Глава 16
Второе января
С Журбиной я встретился в той же съемной квартире в центре города. Валентина Павловна была очень занята: со дня на день она собиралась переезжать на новое место жительства, но для меня нашла свободное время.
– Андрюша, взрывом во «Встрече» не ты занимаешься? – спросила она, запихивая в коробку из-под телевизора женскую демисезонную куртку. – За что их грохнули? Бандитские разборки?
– Из четверых убитых бандитом был только один человек, остальные к преступному миру отношения не имели.
– Демушкин – тот же бандит. Не успела я начать ремонт в главном корпусе «Изумрудного леса», как ко мне тут же прискакали его представители: «Мы хотим от лица «Сибирского объединения ветеранов Афганистана» предложить вам услуги по охране дома отдыха». Ну и кто он после этого? Общественный деятель, что ли? Такой же бандюга, как и Тихон, по-другому не скажешь.
Журбина перестала возиться с курткой, взяла со стола лист ватмана, протянула мне.
– Похожа? – серьезно спросила она.
На представленном рисунке была изображена Валентина Павловна Журбина в образе старухи Шапокляк.
– Происки врагов? – шутливо спросил я.
– Ты ничего не понимаешь! – всплеснула от возмущения руками Журбина. – Я за этот набросок заплатила приличные деньги. Его автор – профессиональный художник-портретист. Я ему целый день позировала.
– Валентина Павловна, у вас нос в три раза меньше, чем на рисунке.
– Не придирайся к мелочам! Нос – это проявление художественного образа, роднящего меня со старухой Шапокляк.
– Почему именно с ней? – я все еще никак не мог уловить полет мыслей Журбиной.
– Старуха Шапокляк – это вечно молодая душой энергичная женщина. Посмотри, как она стильно одета: модное платье, кокетливая шляпка, в руках – ридикюль. У Рафаэля есть картина «Дама с единорогом». У меня будет композиция «Дама с белкой», вот только куда пристроить белочку, я еще не решила.
– Крыска Лариска в образ не вписывается?
– Крысу старухе Шапокляк навязали, чтобы очернить ее в глазах детей. Если бы старушка гуляла с маленькой лохматой собачкой, то ей бы никак не пошла роль отрицательной пакостницы. Я хочу заказать свой портрет в образе старухи Шапокляк. Он будет символизировать мою борьбу против ханжеских устоев нашего общества.
– А кто же притворщики и моралисты? Крокодил Гена и Чебурашка?
– Они самые! Крокодил и его воспитанник неизвестной породы – это воплощение скуки, лицемерия и притворной советской морали. Тугодум Чебурашка в мультфильме похож на придурковатого школьника, а крокодил – это классический бюрократ с партбилетом в кармане. У меня половина знакомых – бывшие крокодилы, чуть зазеваешься – ногу оттяпают.
– В мультфильме крокодил Гена – добряк и мечтатель.
– Ага! Травку на лужайке пощиплет, трубку закурит и мечтает о халяве с эскимо. Ты когда-нибудь ел эскимо?
– Эскимо и бананы – фантомы моего детства. По телевизору их видел, а на вкус никогда не пробовал.
Журбина села в кресло у приставного столика, пододвинула к себе пепельницу, закурила длинную тонкую сигарету.
– Рассказывай, зачем приехал? – по-деловому спросила она.
– Меня интересует Шафиков. Скорее всего, взрыв в кафе связан с его хозяйственной деятельностью.
– Похоже на то.
– Валентина Павловна, для меня Шафиков – это темная лошадка: вынырнул из ниоткуда и в одночасье стал главным богачом в городе. Как ему это удалось?
– Андрей, ты разбираешься в экономических аспектах кооперативной деятельности?
– В общих чертах. Преступления по линии БХСС – не мой профиль.
– Можно подумать, что я специалист по расхищению социалистической собственности, – Журбина вытянула перед собой руку, полюбовалась недавно сделанным маникюром. – Если ты не силен в экономике, я проведу тебе небольшой ликбез по кооперативному хозяйствованию.
