28

День проснулся в покрывале густого тумана. Ротель шла пешком – ни одна лошадь не соглашалась нести на себе тварей, скрывавшихся под плащом бестиария. Эга ехала позади на беспокойной мулице; дальше шли те немногие, кто согласился присоединиться к двум женщинам, – лесные жители боялись приближаться к владениями других кланов.

– Это здесь, – сказала Ротель на опушке густого, неохватного взглядом леса.

– Я знаю. Никто сюда не заходит. Но однажды мне принесли раненого мужчину… Он выглядел ужасно, лицо было изуродовано. В здешней шайке он был атаманом. Я сделала все, что могла, и они ушли.

– Это был Вальбер. – Ротель посмотрела старушке в глаза. – Эга, а правду говорят, что ты такая не одна, что есть и другие?

– В Монтсеррате, в Монтсени, в Каниго… Если останешься со мной, ты познакомишься с ними и станешь одной из нас. Эта земля до сих пор хранит много тайн.

Они оставили мулицу на краю леса и вошли под сень деревьев – чаща была такая густая, что становилось жутковато. Место было древнее, с узловатыми дубами и мхом вместо травы. Путников окутала тишина. Эге здесь было тревожно: крестьяне уважали и даже побаивались ее, ей приписывали владение древними силами, но прежде она не бывала в этом лесу к югу от Берги.

– Здесь начинается его территория, – тихо сказала Ротель.

Покойник, привязанный веревками к дубу, предупреждал чужаков: дальше дороги нет. С торса его была содрана кожа, открытые ребра нависали, как страшные крылья из кости и гнилого мяса. Возможно, это был один из наемников Дрого.

– Кровавый орел. Вальбер кичится своими северными предками и часто прибегает к этой ужасной пытке. Жертва была еще жива, когда ей ломали ребра.

Дети лесовиков зашлись плачем, но Ротель одним грозным взглядом заставила их умолкнуть. На полуразложившемся лице до сих пор читалась гримаса боли.

Эга побледнела: ее отличала особая чувствительность, она была способна услышать вопли, которые этот мужчина издавал перед смертью.

– Возможно, нам не выбраться отсюда живыми, – мрачно прошептала Ротель.

Они долго шли прямо через чащу, не находя тропы. Сама местность здесь была опасная, с оврагами и каменными стенами, которые приходилось огибать. Им то и дело попадались оружие и трупы, обглоданные зверьем. В этих местах проходил бой.

– С тобой все в порядке? – спросила Ротель, увидев, как побледнела старушка. Эга утратила свою всегдашнюю крепость духа, лес ее как будто пожирал.

– Здесь все прямо-таки сочится болью. Мертвецы не знают покоя и возвращаются…

– И не только мертвецы.

На холме возникли зловещие тени. В тумане были различимы лишь островерхие шлемы, рога и волчьи пасти. Ротель напружинилась, как хищник перед прыжком. Она выхватила из-за спины свою духовую трубку и зарядила почерневшим шипом. У ног Эды в землю вонзилось острое копье, и ее спутница тотчас же скрылась в зарослях.

– Отведите нас к Вальберу – тогда останетесь живы! – выкрикнула невидимая воительница.

Один из дикарей завизжал: шип впился ему в ногу.

– Чего вы ждете? Смерти?

Следующий дротик поразил новую мишень и посеял страх в душах дикарей: они не могли понять, кто на них ополчился. Воины, одетые самым пугающим образом, приблизились к группе чужаков. Ротель возникла у них за спиной, и Эга вздрогнула: она почувствовала, что ее дочь борется со стремлением продолжить битву. Численный перевес был на стороне противников, но они узнали безжалостную ученицу Оникса.

– Вы останетесь живы, если отведете нас к своему атаману, – повторила девушка, прерывисто дыша.

Их молча направили в запретное для чужих сердце древнего леса.

– Думаешь, нас выведут к нему? – спросила Эга.

– Да, по одной лишь причине: Вальбера они страшатся гораздо больше.

