Рихард Шрайнер сидел в номере гостиницы и смотрел «Телерос».

Это было довольно глупо с его стороны — сидеть и смотреть телевизор. Не для того Рихард ехал в Россию, чтобы пялиться в ящик. Но он сдался. Уступил навязчивым предложениям телесистемы — «Посмотри меня!» — как уступают щенку, бегающему за тобой из комнаты в комнату и требующему ласки. Трудно было не сдаться. Плоские телеэкраны были вмонтированы в стену каждой комнаты. В ванной было сразу два экрана, черт их подери. Они включались и выключались автоматически при перемещении Шрайнера по номеру гостиницы. Даже в сортире, и без того оборудованном по последнему слову техники, был маленький телевизорчик. Когда Шрайнер сидел на унитазе лицом к лицу с симпатичной дикторшей, ему казалось, что она подсматривает за ним и улыбается ехидно именно по этой причине. Он пробовал выключить туалетный телевизор при помощи своего универсального пульта, но что-то не срабатывало. Вместо выключения происходило непрерывное переключение каналов. Лица в экране сменялись, и на всех была та же усмешка. В конце концов Шрайнер ретировался из туалета, будучи твердо уверенным, что на его физиологические отправления полюбовалась половина телеведущих мира.

Россия была замечательной страной. Многое здесь было устроено лучше, чем в Германии. Но вот этот пунктик Шрайнера раздражал — сдвиг России на телевизорах и телевещании.

Россия имела собственную систему телевещания — «Телерос». От прочих систем она отличалась феноменальным качеством изображения, стереоскопичностью и полным отсутствием рекламы. Система «Телерос» пользовалась огромной популярностью во всем мире. Ее передачи транслировались через спутники на всех языках, включая такие экзотичные, как хуту и суахили. Но принимать их можно было только на российских телевизорах. Технологию «Телероса» не удалось пока расшифровать никому.

Русские снабжали своим телевидением всю планету. А вот к чужим телевизорам относились плохо. Ввоз иностранных телевизионных устройств в Россию бы. запрещен — Шрайнер уже убедился в этом на собствен ной шкуре. Впрочем, можно было настоять на ввоз иностранного телевизора или компьютера — если ты приезжал в Россию надолго. Но в этом случае в телевизор устанавливался спецдекодер, и он автоматически, превращался все в тот же приемник «Телероса». Такой вот бесплатный подарок российского государства, отказаться от которого было нельзя.

Непонятно было все это Шрайнеру. Это можно было бы объяснить идеологическим давлением российской Сверхдержавы, если бы в передачах «Телероса» была идеология. Идеология в передачах, вероятно, присутствовала, но было ее там не больше, чем в азбуке для первоклассников. Кроме того, «Телерос» передавал в своей системе и большинство передач других телекомпаний мира — без всяких купюр и цензуры. В том числе такие передачи, где Россию поливали грязью и объявляли главной причиной мирового финансового кризиса. Похоже, Сверхдержаве плевать было на эти мелкие комариные укусы.

Вот и сейчас Шрайнер смотрел репортаж о какой-то международной пресс-конференции в Риме. Передача велась итальянским телевидением, и наушник исправно переводил чужую речь. Шрайнер сидел в кресле, положив ноги на подставку. Он курил. Он слушал президента Российской Федерации. И изучал его физиономию — в тысячный раз в своей жизни.

Внешность президента была знакома Шрайнеру до последней морщинки. Впрочем, так же, как и большинству людей на планете. Высокий, худой и пожилой человек. Седые редковатые волосы с несколько старомодным пробором. Светлые глаза. Президент был похож на учителя литературы — интеллектуал с негромкой речью и безупречной дикцией, никогда не путающий падежи. Он мог бы показаться даже мягким, если бы Рихард не знал, что он представляет собой в действительности. Президент России Петр Иванович Волков был человеком номер один во всем мире. По всем рейтингам. И это действительно было так. За его спиной стояло самое богатое государство, самая неуязвимая военная оборона, самое технологичное производство. И конечно «СИЛА И ТЕРПИМОСТЬ» — лозунг, официально применяемый Россией для обозначения своей политики. Как внешней, так и внутренней.

Россия стала непонятной страной. Она не участвовала в международных войнах, разгоревшихся в первое десятилетие двадцать первого века во всех точках планеты. Она распустила свою армию. Она задавила экономически весь мир и не шла на финансовые переговоры. И, самое главное, никто не мог понять, что движет поступками и фантастическим развитием России. Шрайнер приехал взглянуть на все это собственными глазами. Еще недавно он питал иллюзии, что поймет хоть что-нибудь. Но иллюзии его таяли с каждой минутой. Он все больше чувствовал себя землянином, прибывшим на чужую планету.

