Глава 19

Как умно со стороны Бога

Балти открыл глаза и понял, что умер. Скорбь от этого открытия несколько смягчило созерцание красоты склонившегося над ним ангела. Ангел был так прекрасен, что сердце разрывалось (хотя, конечно, в раю сердце разорваться уже не может). Какое счастье – обнаружить, после всех обещаний, слышанных с амвона и читанных в Писании, что Небеса и впрямь существуют.

Но тут Балти подумал: а он-то чем заслужил сюда попасть? Он не слишком грешил при жизни, но и образцом христианской добродетели тоже не был.

Он вгляделся в лицо ангела. У ангела были золотые волосы. Как умно со стороны Бога сделать ангелов златовласыми! Этот ангел кого-то напоминал Балти. Кого? Ах да, девушку-квакершу. Да, сходство поразительное.

Балти приподнял голову. Резкая боль пронзила ее, словно в череп загнали гвоздь.

Боль – в раю?

Ангел заговорил:

– Лежи смирно. Тебе знатно прилетело по черепушке.

Он захлопал глазами и огляделся. Ведь кругом должны быть облака? И другие ангелы? Но рай оказался довольно заурядным: стены из бревен и глиняных заплат; балки потолка; маленькое оконце.

– Ты много крови потерял.

– Где я… что это за место?

– Ш-ш-ш.

– Ханкс! Он…

– Он в соседней комнате. Бартоломью с сыном нашли тебя и его прошлой ночью под утесом. Мика, это мальчик, отправился за врачом. Бартоломью решил, что лучше не звать врача из Нью-Хейвена, так что Мику отправили в Милфорд.

– На нас… напали.

– Не разговаривай. Отдыхай. Здесь ты в безопасности. Бартоломью принял меры на случай, если они вернутся.

Открылась дверь. Вошла плотная женщина, явно привыкшая командовать.

– Очнулся? Хвала Господу. – Она обратилась к Балти: – Этим вы обязаны только ее молитвам. Вы промочили кровью три мои лучшие подушки.

Миролюба Кобб приподняла повязку с головы Балти и вгляделась в рану.

– Чисто насквозь, до черепа.

– Я компенсирую вам стоимость подушек, мадам.

– Забудьте о подушках. Чего вас занесло туда наверх? Вам что, делать нечего, кроме как шататься по индейскому кладбищу?

Балти застонал:

– Ну почему все сразу решают, что мы грабили могилы?

– Тогда что вы там делали?

– Охотились.

– Охотились? Ха! Либо вы от этой дырки в голове поглупели, либо глаголете неправду.

– Охотились за цареубийцами.

– Поглупел. Побудь с ним, душа моя. Старайся, чтобы он не засыпал, пока не вернется Мика с врачом. Я побуду со вторым.

Миссис Кобб взяла Балти за руку и похлопала сверху ладонью другой руки.

– То, что вы для нее сделали. Благослови вас Господь за это. – И она удалилась.

– Кто сия мегера?

– Миссис Кобб. Миролюба Кобб.

– Миролюба? Ха. Госпожа Дракониха. А вы-то что тут делаете?

– Моя хижина недалеко отсюда. Мы с мужем работали у Коббов. Когда я пришла сегодня утром, то узнала, что ты и полковник Ханкс тут. Почитать тебе Писание?

– Это еще зачем?

– Мистер Сен-Мишель, ну и вопрос. – Она улыбнулась.

– Зовите меня Балти. Можете начать мне читать, когда я стану умирать. Впрочем, у меня так болит голова, что это может случиться в любую минуту. Почему квакеры всем говорят «ты» и «твой»?

– Если бы ты знал Писание, мистер Балти, то знал бы почему.

– Может, вы мне просто скажете?

– Я подскажу. «Почитай отца твоего и мать твою».

– А, Нагорная проповедь!

– Ох, мистер Балти. Как стыдно-то.

– Вы и правда думаете, что Моисей, Иисус и прочие всем тыкали?

– Если бы я была тяжело ранена и заигрывала со смертью, я бы не стала богохульствовать.

