26

Неожиданное судилище вызвало ажиотаж среди собравшихся на ассамблею в Серве. Трибунал состоял из семи судей во главе с Гинкмаром; членов отбирали придирчиво, в присутствии Сервусдеи со стороны Фродоина и бенедиктинца Беренгара, которому сделал щедрое подношение Дрого.

Гинкмар отслужил мессу в простой церкви Серве и страстно высказался на тему Божьего гнева и наказаний, ожидающих клеветников и предателей. Затем члены трибунала помолились перед распятием и заняли свои места. Королю с королевой предоставили место рядом с Евангелием, вид у них был крайне заинтересованный. На подушечке у ног монархов лежали iura regalia: скипетр, корона и меч, символы Каролингской монархии. Дрого впервые после долгих лет облачился в церковное; на Фродоине была простая черная туника без всяких указаний на сан. Оба поклялись подчиняться решениям суда на толстой Библии Карла Лысого в деревянном переплете с инкрустацией.

Один из каноников огласил формальные условия и заявления обеих сторон. Фродоин обвинял Дрого в узурпации должности графа Барселонского без одобрения короля Франции, а Дрого объявлял епископа прелюбодеем, что влекло за собой смещение с должности в курии и отлучение от Церкви.

Фродоин не изменился в лице ни когда Беренгар расписывал неоценимые заслуги Дрого при подавлении мятежа Сунифреда из Готии, ни когда бенедиктинец приводил грязные подробности его постыдной связи с Годой из Барселоны, вдовой Нантигиса из Козеранса. Гинкмару пришлось воспользоваться своей властью и пригрозить очистить храм, если не будет соблюдаться тишина. Когда Беренгар закончил, Фродоин, изо всех сил старавшийся выглядеть спокойным, сделал Сервусдеи знак переходить к ответной речи.

– Члены церковного трибунала, – заговорил старый монах, – ввиду отсутствия полновесных доказательств обвинений против епископа Фродоина, я со всем смирением и перед лицом милосердного Бога призываю вспомнить, что было постановлено Святой Матерью Церковью на соборе, состоявшемся при папе Сильвестре, в четвертом веке. – Монах передал судьям копию документа.

Собравшиеся снова загалдели, специалисты по каноническому праву спорили, пытаясь определить, чем был примечателен тот собор. На лицах церковников появилась растерянность. Дотошный Беренгар спросил Сервусдеи:

– Это очень старый собор. Его постановления до сих пор в силе?

– На нем был осужден понтифик Марцеллин, как гласит Синуэсский собор. Если желаете, проверьте по сборникам права, брат Беренгар. Если кто-то из судей сомневается в его юридической силе, он может созвать новый собор, который отменит постановления старого; если же нет – такова уже много веков воля Святой Матери Церкви.

Побледневший Гинкмар поднялся со скамьи.

– На соборе Сильвестра было принято, что епископ не может быть осужден без показаний семидесяти двух свидетелей, а пресвитеру требуется сорок четыре свидетеля.

Сервусдеи с улыбкой поклонился. Он еще помнил торжествующее лицо Фродоина, когда тот увидел старинные свитки, извлеченные из епископального архива.

– А вот свидетели, коих епископ Фродоин вызывает для подкрепления обвинений против Дрого де Борра.

Двери церкви распахнулись, и, ко всеобщему изумлению, в центральный неф вступили сорок три свободных человека из Барселоны и долин графства. Теперь уже королю пришлось криком призывать к спокойствию. Королева с интересом смотрела на епископа, которому предоставила свою защиту. От своих солдат она знала, что на его палатку пытались напасть по меньшей мере трижды, но Фродоин об этом даже не упомянул.

Сервусдеи передал писцам и судьям список наделов, поместий и домов, которыми владели его свидетели.

– Здесь одного человека не хватает! – выкрикнул писец.

Сервусдеи возвысил голос, чтобы красочный план, придуманный Фродоином, произвел максимально возможный эффект:

– Изембард Второй, законный сын Изембарда из Тенеса, который был вассалом графа Сунифреда Уржельского, а также Рыцарем Марки в силу присяги, данной императору Людовику Благочестивому. Сей Изембард защищал колонов, приведенных для заселения пустующих земель графства Барселонского, и он проливал кровь за ваших подданных, король Карл, так же как поступал и его досточтимый отец.