«— Скажите, антиамериканская политика, проводимая Россией, — это месть? — Голос тележурналиста на конференции вывел Шрайнера из забытья. — Это месть ослабленным Соединенным Штатам за унижения, пережитые Россией в конце двадцатого века?

— Мы не ведем никакой антиамериканской политики. — Голос президента России звучал глуховато, ровно. — Даже само понятие мести нам чуждо. Глупо было бы мстить какой-то стране за ошибки, которые допускали предыдущие правители нашей собственной страны.

— Насколько известно, переговоры с Международным валютным фондом на прошлой неделе окончились безрезультатно — Россия отказала ему в стабилизационном кредите. И теперь существует большая вероятность того, что МВФ может стать окончательным банкротом. Помнится, тот же МВФ в 90-х годах двадцатого века активно поддерживал президента Ельцина, и это помогало постсоветской России выкарабкаться из кризиса. Не гуманно ли было бы проявить сочувствие к организации, которая в свое время столь помогла России?

— Насколько вам известно, Российская Федерация не дает рублевых кредитов банкам и финансовым фондам — то есть учреждениям, производящим деньги из денег. — Президент Волков произнес эту фразу так же терпеливо, как и пять лет назад, когда она была произнесена в первый раз. Было в нем что-то от преподавателя, из года в год вдалбливающего учебную программу в головы тупых учеников. — В свое время США активно занимались так называемым кредитованием. По сути дела, они экспортировали сотни тонн американских банкнотов. Доллар стал международной валютой, не подкрепленной ничем, кроме раздутого авторитета. Именно это и послужило причиной краха доллара, а вовсе не рублевая экспансия России. Глупо было бы повторять ошибки других, занимаясь сейчас экспортом рублевой массы. Вы знаете, что любой человек может обратиться в спецкомиссию России и попробовать получить кредит на производство. Производство в его стране будет построено специалистами России по российской технологии. Это можно назвать лоббизмом, но приходится признать, что российские технологии — самые передовые в мире, и не имеет смысла строить производство по устарелым схемам, к примеру германским или японским. Человечество должно двигаться вперед, а не топтаться на месте. И вы знаете, что Россия открыта для этого. Мы не хотим воевать. Но мы хотим отстранить от экономической власти тех людей, которые выращены средой прошлого страшного века — коррупцией, демагогией, стремлением к развязыванию войн и непомерной тягой к накоплению роскоши, сосредоточению денег в руках небольшого количества людей. Такой была Америка. Ее экспансия, локальные войны, развязанные ею, едва не привели мир к самоуничтожению.

— Но количество региональных военных конфликтов увеличивается с каждым месяцем! Уже пятая часть населения Земли так или иначе вовлечена в них!

— Российская Федерация не участвует ни в одном из них. Мы не продаем оружие никому. Это абсолютно запрещено нашими законами. Мы не посылаем наших солдат сражаться за границу, как это постоянно делают Германия, Франция, Англия и те же США.

— История показала, что биполярный мир более устойчив. С пятидесятых по восьмидесятые годы мир был биполярным: Советский Союз — США. Теперь, после финансового коллапса США, есть только одна сверхдержава — Российская Федерация. Это необходимо признать. Не является ли разрастание военных конфликтов на планете результатом этого? Не лучше ли было бы возродить биполярность?

— И.как же вы предполагаете это сделать? — холодно поинтересовался президент. — Что вы вообще имеете в виду под биполярностью? Запугивание друг друга ядерным оружием? Истощение экономики гонкой вооружений? Захват территорий других стран, богатых ресурсами, называемый „защитой сферы национальных интересов“? Это не биполярность, друг мой. Это балансирование на канате над пропастью. Разрешите напомнить вам, что мир стал однополярным еще в девяностых годах. После крушения Советского Союза осталась только одна суперимперия — США. Только монополярность эта была совсем другого рода, чем сейчас. США экспортировали доллары. Мы экспортируем производство и высокие технологии. США навязывали своим союзникам локальные войны, втягивали в них все больше стран, прикрываясь словами о гуманности и общечеловеческими ценностями. Мы навязываем — да, я не боюсь этого слова — навязываем всему мировому сообществу терпимость. Наш главный враг — агрессия человека, культивируемая идеологиями двадцатого века — как социалистической, так и империалистической. И мы хотим уничтожить эту агрессию. Причем мирными методами.