Игорь Шафиков родился в обеспеченной семье в Томской области. Отец его всю жизнь занимался лесозаготовками. Сам Игорь до недавнего времени работал по профсоюзной линии в лесотехнической промышленности. Как только профсоюзное движение стало загибаться, Игорь помахал родному Томску ручкой и приехал к нам. Первым делом он осмотрелся и прикинул, куда можно вложить накопленные средства с максимальной финансовой отдачей. Торговля и пошив «вареных» штанов его не привлекали, и он решил сосредоточиться на производстве товаров народного потребления – в начале прошлого года на заводе «Красный металлист» он взял в аренду цех по производству никелированных вилок и ложек.
– Вот бы не подумал, что на ложках можно капитал сколотить!
– Андрюша, не перебивай меня! Я рассказываю тебе принцип кооперативной экономики, а не то, какой Игорь Шафиков был умный. Если ты поймешь принцип извлечения прибыли в производственном кооперативе, то обо всем остальном легко догадаешься сам. Предположим, что отпускная цена одной ложки – 1 рубль. Стоимость ложки составляют: 50 копеек – металл, из которого она сделана, 20 копеек – работа станков и оборудования, 20 копеек – зарплата рабочих, 5 копеек – затраты на электричество и воду. С одной ложки у нас выходит 5 копеек чистой прибыли, которую себе забирает государство. Теперь представь, что ты взял в аренду цех по производству ложек и увеличил отпускную цену каждой ложки с одного рубля до трех. Ложки ты производишь те же самые, но на продажу их выставляешь в три раза дороже. Теперь суть всей кооперативной экономики: металл ты закупаешь по государственным ценам! Принцип понял? За сырье и аренду станков ты платишь копейки, а на выходе получаешь рубли. Считай сам: за металл ты отдаешь по-прежнему 50 копеек, затраты на станки и электричество у тебя не изменились, как были в сумме 25 копеек, так и остались. Зарплату рабочим ты поднял вдвое, до 40 копеек. Аренда производства и налоги обойдутся тебе копеек в 20. Посчитай прибыль.
Я взял авторучку, по памяти записал исходные данные, сложил, вычел.
– У меня получилось 1 рубль 65 копеек! Это моя личная прибыль? Офигеть! Я через месяц работы кооператива буду в деньгах купаться. С каждой ложки полтора рубля в карман!
– Пока государство будет отпускать кооперативам сырье по символическим ценам, деньги можно делать из воздуха. Для видимости на каждой ложке выбей слово «Сибирь» и выставляй их на продажу как свой, фирменный, ни на что не похожий товар.
– А как мои кооперативные ложки будут конкурировать с государственными?
– Пойдешь на базу горпромторга, там товароведом работает дочка Жени Ковалика Альбина. Подаришь Альбине заграничные духи, посидишь с ней в ресторане, и она государственные ложки тормознет на складе, а в продажу выпустит только твои.
– «Мама с папой говорят, в жизни все решает блат», – процитировал я строчку из известного стихотворения.
– Ты понял принцип существования социалистической кооперативной экономики? Теперь от общего – к частному. В этом году Шафиков собирался подписать контракт на поставку металлической столовой посуды в Японию.
– Зачем японцам наши ложки, они же палочками едят?
– Все полученные от Шафикова ложки тут же пошли бы на переплавку. В Японии природных ископаемых нет, а тут ложки – отличный никелированный металл, готовые ручки для японских автомобилей.
– Как японцы должны были с ним расплатиться – в рублях или в йенах?
– В специальных инвалютных рублях. На них Шафиков мог бы закупить в Японии подержанные автомобили и ввезти их в Союз. Представь товарооборот: ложки – инвалютные рубли – «Тойоты» – Владивосток – рубли. Не нравятся автомобили, можешь видеомагнитофоны купить, отдача будет не меньше.
– Кто-то решил дополнить эту схему бомбой в кафе. После смерти Шафикова к кому перейдет его кооператив?
– Вот этого я не знаю. Супруге, наверное.
– Валентина Павловна, можно я задам вопрос личного характера? Почему вы не занялись производством ложек?
