Глава XXI

Robineau errait maintenant, avec mélancolie, dans les bureaux (Робино бродил теперь в меланхолии по кабинетам; mélancolie, f). La vie de la Compagnie s’était arrêtée (жизнь в компании остановилась), puisque ce courrier (так как тот почтовый самолет), prévu pour deux heures (намеченный на два часа; prévoir), serait décommandé (кажется, будет отменен; décommander – отменять команду, приказание, заказ), et ne partirait plus qu’au jour (и вылетит теперь только днем). Les employés aux visages fermés veillaient encore (служащие с хмурыми лицами еще дежурили; visage fermé – замкнутое, неприветливое лицо), mais cette veille était inutile (но это дежурство было бесполезным). On recevait encore (еще получали; recevoir), avec un rythme régulier (с регулярным ритмом = регулярно), les messages de protection des escales Nord (метеосводки с северных аэродромов), mais leurs «ciels purs» et leurs «pleine lune» (но их «чистое небо» и их «полная луна»), et leurs «vent nul» (и их «ветра нет») éveillaient l’image d’un royaume stérile (пробуждали образ пустого королевства; stérile – бесплодный; стерильный, неплодородный; бесполезный, напрасный, пустой). Un désert de lune et de pierres (лунная и каменистая пустыня: «пустыня луны и камней»).

Robineau errait maintenant, avec mélancolie, dans les bureaux. La vie de la Compagnie s’était arrêtée, puisque ce courrier, prévu pour deux heures, serait décommandé, et ne partirait plus qu’au jour. Les employés aux visages fermés veillaient encore, mais cette veille était inutile. On recevait encore, avec un rythme régulier, les messages de protection des escales Nord, mais leurs «ciels purs» et leurs «pleine lune», et leurs «vent nul» éveillaient l’image d’un royaume stérile. Un désert de lune et de pierres.

Comme Robineau feuilletait (когда Робино листал), sans savoir d’ailleurs pourquoi (впрочем, /сам/ не зная для чего), un dossier auquel travaillait le chef de bureau (дело, над которым работал заведующий отделом), il aperçut celui-ci (он заметил того; apercevoir), debout en face de lui (стоящего перед ним), et qui attendait (и который ждал = и ждущего; attendre), avec un respect insolent (с вызывающим почтением), qu’il le lui rendît (что он его ему вернет = когда Робино вернет ему досье; rendre), l’air de dire (говоря своим видом; air, m – /внешний/ вид, наружность): «Quand vous voudrez bien, n’est-ce pas (когда вам будет угодно, не так ли; vouloir bien – хотеть; соглашаться, не иметь ничего против; соблаговолить /вежливая просьба/)? c’est à moi (это мое)…» Cette attitude d’un inférieur choqua l’inspecteur (это поведение = такое поведение подчиненного покоробило инспектора), mais aucune réplique ne lui vint (но он не нашел что ответить: «никакая реплика не пришла к нему»), et, irrité, il tendit le dossier (и, раздраженный, он протянул досье; tendre).

Comme Robineau feuilletait, sans savoir d’ailleurs pourquoi, un dossier auquel travaillait le chef de bureau, il aperçut celui-ci, debout en face de lui, et qui attendait, avec un respect insolent, qu’il le lui rendît, l’air de dire: «Quand vous voudrez bien, n’est-ce pas? c’est à moi…» Cette attitude d’un inférieur choqua l’inspecteur, mais aucune réplique ne lui vint, et, irrité, il tendit le dossier.

Le chef de bureau retourna s’asseoir avec une grande noblesse (заведующий отделом вернулся сесть = вернулся на место с великим достоинством). «J’aurais dû l’envoyer promener (мне надо было послать его к черту; envoyer promener qn – спровадить, отделаться от кого-либо; прогнать кого-либо; отказать кому-либо: «отправить погулять», pensa Robineau (подумал Робино). Alors, par contenance (тогда ради приличия; contenance, f – манера держать себя, осанка; поведение, образ действий; par contenance – для вида, ради приличия; чтобы скрыть свою неловкость), il fit quelques pas en songeant au drame (он сделал несколько шагов, размышляя о /случившейся/ драме; faire; pas, m). Ce drame entraînerait la disgrâce d’une politique (эта драма, может, повлечет за собой опалу /их/ политики; disgrâce, f – немилость, опала), et Robineau pleurait un double deuil (и Робино будет оплакивать двойную утрату: «двойной траур»).

Le chef de bureau retourna s’asseoir avec une grande noblesse. «J’aurais dû l’envoyer promener», pensa Robineau. Alors, par contenance, il fit quelques pas en songeant au drame. Ce drame entraînerait la disgrâce d’une politique, et Robineau pleurait un double deuil.