Вот каким образом молодой епископ, которого отправили в Барселону, чтобы обречь на забвение, возвращался во славе в res publica королевства Франция. Под удивленными взглядами первых лиц державы юноша в солдатской одежде прошел по центру к нефу. Торжественность момента затронула и Изембарда. Вскоре со скамей послышались восторженные восклицания; это лицо, эти светлые волосы служили неопровержимым доказательством для старых дворян и даже для короля, ведь он знал его отца. Не требовалось никаких документов, чтобы признать в мужественном Изембарде продолжателя династии Тенесов, которую считали угасшей. Из туманов прошлого к ним возвращалась легенда.

– Тишина! – потребовал Гинкмар, поднявшись с места. – Дрого де Борр, вы можете представить семьдесят двух свидетелей, которые подтвердят обвинение против епископа?

Дрого понимал, что трибунал ни за что не признает таковыми его наемников. К тому же аристократы на этой ассамблее видели в нем зловещего чужака, бастарда Роргониса де Борра.

Беренгар беспомощно развел руками. Дрого угодил в хитроумную ловушку Фродоина.

– Мне нужно время, чтобы их собрать!

– Ассамблея не может длиться долго, – отрезал король.

Дрого в бессильной ярости кинулся к Фродоину, но его удержали королевские стражники.

– Будь ты проклят, епископ!

Следующие часы прошли в слушании речей, которые Жорди и Сервусдеи вложили в уста свидетелей. И вот из их показаний соткался пространный рассказ о преступлениях Дрого в далеком графстве, история о городе, открытом грабежу и насилию его наемников. И все-таки ключевой фигурой выступал Изембард. Он поклялся на Евангелии, что нашел тело Сунифреда, виконта Барселонского, в крепости Дрого де Борра, и добавил, что последний умертвил виконта, дабы получить власть над городом, лишившимся законного правительства. Изембард был сыном достославного рыцаря прошлых времен, и никто не поставил его свидетельство под сомнение.

Дрого, не дожидаясь дозволения, принялся кричать о беглом монастырском серве, но его слова оставили без внимания. Этот молодой человек был живым воплощением своего отца, и дворяне со своих скамей уже грозили Дрого смертью, если он еще раз оскорбит потомка Тенесов. Фродоин горделиво улыбался. Такой реакции он и желал добиться. Накалившаяся атмосфера почти не позволяла расслышать слов свидетелей, а судьям не терпелось закончить процесс. Вердикт был однозначен: Дрого де Борр не имеет права выступать представителем короля ни в одном из графств.

– Наши дела не кончены, Фродоин, – прошептал Дрого, стоявший в окружении воинов из scola. Затем он обернулся к Изембарду. – Я не собираюсь пропадать в одиночку. Будь ты проклят!

Судьба изменника не была решена. Король хотел разобраться с назначениями на другие должности и прочими судебными делами, поэтому ассамблея продолжилась тем же вечером. Фродоин со своими людьми дожидался на площади, и вот наконец зазвонили колокола. Первым из церкви вышел высокий рыцарь чуть помоложе Фродоина, в красивых доспехах; за ним следовала свита, клирики и воины. Молодой рыцарь высоко поднял верительную грамоту, и стоявший рядом паж торжественно возгласил:

– Бернат, сын Берната из Пуатье, граф Овернский, потомок благородного дома Роргона из Мэна по материнской линии, с сего дня маркграф Готии и граф Нарбонны, Безье, Магалоны, Агда, Нима, Руссильона и Барселоны. Многая лета Бернату из Готии!

Площадь разразилась криками и рукоплесканием. Фродоин пристально вглядывался в лицо нового властителя, отпрыска влиятельной франкской династии Роргонидов. Не имея никаких заслуг, помимо удобства для короля, этот юнец сосредоточил в своих руках власть над обширнейшей территорией на юге Франции – от Руссильона до Испанской марки. Епископу удалось устранить Дрого, однако новый граф представлял загадку, которую следовало разрешить как можно скорее.

– Таков и был ваш план, с самого начала?

Епископ обернулся и встретил взгляд Изембарда. Он увидел, что на поясе юноши висит меч Гисанда. Ориоль спокойно стоял рядом, и епископ тоже успокоился.

– Мечи здесь были бесполезны, – объяснил Фродоин. – Дрого захватил такую власть, что оставался единственный выход: победить его на королевском суде. А ключевой фигурой являлся ты, Изембард, – не только оттого, что видел труп виконта Сунифреда, но еще и потому, что ты Изембард Второй из Тенеса. Когда ты вошел в церковь, пожилым вельможам почудилось, что явился призрак, призрак легендарного героя. Но я привел тебя не только за этим. Твои учителя Гисанд, Нило и Инверия обучили тебя всему, что сами знали о воинском деле, но они были опальными лесными жителями. Ты должен двигаться дальше: так хотели они и, я знаю, на это есть благословение небес. – Фродоин положил юноше руки на плечи. Настал момент заключать новые союзы. – Если с этого дня ты будешь мне верен, я добьюсь, чтобы на этой же ассамблее король посвятил тебя в рыцари. Я оплачу тебе коня и вооружение. Ты станешь рыцарем без земли, зато заслужишь благосклонность короля, если поклянешься ему в верности в память и в честь твоего отца.