– Я не заигрываю со смертью. Я заигрываю с вами.

– Что ты делал там, на утесе, вчера ночью?

– То, за чем меня сюда послал Его Величество. А он отнюдь не велел мне грабить эти несчастные индейские могилы. Как там Ханкс? У него все в порядке?

– Он не может двигать ногами. Не чувствует их.

– Господи Исусе.

– Я вижу, мистер Балти, ты не знаком ни с какими заповедями вообще.

– Я не собирался, черт… Я не собирался поминать Его имя всуе! Я взывал к Нему в молитве.

– К Господу не обращаются так, словно Он собутыльник в таверне, мистер Балти.

– Очень хорошо. В таком случае научите меня, как к Нему надо обращаться.

– Не будь неблагочестив.

– Я совершенно серьезен. Научите меня.

– Хорошо. Тогда помолчим вместе.

– Помолчим? Так очень скучно молиться.

– Именно в тишине мы видим внутренний свет. И слышим Святого Духа.

– А он стонет и гремит цепями, как другие духи?

– Он говорил со мной только сегодня утром. Когда я за тебя молилась.

– Да ну? Что же он сказал?

– Он сказал: «Не утруждай себя молитвой за мистера Сен-Мишеля. Он порочен насквозь, и его уже не спасти». Но я ответила, что Он, может быть, и прав, но ты и мистер Ханкс были добры ко мне. Мне стоило труда Его убедить. И вот ты здесь. Живой.

Ближе к вечеру Балти вылез из постели, несмотря на протесты Благодарны. Когда он встал, у него закружилась голова, но он хотел увидеть Ханкса.

Бартоломью Кобб сидел у открытой двери. Одежда его казалась очень грязной, хотя для фермера это было объяснимо. На коленях у него лежал мушкет. Рядом на столе – два знакомых Балти предмета: пистоль Ханкса и собственные часы Балти. Часы были прощальным подарком от сестры. Что они здесь делают?

При виде его Бартоломью поднялся и захлопнул дверь.

– Я хотел вас поблагодарить за вчерашнее, – сказал Балти.

– Благодарите Провидение. Вам повезло, что мы услышали выстрел. Что вы там делали?

– Не могилы грабили, это уж точно. Благодарна вам что-нибудь про нас рассказала?

– Только то, что вы спасли ее от суда. И что вы ищете судей-цареубийц. Отчего вы решили, что они прячутся на горе?

– Этот тип в таверне сказал, что отведет нас к ним. Полковник Ханкс… мой спутник… знал, что это западня. И вот мы…

– Пошли в западню. Позвольте спросить, охота на людей – это ваша специальность?

– Сейчас – да. Полковник Ханкс знает, что делает. А я только… Позвольте спросить, почему мои часы тут на столе рядом с пистолем полковника?

– Глядишь, и пригодятся. Зачем вы пошли в западню, зная, что это западня?

– Это Ханкс так решил. Он не из тех, кто отсиживается в углу. Он так хитро подвел разговор, что этот тип выдал себя. Но тут же обратился в бегство. Ханкс погнался за ним. И тут на нас напали ваши местные дикари. Весьма неучтиво. Я полагал, что местные краснокожие лучше воспитаны.

– Они очень болезненно реагируют, когда дело касается могил.

– Да не трогали мы… ладно, забудьте об этом. Где Ханкс? Я должен его видеть.

– Там. Держитесь подальше от окон. И говорите вполголоса.

Ханкс лежал на кровати с закрытыми глазами. Рукой он обнимал оплетенную бутыль с виски.

Балти сел на край кровати. Ханкс открыл глаза:

– Вы что, перешли в магометанство?

Он бредит или пьян?

– Как вы себя чувствуете, старина? – спросил Балти.

– Вам теперь придется молиться пять раз в день. Совершить поход в Мекку. И раздавать милостыню.

– Ханкс, что вы несете?

– У вас на голове тюрбан.

Балти пощупал свою голову. Она была забинтована.

– А. Как вы себя чувствуете?

– От пояса вниз – вообще никак.

