Глава 10

И все-таки семейные конфликты

Семья – это группа людей, которых соединяют узы крови и ссорят денежные вопросы.

Этьен Рей

Никто не принуждается к заключению брака, но всякий должен быть принужден подчиняться законам брака, раз он вступил в брак.

Карл Маркс

И хотел было автор уклониться от детального обсуждения на страницах этой книги конфликтов в семье – да не получилось. Ну, как этого избежишь, когда именно семейные неурядицы или, напротив, семейное счастье, определяют наше самочувствие, наш жизненный тонус, наши представления о собственной человеческой состоятельности! Ладно, давайте, уважаемые друзья, не пожалеем на это наших сил и времени. Приступим.

Причина семейных конфликтов та же, что и всех иных – некомпетентность участников взаимоотношений.

Однако, прежде чем применять к каждому конкретному случаю универсальную формулу, будет не лишним обсудить хотя бы основные внутрисемейные компетенции, специфику их распределения между членами семьи и, разумеется, условия, приводящие к некомпетентности. Постараемся при этом разумно чередовать обобщения и реальные примеры.

Итак, основные области ответственности внутри социальной группы под названием «семья» – это супруги (муж и жена), родители и дети.

Кроме того, это родители супругов (свекор и свекровь, тесть и теща), а также бабушки и дедушки.

По мере удаления от этого семейного «центрального ядра» значение других компетенций уменьшается. В современных российских семьях мало что значат компетенции дядьки и тетки, шурина и деверя, золовки и свояченицы. Хотя и поет проникновенно Вероника Долина «Ой, худо мне, тетя…», добром поминая дальновидную родственницу, но это скорее исключение, чем правило. А компетенции кума (кумы), крестного отца (матери) вообще почти полностью скрылись в тумане прошлого. Впрочем, исключения возможны.

Если исходить из того, что любая социальная группа создается для объединения усилий (приспособительных потенциалов) в целях удовлетворения потребностей всех ее участников, то можно предположить, что с развитием производственных отношений и совершенствованием профессиональных организаций роль семьи будет обесцениваться. Во всем, кроме одного – рождения детей.

Это «одно», конечно же, самое главное условие выживания человечества, поэтому смело можно сказать, что главная цель семьи – дать обществу полноценных взрослых молодых людей, в которых воплощается будущее социума.

Это благо, которое кроме семьи никто пока производить не научился. Пока эта цель сохраняет свою актуальность (а трудно представить себе, когда это будет не так), будет существовать и институт семьи.

Вышеупомянутое семейное «центральное ядро», таким образом, это прежде всего родители и дети. Подчеркнем, дети. В точном социально-биологическом смысле этого слова, не предполагающем расширительной трактовки, наподобие «для родителей их дети всегда остаются детьми» или «плохи те родители, которые не воспитывают своих детей до их шестидесятилетия». Мы говорим о детях как о людях, не достигших возраста биологической и социальной зрелости (в нормальном, общечеловеческом его понимании). Их родители и они сами – тот стержень, вокруг которого вращаются и основные семейные события, и формируется, собственно, история семьи.

Еще до вступления в брак молодежь готовит себя к деторождению. Да, вначале многим из юношей и девушек кажутся заманчивыми лишь перспективы сексуальных отношений и связанных с ними удовольствий, но в этом и заключается мудрость природы, заготовившей этот манок для всех существ, размножающихся половым путем.

Осознание значения и ответственности материнства и отцовства будет следующей закономерной ступенью в развитии молодого человека. Для этого тоже существуют все необходимые гормональные, психологические и социальные предпосылки и механизмы.

Трансформация роли (компетенции) любовников в роль родителей составляет наиболее яркую и важнейшую по своему значению страницу семейной истории. Неудачи здесь чреваты самыми серьезными кризисами и конфликтами.

В моей консультативной практике найдется немало тому примеров. Как-то ко мне обратился молодой – немногим старше тридцати – мужчина. Он – бизнесмен, удачливый, преуспевающий. У него есть семья: жена и годовалая дочь. Живут они в просторном доме, ухаживать за которым помогает прислуга. Рядом с маленькой девочкой, кроме матери, всегда находится няня.

Жена этого бизнесмена – привлекательная женщина, привыкшая ухаживать за собой. Диета, йога, салон красоты и т. п. уже много лет как к ее услугам. При этом она вовсе не «богатенькая пустышка». Напротив, она прекрасно образованна, успела приобрести неплохой профессиональный опыт и много сделала для их с мужем преуспевания в бизнесе. Они не только муж и жена, но и единомышленники, деловые партнеры.

Кажется, нет никаких причин для семейного разлада. Тем более что рождения дочки супруги ждали несколько лет, много пережили волнений, преодолели боязнь бесплодия и, в конце концов, дождались появления на свет первого и пока единственного своего ребенка.

Так что же обеспокоило молодого мужа и отца? – Его собственная… импотенция. После рождения дочери он почувствовал значительное снижение полового влечения.

Вначале он думал, что дело в жене. Она, как ему казалось, немного подурнела, «расплылась» после родов. К тому же она, по понятным причинам, стала меньше уделять внимания их интимной жизни. Но затем жена преодолела трудный период младенчества девочки, активно взялась за восстановление своей формы и вновь превратилась в сексапильную молодую даму.

Однако мужу это не помогло. Он чувствовал, что сама мысль о близости с женой ему неприятна. Стал задерживаться на работе, доводя себя до крайней физической и психической усталости, что давало ему некоторое моральное право избегать исполнения супружеского долга. Потом он испугался: а вдруг это на самом деле импотенция, и он уже больше не мужчина.

Таясь от жены, он стал знакомиться с девушками. В его жизни появились развлекательные клубы и тренажерный зал, где он сбрасывал лишний вес, чтобы быть во всеоружии мужской привлекательности. Занимаясь делами, он прежде не уделял всему этому внимания, да и его личные интересы ограничивались семейным кругом, но теперь он захотел снова стать молодым и свежим. Надо сказать, это ему удалось. Женщины, моложе его лет на семь, а то и на десять, охотно оказывали ему знаки внимания, соглашались проводить с ним вечера. И вот настал момент, когда у него появилась «симпатия».

Девушка едва за двадцать, студентка, она смотрела на этого мужчину с обожанием. И он все чаще подумывал о том, что с ней ему было бы гораздо комфортнее, чем с женой. Только одно удерживало от окончательной супружеской измены – страх оказаться несостоятельным в постели с подружкой. Близости между ними не было, но, как говорится, «конфетно-букетный» период, с поправкой на его немалые материальные возможности, захватил их обоих. Разменявший четвертый десяток господин чувствовал себя юнцом, окрыленным любовью. Жена и некогда желанный ребенок отходили все дальше на периферию его сознания.

При всей банальности этой истории, хотелось бы удержаться от ее пошлой трактовки: дескать, погнался мужик за молоденькой, а жену-«старушку» побоку.

Начнем с того, что супруга этого человека далеко не старушка. Он сам признался, что в жизни не встречал женщины более привлекательной, чем его жена. А теперь, занявшись собой как следует, она еще больше расцвела, что, кстати, очень беспокоило нашего героя, страдающего от приписываемого себе мужского бессилия. Он очень боялся, что его очаровательная жена – объект постоянного внимания мужчин – в конце концов и сама «посмотрит на сторону».

Во-вторых, этот новоиспеченный Ромео никогда не принадлежал к племени ловеласов. «Ничего, что я трижды женатый. Для тебя я всегда холостой…», – песенка не из его репертуара.

Что же тогда? Как объяснить произошедшие в этом прежде счастливом супружестве перемены?

Давайте будем последовательны и объективны в оценке ситуации. Очевидно, что мы имеем дело с конфликтом. Вернее, мы застали действующих лиц этой истории в момент, когда, столкнувшись с серьезной проблемой (для мужа – угроза импотенции, для жены – холодность и отчуждение супруга, чего она не могла не заметить), они задумались о печальных перспективах своего брака.

Это кризис, зависший на грани конфликта. Быть может, это уже первая фаза конфликта (t3 – t4, помните?), ведь муж уже начал изымать из семьи ее ресурсы (время, деньги, собственные позитивные эмоции) и переносить их в другую группу, референтность которой повышалась для него день ото дня. Но причина любого кризиса – некомпетентность. Так в чем именно некомпетентны эти супруги?