Puis lui vint l’image d’un Rivière enfermé, là, dans son bureau (потом ему пришел образ = перед ним возник образ Ривьера, закрывшегося там, в своем кабинете; image, m), et qui lui avait dit (который сказал ему): «Mon vieux (старина: «мой старик»)…» Jamais homme n’avait, à ce point, manqué d’appui (никогда /еще/ человек не был лишен поддержки до такой степени; à ce point – до такой степени; manquer de qch – испытывать недостаток в чем-либо; быть лишенным чего-либо; appui, m – опора, поддержка; помощь). Robineau éprouva pour lui une grande pitié (Робино ощутил большую жалость к нему). Il remuait dans sa tête quelques phrases obscurément destinées à plaindre, à soulager (он переворошил в своей голове несколько фраз, смутно предназначенных = несколько смутных фраз, предназначенных жалеть, утешать; remuer – двигать; шевелить; трясти; ворошить; soulager – облегчать; утешать, помогать). Un sentiment qu’il jugeait très beau l’animait (чувство, которое он считал прекрасным, воодушевляло его). Alors il frappa doucement (поэтому он тихонько постучал). On ne répondit pas (/ему/ не ответили; répondre). Il n’osa frapper plus fort (он не осмелился постучать сильнее), dans ce silence (в этой тишине), et poussa la porte (и толкнул дверь). Rivière était là (Ривьер был там).

Puis lui vint l’image d’un Rivière enfermé, là, dans son bureau, et qui lui avait dit: «Mon vieux…» Jamais homme n’avait, à ce point, manqué d’appui. Robineau éprouva pour lui une grande pitié. Il remuait dans sa tête quelques phrases obscurément destinées à plaindre, à soulager. Un sentiment qu’il jugeait très beau l’animait. Alors il frappa doucement. On ne répondit pas. Il n’osa frapper plus fort, dans ce silence, et poussa la porte. Rivière était là.

Robineau entrait chez Rivière (Робино входил к Ривьеру), pour la première fois presque de plain-pied (в первый раз почти запросто; pied, m – нога, ступня; plain – ровный, плоский; de plain-pied – на одинаковом уровне; просто, запросто, без затруднений), un peu en ami (немножко как друг), un peu dans son idée comme le sergent qui rejoint, sous les balles, le général blessé (немножко, как ему представлялось: «по его мнению», как сержант, который подходит под пулями к раненому генералу; rejoindre qn – присоединиться к…; подойти к…; balle, f; à /dans/ son idée – по его мнению), et l’accompagne dans la déroute (и сопровождает его при разгроме = бежит вместе с ним во время разгрома; déroute, f – беспорядочное бегство войск, разгром), et devient son frère dans l’exil (и становится ему братом в изгнании; devenir; exil, m). «Je suis avec vous, quoi qu’il arrive (я с вами, что бы ни случилось)», semblait vouloir dire Robineau (казалось, хотел сказать Робино).

Robineau entrait chez Rivière, pour la première fois presque de plain-pied, un peu en ami, un peu dans son idée comme le sergent qui rejoint, sous les balles, le général blessé, et l’accompagne dans la déroute, et devient son frère dans l’exil. «Je suis avec vous, quoi qu’il arrive», semblait vouloir dire Robineau.

Rivière se taisait et, la tête penchée, regardait ses mains (Ривьер молчал и, наклонив голову, рассматривал свои руки; se taire). Et Robineau, debout devant lui (и Робино, стоя перед ним), n’osait plus parler (не решался больше говорить). Le lion, même abattu, l’intimidait (лев, даже сраженный, внушал ему робость / смущал его; abattre – обрушивать; ломать; убить; abattu – поваленный, срубленный; сраженный). Robineau préparait des mots de plus en plus ivres de dévouement (Робино подготавливал все более и более хмельные = горячие слова преданности; dévouement, m – преданность; самопожертвование; ivre – пьяный, хмельной), mais, chaque fois qu’il levait les yeux (но всякий раз, когда он поднимал глаза), il rencontrait cette tête inclinée de trois quarts (он встречал эту склоненную голову, /развернутую к нему/ вполоборота; quart, m – четверть; de trois quarts – вполоборота, в три четверти), ces cheveux gris (эти седые волосы), ces lèvres serrées sur quelle amertume (эти так горько сжатые губы: «эти губы, сжатые на какой горечи»)! Enfin il se décida (наконец он решился):

– Monsieur le Directeur (месье директор)…

Rivière se taisait et, la tête penchée, regardait ses mains. Et Robineau, debout devant lui, n’osait plus parler. Le lion, même abattu, l’intimidait. Robineau préparait des mots de plus en plus ivres de dévouement, mais, chaque fois qu’il levait les yeux, il rencontrait cette tête inclinée de trois quarts, ces cheveux gris, ces lèvres serrées sur quelle amertume! Enfin il se décida:

– Monsieur le Directeur…

Rivière leva la tête et le regarda (Ривьер поднял голову и посмотрел на него). Rivière sortait d’un songe si profond (Ривьер выходил из какого-то сна наяву, такого глубокого; sortir), si lointain (такого далекого), que peut-être il n’avait pas remarqué encore la présence de Robineau (что, может быть, он еще не заметил присутствия Робино). Et nul ne sut jamais quel songe il fit (и никто так и не узнал, ни какой сон он видел), ni ce qu’il éprouva (ни то, что он испытал), ni quel deuil s’était fait dans son cœur (ни какой траур сделался = поселился в его сердце). Rivière regarda Robineau, longtemps (Ривьер долго смотрел на Робино), comme le témoin vivant de quelque chose (как живой свидетель чего-то). Robineau fut gêné (Робино был смущен).