– Мальчик поехал за врачом. В Милфорд. Наш хозяин, мистер Кобб, не хотел оповещать «святых». Хирург из Нью-Хейвена нас только прикончит.

Ханкс сделал глоток из бутыли.

– Полегче, старина. Если будете слишком пьяны, не сможете сказать врачу, где болит.

– Если бы болело! Я яиц совсем не чувствую.

– Ну что ж, говорят, милфордские хирурги – доки по части яиц.

– Балти.

– Да, старина?

Ханкс с усилием выдавил из себя:

– Спасибо.

– За что?

– Не будь идиотом.

– Благодарна молится за вас. За тебя. Трясется, как желе. Может, лучше послать за твоим доктором Пеллом?

Ханкс уставился на него:

– Откуда ты знаешь про Пелла?

– Ты мне сам про него сказал вчера ночью. Когда думал, что тебе каюк. Ты велел мне поехать в Фэрхэвен и найти там доктора Пелла. Сказать ему, что сюда едет какой-то полковник Никель. С флотом.

– Видно, от падения у меня язык развязался.

– Да, ты довольно бойко болтал. Очень мило для разнообразия.

– Что я еще сказал?

– Ты только дошел до самого интересного, когда явился этот жуткий индеец, Раскаяние или как его там зовут, со всей компанией каннибалов.

– Они не едят друг друга. Ты имеешь в виду Покайся? Индейца-слугу Дэвенпорта?

– Надо думать, что так. У него на лбу вырезано мерзкое лицо с крыльями. Ужасный вид. Я пытался найти с ним общий язык. Но не преуспел. Слава богу, что мистер Кобб явился как раз в эту минуту.

– Дэвенпорт… – задумчиво повторил Ханкс.

Он сказал, что должен отправить послание доктору Пеллу. Балти пошел искать письменные принадлежности. Мистер Кобб все еще бдил у двери. Уже стемнело.

– Слушайте, у вас не будет бумаги и…

Кобб вскочил и прошептал:

– Назад. И тихо.

Балти отступил. Кобб встал в дверном проеме. Балти увидел на стеклах окон оранжевые сполохи. Факелы.

Кобб поднял руку, пристроив мушкет на сгибе локтя:

– Приветствую вас, друзья.

Балти не разобрал ответа, но узнал голос. Он прислушался и уловил знакомое слово: «Ованукс».

Кобб указал куда-то:

– Они там. Мертвы. Умерли от ран.

Он прислонил мушкет к дверному косяку, взял со стола пистоль Ханкса и часы Балти, вышел из дома, и его стало не видно.

Балти напряг слух.

– Примите это как приношение духам ваших мертвых.

В дверях снова появился Кобб. Сполохи на стеклах исчезли. Кобб закрыл дверь, посмотрел на Балти и прижал палец к губам:

– Извините за пистоль и часы. Но эти дары пойдут вам на пользу.

– Что значит «ованукс»?

– Англичане.

– А что вы показали индейцам?

– Ваши могилы.

– О! Ну и ну. Отлично.

– Пистоль – большая добыча. У них теперь нет причин возвращаться. Но держитесь подальше от окон. Квирипи обожают рыскать вокруг домов.

Явились миссис Кобб и Благодарна. Балти заметил на лице Благодарны нечто такое, чего там не было раньше. Страх.

– Все хорошо, девочка, – сказал Кобб. – Он ушел.

Миссис Кобб увела Благодарну на кухню.

– Я бы не отказался от глоточка этого виски, – сказал мистер Кобб. – Надо полагать, вы тоже.

– Она испугалась.

– А вы нет?

– Да, но в церкви и на суде она даже бровью не вела. Была безмятежна, как лебедь.

Они пошли в комнату Ханкса и пустили бутыль по кругу. Балти рассказал Ханксу, что произошло. Ханкс приуныл, услышав, что лишился пистоля.

– Я залил в ствол расплавленного свинца, – сказал Кобб. – Теперь из него не постреляешь.

– А у вас есть другой пистоль? – спросил Ханкс.

– Только мушкеты.

Кобб вышел.

– Ты мог бы его и поблагодарить, – сказал Балти. – Он нас уже второй раз спасает.