Прежде всего, у нас нет ни одного факта, который свидетельствовал бы об освоении молодым мужчиной компетенции отца маленькой дочери. Как и когда он проявил себя в этой роли? – Никогда и никак. Он переложил заботу о ребенке на плечи жены и прислуги, якобы из-за своей чрезмерной занятости. На самом же деле он просто не знал, в чем может заключаться его сфера ответственности, и избегал общения с дочкой.

А между тем все в доме вращалось вокруг этого новорожденного существа. Иначе быть не могло, ведь ее появления ждали семь долгих лет, изводя себя тревогами. И все эти годы муж, и не думая ссылаться на занятость, хотя это было самое трудное время становления его бизнеса, был рядом с женой, поддерживал ее, возил по врачам, каждый день навещал ее в клинике, куда она периодически ложилась на обследование и лечение. Он прекрасно знал компетенцию мужа. Так же, как до этого неплохо освоил компетенцию любовника, ведь их сексуальные отношения с женой раньше их полностью удовлетворяли.

Но родилась дочь, семейная компетенция обогатилась ролями родителей. Жена свою роль приняла и освоила, а муж – не сумел. Почему? – Вероятно, потому что вырос без отца и не имел перед глазами примера компетентного исполнения отцовских обязанностей, которые, к слову, вступают в силу одновременно с материнскими.

Возможно, из-за своей инфантильности, связанной с особенностями характера (можно быть дельным человеком, но при этом по-детски наивным в отношении целого ряда житейских ролей и ситуаций).

Так или иначе, представления о том, что такое истинное отцовство, он не имел, а его жена не сумела ему помочь заполнить этот пробел ни словом, ни делом. Это тоже некомпетентность.

Супруги обязаны готовить друг друга к переходу на каждую новую ступень развития семейных отношений. Иначе – кризис.

Кризис – это еще и разочарование в тех поведенческих инструментах, которыми человек привык решать жизненные задачи, добиваться своих целей. И часто бывает так, что, понимая свою несостоятельность, но не желая видеть себя проигравшим, индивид возвращается к тому периоду своей жизни, к той социальной роли, для которых имеющийся у него приспособительный инструментарий (способы поведения, умения, навыки, знания) вполне годится.

В нашем примере герой вернулся к роли юноши-любовника, которую он некогда освоил, и в которой теперь чувствовал себя наиболее комфортно. «А как же импотенция?» – Спросите вы. Нет никакой импотенции. На языке медицины его состояние называется дисгамия, т. е. нарушение сексуальных отношений между супругами, вызванное внешними, социально-психологическими причинами. Можно сказать, свою несостоятельность как отца ребенка этой женщины он распространил и на все иные отношения с ней.

По психологическому механизму это уход из психотравмирующей ситуации. Этому мужчине трудно взаимодействовать со своей семьей, т. к. он чувствует себя лишним в самом важном процессе на данном этапе ее существования – в процессе воспитания дочери. Отчуждение нарастает и распространяется и на отношение ко всей социальной группе в целом. Стремясь обрести себя, мужчина уходит туда, где он компетентен, а потому желанен и востребован.

Самое интересное, что если даже он бросит жену и вступит в брак со своей новой подружкой, то их отношения продлятся… до рождения ребенка. Сработает все тот же механизм. Мужчина снова почувствует себя лишним, некомпетентным, снова начнет поиск комфортной социальной ниши и найдет ее, перевоплотившись в очередного героя-любовника.

Спасти положение может только осознание истинной причины кризиса и принятие действенных мер по ее устранению. Мужчину нужно сделать отцом. В полном и святом смысле этого слова. Как этого добиться? – А как осваивают любую роль – терпением и трудом, постоянными репетициями. Проще говоря, надо взять своего ребенка на руки, качать его, менять ему пеленки, вставать к нему ночью, бегать на молочную кухню, в аптеку, держать его за ручки, когда он делает первые шаги, вслушиваться в его лепет, замирать и радоваться при первых его словах… А как же иначе?

Человеческая психика устроена так, что мы начинаем любить того, в кого вложили много сил, а тот, кто не нуждается в нас, становится нам безразличным. И даже кровное родство не препятствует реализации этого закона.

Эта история имела благополучное завершение. Перестав чураться собственного ребенка, осознав, что с его рождением роль отца не только не закончилась, а, наоборот, по-настоящему началась, мужчина вернулся к жене. Вначале психологически, а вскоре и физиологически. Его крепкий молодой организм, освободившись от гнета переживаний, взял свое.

Семейные роли бабушек и дедушек определяются, опять же, их вкладом в воспитание детей. Если старшее поколение родственников способствует формированию взрослых людей (а не задерживает его, как это нередко бывает, из самых благих побуждений), то оно – это мудрое поколение – в семье сохраняется.

В противном случае семья, в лице ее «центрального ядра», его отторгает, родители родителей вытесняются на периферию семейных отношений. Актуальность их воспитательных усилий сходит на «нет» (а вместе с этим и их востребованность), и в лучшем случае они могут рассчитывать на традиционную лояльность со стороны своих детей, которые по моральным соображениям не позволят себе бросить стариков-родителей на произвол судьбы.

Я хорошо помню молодую пару, отказавшуюся от общения с бабушками и дедушками потому, что родители жены не поддерживали усилий по исправлению дефектов речи ребенка, а позволяли ему в их присутствии говорить неправильно, заявляя, что они не намерены «мучить бедное дитя», а родители мужа изводили маленького человека формальными придирками, чем чуть не довели его до невроза.

Отношения были возобновлены, когда ребенок уже учился в средней школе, и вред от подобного неумелого воспитания был минимален, скомпенсированный разнообразными влияниями со стороны взрослых.

Действительно, особенно важно защитить ребенка от горе-воспитателей, когда он еще полностью погружен в семью, и его контакты с внешним миром ограниченны. Ведь в этот период у него нет выбора, ему не с чем сравнивать (а такое сравнение всегда происходит – осознанно или интуитивно) предлагаемые старшими способы поведения. И он вынужден усваивать то, что ему внушают, хорошо это для него или плохо.

Мы не раз говорили, что компетенция (область социальной ответственности) в первую очередь характеризуется ее целями, т. е. результатами, которые должны быть достигнуты в рамках этой компетенции.

Итак, цель родителей заключается в том, чтобы произвести на свет детей и превратить их во взрослых людей. Взрослые, что означает «социально компетентные», люди – вот результат усилий родителей.

Именно этот результат оценивается обществом, и семья поощряется в случае успеха и третируется при неудачах. Родители не вправе считать себя компетентными и рассчитывать на уважение окружающих, если их дети, придя в половозрелый возраст, не обрели соответствующую социальную зрелость. При этом за рамками родительских обязанностей они могут быть замечательными профессионалами, талантливыми, многогранными людьми – все это не в счет, когда речь идет об их семейных отношениях.

А какова цель детей? Ведь «дети» – это тоже внутрисемейная компетенция, да еще какая ответственная! Цель детей – стать взрослыми людьми, обрести возможности для полноценной социальной адаптации (т. е. усвоить инструментарий удовлетворения потребностей в условиях социума).

Следовательно, цели родителей и детей совпадают, и нет никаких оснований для якобы объективного и непреодолимого «конфликта отцов и детей». Как и любой конфликт, разлад непременно возникнет лишь между некомпетентными родителями и некомпетентными детьми.

Ребенок, например, обязательно будет конфликтовать с мамой и папой, которые имеют о его характере (складе психики, определяющем направленность и способы поведения) поверхностное представление, а то и вовсе никакого не имеют, но настаивают на своем праве определять его будущую профессию.

Помню, до какого душевного кризиса довел себя некий мужчина – отец пятнадцатилетнего подростка – пытаясь «настроить» сына на получение высшего образования «в престижной сфере». «Я, что, зря работал всю жизнь?! Зря деньги зарабатывал?! – Надрывался отец. – Ты обязательно будешь экономистом. Ну, в крайнем случае, юристом. Я сказал». Сын, чтобы не скандалить с отцом, делал вид, что его эти разговоры о будущем мало волнуют. И убегал к приятелям. Отец бесился от этого еще больше: «Да он просто лентяй и иждивенец – вот кого я воспитал!» Мужчина буквально рвал на себе волосы и жаловался, что не хочет с работы возвращаться домой, где у него уже, как он считал, нет семьи.

