Глава 32

Мы живем в Сэндибридже уже три недели, и я получаю удовольствие от пребывания здесь. Магазин стал почти прежним, насколько это возможно без папы. Мама кажется гораздо счастливее, к ней, похоже, вернулся интерес к антикварному бизнесу. Разумеется, это благотворно сказалось на выручке от магазина, и он стал очень популярным. Да и Аве пребывание в моем родном городе пошло на пользу. На ее маленьком личике, таком бледном в Лондоне, играет здоровый румянец, а карие глаза сияют.

Ава любит пляж, как и я в детстве, и мы почти каждый день гуляем по песку возле маяка. Иногда мы останавливаемся, чтобы построить песчаный замок, а порой устраиваем пикник вместе с мамой. Конечно, Ава особенно любит последнее.

Каждый раз, как мы бываем там, я надеюсь, что Чарли выйдет из маяка и увидит нас. Но, судя по всему, и в маяке, и в коттедже обычно никого нет. Лишь один раз я видела случайного посетителя, зашедшего взглянуть на выставку «Пекарня «Маяк»».

– Чарли теперь никогда здесь не бывает? – однажды спрашиваю я у мамы во время пикника на пляже. – Я не видела его с тех пор, как мы приехали.

– Чарли то приезжает, то уезжает, – отвечает мама, передавая Аве сэндвич с сыром. – Он был здесь в тот день, когда ты уехала в Лондон за одеждой. Зашел к нам, чтобы повидать тебя. Но, узнав, что тебя нет, сказал, что уезжает. Очевидно, в тот вечер ему срочно нужно было в Нортгемптон.

Там находится компания, занимающаяся распространением продукции пекарни «Маяк» по всей стране.

– О… – Я печально смотрю на маяк. – Было бы приятно снова его увидеть. Надеюсь, он вернется домой, пока мы здесь.

Мама поджимает губы. Зря я это сказала.

Она отказывается обсуждать наше возвращение в Лондон. Это должно произойти в сентябре, когда Ава пойдет в школу. Мы здесь уже три недели. Галерея пошла мне навстречу и дала дополнительный отпуск, когда я объяснила мамины проблемы. Однако когда-нибудь нам придется вернуться, и это «когда-нибудь» уже не за горами.

– Мне бы хотелось, чтобы ты еще раз подумала, Грейс, – просит мама, рассеянно перекладывая еду на скатерти. – Насчет того, чтобы остаться в Сэн-дибридже. Ты же знаешь, как я счастлива, что вы здесь. И Ава так любит побережье – не правда ли, дорогая?

Ава энергично кивает. Она жует кусок сэндвича, а я запрещаю ей говорить с набитым ртом.

– Мама… – Я укоризненно смотрю на нее. – Ты же знаешь, мы не можем. Во-первых, у меня работа…

– Ты можешь работать вместе со мной в магазине! У нас теперь так хорошо идут дела, что ты могла бы получать жалованье.

Мама права, мы можем это себе позволить. Однако я бы предпочла, чтобы жалованье получал кто-нибудь другой. Хотя я с удовольствием помогаю маме в магазине, я не хочу заниматься продажей антиквариата вечно. Я долго училась на историческом факультете и приобрела большой опыт в этой области. Так неужели все сведется к работе в магазине? Каким бы замечательным он ни был.

– Подумаю, – отвечаю я, надеясь, что мама на какое-то время оставит меня в покое. – Но я ничего не обещаю, – добавляю я, видя, как ее лицо расплывается в улыбке.

– Мне казалось, что ты не прочь остаться – теперь, когда вы с Дэнни всюду ходите вместе, – с невинным видом замечает мама.

Я поднимаю брови.

– Мама, в этом утверждении есть две ошибки. К несчастью, Дэнни теперь никуда не ходит. – В последнее время мы с мамой поменялись ролями, и теперь я читаю нотации. – И даже если бы случилось чудо и он снова смог ходить, я бы не ходила с ним в том смысле, который ты имеешь в виду!

Это не совсем так. Мы с Дэнни пару раз отправились в бар, оставив Аву на попечении мамы. А в последний раз он предложил как-нибудь вместе пообедать. Но слова мамы прозвучали так, словно мы встречаемся, а это определенно не так. Скорее мы двое друзей, которые давно не виделись и теперь наверстывают упущенное.

– Как скажешь, Грейс, – говорит мама, подмигивая Аве. – Как скажешь.

Покачав головой, я отвожу от мамы взгляд и смотрю на пляж. И вдруг я вижу знакомую фигуру, которая движется по песку в нашу сторону. Рядом с ним – маленький четвероногий силуэт.

– Чарли! – зову я и вскакиваю на ноги.

Я заслоняю глаза ладонью, чтобы лучше видеть. Яркое солнце так сильно светит, что я с трудом различаю Чарли. Но я бы узнала его где угодно. Рядом с ним – его любимый лабрадор Уинстон, теперь уже старенький.

Я бегу к ним, Уинстон заливается лаем, а Чарли раскрывает объятия. Мы обнимаемся, и сразу же возникает это чудесное, знакомое чувство близости, словно меня закутали в мягкое теплое одеяло.

– Так и думал, что это ты сидишь на пляже, – говорит Чарли, когда мы слегка отстраняемся, чтобы взглянуть в лицо друг другу. – Я смотрел в окно маяка и заметил тебя на песке.

– Дядя Чарли! – слышится тоненький голосок, и мы поворачиваемся в ту сторону. К нам бежит по пляжу Ава, все еще с сэндвичем в руке.

Чарли подхватывает ее и кружит в воздухе.

– Привет, Тыквочка! – говорит он; это прозвище он дал Аве, так как она родилась в конце октября. – Да ты теперь стала совсем большой девочкой, не так ли?

Чарли ставит Аву на песок, и она сразу же берет его за руку. Я сажусь на корточки, чтобы приласкать Уинстона, который радостно лижет меня в знак приветствия.

Снова поднявшись на ноги, я улыбаюсь Чарли.

– Не думала, что увижу тебя до нашего отъезда.

– В последнее время я не так уж часто бываю в Сэндибридже, – говорит он. – Сейчас у меня много хлопот, связанных с одним делом, так что я очень занят.

Чарли не уточняет, что это за дело.

– Сколько ты здесь пробудешь на этот раз? – спрашиваю я с надеждой. Мы не виделись сто лет.

– Я приехал на уик-энд, – отвечает Чарли. – А ты еще будешь здесь?

– Конечно! О Чарли, мы так по тебе скучали! И по тебе, Уинстон! – Я снова глажу собаку. – Проведем вместе время и наверстаем упущенное.

– Я тоже скучал по тебе и Аве, – говорит Чарли. – Ты даже представить себе не можешь, как сильно.