— Но это же невозможно — мирные методы!

— Возможно. Вы знаете это прекрасно. Посмотрите на Россию. Вы знаете, что Россия не воюет. У нас даже нет армии в вашем понимании этого слова…»

Это было правдой. Пять лет назад Россия неожиданно заявила о своем полном нейтралитете и неучастии в военных конфликтах. Продажа вооружения за рубеж была запрещена российским парламентом. С тех пор технические характеристики и принцип действия русского оружия стали абсолютным секретом для всего остального мира. Известно было единственное: вооружение это было настолько совершенным, что позволило официально распустить русскую армию и назвать ее остатки «Подразделением оборонительной аппаратуры» в составе Министерства внутренних дел. Еще недавно Россию называли беззубым львом, намекая на ее неспособность защитить себя. А у нее вдруг оказалось достаточно сил и денег, чтобы заткнуть дыры в своем военном бюджете. Голословные утверждения о том, что русская космическая промышленность и авиация незаметно превзошли Америку по научным наработкам, получили материальное подтверждение. Россия уже не боялась ни ракет, ни бомбардировщиков.

Рихард Шрайнер вспомнил конфликт с некоей страной, Бурдистаном, образовавшейся после многократного раздела и слияния южных соседей России. Бурдистан был основным производителем мака и наркотических мерзостей, которые изготовлялись из него и расходились по всему миру. В один прекрасный день президент Волков неожиданно выступил на конференции в Нью-Йорке и заявил, что Бурдистан должен полностью уничтожить все маковые плантации в течение трех недель. «ИНАЧЕ ИХ ПОКАРАЕТ БОГ», — добавил к этому президент Волков. Некоторые политики тогда публично стучали пальцем по лбу, намекая на проблемы психического здоровья Волкова; Отец Нации Бурдистана дал гневную отповедь гегемонистским устремлениям русских и убедительно доказал, что мак выращивается только для производства аппетитных булочек, полезных для здоровья.

Ровно через три недели все маковые плантации Бурдистана были уничтожены в течение одной ночи. Многие местные жители видели, как это происходило. С неба падали белые шары. Они взрывались в двух метрах над землей и осыпали все вокруг неизвестным порошком. Самолетов-бомбардировщиков не видел никто — ни люди, ни радары. К утру вся растительность на маковых полях превратилась в зеленые слизистые лужицы.

Президент Волков вяло реагировал на обвинения в покушении на территорию соседнего суверенного государства. Просил привести хоть одно доказательство причастности русских. Обиженные бурдистанцы хорохорились и били себя кулаками в грудь. Толпы фанатиков бушевали на улицах.

А потом произошло и вовсе уж неожиданное событие. Бурдистан атаковал Россию ядерным оружием. Запустил две ракеты, недавно только изобретенные. Вся бурдистанская страна замерла в ожидании — это был гордый самоубийственный вызов. Население ждало возможности отдать свои жизни за Бурдистан и лично за Отца Нации. Но ничего не случилось. Неизвестно было даже, куда попали или куда пропали эти ракеты.

Бурдистан не успокоился. Он продолжал запускать свои ракеты с упорством и даже любопытством мальчишки, бьющего стекла в милицейском участке, — к чему это, мол, приведет? Не происходило ничего. Ракеты исчезали с экранов радаров, пролетев по российской территории не больше десятка километров. Запаса ядерных ракет маленькой, но очень гордой страны хватило ровно на неделю.

Ночью, через два часа после того, как была использована последняя ракета, все предприятия, которые имели отношение к их производству, и главным образом Дурмурстарский ядерный центр, замаскированный под фабрику по производству ковров с изображением Отца Нации, — все взлетело на воздух.

Русские не подводили никакой теоретической базы под свой вызывающий поступок. Они вообще ничего не объясняли. Мировое сообщество разразилось обиженными и яростными криками. ООН пыталась объявить России гневный протест, но русские дипломаты только удивленно поднимали брови. «Что случилось? Сгорела Дурмурстарская фабрика по производству ковров с изображением Отца Нации? Глубоко сочувствуем! Что вы говорите? И пять заводов по производству часов и чайников с изображением Отца Нации тоже сгорели? Это просто ужасно! Надо помочь нашему южному соседу! Мы срочно вышлем три автопоезда с плакатами и открытками, на которых напечатан портрет всеми уважаемого Отца ихней Нации. Потому что ихнее население не должно страдать, оставаясь без лицезрения любимой бородатой физиономии. Мы обязательно поможем! Полиграфическая база у нас развита хорошо».