Когда я спросил этого взрослого человека, неплохого, кстати, руководителя производства: «А что ваш сын сам говорит о своих планах на будущее?», он отмахнулся: «Да, всякую ерунду. Хочет быть ландшафтным дизайнером. Зачем? Кому это надо? Это же совершенно не мужская профессия».

Сопоставив некоторые факты, в частности, деликатное поведение сына по отношению к отцу, пытающемуся давить на него (отмалчивался, а мог бы нахамить), его увлечение рисованием, о котором отец упомянул со скепсисом, и ряд других обстоятельств, я пришел к выводу, что как раз ландшафтный дизайн мог бы стать областью наиболее полной самореализации этого эмоционального, доброго, одаренного наглядно-образным мышлением подростка.

Получается, мальчик сознавал это, несмотря на свою молодость и неопытность, возможно, чувствовал всей душой, а его «искушенный» отец пытался игнорировать эту истину. Оттого-то и возник конфликт. Будь отец более компетентным бытовым психологом, просто чутким и мудрым взрослым (а без этого правильное воспитание невозможно), он всемерно посодействовал бы сыну в раскрытии его дарования, и получил бы в ответ не только сыновнюю благодарность, но и готовность и дальше советоваться и считаться с отцом.

Так что не только нет никакой фатальности в возникновении конфликта «отцов и детей», но, напротив, дети, как в пище, воде и воздухе, нуждаются в компетентных родителях. С ними они никогда не будут конфликтовать, их обществом будут дорожить, как самым важным и желанным для себя.

К примеру, популярная телеведущая Яна Чурикова утверждает, что многим в своей жизни обязана маме. Она рассказывает: «Дед все время таскал мне с работы какие-то вкусные штуки, чтобы у его любимой внучки были тортики, маковые пироги… Мама ради моей же пользы… шла в пику бабушкиному и дедушкиному воспитанию и опускала сразу на землю: «Так, рыба хек, ничего не знаю!» Я ей за это благодарна! Она ведь думала о том, что действительно полезно и необходимо ребенку».

Но не только за Яниной диетой следила ее мама. При поступлении на кафедру телевидения и радиовещания факультета журналистики МГУ именно мама посоветовала ей представить на конкурс ее ученический авторский видеофильм, что и сыграло решающую позитивную роль.

И в этом нет ничего удивительного. Речь не о какой-то сверхъестественной прозорливости, а о профессионализме. Мама – сама «телевизионщик», и она хорошо знала, о чем говорила. Добавим к этому, что мамина оценка будущего мужа Яны – «приличный человек» – заставила и ее саму когда-то обратить внимание на этого парня.

Похоже, Яна Чурикова ни разу не пожалела о том, что последовала маминым советам. А ведь ее с самого детства приучали к самостоятельности, и она никогда не знала, что такое родительский диктат. Просто мама, если бралась советовать, то советовала дело, как компетентный взрослый человек. Такие отношения, по определению, не могут быть в тягость партнерам, напротив – они и являются нормальными между родителями и детьми.

Разумеется, в отсутствие компетентных родителей дети не останутся без социальной группы, из которой они будут черпать потенциал взросления. Повзрослеть им так или иначе придется, и они найдут для этого питательную среду. Хорошо, если те люди, которым суждено в подобной ситуации сыграть роль родителей, обладают для этого достаточными знаниями, умением и желанием. Однако зачастую подлинное, полноценное воспитание подменяется суррогатным.

При этом не следует думать, что словами «отсутствие компетентных родителей» мы обозначили некую трагедию, лишившую детей матери и отца. Увы, компетентные родители отсутствуют и во многих так называемых «полных» семьях. Здесь нет парадокса. Просто слишком многие не знают толком ни собственных детей, ни условий жизни, к которым их следует готовить (т. к. сами плохо приспособлены к этим условиям), ни своих обязанностей по отношению к детям. Приведенный выше пример с папашей, во что бы то ни стало желавшим видеть сына экономистом, а там хоть трава не расти (в смысле ландшафтного дизайна), тому подтверждение.

Компетентные родители делают и своих детей компетентными на всех этапах взросления: в детстве, отрочестве, юности. А когда дети достигают взрослого состояния, то родители выстраивают с ними дальнейшие взаимоотношения уже как со взрослыми. На этом роль родительской семьи заканчивается.

Любые попытки «преследовать» взрослых детей, докучая им своим непрекращающимся «воспитанием», свидетельствуют о некомпетентности родителей.

Так бывает, например, когда родители на самом деле мало участвовали в воспитательном процессе (хотя им самим, быть может, казалось иначе) и дети выросли сами (т. е. за счет воспитательного ресурса и технологий других социальных групп). Родители не видят результата этого воспитания, не верят в него и стремятся наверстать упущенное ими же самими, когда их дети уже в этом не нуждаются.

Если воспитание взрослых объективно необходимо (они «недовоспитаны») и родители правы, желая что-то подправить, «подкрасить», то и это означает, что семья не справилась со своей ролью.

Надо уметь вовремя воспитывать своих детей, что даст возможность и вовремя остановиться.

Когда повзрослевшие молодые люди создадут собственные семьи, их родители могут (и это целесообразно, если они социально компетентны и не отстают от жизни) включиться в процесс воспитания внуков в роли помощников, консультантов, организаторов тех или иных мероприятий, событий (если их взрослые дети делегируют им свои полномочия).

Почему помощников, а не руководителей? – Да потому, что в понятие «взрослый человек» входит и его компетентность, как родителя. А компетентные родители не нуждаются в руководстве.

Другое дело, если родителями стали социально незрелые, инфантильные люди, с самого же начала совершающие ошибку за ошибкой. Тогда им действительно нужно компетентное руководство. Но может ли оно исходить от их собственных родителей, уже однажды не справившихся с этой ролью и «подаривших» обществу столь сырой и несовершенный результат? Что это будет за руководство? Повторение прежних ошибок? Превращение убогих, негодных инструментов воспитания в традицию семьи, передающуюся из поколения в поколение? – Боже упаси от таких «руководителей»!

Мне пришлось несколько десятилетий подряд наблюдать, хотя и не с близкого расстояния, но все же, одну семью, в которой роль воспитателя взяла на себя старшая из женщин. Когда-то она формировала свою дочь, как личность, затем дочь своей дочери. Теперь, боюсь, дело дошло и до правнучки. Конечно, я никогда не был посвящен во все подробности этого воспитательного процесса, но кое о чем могу судить по его результатам.

Дочь этой женщины выросла в убеждении, что она должна воспользоваться своей привлекательной внешностью и светскими (?) манерами, чтобы выйти замуж за молодого человека «из хорошей семьи». «Хорошая семья» означало, как ни пошловато это звучит, наличие родителей со средствами и с положением в обществе. Это была для девочки одновременно и «программа минимум», и «программа максимум». Дальше этого сценарий поведения мама дочери не прописывала.

Попытки воплотить в жизнь мамино воспитание привели девушку сначала в одну «хорошую семью», затем в другую, а затем – в какую-то очень нехорошую, после чего она вернулась к маме, слава Богу, живая, с маленькой дочкой на руках. Оставив дочь на попечение бабушки, молодая женщина уже сама, руководствуясь накопленным, в том числе и горьким, опытом, принялась обустраивать свою жизнь. В общем, ей это удалось. Она реализовала некогда полученное (в качестве приданого и пропуска в «хорошую семью») образование, стала квалифицированным, уважаемым специалистом. Но матерью для своего ребенка стать не захотела, да и не смогла.

Бабушка, взвалив на себя эту ношу, пошла прежней дорогой. Теперь уже внучка вознамерилась, под ее влиянием, стать членом «хорошей семьи». Опуская подробности, скажем, что внучка тоже возвратилась под бабушкино крыло, как некогда ее мать, и тоже с ребенком и с ворохом негативных впечатлений. Судя по всему, этот пропахший нафталином образчик «женского счастья», не имеющий никакой общественной перспективы, кроме как в семьях рантье (которые сами по себе тоже не имеют общественной перспективы), стал здесь традиционной парадигмой воспитания. Увы.

