33

Года шла первой в веренице пленников, связанных и соединенных между собой длинной веревкой. К ее удивлению, командир отряда Малик оказался человеком просвещенным и хорошо говорил на языке Марки. Племянник вали читал по-арабски и даже рассказал Годе о своих друзьях-богословах из Льейды и Сарагосы, которые в 858 году занимались в Валенсии поисками мощей святого Викентия. Малик принял участие в опасном заговоре (о котором он не пожелал ничего рассказывать), и ему пришлось покинуть Льейду. Теперь он и его люди кормятся грабежами на территориях и Марки, и Сарагосы.

– Ты такой же изгнанник, как и я, – ехидно заметила Года.

Солдат и пленных рыбаков испугал ее высокомерный тон, но Малик выглядел скорее удивленным, нежели оскорбленным.

– Я помню, один купец рассказывал мне о тебе, Года.

– И что же говорят неверные о твоей пленнице? – с вызовом спросила она.

– Что ты происходишь из древнего рода и знаешь всю историю Барселоны.

– Город, которому без малого тысяча лет, таит слишком много секретов, столько не выведать никому.

– Скажи-ка, что помнит твой город о времени мусульманского владычества?

Года хорошо обдумала свой ответ. Бабушка рассказывала о тех временах с двойственным чувством. Новые хозяева, пришедшие с юга, получили город с крепкими стенами, но весь его блеск давно исчез.

– Твои предки сознавали, что на севере после падения Меровингов собирается новая империя.

– Уж слишком ленивы были те короли!

– Барселона находилась рядом с границей, возможность ее лишиться была абсолютно реальна, поэтому восемьдесят лет мусульманского владычества добавили городу очень мало жителей-сарацин. В основном туда приходили солдаты, военачальники и чиновники вали. Мавры соорудили в соборе маленькую мечеть и перестроили несколько вестготских дворцов. Им не хватило времени, чтобы возвести в Барселоне такие же великолепные здания, которыми славятся города юга.

– Ты не ответила.

– Мавры уважали жителей города и их верования. Христиане ходили в церковь Святых Жуста и Пастора. Это были времена мира, но барселонцы чувствовали, как и сейчас, что их земля и их жизнь – в чужих руках. Твои правители вели себя благосклонно, но это не был их отчий дом, так же как и сейчас для франков.

– Так, значит, вы желаете создать собственное королевство?

– Мы желаем только заселить нашу землю и возделывать ее в мире: ставить мельницы, кузни, торговать на суше и на море…

– Например, солью.

– Всем, что мы можем предложить. Мы хотим подняться из грязи и не подчиняться произволу управителей или королей, сидящих от нас в тысячах миль.

Сарацин презрительно хохотнул и похлопал по шее своего скакуна. К нему галопом подскакал всадник, выезжавший на разведку.

– Малик, впереди вооруженный отряд.

– Быстро уходим с дороги!

Но они уже угодили в засаду. С разных сторон к ним подступило почти восемьдесят воинов в устрашающих нарядах. Рыбаки закричали от страха: истории о лесных чудовищах не были преувеличением. Потом наступила тишина. Малик выхватил саблю.

– Дикие орды! – ощерился сарацин. – Откуда же сразу так много?

Среди нападавших выделялся человек на коне, в шипастом шлеме.

– Опустите оружие, – потребовал он. – Ваши пленники – христиане?

– Тебе что, больше по вкусу христианское мясо? – выкрикнул в ответ Малик. Он слышал об ужасных обычаях здешних дикарей.

– Один пастух рассказал нам, что где-то здесь пасутся сарацины. Слезайте с коней и складывайте оружие!

Из зарослей поднялась дюжина юных пращников.

– Ладно, давайте поговорим, – согласился Малик. И тут же понизил голос, обращаясь к своим: – Будьте наготове. Надо уходить.

– Я узнала тебя! – прозвучал женский голос.