Они шли по извилистым тропам мимо деревьев, не знавших топора. Поселок размещался на безлесном холме. Здесь, наверное, проживало когда-то более сотни дикарей, но теперь от большинства хижин остались лишь груды обугленных бревен. Люди Дрого добрались и сюда. На вершине холма стоял исполинских размеров стол: шесть камней держали на себе громадную ровную плиту. Под плитой их ожидал Вальбер. Это был здоровяк с поседевшими волосами, бугристыми руками и со шрамами на лице, обилие которых вызывало отвращение.

– Ученица Оникса захотела смерти, – произнес он без улыбки. – Это Дрого тебя прислал?

– Так-то ты встречаешь гостью, которая однажды спасла тебе жизнь? – вмешалась Эга.

– Ты колдунья, лечившая меня, когда со мной сделали вот это. – Вальбер провел рукой по лицу. – Ты можешь уходить. А они – нет.

– Пришедшие со мной принадлежали к клану Анусо. Дрого с ним покончил.

– Но ты жива, Ротель из Тенеса.

– Они не сумели с ней справиться, – прошамкал старик из маленького отряда.

– На нас они напали два месяца назад, в ночи, – отозвался Вальбер. – Больше полусотни солдат. Устроили настоящую охоту, и спастись удалось только трем десяткам.

– Мы хотим собрать всех выживших и найти способ не исчезнуть с лица земли, – объяснила свой план Ротель. – Если нас будет много, мы сможем договориться о мире в обмен на земли.

– И это сделаешь ты? Сестра Изембарда, нашего смертельного врага? – выкрикнул атаман.

Вокруг него собрались остатки некогда могущественного клана: горстка мужчин и женщины с детьми. Вальбер окинул их свирепым взглядом: люди были напуганы и мечтали о другой жизни, но боялись своего жестокого предводителя. Он держал их в подчинении многие годы. Вальбер познал всех жен и всех дочерей; лучшая еда, которую они добывали, всегда доставалась ему; у него имелось припрятанное богатство, и он не собирался расставаться со всем этим ради того, чтобы взять в руки лопату.

– Здесь я говорю, как нам жить!

Великан снял с пояса топор и решительно шагнул к Ротель. Девушка внимательно за ним следила, она прочла все его мысли, и руки ее уже скользнули под плащ и заготовили оружие. Ученица Оникса отшатнулась, уклоняясь от удара, и кинула на землю двух гадюк. Вальбер тут же принялся их топтать. С одной змеей он успел покончить, но вторая укусила его в лодыжку. Этого Ротель и ожидала. Она сделала еще один шаг назад и бросила перед собой кожаный мешок. Оттуда появилась кобра: заметив лихорадочно скачущего Вальбера, она подняла голову и стремительно укусила его в бедро. Великан с топором в руке с ужасом смотрел на две струйки крови, стекавшие по его ноге, и на следы от укусов, которые уже начали распухать. Яд действовал быстро.

Смертоносная кобра всех обратила в трепет, и Ротель подхватила ее за шею. Вальбер, хромая, пятился назад.

– Ты никогда не позволил бы им уйти, Вальбер. А посему твое время кончилось.

Один из дикарей натянул тетиву. Ротель посмотрела на него с полнейшим хладнокровием. С такого расстояния промахнуться было невозможно, стрела вонзилась бы бестиарию в шею. Но стрелок перевел взгляд на своих беспомощных сородичей, решимость покинула его, и он опустил лук. Смерть Вальбера открывала новую возможность для всех остальных.

– Пойдемте с нами, – примиряюще позвала Эда.

Ротель ничего не сказала, она молча побрела к лесу. Она предоставила этим людям возможность выбора, больше она для них ничего делать не станет. Вальбер уже стоял на коленях, чувствуя, как душит его собственное тело. Атаман молил о помощи, но к нему никто не подошел. Люди помнили, как часто он их карал и насиловал.

Ротель стало не по себе от мысли, что за ней идут почти сорок человек. Она могла бы уйти, сбив их со следа… И все-таки девушка этого не сделала. С каждым новым милосердным поступком твердости в ней становилось все меньше.