Есть еще одно важное правило. В семье воспитание детей (по крайней мере, на уровне прямых указаний, внушений, советов и иных императивов) входит в компетенцию родителей, а не бабушек, дедушек, теток и дядек. Если взрослые члены семьи не поймут этого и не выстроят свои коммуникации так, чтобы важный императив в адрес ребенка исходил непосредственно и только (!) от его родителей, даже если перед этим он обсуждался на семейном совете, то ребенок уж точно ничего не поймет и самостоятельно не разберется во внутрисемейной иерархии.

Зрелый человек, профессионал, и тот схватится за голову, если ему будут поступать указания не от одного, непосредственного, а от нескольких разноуровневых начальников (тем более, указания противоречивые, взаимоисключающие). Что же говорить о детях! Их в подобной ситуации, если она становится хронической, ожидает невроз. Или, в более благоприятном для них случае, уход из этой неорганизованной среды куда подальше. Туда, где все ясно, структурировано, определено. Увы, этим «куда подальше» может стать не только кружок по интересам или благополучная семья близкого друга, но и секта, и криминальная компания, где есть своя, подчас более организационно и технически совершенная, чем в обычной семье, система воспитания. Этого нельзя забывать.

Выше приведена эталонная, с моей точки зрения, управленческая модель семейных отношений. Любые отклонения от нее чреваты кризисами и конфликтами.

Попытки компенсировать собственные ошибки воспитания «любовью» заранее обречены на провал, поскольку некомпетентность воспитателей приводит к нереферентности семьи для воспитуемых, а любовь и уважение уходят из нереферентных отношений. Нельзя воду носить решетом.

Источником системного социального кризиса, который мы все сегодня переживаем, в значительной мере является отсутствие компетентных воспитателей. Мы до этого говорили о некомпетентности родителей, бабушек и дедушек, но ведь существуют и профессиональные воспитатели (прежде всего школьные учителя), разделяющие с институтом семьи ответственность за подрастающее поколение. От их компетентности зависит, получат ли родители квалифицированную поддержку в достижении своей благородной цели, или же они будут введены в еще большее заблуждение относительно своих детей и способов их воспитания.

Учителя и родители – это тоже социальная группа, реализующая в своем существовании принципы референтности, адекватности компетенции и компетентности.

Горе, если эта группа некомпетентна и, как следствие, нереферентна для ее участников. А ведь надо всего лишь понимать, что цель воспитателей – сформировать взрослого человека, и что «взрослый» означает «социально компетентный», т. е. приспособленный к труду (не к любому, что невозможно, а к найденному совместно с компетентными воспитателями референтному труду) и умеющий устанавливать конструктивные социальные коммуникации.

К сожалению, и родители, и даже профессиональные воспитатели нередко искажают в своем сознании понятие «взрослость» и заменяют самореализацию в труде и ответственность за результаты социального взаимодействия более легкими, но бесплодными в перспективе, разочаровывающими всех суррогатами.

Рассмотрим поучительный случай. Учитель средней школы, она же – классный руководитель в одном из выпускных классов (назовем эту женщину по традиции Марья Ивановна) в начале мая, незадолго до выпускных экзаменов, пошла со своими учениками в поход, на природу. На одном из привалов старшеклассники подошли к Марье Ивановне и почти в ультимативном тоне объявили о своем намерении выпить принесенные ими с собой спиртные напитки. Дескать, мы уже взрослые, самостоятельные люди, до нашего «Последнего звонка» остались считанные дни, поэтому мы ждем, что вы, Марья Ивановна, не только позволите нам выпить, но и присоединитесь к нам почти на равных, пообщаетесь с нами, как взрослая с взрослыми.

Признаюсь, эта ситуация книжная, точнее, она взята из одной «методички» по конфликтологии (прошу ее автора не обижаться на меня за то, что я не привожу его фамилии, потому, прежде всего, что трактовку примера я предпочитаю взять на себя). Но и реальных подобных случаев – пруд пруди. В этом я убеждаюсь всякий раз, когда разбираю эту задачу со своими слушателями, среди которых немало профессиональных педагогов. Они соглашаются с тем, что, если отбросить некоторые несущественные детали, описанная в ней коллизия весьма правдоподобна.

Итак, представим себе, школьники подходят к своему классному руководителю и заявляют, что намерены выпить взятые ими с собой в поход спиртные напитки. «Мы вас очень любим и уважаем, дорогая Марья Ивановна, – говорят они. – Именно поэтому мы ставим вас в известность, а не пьем втихаря, под кустами. Странно будет, если вы нам запретите это сделать, ведь именно вы так много говорили о предстоящей нам взрослой жизни. Так не считайте же нас маленькими. Если вы заведете пластинку о вреде алкоголя для наших будущих детей, то это смешно. Дайте же нам почувствовать себя взрослыми, а не глупенькими, легковерными детишками. Иначе мы разочаруемся в вас на всю жизнь».

Удручает то, что некоторые педагоги, выслушав эту фабулу, сразу же предлагают «разрешительный» вариант: «А, пусть делают, что хотят. Запретите – не послушают. Все равно не уследите».

Вспомним, как называется такая стратегия поведения в конфликте (надеюсь, никто не сомневается, что это – конфликт, что желание школьников приложиться к бутылке грозит нанести ущерб педагогу и их партнерским отношениям)? – Верно, уступка.

А как выглядела бы конкуренция? – Марья Ивановна могла бы настоять на «сухом законе» под страхом репрессий, ведь хотя перед ней и учащиеся выпускного класса, но они еще не сдали экзаменов, не получили аттестаты. Рычагов влияния на них более чем достаточно.

Избеганием было бы не замечать «шалунов», а, прикинувшись дурочкой, позвать желающих «собирать ягоды», «играть в мяч» и т. п., сплотив вокруг себя наиболее лояльных школьников. Остальные пусть развлекаются, чем хотят.

Можно придумать и компромисс. Например, согласиться сесть за стол с учениками, но при условии, что крепкие напитки будут категорически исключены и все ограничатся сухим вином. Уступка, избегание, конкуренция, компромисс – но ведь это стили, ведущие к распаду отношений, а как же их спасти и оздоровить?

Необходимо сотрудничество. Чтобы прийти к нему, применим универсальную формулу. Вопрос первый: кто из участников конфликта наименее компетентный, «слабый» партнер? – Дети. В данном случае это действительно так, хотя этот статус далеко не всегда означает социальную слабость.

Конкретные, из нашего примера, дети слабы потому, что достигнув юношеского возраста, так и не имеют представления о том, что такое взрослость, подменяя истину (взрослые – те, кто умеет поступать в интересах других и получать от этого выгоду, кто совершает общественно значимые поступки и несет за них ответственность) дешевеньким суррогатом (взрослые – те, кто пьют, сквернословят, занимаются сексом, отдыхают и развлекаются, когда и как захотят).

Очевидно, что с такими представлениями во взрослой, самостоятельной жизни им придется несладко.

Почему они слабы, в чем причина? – В неправильном воспитании. Родители, судя по всему, не торопились сделать из них взрослых, и учителя не сумели им внушить правильный взгляд на жизнь. Потому, что сами родители и учителя зачастую получали суррогатное воспитание, и во многих вопросах попросту некомпетентны, инфантильны, что, конечно же, передается их детям. Не правда ли?

Если вы сомневаетесь, то вот вам пример. Он, в отличие от «книжного», с Марьей Ивановной, – реальный от первого до последнего слова.

Родители и учителя решили поздравить школьников с окончанием девятого класса. Для этого они арендовали на целый день загородную базу отдыха с бассейном, боулингом, конными прогулками и прочими активностями. Усадили детей в автобус, привезли на место, построили парами, разбили на группы и определили каждой группе свой маршрут, чтобы все смогли порадоваться разнообразным развлечениям. «Так, ребята, заканчиваем играть в боулинг, строимся и идем на конную прогулку».

Перед отъездом домой взрослые и школьники собрались за столом – проголодались на свежем воздухе. И тут новоиспеченных десятиклассников ждал сюрприз: родители поставили перед ними несколько бутылок вина. «Пусть почувствуют себя взрослыми», – сказала госпожа-председатель родительского комитета с мудрой улыбкой на устах.

Скажите, пожалуйста, можно ли при таком представлении о взрослости у взрослых требовать чего-то путного от детей?

Итак, дети слабы, потому что имеют искаженное представление о взрослой жизни, вступить в которую им просто необходимо. Они тянутся к ней, как к неудовлетворенной потребности, как к заветной цели, по мере приближения к которой желание только усиливается, но при этом пытаются действовать так, как они это понимают, как умеют.