– Мне скучно возиться с железяками. Человеческие пороки и слабости – вот что всегда привлекало меня! Пойми, Андрюша, не в деньгах счастье, и даже не в их количестве. Жить в гармонии со своими душевными потребностями гораздо интереснее, чем подсчитывать прибыль с каждой ложки.
– Вы далеко собрались переезжать? – перевел я разговор на другую тему. – Где-нибудь в центре квартиру присмотрели?
– Вот еще! – фыркнула Журбина. – Нужна мне квартира в городе! Я в «Изумрудный лес» перебираюсь. Там славные места: тишина, свежий воздух, сосны, белки, хорошая кухня. Что еще надо для женщины моего возраста?
Ее последние слова потонули в грохоте и свисте – над городом на небольшой высоте прошел вертолет.
– На кладбище полетел, – пояснил я. – Сегодня похороны погибшего во «Встрече» Тихона. Наш генерал решил с воздуха посчитать, сколько бандитов со всей Сибири съедется на траурные мероприятия.
– Андрей, меня в городе больше не ищи. Если понадоблюсь, приезжай в «Изумрудный лес». Надумаешь с девочкой отдохнуть на выходные – всегда, пожалуйста! Лучший номер тебе предоставлю.
На работе меня ждали текущие дела, и я на время отвлекся от «Встречи», переключившись на квартирные кражи, захлестнувшие в последнее время Кировский и Заводской районы города.
«Это орудует одна и та же шайка, – решил я. – Центральный район они старательно обходят, значит, их логово надо искать там… Неплохо было бы махнуть с Альбиной на недельку в «Изумрудный лес». Зимняя сказка: я, она и белки. Днем – прогулки по сосновому бору, вечером – хорошее вино в приятной компании… После гибели Шафикова его вдова становится завидной невестой. Кто первый подкатит к ней, тот больше всего и был заинтересован в смерти кооператора. Как тихо на нашем этаже! Весь личный состав уголовного розыска бросили на похороны для скрытного документирования. Завтра посмотрю фотографии, кто рядом с безутешной вдовой стоял… Альбина – это праздничное шампанское, а в будни принято пить чай. Ничего бы у меня с ней не получилось».
Из сумбурных размышлений меня вывел телефонный звонок.
– Привет! – заговорщицки прошептала Альбина. – Ты как? Все нормально? У меня тоже. Муж сегодня все утро прощения просил, пришлось простить. Андрей, если я в воскресенье вырвусь на пару часов, мы сможем встретиться?
– Позвони в пятницу, и я все планы под тебя перестрою.
– Целую тебя, котик! Жди звонка.
Следом, с разрывом в пару минут, позвонила Наталья.
– Привет! – бросила она бесцветным голосом. – Ты обижаешься на меня? Приходи в эти выходные, мы с Ариной будем тебя ждать.
– В пятницу к нам приезжает московская комиссия, так что выходные я проведу на работе.
– Как ты встретил Новый год? – нисколько не интересуясь ответом, спросила она.
– В одиночестве, без спиртного. Я даже полуночи дожидаться не стал, посмотрел немного телевизор и лег спать.
– Андрей, ты веришь, что с коньяком – это я не специально? Я просто забыла про него, а так бы вынесла тебе, отдала. Приезжай, заберешь свое спиртное и заодно подаришь ребенку куклу.
– Куклы больше нет.
– Как нет? – воскликнула она. – Куда ты ее дел?
– Выбросил в мусорный контейнер около твоего дома.
– Со злости выбросил? Какой же ты непорядочный человек, Андрей! Ребенок-то в чем виноват? Я уже пообещала Арине, что на выходные папа придет с подарком, а ты только о себе думать привык.
– Наташа, не настраивай ребенка против меня! Будет время, куплю новую куклу и приду в гости. Скажи Арине, что папа…
Она не стала меня дослушивать и бросила трубку.
«Судя по всему, новогодняя ночь у Натальи прошла так себе, без видимых результатов, – решил я. – Зря наряжалась, зря каблуками линолеум давила! Не хамила бы мне в подъезде, синусоида была бы к ней более благосклонна».
Айдар вернулся из интерната поздним вечером.