– Я выражу свою благодарность мистеру Коббу. Во благовремении.

Он снова попросил письменные принадлежности. Балти раздобыл их у миссис Кобб. Ханкс сел и заскрипел пером по бумаге.

– Что ты пишешь?

– Послание Пеллу. В Фэрфилд, а не Фэрхэвен. Постарайся запомнить. Потому что, если я не встану на ноги, черт бы их побрал, письмо повезешь ты.

– Это про полковника Никеля и его флот?

Ханкс закончил писать. Он стащил с пальца кольцо-печатку:

– Добудь мне сургуча.

– Что, опять мне не положено читать?

– Это для твоего собственного блага. Безопасней не знать, что в нем.

– Ханкс-сфинкс снова с нами!

Ханкс вздохнул:

– Ну хорошо. Ты заслужил. Наша задача – собирать информацию.

– И что в этом такого тайного? Мы в колониях Его Величества. Разумеется, порученцы Его Величества имеют право собирать информацию.

– Балти, «собирать информацию» по-другому называется «шпионить». А шпионов вешают.

– Кто нас повесит? Индейцы?

– Голландцы.

– Мы в Новой Англии. Здесь нет голландцев.

– Возможно, мы отправимся в Новый Амстердам.

– На поиски цареубийц?

– Да. И нет.

– Ханкс!

– Охота за судьями – лишь прикрытие.

– Как мило с вашей стороны, что вы этим наконец поделились! Какова же наша настоящая задача?

– Разведка. В преддверии визита полковника Николса.

Балти выпучил глаза:

– Он наносит визит? С эскадрой военных кораблей?

– Это мирный визит. Он проводит административную инспекцию. Новоанглийских колоний.

– Тогда зачем он идет в голландскую колонию?

– Визит вежливости. Даунинг уведомил Вест-Индскую компанию в Амстердаме. Вопросы протокола.

– Тогда зачем все так старались держать меня в неведении? И почему голландцы могут нас повесить за то, что мы помогаем готовиться к официальному визиту?

– Может, ты и прав. Я чересчур осторожен.

– Ну что ж, – Балти шмыгнул носом, – иногда свежий взгляд полезен.

– Согласен. Я теперь тоже вижу все свежим взглядом.

– Отлично. Все разъяснилось.

– Все разъяснилось, – согласился Ханкс. – А теперь сходи и попроси у наших добрых хозяев сургуча.

– Зачем, если ты уже доверил мне свой великий секрет?

– Пелл отнесется к письму подозрительно, если на нем не будет моей печати. Она лишь подтвердит, что ты тот, за кого себя выдаешь.

– Вопросы протокола?

– Совершенно верно.

Наконец вернулся из Милфорда мальчик Мика и привез хирурга – толстого, одышливого, усатого, очкастого голландца по фамилии ДеВроотье. Как все голландцы в Новой Англии, доктор чувствовал себя существом высшего порядка по сравнению с англичанами – по той причине, что голландцы пришли сюда первыми. Пока доктор открывал чемоданчик и раскладывал инструменты, он успел объявить, что его прапрадед, некий Линус ДеВроотье, торговец бобровыми шкурами, прибыл с Адриеном Блоком на «Беспокойном» в 1614 году. Он объяснил (хотя его никто не спрашивал), что говорит с голландским акцентом, поскольку голландский остается языком общения семьи ДеВроотье в Новом Свете. Прежде чем заняться пациентом, доктор потребовал подтверждения того, что обещал ему Мика: что ему заплатят за услуги полсоверена. Это вдвое больше его обычного гонорара, и такая цена объясняется дальним путешествием, которое ему еще предстоит проделать в обратном направлении. Подтверждают ли хозяева свое обещание? Да? Отлично.

Он спросил, при каких обстоятельствах Ханкс получил травму. Упал. С лошади.

Он с сомнением поджал губы и приказал перевернуть Ханкса на живот. Он прощупал позвоночник больного, двигаясь сначала к голове, потом обратно и перебирая пальцами, как воинственный паук. Он тормозил у отдельных позвонков, тыкая в них, хмурясь, изредка мыча или сопя.