Что же необходимо сделать? Как им помочь? – Преподать детям урок взрослости, но сделать это не свысока, не в менторской манере, а убедительно. Молодые люди больше всего ценят подлинность, искренность. Посмотрим, какие для этого инструменты есть у Марьи Ивановны, в лесу.

Конечно, школьники говорят правду, что они не поверят Марье Ивановне, возьмись она рассказывать им о вреде алкоголя для здоровья и деторождения. Слишком много перед их глазами примеров, подрывающих авторитет этой точки зрения. Вокруг них многие пьют и как-то умудряются, тем не менее, жить, и рожать детей, и работать, да еще и весело, с огоньком.

Существует и процветает своеобразная культура пития. Она действительно выглядит неотъемлемой частью взрослой жизни. К тому же молодость нечувствительна к рассказам о болезнях и немощи. Это для нее неактуально.

Словом, материалы из книжной серии «Алкоголь и дети» здесь не сработают. Тогда что же сработает? – Нормальный взрослый разговор, на равных, со всей прямотой и не щадящей откровенностью.

«Вот что, друзья, – скажет своим питомцам Марья Ивановна, – Вы решили отдохнуть по-взрослому. Что ж, стало быть, и за последствия своих поступков вы собираетесь отвечать сами, не так ли? Оленька, ведь ни для кого не секрет, что ты страдаешь от аллергии. Скажи, пожалуйста, ты уже пробовала спиртное? Нет. А знаете ли вы, что на спиртные напитки тоже может быть сильнейшая аллергическая реакция, вплоть до анафилактического шока, от которого смертность достигает девяноста процентов даже в условиях специализированной больницы? В лесу – это верная смерть. Значит, вы готовы рискнуть? Хорошо.

Сережа, мы только недавно уладили все формальности, чтобы ты смог сдать выпускные экзамены досрочно. Ведь тебя ждет очень серьезный спортивный сезон. Ты многое сделал для этого – тебя признали лучшим футбольным вратарем в твоей возрастной группе. Ты, насколько я знаю, не пьешь спиртного. Вообще. У тебя режим. А что, ребята, вы разве не знаете, что у Сережи спортивный режим? Или вам наплевать на то, что вы весело можете столкнуть под откос его будущее, ради которого он и его родители столько потрудились?

А Миша целую четверть пролежал в больнице с сотрясением мозга, сегодня ему уже намного лучше, он почти здоров. Но разве не следует его оградить от алкоголя, ведь это сильный нейротоксин, то есть вещество, разрушающее нервные клетки, надеюсь, вы это помните? Если я правильно понимаю, вы исключаете Мишу из числа пьющих, вы будете беречь его, или я ошибаюсь?

Вы улыбаетесь, вы думаете, что тяжелая аллергия на водку – большая редкость, а Сереже не повредит рюмка-другая, и у Миши не случится припадка от каких-нибудь ста граммов. И никто из вас, выпив, не станет выяснять отношений на кулаках, и никто не поскользнется, не споткнется о корень дерева, потеряв равновесие от спиртного, и ничего себе не сломает… Дай-то Бог.

Но вот что случится обязательно: не успею я завтра прийти в школу, как мне будут предъявлены претензии и директором, и вашими родителями, что я повела учеников в поход и устроила с ними попойку. Шила в мешке не утаишь.

Кто-то из вас обязательно проговорится (не специально, а просто, в разговоре с приятелем во дворе), или родители почувствуют запах вина от своего ребенка-трезвенника… Мне в любом случае грозит выговор. Но если все-таки у Оли начнется аллергия, Сережа не покажет завтра на тренировке хорошего результата, а у Миши голова будет раскалываться от боли – мне конец, как педагогу.

Меня уволят, а учитывая корпоративность нашей профессии, возможно и никуда больше не примут в качестве учителя. Вот, теперь вы хорошо знаете, к каким последствиям приведут ваши шутки с выпивкой (именно «шутки», ни у кого из вас нет пристрастия к спиртному).

Хотите шутить – шутите, развлекайтесь. Но только не называйте это взрослостью. Так могут вести себя только дети – балованные, безответственные. Сукины дети! И не клянитесь мне в любви и уважении. Уважение подтверждают делом. Впрочем, вам решать. Репрессий с моей стороны не будет. Ведь передо мной взрослые люди».

Учитывая, что школьники вряд ли зависимы от спиртного (здесь Марья Ивановна совершенно права) и для них это событие имеет символическое значение, есть все шансы предотвратить эту выпивку. Один – суррогатный – символ взрослости уважаемый ими педагог заменит в их сознании на другой – подлинный.

Отказаться от забавы и инфантильной позы, осознав, какому риску они подвергают своих товарищей и учителя – это «круче», чем после всего сказанного Марьей Ивановной усесться вокруг пенька и откупорить бутылки.

По крайней мере, многие юноши и девушки воспримут это всерьез и образуют группу, альтернативную зачинщикам «пикничка». А уже к этой новой группе примкнут все те, кому на самом деле выпивать вовсе не хочется, но они молча ждут развития событий, боясь отстать от «своих», как это часто бывает с подростками.

Учитель, с высоты своей социальной компетентности, протянет руку помощи своим ученикам. И я уверен, как бы события ни развивались после этого, урок взрослости запомнится всем его участникам надолго.

Другую группу семейных кризисов и конфликтов, не связанных напрямую с рождением и воспитанием детей, можно назвать «конфликтами общежития». Речь идет о снижении качества жизни людей, как говорится, делящих кров и пищу, из-за их неумения выстроить взаимовыгодные отношения. Примеров тому множество. Начнем хотя бы с этого.

Некоторое время назад ко мне за советом обратилась женщина, назовем ее в нашем рассказе Ирина. В ее отношениях с мужем произошел разлад. Настолько серьезный, что Ирина была почти уверена, что развод неизбежен. Почти. Иначе она не пришла бы к психологу. Наверное, она хотела взглянуть на свою проблему как бы со стороны. Убедиться, правильно ли она понимает сложившуюся ситуацию. Так ли поступает, как нужно. Чтобы потом не упрекать себя. Впрочем, ситуация была, увы, банальной.

Муж Ирины – Виталий – разозлился, наговорил ей резких, обидных слов, а потом не сдержался и ударил ее. Наотмашь, по лицу. Стоит ли говорить, что Ирина – интеллигентная женщина, по профессии культуролог, не привыкла к подобному обращению. Это был для нее шок. Но особенно уязвило ее то, что Виталий позволил себе эту низость при ее матери, в ее родительском доме. Ирина восприняла это, как двойное оскорбление, и прощать не собиралась.

Виталий, остыв, видимо, понял, что он сделал, сник и безропотно ушел из дома по требованию Ирины. Она ни за что не хотела оставаться с ним рядом и прогнала его. У Виталия была своя квартира, куда он и отправился.

На следующий день Ирина, собравшись с духом, позвонила Виталию, и объявила о намерении разойтись с ним. Когда она пришла на консультацию к психологу, дата развода была уже определена.

На вопрос, что послужило причиной ее конфликта с мужем, Ирина рассказала предысторию этой безобразной сцены. Виталий – профессиональный художник, работавший в сфере архитектуры и дизайна интерьера. По словам Ирины, он весьма талантливый человек. У него были неплохие работы, своя мастерская. Он выполнял какие-то заказы, зарабатывал деньги для семьи. Ирина могла позволить себе не работать. Но она не бездельничала – много общалась с людьми из ее профессиональной среды, и не только. Бывала в театрах, галереях, много читала, активно повышала свою квалификацию, училась. Будучи людьми одного круга, с близкими взглядами на жизнь, Ирина и Виталий, казалось, прекрасно подходили друг другу.

Размолвки начались с полгода назад. Виталий заметно изменился. Он стал тяжелым, нудным, раздражительным. Ни с того ни с сего он вдруг стал контролировать каждый шаг своей жены. Не то чтобы запрещал, но всякий раз не скрывал своего недовольства, когда она надолго отлучалась из дома. Названивал ей по мобильному телефону, узнавая, где она, с кем, чем занята.

Ирина восприняла этот непривычный для себя контроль в штыки, она увидела в нем покушение на свою свободу. Она была возмущена: «Я замужем за этим человеком, но я не его собственность!» В пику Виталию она стала уходить из дома без предупреждения, даже тогда, когда ей это не особенно-то было и надо.