Изембард ощутил, как темная вязкая жижа разливается в нем, обволакивая его душу. Фродоин застал его врасплох, он предлагал возродить славу дома Тенесов. Юноша кивнул, убежденный, что желает этого на самом деле, но, прежде чем он успел произнести хоть слово, за спиной его возник могущественный Гинкмар из Реймса.

– Теперь я знаю, почему выбрал тебя, юный епископ, – промолвил он, глядя на Фродоина. Архиепископ явился со свитой. Фродоин поцеловал кольцо на его руке и позволил взять себя под локоть и вывести из ликующей толпы. Гинкмар повел его на кладбище за церковью. Там он заговорил без обиняков.

– Это была хитрая затея – сослаться на несуществующий собор Сильвестра. Кто это придумал – ты или Сервусдеи?

– Мой господин… – С Гинкмаром никакие уловки не годились.

– Я знаю, что такого собора не было, и знаю, что нельзя осудить папу по слову семидесяти двух свидетелей, хотя собор в Синуэсе действительно имел место. Своды церковного права полнятся поддельными декретами и постановлениями соборов.

– Почему же вы об этом умолчали? Меня бы отлучили от Церкви.

– Не поручусь, точно ли Дрого пришел к власти неправедным путем или ты и здесь преувеличил, только душа у него черная, а в Марке и так чересчур темно. Теперь твой долг – сдерживать Берната. Этот юноша не таков, как его отец, он слишком вспыльчив и чересчур амбициозен.

– Как ему удалось получить столько областей?

– Его семья пообещала удвоить налоги и набор солдат для короля. Каким он будет правителем – совершенно неизвестно, но в этом году заканчивается перемирие, которое граф Уржельский заключил с Кордовским эмиратом после мятежа Гунфрида. Бернат должен договориться о продлении, но его глупость может, наоборот, привести к войне. Слабости графа – тщеславие и сластолюбие. Хотя последнего предостаточно и в самой Барселоне.

– Архиепископ, я… – Фродоин не находил слов для оправдания.

– Я тоже был молодым, и мне не нужно семидесяти двух свидетелей, чтобы узреть признание в твоих глазах. – Взгляд Гинкмара посуровел. – Ты победил Дрого, но слабость твоя сделалась очевидной. Ты должен печься о своем стаде, Фродоин. Забудь эту женщину – иначе тебе будет сложно удержаться на епископской кафедре.

Фродоин опустил глаза; душа его разрывалась на части.

– У многих прелатов есть любовницы, – дерзко ответил он.

– Ты собрался со мной поспорить? – Глаза Гинкмара полыхнули яростью. – Выбери себе любую рабыню, служаночку – если молитва не усмиряет твой юный пыл, но ты не должен связываться с аристократкой!

Фродоин был обескуражен. Он мог бы справиться с любыми препятствиями, но только не с могущественным Гинкмаром из Реймса.

– Я люблю ее, архиепископ. И это чувство мне неподвластно.

– Проклятье, Фродоин! Ты столь же умен, сколь и туп. Ты больше не молодой, всеми забытый епископ! Сегодня мы лицезрели триумф Церкви – и твой триумф! И Барселона теперь получает новый шанс. Если ты не откажешься от женщины, твои противники растопчут тебя без всякой жалости!

– Я сделал это ради города и ради нее тоже, чтобы спасти от Дрого ее дочь.

– Так вот, ты добился своего, а еще заработал известность в нашей курии – это ведь тоже твоя цель, не так ли? Но теперь нужно заплатить определенную цену. У тебя есть более серьезные обязательства перед барселонской Церковью и строптивый граф, за которым требуется приглядывать. – Увидев упрямое лицо Фродоина, архиепископ разъярился окончательно. – Удали эту даму прочь от себя, иначе я сам займусь твоим отлучением.

Фродоином овладело отчаяние. Гинкмар никогда не говорил попусту. Он являлся ближайшим советником короля и верил в него, Фродоина, но сейчас архиепископ требовал от него суровой жертвы.

Гинкмар почувствовал душевную муку своего ученика и возложил руку ему на плечо:

– Я просто хочу, чтобы ты сохранял хладнокровие сейчас, когда твоя епархия в этом так нуждается. Роргониды отличаются алчностью, и, предупреждаю, над Маркой собираются черные тучи.