– Ну и клоака же там! – эмоционально высказался он. – Андрей, этот интернат надо оградить забором из колючей проволоки, поставить по периметру вышки с автоматчиками и никого из него не выпускать. Там каждый второй ученик – наш будущий клиент. Прикинь, разговариваю с семиклассниками, и они, на автомате, вместо кровати говорят «шконка», вместо девушка – «бикса». В этом интернате порядки – как на зоне для малолетних преступников. У пацанов даже кастовое деление есть. Наш мальчик, как ты и предвидел, находился в самом низу.
У меня на столе вновь проснулся телефон.
– Это театр драмы? – спросил хриплый мужской голос.
– Это прачечная, – усмехнувшись, ответил я.
– Я набрал номер 5-31-20?
– Вы ошиблись, – я положил трубку, записал телефонный номер, сообщенный мужчиной. В расшифрованном виде он означал время и место, где предлагал встретиться мой самый ценный агент по кличке Итальянец.
– Айдар, без эмоциональных подробностей, что удалось узнать?
– В интернате воспитанники обучаются до восьмого класса. А дальше – аттестат в руки и шуруй на завод подсобным рабочим или иди учиться в ПТУ. Среди юношей все порядки и внутреннее устройство скопированы с зоны, то есть с одной стороны – актив, во всем поддерживающий администрацию, с другой – «отрицалово» – шпана, твердо решившая после окончания интерната пойти воровать. Наш Борис Прохоренко формально числился в активе, но фактически был ни там, ни тут – есть в интернате прослойка слабоумных забитых учеников, которые сами по себе. Среди девочек иерархия другая. На самом верху у них те, кто уже имеет взрослого любовника за пределами интерната. Переспать с преподавателем или сторожем среди учениц престижным не считается, это удел замарашек и некрасивых девочек. Ни парни, ни девушки перспектив выбиться в люди не имеют. Предел мечтаний у юношей-активистов – поступить в техникум, а оттуда – сразу же в армию, на государственное обеспечение. Девушки грезят богатыми любовниками или состоятельными мужьями.
О внутреннем распорядке. В течение учебной недели воспитанники обязаны проживать в интернате, на выходные их могут забирать домой родители. Формально, в будние дни выход с территории интерната без сопровождения взрослых запрещен. На практике – там проходной двор: когда хочешь, тогда и уходи. Единственное неудобство для гуляк – это то, что интернат в десять вечера закрывают на замок, и воспитатели идут по спальням считать учеников по головам. Никакого наказания за отсутствие на вечерней проверке нет, отчислить из интерната воспитанников не могут. Небольшой штрих, могущий иметь отношение к нашему делу: если ты задержался в городе, можешь попасть в интернат через незапертое окно на первом этаже.
Теперь о пацане. Он реально был не от мира сего и мечтал о карьере хоккеиста. Кататься на коньках не умел, от физкультуры был освобожден по состоянию здоровья, но всех убеждал, что как только ему попадется хороший тренер, так он станет вторым Харламовым или Фетисовым. Все свободное время зимой Прохоренко проводил возле хоккейных коробок, смотрел, как играют другие. Друзей среди сверстников или взрослых у него не было. Единственный человек в интернате, с которым он поддерживал более-менее товарищеские отношения – это ученица шестого класса Лена Майкова. Я навел о ней справки. Лена пока пребывает в нейтральном статусе.
– Что это значит? – уточнил я.
– По неписаным интернатским законам, пока у девочки не появляются выраженные первичные половые признаки или пока она не начнет жить половой жизнью, она будет числиться в разряде «дети». Наименование, конечно, условное, но суть такая: хочешь быть взрослой и общаться на равных со старшеклассниками – переспи с кем-нибудь.
– Если бы эта Лена поднялась в интернатской иерархии на ступень выше, то Прохоренко перестал бы для нее существовать?
– Естественно! Их общение – это союз «бесполой» девочки и отвергаемого всеми мальчика.
– Ты с ней напрямую еще не говорил? Завтра в управление можешь не приходить, сразу же поезжай в интернат и начни работать с девчонкой. Возможно, через нее мы найдем выход на «тренера» с бомбой.