«Я, может быть, и не пошла бы по магазинам или к подруге, но он попытался меня остановить, и я пошла». Она стала отключать свой «мобильник». «В конце концов, имею я право на личную жизнь?!»

В тот драматический для их отношений день Ирина ушла из дома с утра и не появлялась допоздна. Так она хотела отучить мужа от его ничем не оправданного контроля. Чем это закончилось, мы уже знаем. Виталий вышел из себя и ударил жену.

Скучная история, скажете вы? Да, я предупреждал, история вполне банальная. Подобных историй много. Каждая из сторон этого конфликта имеет, как будто, свою правду. И мы уже готовы с вами принять ту или иную сторону, а противоположную – осудить. Но не будем торопиться с выводами. Давайте разберемся в этой ситуации, как опытный механик разбирается в неполадках известного ему оборудования.

Для начала спросим у Ирины: «А чем и как ее муж зарабатывает на жизнь? Своим творчеством?» На этот мой вопрос в ходе консультации Ирина ответила отрицательно. «Нет, он, кажется, уже не работает по профессии». – «Давно?» – «По-моему, года полтора». – «А чем же он занимается?» – «Каким-то бизнесом». – «И вы не знаете, каким именно?» – «Не знаю». – «А когда вы последний раз были у него в мастерской?» – «Уже года два как не была».

Таким образом, выяснилось, что Ирина мало что знает о делах ее мужа. Она стала оправдываться тем, что ей самой все это время приходилось много работать над собой, учиться.

Почти без особой надежды, учитывая неосведомленность Ирины, я спросил у нее: «А как идут дела у Виталия? Все ли у него в порядке?» И тут Ирина ответила, что знает, что у мужа последнее время не все ладится. Но он не посвящает ее в свои проблемы. Как-то справляется сам.

Так вот в чем причина разлада в отношениях Ирины и Виталия! Все мы знаем, что любая группа создается для того, чтобы люди помогали друг другу на жизненном пути. Человек – существо социальное. В одиночку он вообще не выживет. И семья – одна из самых главных для нас социальных групп.

Супруги совместными усилиями создают потенциал семьи, куда входит буквально все, что необходимо для обеспечения качественной жизни: душевный и физический комфорт, информационные и финансовые возможности, словом, ресурсы, необходимые для полноценного развития личности каждого члена семьи.

«Помоги мне жить!» – Вот призыв, который мы, осознанно или интуитивно каждый день адресуем нашим близким. И мы счастливы, если получаем от них необходимую помощь и поддержку.

А если не получаем? А если они не только не помогают, но, вольно или невольно, мешают нам жить – что тогда?

А тогда на смену любви приходит раздражение, а затем и стойкая неприязнь к еще недавно дорогому человеку. Благодарность за возможность жить и дышать рядом сменяется протестом против некачественного совместного существования. И форма этого протеста может быть самой разной. От горького упрека до рукоприкладства. Вот почему, анализируя семейный конфликт, нужно обсуждать не форму протеста, а его причину.

В чем и когда ошиблись супруги на своем жизненном пути? Чего они не поняли, чему не придали значения? В чем проявили свою супружескую некомпетентность?

Попробуем ответить на эти вопросы в отношении Ирины и Виталия. То, что они ошиблись, несомненно. Иначе не было бы между ними напряжения, вспышек агрессии, взаимных протестов и обвинений. Кто же из них более виноват?

На самом деле виновными в семейных ошибках бывают оба супруга. Трудно сказать, кто вбил первый клин. Виталий, когда перестал посвящать Ирину в свои дела, в то, как именно он зарабатывает деньги, или Ирина, когда она позволила мужу не обсуждать с ней эту тему. Возможно, они оба стали жертвами ложных установок. Муж, дескать, пусть зарабатывает. А жене положено тратить.

Дело ведь не в деньгах. Участие людей в общественной жизни, в труде – вот что по-настоящему имеет значение. Если люди трудятся сообща, то они становятся важными, значительными друг для друга, референтными партнерами.

А как иначе? – Ведь их благополучие, их успехи зависят от вклада каждого в общее дело! Тот же, кто исключен из трудового процесса, веса в нем не имеет.

Если меня не интересует вклад, который ты вносишь в нашу общую ресурсную кладовую, – меня не интересуешь и ты сам. Ты для меня нереферентный партнер. Мало ли вас – посторонних! И я не стану тратить на тебя свои ресурсы – свое время, свои нервы, свою энергию, свои деньги, наконец. И это объективный закон, по которому мы живем, осознавая это или нет.

Значит ли это, что супруги, чтобы быть референтными партнерами, должны заниматься одним общим делом? Нет, не обязательно. Но каждый из них должен представлять собой нечто социально ценное, быть личностью. Помните об этом, мужчины, когда настаиваете на том, чтобы ваша жена бросила работу и сидела дома. Жена, возможно, согласится, но потом оба не удивляйтесь, что у вас с годами становится все меньше общих интересов, и вам обоим все больше хочется проводить время порознь, в разных компаниях.

Ирина ушла из активной общественной жизни, оставив труд и проблемы содержания семьи Виталию. Занятия, которым она предавалась – учеба, походы в музеи, в театры, в галереи – не в счет. Это для нее были интеллектуальные развлечения – не более. Важно отметить, что при этом она сама чувствовала себя крайне неуверенно, как любой человек на ее месте, оказавшись на середине жизненного пути без работы, без определенного места в жизни, в полной зависимости от мужа.

Вот, на самом деле, откуда ее болезненно-самолюбивая реакция на попытки Виталия контролировать ее поведение! Она, не признаваясь себе в этом, интуитивно ждала, что наступит момент, когда Виталий предъявит ей «счет», заставит поступать по его желанию. Ведь, что ни говори, «а кто девушку обедает, тот ее и танцует». И когда Виталий попытался навязать ей затворнический образ жизни, Ирина стала отчаянно сопротивляться, иногда теряя чувство меры. Это был протест не против мужа, а против зависимого образа жизни, который Ирина, на самом деле, уже давно вела.

Теперь о Виталии. Почему он начал контролировать жену, ведь раньше он этого не делал? Уверен, ему и прежде не нравилось, что Ирина не занимается ничем определенным. Что бы он об этом ни говорил! Но он относился к этому внешне спокойно. Почему? Да потому, что справлялся с делами сам.

Потом у него начались проблемы. Судя по всему, проблемы у Виталия начались уже тогда, когда он – талантливый художник – вынужден был изменить своему призванию. Но в последние полгода их жизни с Ириной проблемы приобрели особую остроту. Виталий запаниковал. В тот момент ему, как воздух, понадобилась стабильность. Хотя бы в семье. И он, как умел, стал требовать этой стабильности. Ирина приняла его требования за диктат собственника… Остальное мы уже знаем.

Итак, сформулируем диагноз этому конфликту. Виталий утратил чувство стабильности, занервничал и стал требовать от жены помощи. Он полагал, что она, из-за неопределенности ее социального положения, не в силах ему помочь ничем существенным. Поэтому он заявил ей нечто, что в переводе означает: «если не помогаешь, то хотя бы не мешай».

Ирина пренебрегла этим требованием. Она своим поведением ухудшила психологическое состояние мужа, против чего он выразил протест, форма которого, разумеется, не вызывает сочувствия и оправдана быть не может. Но только форма.

Что делать в сложившейся ситуации? – Пытаться, несмотря ни на что, помочь друг другу обрести утраченную социальную стабильность. Вернуть ситуацию в ту счастливую пору, когда супруги дорожили своими отношениями. И оттуда двигаться по правильному пути.

Ирина, отдадим ей должное, справилась с собой и нашла выход. Оказалось, что ее интеллектуальные развлечения не так уж и бесплодны. У нее сформировался довольно широкий круг знакомых, среди которых оказались люди, весьма заинтересованные в работе художника. Планировались масштабные реставрационные работы в городской усадьбе, и нужен был способный руководитель проекта. Когда Ирина рассказала этим своим знакомым о Виталии, привела их в его мастерскую – они пришли в восторг.

Нужно было видеть, как воспрянул духом Виталий! Он с головой ушел в работу. А Ирина стала активно помогать ему, как координатор проекта, и в этом нашла себе достойное поприще.

