Олигархи против Рузвельта

– Мне трудно, но я должен взять всю гору этих проблем на себя, – сказал Рузвельт.

– Я тебя понимаю, – сказала его жена Элеонора. – И я тебя поддержу.

– В этом я не сомневался, – улыбнулся, почти неподвижно сидя в кресле, только что избранный президент.

Надо сказать, что супруга Рузвельта на протяжении долгих лет была верным и ценным помощником своему мужу. Вот и сейчас из скромной домохозяйки и матери она довольно быстро превратилась в настоящую «первую леди», которой все больше восхищалась Америка. Сторонница равноправия женщин, она смело выступала за права вообще всех угнетенных, униженных и бедных в американском обществе. И это заметили миллионы людей. Ее брак с президентом превратился в политическое рабочее содружество, в котором руководимая христианско-социальными убеждениями Элеонора воплощала, по выражению некоторых журналистов, «левую совесть» Рузвельта, который отличался широтой взора, открыто говорил об интересах широких масс, но при этом отнюдь не чурался некоторых здравых принципов правого политического спектра. Он понимал, что у высших слоев общества есть свои проблемы и что они тоже нуждаются в поддержке. Тем не менее в совместной деятельности супругов с течением лет заметно возрастал авторитет первой леди, хотя она всегда признавала политическое первенство своего мужа. Их деловому сотрудничеству не помешала давняя интрижка Рузвельта с Люси Мерсер, очаровательной секретаршей Элеоноры. Трещина в супружеской жизни не превратилась в их политическую размолвку. Быть может, наоборот – укрепила ее самостоятельность равноправной доверенной и партнерши в деле управления страной.

Франклин Делано Рузвельт родился в богатой семье, с голландскими корнями, с историей, традициями, и в детстве неоднократно посещал с любящими путешествия родителями Европу и всевозможные экзотические уголки мира. Страны, города, народы – это, конечно, интересно. Романтические пустынные пляжи на экваториальных островах – нет слов. Но влюбился он в море, в бескрайние водные просторы. Пароходы и парусники. Шторма и бури. Всю жизнь он ощущал себя капитаном. Шквал, соленые брызги, а он крепко держит штурвал. Навалившийся на него еще в молодые годы полиомиелит не позволил ему стать морским волком. И тогда он стал президентом страны. Притом сделал это в очень трудное для Америки время.

В Соединенных Штатах сравнительно недавно случился почти мгновенный биржевой крах, лопнул огромный финансовый пузырь, разраставшийся все 20-е годы. И сразу вслед за этим разразился тяжелейший экономический кризис. Рухнули связи – финансовые, хозяйственные, социальные, человеческие. Еще вчера процветающая страна прямо на глазах покатилась в пропасть.

Свидетелем «черного четверга» 24 октября 1929 года невольно стал известный английский парламентарий, бывший министр и бывший первый лорд Адмиралтейства Уинстон Черчилль. В эти дни он разъезжал по Америке с лекциями и как раз в злополучный четверг вернулся в Нью-Йорк. Именно в этот день грянул обвал на фондовом рынке Уолл-стрита. Акции Черчилля тоже рухнули. Он заглянул на биржу, рассчитывая увидеть толпы орущих брокеров, но застал совсем иную картину. Сотрудники биржи сонно бродили, как в замедленном кино, предлагая друг другу огромные пачки ценных бумаг за треть или даже четверть прежней стоимости. Но не могли найти ни одного смельчака, готового приобрести за гроши целое состояние. В итоге за считаные часы цена бумаг упала почти до нуля. Сам Черчилль потерял почти все свои накопления, вложенные именно в эти чертовы акции. Но надо знать характер закаленного британского политика. С виду он слегка помрачнел, но глаза его озорно сверкали. Он привык сносить удары. Тем же вечером его нью-йоркские знакомые, люди не унывающие, устроили в его честь ужин. Собралось около сорока бизнесменов. Один из них, поднимая бокал за здоровье знаменитого англичанина, начал свою речь словами: «Друзья и бывшие миллионеры». «На следующий день, – писал Черчилль в письме к жене, – я увидел из окна своей спальни, как какой-то джентльмен бросился с пятнадцатого этажа и разбился».

Причины подобных кризисов в те времена осознавались слабо. Рецепты выхода рисовались в еще большем тумане. Лопались банки, разорялись предприятия. Миллионы людей лишились своих накоплений. Росли толпы безработных. И толпы возмущенных. Заметно выросло число потерявших надежду людей. Прокатилась цепочка самоубийств. В стране было немало продовольствия, однако кое-где люди умирали от голода. Как раз по причине того, что отлаженные прежде пути снабжения оказались парализованными. Мало кто понимал, что нужно делать. Правительство Герберта Гувера с навалившимися проблемами справиться не смогло. Страну продолжало лихорадить. Но вот в конце 1932 года выборы выигрывает Франклин Делано Рузвельт.