В России все было развито хорошо.

Мир испуганно притих. Это было началом новой, никому пока не понятной политики. Основанной на не известной никому технологии. Можно было утешать себя тем, что технология эта была направлена на благое дело — уничтожение наркотиков. Но никому не было ясно, на что она могла быть направлена в следующий момент.

Шаткое равновесие мирового сообщества нарушилось.

Рихард тряхнул головой, возвращаясь к реальности. Конечно, он жадно следил за всеми событиями в России с тех пор, как сбежал оттуда. Он собирал все газетные статьи. Он подклеивал их в огромный альбом.

Он пытался анализировать. Но это не поддавалось анализу. Это не поддавалось вообще ничему.

«— В новом веке нам нужно новое понимание того, как человечество будет жить дальше, — продолжал монотонно говорить в телевизоре президент Волков. — Хватит уничтожать друг друга. Хватит уничтожать природу. В природе человека заложена агрессивность. Нужно справиться с ней. Иначе человек очень скоро разрушит все. Сейчас человечеству нужно сплотиться в борьбе с самым страшным своим врагом — тяге к самоуничтожению. И ликвидировать агрессивность!

— И как же сделать это? Изолировать людей, склонных к агрессии? Может быть, убивать их?

— Необходима продуманная, всеобъемлющая система воспитания…

— Но это же утопия!

— Если хотите — считайте Россию утопией. Состоявшейся утопией. Реализованным обществом счастья.

— Это — антиутопия! — К микрофону прорвался экзальтированный человек с бородой радикально черного цвета. — Россия — это тоталитарное общество, прикрывающееся иллюзией благополучия! Почему с каждым годом уменьшается количество людей, выезжающих из России на отдых? Ваши люди не знают ничего о западных странах! Так было когда-то в пятидесятых-шестидесятых годах. Вы изолируетесь от остального мира!

— Не согласен с вами. Зачем русскому человеку ехать на отдых за границу и лишать себя привычного российского комфорта? Напротив — все больше туристов всего мира предпочитает отдыхать в России. Ломается стереотип, что лучший отдых — это жариться на вредном южном солнце. Человек, знаете ли, все больше заботится о своем здоровье. Самые престижные мировые курорты двадцать первого века — это Уральские горы, Байкал и Камчатка. Тайга, тундра, романтичный русский север…

— Почему вы ограничиваете эмиграцию в Россию?! — не унимался бородач. — Очередь людей, желающих получить гражданство России, растянулась уже на шесть лет! Человек имеет право жить в той стране, в которой хочет! Это завоевание западной демократии!

— Мы не хотим сталкиваться с теми проблемами, которые никак не может решить Европа. Западной демократии нравятся миллионы агрессивных эмигрантов, тяготеющих к экстремизму? Мы достаточно разумны, чтобы учиться на чужом опыте. Мы считаем, что человек должен жить в своей родной стране — цивилизованно и спокойно. А мы постараемся ему в этом помочь. Мы заинтересованы в мире на планете.

— Почему вы отказываете в гражданстве людям мусульманской веры?

— Вера не имеет для нас значения. Вы же знаете — человек, делающий запрос для предоставления гражданства, заполняет анкету для определения агрессивности. А наличие определенной агрессивности — это уже издержки воспитания некоторых… э… южных стран. Не думаю, что это имеет отношение именно к религии…»

Рихард щелкнул кнопкой. Достаточно. Вполне вероятно, что президент Волков не врал. Не было ему необходимости врать, если правда, стоящая за его спиной, была такой хорошей.

Только Рихард уже объелся этим сладким тортом. И когда президент снова заговорил о неагрессивности, приличному и вежливому Шрайнеру захотелось надраться в баре и засветить кому-нибудь кулаком в глаз.

Рихард отчаянно желал выпить чего-нибудь крепкого. Водки, или бренди, или на худой конец шнапса. Но, как выяснилось, гостиница «Ярославская» тоже не входила в «алкогольную зону». Черт возьми!!! Где же находится эта проклятая и желанная алкогольная зона? Можно надеяться, что ближе, чем Уральские горы?!

Герр Шрайнер имел маленькую личную традицию: напиваться в стельку в первый день приезда в любую иностранную командировку. Сейчас он был неприлично трезв. И вся инопланетная роскошь России не могла компенсировать ему этого возмутительного недостатка.