Вот так. Любая конфликтная ситуация, при правильном подходе к ее разрешению, превращается в плодотворное сотрудничество. Люди в итоге получают больше, чем они рассчитывали. Судите сами. Виталий хотел, чтобы жена была у него под контролем, не создавала ему дополнительных проблем. Ирина хотела, чтобы Виталий перестал ее третировать и оставил в покое. А что они получили? – То, на что и надеяться не смели! Счастливую, возрожденную к жизни, сплоченную общим делом семейную пару.

Готов согласиться, что помощь в обретении достойного места в обществе, в самореализации может прийти и не от членов семьи, а от других социальных групп, например, от профессиональной организации. Мы говорили об этом в самом начале.

Да, это так. Есть же поговорка: «хороший сосед лучше плохого родственника». Именно поэтому мы и признаем за семьей одну неотъемлемую социальную роль – рождение и воспитание детей. Прочие компетенции являются факультативными. По-русски говоря, могут быть, а могут и не быть.

Чем больше думаю об этом, тем более утверждаюсь в мысли, что семейные роли, как и любые другие компетенции, будут существовать лишь тогда, когда они оправданы реальными процессами взаимодействия между членами семьи. Иными словами, когда это не «синекуры», поддерживаемые традициями, а области ответственности, имеющие объективное значение для поддержания качества жизни партнеров по семейному альянсу. Только соображениями социальной адаптации можно объяснить происходящие во все времена и доныне изменения в семейном укладе.

Еще сравнительно недавно семья не мыслилась без сожительства нескольких – трех, четырех – поколений, без распределения внутрисемейных обязанностей по половозрастному принципу и т. п., то сегодня для многих это архаизмы.

«Попомни, дедуня, вот выпадут у тебя зубы, я тебе жевать не буду», – угрожал в начале прошлого века своему дедушке шолоховский Нахаленок, персонаж одноименного рассказа. Успехи стоматологии и продление трудового долголетия, характерные для нашего времени, превратили подобные угрозы в чепуху. Шутка? – Конечно. Но в каждой шутке… сами понимаете.

Современные бабушки и дедушки не намерены превращаться в приживалов, в кухарок и сторожей в семьях своих детей и внуков. Они сами ведут активную жизнь, пробуют себя в ролях любовников, путешественников, общественных деятелей, фермеров и т. д. Возможно, для младших поколений это сегодня более полезно, чем дедушки и бабушки в их фольклорных ролях. Ведь дети учатся не на словах старших, а на их примерах. И для нынешних внуков бабушки-депутаты и дедушки-конструкторы гораздо актуальнее (а, значит, и понятнее, зачем они вообще нужны в семье), чем бабушки-сказительницы и дедушки-рыболовы и храпуны.

Судя по всему, «былинообразующие» конфликты между тещей и зятем, свекровью и невесткой, а также известная склонность матерей и отцов препятствовать вступлению в брак своих повзрослевших детей, коренятся не в недостатке опытности у молодых, и не в скверном характере старшего поколения.

Здесь дело посерьезнее. Старшие борются за право оставаться в составе семьи фактически за свою жизнь, условием чего является признание их компетентности (знания этой самой жизни, владения приспособительными технологиями) и полезности для молодых.

Свекровь, поучающая свою невестку, как надо «правильно» варить картошку, любить мужа и воспитывать ребенка, на самом деле силится доказать, что без ее личного участия все эти важные дела не будут доведены до результата, что она – необходимый член семьи.

И когда невестка говорит ей: «Мама, я все это знаю лучше вас. Шли бы вы… к себе», она тем самым подписывает свекрови смертный приговор, с которым та, разумеется, никогда не согласится.

И мать, говорящая своему сыну, что, дескать, «эта девица тебя недостойна», имеет в виду другое: «Сынок, а меня-то ты куда денешь? Ведь ты для меня единственный человек, с которым я могла бы выжить. Пожалуйста, не оставь меня одну, не променяй меня на другую женщину, хотя она, вполне допускаю, тебе больше нужна, чем я».

Устранить подобные конфликты (а еще лучше – предотвратить их), можно только путем сотрудничества поколений. Молодые не должны ни на минуту забывать, что их родители, пока они живы, нуждаются, как и все люди, в удовлетворении потребностей в самоактуализации и самореализации, т. е. в счастье. Если дети не позаботятся о счастье родителей, то влачить груз несчастья им придется вместе.

Вот пример из практики популярного среди россиян психолога-консультанта. К нему обратилась молодая незамужняя женщина, живущая под одним кровом со своей недавно овдовевшей матерью-пенсионеркой. Мать постоянно мешает дочери вести хотя бы относительно независимый образ жизни, психологически подавляя ее.

Выглядит это так: стоит дочери пойти в гости, на вечеринку в клуб или уехать на неделю в дом отдыха, как мать начинает названивать ей по мобильному телефону. При этом она ни на что конкретно не жалуется, наоборот, уверяет, что у нее все в порядке, все хорошо, но голос в трубке слышится больным, испуганным, потерянным.

Дочь, беспокоясь за мать, прерывает отдых, отказывается от веселья, от необходимого ей общения с другими молодыми людьми и возвращается домой. Мать – вполне здоровая и заметно повеселевшая – встречает ее «пирогами и пышками». И это стало традицией.

Дочь чувствует себя, как в тисках, и просит помочь ей выйти из этого положения. Что же советует специалист? «Во-первых», – говорит он молодой женщине, – «вам следует объяснить матери, что вы уже повзрослели, и она утратила право манипулировать вами. Сделать это нужно твердо, категорично, не допуская возражений. Если мать не поймет этой простой вещи – ей нужно пригрозить расставанием. Скажите, что вы совсем уйдете от нее, снимете другую квартиру, если она не перестанет на вас давить своими звонками.

Во-вторых, поскольку мать, звоня вам по телефону, конкретно ни на что не жалуется, а только изводит вас тревожными интонациями, научите ее… пользоваться SMS-сообщениями. Пусть, если хочет общаться, не звонит, а пишет вам на «мобильник». И она будет с вами в контакте, и вы, получая вполне спокойные по содержанию, никак не интонированные, послания, не будете нервничать».

Ура! Или все-таки не «ура»? Давайте разберемся. Какую стратегию (как нам легко теперь, знатокам!) посоветовал применить психолог? – Конкуренцию (когда говорил об «угрозе расставанием») и, затем, компромисс (пусть мать остается на связи, но не пугает дочь «жалобными интонациями»). Хотя в этом компромиссе, согласитесь, чувствуется привкус избегания: прятаться «от интонации» в данном случае означает прятаться от проблемы.

А есть ли проблема? В чем она? Капризная старуха, пытаясь заполучить в единоличное пользование свою дочь, безжалостно давит ей на психику? Так проблема в мамаше?! Вот как! Так, может быть, ее… того… грибками несвежими покормить?

Извините, уважаемые читатели, этот ернический тон. Разумеется, он не уместен. Хотя угрожать пожилой женщине расставанием с единственной дочерью – да что там! – с единственным партнером по единственной социальной группе, членом которой она является, не многим лучше, чем угрожать отравлением. Последствия одни и те же.

Человек не выживает в одиночку. Мать, конечно же, боится потерять в данном случае свою единственную опору в жизни. Уйдет дочь – мать останется в изоляции. Этого она допустить не может. Она борется за свою жизнь. А мы ей: «Не смей звонить, пиши SMS-ки, а то – уйду совсем!»

К тому же речь идет о дочери. О человеке, который сформировался, во многом, за счет ресурсов и целенаправленных усилий своих родителей. Это то же самое, что заявить основателю и владельцу компании, что с годами его доля в прибыли будет неизбежно уменьшаться, и что он не может этого обжаловать под угрозой полного лишения права собственности. И впредь чтобы он, затевая разговор на эту тему, не рассчитывал на личную аудиенцию, а обращался в нужные инстанции только письменно. Без гарантии ответа. В общем, «пишите письма»! Нонсенс, не правда ли?

Как же поступить? Запретить дочери протестовать против ограничения ее свободы? – Тоже чепуха. Развитие личности тесно связано с развитием ее социального окружения. «Вечные дети», посвятившие свою жизнь престарелым родителям и больше никому – существенно хуже приспособлены к жизни в обществе, чем их более коммуникабельные, интегрированные во многие социальные группы сверстники. Нельзя хоронить себя заживо!