Rivière leva la tête et le regarda. Rivière sortait d’un songe si profond, si lointain, que peut-être il n’avait pas remarqué encore la présence de Robineau. Et nul ne sut jamais quel songe il fit, ni ce qu’il éprouva, ni quel deuil s’était fait dans son cœur. Rivière regarda Robineau, longtemps, comme le témoin vivant de quelque chose. Robineau fut gêné.

Plus Rivière regardait Robineau (чем больше Ривьер смотрел на Робино), plus se dessinait sur les lèvres de celui-là une incompréhensible ironie (тем больше вырисовывалась на его губах непонятная насмешка / ирония). Plus Rivière regardait Robineau et plus Robineau rougissait (чем больше Ривьер смотрел на Робино, тем сильнее Робино краснел). Et plus Robineau semblait, à Rivière (и тем больше Робино казался Ривьеру), être venu pour témoigner ici (пришедшим, чтобы засвидетельствовать здесь), avec une bonne volonté touchante (с трогательной готовностью), et malheureusement spontanée (и, к несчастью, непосредственной), de la sottise des hommes (глупость людей).

Plus Rivière regardait Robineau, plus se dessinait sur les lèvres de celui-là une incompréhensible ironie. Plus Rivière regardait Robineau et plus Robineau rougissait. Et plus Robineau semblait, à Rivière, être venu pour témoigner ici, avec une bonne volonté touchante, et malheureusement spontanée, de la sottise des hommes.

Le désarroi envahit Robineau (Робино охватило смятение). Ni le sergent, ni le général, ni les balles n’avaient plus cours (сержант, генерал, пули были больше не в ходу: «ни сержант, ни генерал, ни пули не были больше в ходу»; cours, m – течение, ход; спрос, мода; avoir cours – быть в ходу, пользоваться спросом). Il se passait quelque chose d’inexplicable (происходило что-то странное; expliquer – объяснять; inexplicable необъяснимый, странный). Rivière le regardait toujours (Ривьер по-прежнему смотрел на него). Alors, Robineau, malgré soi (тогда Робино невольно; malgré – несмотря на…; вопреки; malgré soi – против воли, неохотно; нечаянно), rectifia un peu son attitude (немного поправил свою позу; rectifier – выпрямлять; ровнять, улучшать; поправлять; attitude, f – поза, положение /тела/), sortit la main de sa poche gauche (вынул руку из левого кармана). Rivière le regardait toujours (Ривьер по-прежнему смотрел на него). Alors, enfin, Robineau, avec une gêne infinie (тогда наконец Робино с бесконечным замешательством), sans savoir pourquoi (/сам/ не зная почему), prononça (произнес):

– Je suis venu prendre vos ordres (я пришел получить ваши распоряжения).

Le désarroi envahit Robineau. Ni le sergent, ni le général, ni les balles n’avaient plus cours. Il se passait quelque chose d’inexplicable. Rivière le regardait toujours. Alors, Robineau, malgré soi, rectifia un peu son attitude, sortit la main de sa poche gauche. Rivière le regardait toujours. Alors, enfin, Robineau, avec une gêne infinie, sans savoir pourquoi, prononça:

– Je suis venu prendre vos ordres.

Rivière tira sa montre (Ривьер вытащил свои часы), et simplement (и просто /сказал/):

– Il est deux heures (два часа). Le courrier d’Asunción atterrira à deux heures dix (почтовый из Асунсьона приземлится в два десять). Faites décoller le courrier d’Europe à deux heures et quart (дайте вылет почтовому из Европы в два пятнадцать).

Rivière tira sa montre, et simplement:

– Il est deux heures. Le courrier d’Asunción atterrira à deux heures dix. Faites décoller le courrier d’Europe à deux heures et quart.

Et Robineau propagea l’étonnante nouvelle (и Робино разнес удивительную новость; propager – распространять): on ne suspendait pas les vols de nuit (ночные полеты не приостанавливаются; suspendre – подвешивать; приостанавливать, прерывать). Et Robineau s’adressa au chef de bureau (и Робино обратился к заведующему отделом):

– Vous m’apporterez ce dossier pour que je le contrôle (вы принесете мне это досье, чтобы я его проверил). Et, quand le chef de bureau fut devant lui (и когда заведующий отделом оказался перед ним):

– Attendez (подождите).

Et le chef de bureau attendit (и заведующий отделом стал ждать).

Et Robineau propagea l’étonnante nouvelle: on ne suspendait pas les vols de nuit. Et Robineau s’adressa au chef de bureau:

– Vous m’apporterez ce dossier pour que je le contrôle. Et, quand le chef de bureau fut devant lui:

– Attendez.

Et le chef de bureau attendit.