Малик с удивлением обернулся на звук. У дороги стояла девушка, капюшон был откинут назад. Увидев ее светлую косу, сарацин невольно вернулся на несколько лет назад и вспомнил, как завороженно смотрел на это лицо сквозь прутья клетки. Рабыня, предназначенная Дрого де Борру. Она переменилась, сделалась красивей и смелей, но в ее светлых глазах по-прежнему был лед. Шкуры, покрывавшие тело девушки, напомнили Малику об одном зловещем герое здешних легенд.

Ротель подошла ближе и внимательно посмотрела на командира. Это был тот самый красивый сарацин, который купил женщин из ее телеги после того, как она попала в плен. Ротель почувствовала себя странно, как – она сама не могла объяснить.

– Ты когда-то интересовался мной, – бесстрастно напомнила ученица Оникса. На самом деле она нетвердо держалась на ногах и проклинала себя за эту слабость. – Теперь я могу сделать тебя своим рабом.

Малик не мог отвести взгляда от девушки. Красота ее была столь же невероятна, сколь и опасна. Это было необыкновенное создание, девушка одновременно и отталкивала, и влекла.

– Стало быть, ни у кого не будет госпожи прекраснее, – смело ответил сарацин. – Меня зовут Малик.

Ротель вспомнила это имя: его произнес один из тогдашних ее охранников. В глубине своей холодной души девушка слышала скрежет зубов Оникса: черного бестиария привела бы в ярость наполнявшая ее теплота. Ротель и сама ярилась на себя. Но когда она собралась отойти в сторону, внимание ее привлек один предмет. Ротель указала на меч, торчавший из сумы одного из сарацин.

– Откуда он у тебя?

Года, до этого стоявшая молча, изучая прекрасную воительницу, которой подчинялась орда дикарей, впервые обратила внимание на необычное оружие.

– Это же меч Гисанда из Барселоны! – выкрикнула Года.

– Нет! – ответила девушка. – Это меч моего брата Изембарда.

– Ты Ротель из Тенеса? – удивилась дама.

– Отвечай! – грозно приказала Ротель сарацину.

Это разгневанное лицо сулило серьезные проблемы, и Малик предпочел сказать правду.

– Мы встретили одного человека к северу отсюда, примерно в двух днях пути.

– Посмотри на меня, Малик! Посмотри на мое лицо, на мои волосы! – Рука бестиария зашевелилась под плащом, и Малику стало страшно. – Тот человек был похож на меня?

– Нет, лет ему было около пятидесяти, а волосы его поседели, – растерянно ответил сарацин.

Года не удержалась и подошла ближе.

– А ты кто такая? – огрызнулась Ротель, которой мешали выяснить правду.

– Несомненно, это Года из Барселоны. – К ним, опираясь на посох, приближалась Эга. – В ее чертах видна древняя кровь ее рода. – Женщина приветливо кивнула Годе. – Меня зовут Эга, и я была знакома с твоей матерью, хотя и очень давно.

– Боже мой, Эга! Матушка когда-то рассказывала о тебе, о том, что заставило тебя совсем юной покинуть Барселону. – Года была потрясена возвращением еще одной живой легенды. Эга была женщиной леса, одинокой, соединенной с землей такими связями, которые иным казались непостижимыми. Эга поклонялась Матери, как и сама Года, она была целительницей, еще одним ни на кого не похожим созданием, которое борется за сохранение Марки. – Что ты делаешь в компании этих бесов?

– Это долгая история. Но под этими проржавевшими шлемами прячутся крестьяне, кузнецы, плотники и солдаты, которые скрылись в лесах, чтобы выжить. Теперь они объединились, защищаясь от Дрого де Борра, им нужна новая надежда.

– Ротель! – Это вновь заговорил Малик. Теперь он знал, как зовут девушку. – Человек, у которого мы забрали меч, по-видимому, спасался бегством. Он встретился нам близ Форнолса, с тремя сменными лошадьми – слишком много для одного всадника. К сожалению, ты уже не сможешь его расспросить.

– Я должна узнать, что случилось с Изембардом! – закричала Ротель, взглядом обращаясь к Эге.

– Что говорит твое сердце? – серьезно спросила женщина из леса.