Пятидесятилетний свежеиспеченный президент был к тому времени уже основательно разбит полиомиелитом, почти не покидал кресла, но душою был молод, а в мыслях и делах энергичен и собран. Уже за первые сто дней пребывания в Белом доме он провел ряд смертельно необходимых реформ, оказавшихся на редкость эффективными. Были объявлены четырехдневные банковские каникулы. За эти дни хаотическая банковская система была решительно преобразована. Для этого были найдены и энергично собраны деньги. Наиболее тяжелые дыры удалось заткнуть. Вслед за тем был принят специальный закон, гарантирующий помощь людям, оказавшимся за чертой бедности. Тяжкие долги фермеров были переоформлены и сглажены доступными кредитами. Были приняты меры по восстановлению сельского хозяйства, которые предусматривали не только общую поддержку государства, но прямую адресную помощь наиболее нуждающимся фермерским хозяйствам. Но особо удачным своим делом Рузвельт считал усилия по развитию промышленного потенциала. Заводы, фабрики, многие фирмы получили доступ к разумным кредитам и словно бы обрели второе дыхание. Внутренний рынок наполнился первоклассными изделиями. Ожила внешняя торговля. Уже к 1935 году президент провел целый комплекс законов, позволивших по-новому и эффективно отрегулировать практически все аспекты социальной и деловой жизни. Страна с облегчением вздохнула.

Еще в предвыборном соревновании между Гувером и Рузвельтом прошла страстная полемика о причинах и о преодолении экономического кризиса. Главным встал вопрос о том, имеет ли федеральное правительство во главе с президентом право вмешиваться в экономику страны. И если даже имеет, то до какой степени. Вопрос о свободе экономики для Америки – важнейший. Герберт Гувер, сторонник традиционных американских добродетелей – индивидуализма и свободного предпринимательства, предостерегал от опасности тирании государства. Франклин Рузвельт, напротив, смело говорил о роли государства в хозяйственной жизни страны и о необходимости программ планирования. «История учит, – полемически восклицал он, – что нации, которые время от времени допускают разумное вмешательство государства в экономику, избавлены от революций». Он называл себя сторонником традиций и прогресса одновременно. Гувер же назвал его социалистом и даже марксистом. Рузвельт, твердый сторонник частной собственности, лишь посмеивался. При этом он не уставал утверждать, что если традиционная американская система не может служить общему благу и обеспечить каждого американца приличным пропитанием, то должно вмешаться правительство. Этого требуют здравый смысл и человеческая порядочность. В итоге население страны проголосовало за «Новый курс» Рузвельта.

Нелишне здесь отметить, что в решении множества финансовых и экономических проблем Рузвельту постоянно и эффективно помогал один очень ценный советник – экономический директор знаменитой инвестиционной компании «Леман Бразерс» Александр Сакс. Это был иммигрант, выходец из России. Человек маленького роста с огромным лбом, под которым сверкали живые глаза, он обладал блестящим аналитическим умом и сделал сумасшедшую карьеру. Приехав в Новый Свет с двумя долларами в кармане, через год он обладал двумя миллионами этих самых долларов. Но на этом не остановился. Он удивительно быстро и остро мыслил, к тому же оказался умелым организатором. У Рузвельта было много советников, но Сакса президент каким-то нюхом выделял. За что? По-видимому, за необычный строй мысли. Все-таки этот парень был родом из далекой и во многом загадочной страны. Его нестандартные советы Рузвельт высоко ценил, считал его не просто помощником, но почти своим другом и охотно в своем Овальном кабинете с ним беседовал.

На повторных выборах 1936 года ФДР (как кратко его величали многие) с большим отрывом опережает всех своих конкурентов. Дабы оправдать свою новую победу, он продолжает прилагать немалые усилия для поддержания рынка труда и достойного социального климата, отвечая на доверие своих избирателей. Почти сразу после президентской инаугурации членом Комитета по национальной политике избирается экономист Александр Сакс. И не случайно. На этом, более широком политическом поле его помощь оказывается на редкость полезной, порою незаменимой. Сакс хорошо разбирался в настроениях толпы. Он знал, о чем думают и о чем мечтают массы. Тут важно понять, что многие нововведения Рузвельта встречали глухой, но достаточно ощутимый отпор со стороны крупных промышленников. Их смущала популярность Рузвельта в низах, им не пришлись по вкусу излишние социальные гарантии, которые государство предоставляло малоимущим и незащищенным слоям населения. Это било по их самомнению, ставило под угрозу их доходы, размывало айсберги их немыслимых богатств, это смахивало на дрейф классической американской демократии куда-то влево, чуть ли не в сторону социализма. Они не забыли предостережений Гувера. Попробуйте найти мультимиллионера, который сочувствует социализму. Рузвельту приходилось нелегко.

Но все же в сражении с олигархами победил ФДР. Богачи сдались и смирились. Впрочем, выстроил президент отнюдь не социализм, но крепкий, работоспособный капитализм, при котором и крупный промышленник мог преуспеть, и простой рабочий чувствовал себя человеком. С помощью честного труда и грамотно организованного долгосрочного кредитования рабочие и служащие в разумные сроки могли построить дом и купить автомобиль. Подобный строй можно было бы назвать «капитализмом с человеческим лицом». Этот новый режим преобразил Америку. И хватило Рузвельту для этого восьми лет. Однако его выбрали и на третий срок, а потом, уже в годы тяжкой войны, выберут на четвертый.