Затем он объявил, что должен сделать нечто неприятное для пациента, но необходимое. С этими словами он ввел одну руку меж ног Ханкса, а другой схватил его за член. Ханкс выпучил глаза. Через миг он уже держал доктора за горло и душил его. ДеВроотье пищал, багровея лицом, но занятие свое не бросал. Наконец Бартоломью и Балти вырвали доктора из рук Ханкса.

– Только попробуй еще раз, и это тебе понадобится доктор, черт бы тебя побрал! – рычал Ханкс.

ДеВроотье отнесся ко всему с профессиональным спокойствием и объяснил, что ввел палец внутрь Ханкса в надежде почувствовать сокращения, вызванные сжатием membrum virile пациента. Хорошая новость заключается в том, что сокращения были. Если бы их не было… но не важно. Засим доктор взял иглу и стал колоть в разных местах нижнюю половину торса, ноги и ступни Ханкса. Его заметно обрадовало, что подошвы и один-два пальца ног отреагировали на уколы.

Хирург ДеВроотье снял очки, которые, когда Ханкс его душил, слегка запотели от волнения. Он вытер их и сказал, что у Ханкса «параплегия, вызванная дислокацией или компрессией люмбального вертебрума». Много длинных слов. Затем он сказал, что, возможно, имеет место перелом некоего поперечного отростка. Здесь доктор сделал паузу, после которой заявил, что, возможно, Ханкс снова будет ходить. А возможно, и нет. Все решат ближайшие три – шесть дней. Если за это время не наступит улучшение, не вернутся чувствительность, подвижность и контроль над телесными отправлениями, это будет дурной знак.

Обратясь к Благодарне и миссис Кобб, он дал наставления. Ханкса следует кормить в больших количествах молоком, рыбой и мидиями. Он должен «есть, есть и есть».

Они спросили почему. ДеВроотье пожал плечами. Он сказал, что не может этого объяснить, но за годы своей практики он заметил, что люди, живущие у побережья и употребляющие в пищу молоко, рыбу и мидии, чаще оправляются от подобных увечий, чем люди, живущие вдали от моря. От такого объяснения все выпучили глаза.

Засим доктор обратил свое внимание на второго пациента. Он обработал и зашил рану на голове Балти. «Вас что, тоже сбросила лошадь? – скептически спросил он. – Хмпф!» Он покачал головой и сказал, что пациенты должны учиться ездить верхом хорошо или не ездить вовсе. Балти он предписал отдыхать не менее недели. Вновь обратившись к миссис Кобб, ДеВроотье приказал ей давать Балти как можно больше красного мяса – столько, сколько возможно, – чтобы восполнить потерю крови.

Исполнив таким образом долг врачевателя, доктор ДеВроотье принял свой гонорар в полсоверена, слегка поклонился миссис Кобб и отбыл, заметив, что теперь вернется в Милфорд лишь заполночь, и укоризненно цокнув языком.

Балти остался в комнате Ханкса.

– Ну что ж, старина.

– Чертов голландец, – буркнул Ханкс.

– Он, кажется, знает свое дело.

– Я не могу пошевелить ногами, а он велит мне есть чаудер? Шарлатан!

– Он, кажется, приободрился, когда сжал твоего «мистера Джона» и почувствовал… это… сокращения.

Ханкс отдал Балти письмо:

– Похоже, что ты повезешь его Пеллу.

– Сколько хоть до этого Фэрхэвена?

– Фэрфилда. Постарайся не сесть в лужу.

– Я не могу поехать. Я должен лежать в постели и питаться коровами наших хозяев. А ты в это время будешь пожирать моллюсков. Это письмо срочное?

Ханкс поразмыслил:

– Николс должен был выйти в море в конце мая. Восемь-девять недель до Бостона… значит, в Грейвзенд он попадет в конце августа. Сейчас середина лета. Время еще есть.

– Тогда давай поправимся вместе и вместе поедем в Фэрхэвен.

– Посмотрим… – Ханкс мрачно уставился на свои ноги.