– Я не знаю. Я что-то слышу… Я чувствую, что он очень слаб, но, кажется, жив…

– Я готов тебя отвезти в обмен на свободу для моих людей, – предложил Малик, к изумлению остальных сарацин. Он до сих пор пребывал под впечатлением от холодного взгляда Ротель, ему хотелось больше узнать об этой загадочной и пленительной женщине, пусть даже и вступая на опасный путь. – Мы приедем туда к рассвету, и вот тебе мое слово: я не причиню тебе вреда!

Ротель перестала хмуриться, что еще больше восхитило сарацина. Он не мог себе представить женщины без слабостей, но вот она, стоит перед ним.

– Этот мавр хорошо с тобой обращался? – обратилась Ротель к барселонке.

От неожиданности Года вздрогнула. После стольких злоречивых шепотков она представляла эту женщину совсем иначе. На тропе стояла не рабыня дьявола, а свободная молодая красавица, свободная по-настоящему, не знающая страха.

– Я полагаю, Ротель, он человек чести. – Года чувствовала, что этих людей тянет друг к другу, несмотря на понятную напряженность ситуации. Быть может, любовь подскажет, как с нею справиться. Года указала на своих рыбаков. – Позволь нам вернуться в Барселону. От этой соли зависит судьба многих семей.

– Ты ходила на соляную гору! – удивилась Эга, рассмотрев груз.

Эга оглядела измученных рыбаков и сделала вывод, что они могли пойти на такой ужасный риск только ради выживания.

У Годы, внимательно слушавшей весь предыдущий разговор, появилась идея, которая все разом переменила.

– Ты говоришь, диким ордам нужна новая жизнь. Так пусть они сопроводят нас в барселонский порт! Защита в обмен на еду и вещи. Как прежде!

До этого момента Эга не знала, как они с Ротель будут сдерживать звериные порывы кланов, но предложение Годы могло повернуть ситуацию совершенно по-новому. Эга обернулась к Косле: вождь клана внимательно прислушивался к разговору, раздумывая, какую выгоду он сможет извлечь.

– Проведите их в Барселону в обмен на половину груза.

– Треть этой соли и бочонок соленой рыбы на обратном пути, – поправила Года. Такая торговля ее взбудоражила. – Нам предстоит еще много ездок. И каждый раз вы будете получать такую плату, если готовы защищать нас по дороге.

– Лучше уж мы заберем всю соль! – прорычал Косла, не привыкший договариваться, а уж тем более – договариваться с женщиной. Атаман не желал показаться слабаком.

– Отлично, – согласилась Года. Присутствие Эги наполняло ее решимостью. – Забирайте соль, а нас убейте! – А затем она указала атаману на голодных юнцов, стоявших с пращами в руках. – Вместо того чтобы есть рыбу, пусть эти мальчики грызут белые камни. Так-то ты о них заботишься?

– Господин, мы тут все рыбаки, – осмелился вставить слово Леотар. – Мы можем ловить для вас рыбу в обмен на защиту. А еще мы дадим вам сыр, овощи, зерно…

Косла отошел посоветоваться с Эгой и несколькими стариками, взгляды которых были исполнены надежды. Они долго и горячо спорили, но в конце концов атаман кивнул, хотя и с хмурым видом. Года едва не расплакалась. Они соглашаются. Встреча с Арженсией становится ближе, вообще становится возможной. Она нашла способ исполнить свой план. Спустя десятки долгих лет Барселона робко начнет торговать. Вот оно, начало. Фродоин может гордиться.

Ротель больше не могла выносить ожидания. Малик подсадил ее на своего коня, который тотчас попытался встать на дыбы – из-за плаща бестиария. Эга села к другому сарацину: если Изембард ранен, ему понадобится целительница. Ротель обожгла остававшихся нетерпеливым взглядом, и воины Малика, не встретив никакого сопротивления, галопом ускакали прочь. Прижимаясь к своему наезднику, Ротель чувствовала, как гулко колотится ее сердце. Но Малику она об этом не рассказала, чтобы не признаваться в своей странной слабости.