall (внезапно мой пленник вырвался у меня из рук и бросился к стене; to break – ломать; вырываться, прорывать). There was a click as if a lever had been pulled (послышался щелчок, словно потянули какой-то рычаг). Then came a low rumbling far, far below the ground (затем послышался тихий грохот далеко-далеко под землей; low – низкий, невысокий; тихий, негромкий), and through the window I saw a cloud of chalky dust pouring out of the shaft of the stairway (и в окне: «сквозь окно» я увидел облако меловой пыли, которое вырывалось из-под лестничного марша; to pour out – наливать, разливать /чай, вино/; валить наружу; shaft – древко /копья и т. п./; шахта, колонна).

Someone switched on the light (кто-то включил свет).

The old man was looking at me with blazing eyes (старик смотрел на меня горящими глазами).

‘He is safe (он в безопасности),’ he cried. ‘You cannot follow in time (вы не поспеете вовремя)… He is gone (он ушел)… He has triumphed (он победил)… Der schwarze Stein ist in der Siegeskrone (/нем./ Черный Камень победил).’

 Suddenly my prisoner broke from me and flung himself on the wall. There was a click as if a lever had been pulled. Then came a low rumbling far, far below the ground, and through the window I saw a cloud of chalky dust pouring out of the shaft of the stairway.

Someone switched on the light.

The old man was looking at me with blazing eyes.

‘He is safe,’ he cried. ‘You cannot follow in time… He is gone… He has triumphed… Der schwarze Stein ist in der Siegeskrone.’

There was more in those eyes than any common triumph (в его глазах было нечто большее, чем просто обычная радость победы: «обычный триумф»). They had been hooded like a bird of prey (они были прикрыты, словно у хищной птицы; prey – жертва; добыча), and now they flamed with a hawk’s pride (и теперь они горели гордостью ястреба). A white fanatic heat burned in them (бешеный фанатизм горел в них; white – белый; реакционный; heat – жара, зной; пыл, горячность; white heat – неистовство, бешенство, ярость), and I realized for the first time the terrible thing I had been up against (и я понял в первый раз, против какой ужасной силы я боролся; to realize – осуществлять, выполнять; представлять себе, осознавать; to be up against smth., smb. – столкнуться с чем-л., кем-л., встретить отпор). This man was more than a spy (этот человек был более чем шпионом); in his foul way he had been a patriot (по-своему, каким-то подлым образом, он был патриотом; foul – грязный, отвратительный; подлый, бесчестный, низкий).

As the handcuffs clinked on his wrists I said my last word to him. (когда наручники защелкнулись на его запястьях, я сказал ему свои последние слова).

‘I hope Franz will bear his triumph well (я надеюсь, что Франц достойно вынесет свой триумф; to bear – переносить, перевозить; выносить, мириться, терпеть). I ought to tell you that the ARIADNE for the last hour has been in our hands (я должен сказать вам, что «Ариадна» последний час была в наших руках).’

Three weeks later, as all the world knows, we went to war (три недели спустя, как известно всему миру: «как знает весь мир», мы вступили в войну). I joined the New Army the first week (я вступил в новую армию: «присоединился к новой армии» в первую же неделю), and owing to my Matabele experience got a captain’s commission straight off (и, благодаря своему опыту в Матабеле, сразу же получил звание капитана; commission – доверенность, полномочие; офицерское звание). But I had done my best service, I think, before I put on khaki (но я лучше всего исполнил свой долг: «я оказал свою самую лучшую услугу», мне кажется, до того, как надел военную форму; service – услужение; услуга, одолжение, помощь; khaki – защитный цвет, хаки; военная форма).

 There was more in those eyes than any common triumph. They had been hooded like a bird of prey, and now they flamed with a hawk’s pride. A white fanatic heat burned in them, and I realized for the first time the terrible thing I had been up against. This man was more than a spy; in his foul way he had been a patriot.

As the handcuffs clinked on his wrists I said my last word to him.

‘I hope Franz will bear his triumph well. I ought to tell you that the ARIADNE for the last hour has been in our hands.’

Three weeks later, as all the world knows, we went to war. I joined the New Army the first week, and owing to my Matabele experience got a captain’s commission straight off. But I had done my best service, I think, before I put on khaki.