Где выход? Преклониться перед конфликтом, признав его неизбежность, как перед сказочным драконом, требующим постоянных жертв, и приносить ему эти жертвы? Нет? Значит, бороться, жестко конкурируя за ресурс, отталкивая, кого возможно, от источника благосостояния?

Так конкуренция – не борьба с конфликтом, а борьба с партнерами по общению и взаимодействию. Конфликт при этом всегда побеждает. В борьбе с партнерами погибает не конфликт, а отношения…

Убегать от конфликта? – Тоже нет. Конфликт хитер и безжалостен. Он всегда догонит, везде найдет… Уговаривать конфликт не пожирать сразу всех, сажать его «на диету» компромисса – пусть откусывает «по чуть-чуть», дольше сможем продержаться? —

Увы, во всех этих случаях, при всех приведенных стратегиях отношения партнеров по социальной группе неизбежно погибнут, рано или поздно.

Подобные психологические фиаско (а иначе не назовешь!) вновь возвращают нас к мысли о том, что объективный интерес партнеров состоит в совместном преумножении адаптационного потенциала образованной ими группы. Иного не дано.

Только благодаря общим – скоординированным и целенаправленным – усилиям своих членов социальная группа сможет оставаться для них источником благополучия. Лишь таким способом можно добиться полноценного удовлетворения потребностей, включая потребности в самореализации и самоактуализации. Остальное – фикция, суррогат, ложный путь в никуда.

Конфликт – ошибка партнеров, попавших в кризисную ситуацию: вместо того чтобы поддерживать друг друга и стараться пополнить общую ресурсную кладовую, они устремляются делить все нажитое прежде. И эту ошибку надо исправлять!

Давайте назовем героинь этой невеселой истории, соответственно, Наталья (дочь) и Татьяна Павловна (мать) и попробуем наладить между ними сотрудничество, которое есть не что иное, как преодоление некомпетентности и исправление ошибок взаимодействия.

Применим «универсальную формулу». Кто «слабый» партнер? – Татьяна Павловна. Она не работает (недавно вышла на пенсию), у нее нет друзей, она – вдова, она не видит никакой социальной перспективы, и единственный для нее «свет в конце тоннеля» – ее дочь. При этом надо понимать, что этот «свет» тусклый и неопределенный, т. к. Татьяна Павловна вряд ли отдает себе отчет, что они с дочерью будут делать с течением лет, каковы будут цели и формы их совместной жизни. И это тоже нервирует мать, делая ее еще более агрессивной.

В чем причина слабости Татьяны Павловны? – В отсутствии у нее социальных связей, посредством которых она могла бы обрести достойный (т. е. обеспечивающий ей актуальность и самореализацию) статус. Стало быть, единственный путь к устранению конфликта в этой ситуации – создание для нее более широкого и не менее значительного, чем нынешнее (как минимум!), социального окружения.

Почему сама Татьяна Павловна не делает этого – не ищет себе новых знакомых, друзей, не устанавливает новых социальных связей? Почему не поддерживает прежних? – Кто знает.

Возможно, она все еще находится под впечатлением от смерти мужа. Возможно, на нее подействовал ее уход на пенсию, что для многих людей является сильным стрессом. Может быть и то, и другое. И что-то третье, о чем мы и не догадываемся…

Важно, что у нее есть какие-то основания бояться социальной активности.

Когда человек упрямо отказывается делать что-то, пусть даже правильное и перспективное, на взгляд окружающих, значит, у него есть для этого основания. Это необходимо учитывать.

Кто же должен помочь Татьяне Павловне преодолеть внутренние барьеры и начать жить полной жизнью, как не дочь? Кто, как не она, знает индивидуальные особенности матери, ее характер, направленность и масштабы ее личности?

В зависимости от ее личностных качеств можно помочь Татьяне Павловне выбрать наиболее приемлемую для нее социальную группу. Это могут быть и различные клубы по интересам, и участие в попечительском совете соседней школы, и благотворительная работа в хосписе, и краеведческая деятельность, оказание общественной поддержки органам местного самоуправления, работа в политической партии…

Словом, это должно быть партнерство, делающее мать достойным, уважаемым, объективно полезным членом общества. И наступит момент, когда мать, занятая своими делами, с удовлетворением воспримет информацию об отъезде дочери в отпуск, а то и об ее замужестве.

Она приобретет уверенность в своем сегодняшнем и завтрашнем дне, новые возможности. Что позволит ей, кроме всего прочего, стать объективно более полезной для Натальи во всех ее будущих жизненных проектах.

Мать станет для дочери не обузой, сбросить которую мешают лишь нравственные запреты, а по-настоящему сильным и желанным партнером. Таким образом, отношения в этой семье не просто избавятся от напряжения конфликта, но и качественно улучшатся, произойдет позитивный прогресс семейного партнерства. Вот о чем на самом деле должна идти речь.

Возможно, например, такое развитие данной ситуации (в моей практике был очень похожий случай, и это продолжение – из него): когда Наталья поняла, что мать удерживает ее рядом с собой не из каприза, а из боязни остаться в одиночестве, она сразу же приняла меры. Искать партнеров, заинтересованных в активной помощи со стороны Татьяны Павловны, пришлось недолго. Да и она сама невольно сделала шаг навстречу своему выбору.

Так вышло, что коллега Натальи – женщина средних лет – долго собиравшая деньги на покупку квартиры, оказалась в числе «обманутых дольщиков». Она вложила с огромным трудом накопленную сумму в строительство дома, которое прекратилось, не начавшись. Деньги пропали.

Коллега, с отчаянной решимостью вернуть свои деньги, вступила в ряды активистов крепнущего по всей стране движения. Увы, слишком многие оказались в числе обманутых. Эта женщина много чего порассказала Наталье, делясь впечатлениями от своей вынужденной общественной деятельности. И Наталья подумала: «А почему бы маме, с ее обостренным чувством справедливости, не помочь людям в их беде?»

И случилось так, что, когда Наталья пришла домой, она застала Татьяну Павловну в состоянии крайнего возмущения. По телевизору только что прошел сюжет о жертвах афер в строительстве жилья. У Натальи с ее мамой было и раньше заведено обсуждать острые социальные проблемы. Они обе были людьми неравнодушными. Но теперь Наталья решила, что это знак свыше. Она, что называется, «в тему» рассказала Татьяне Павловне о проблемах своей коллеги и о возможности примкнуть к общественному движению в защиту «обманутых дольщиков». Татьяна Павловна на эмоциональном подъеме охотно поддержала эту идею.

Сказано – сделано! Совсем скоро Татьяна Павловна влилась в ряды активистов. Оказалось, что это ей безумно нравится. Ее жизнь наполнилась встречами, новыми знакомствами, осмысленной и, как показало развитие событий, не бесплодной деятельностью. Мало того, что Татьяна Павловна теперь каждый день знала, чем ей заняться. Она стала всерьез размышлять на тему: «А не устроиться ли на работу? Почему я должна прозябать на пенсии?»

Наталья с удовольствием наблюдала за происходящими в матери переменами и втайне надеялась, что жизнь мамы постепенно устроится и во всех других смыслах. Ведь Татьяна Павловна всегда была весьма привлекательной женщиной. А теперь у нее появился стимул еще более тщательно следить за собой, одеваться по моде, а не в стиле «прощай молодость», к которому она чуть было не пристрастилась, выйдя на пенсию.

У Татьяны Павловны появились новые приятельницы, которые стали приходить к ней в гости. Они подолгу что-то обсуждали, делились впечатлениями. И однажды Наталья, присоединившись к разговору мамы с одной из ее новых знакомых, увидела нечто очень важное для себя.

Женщина, примерно одного возраста с Татьяной Павловной, может быть, несколькими годами старше, говорила о том, что она ни за что не хотела бы жить под одной крышей со своими детьми. «Нет, что вы! – говорила она, предвидя вопросы, – я обожаю своих детей! Я всегда делала для них и для внуков все, что только было в моих силах. И дальше намерена поступать так же. Но жить с ними вместе, превращаясь в няньку, в кухарку, в прачку – нет. У меня – своя жизнь!» И Татьяна Павловна… спокойно кивала, слушая эти слова приятельницы. «Если бы мама была не согласна с этим, она бы обязательно возразила», – подумала Наталья. А раз кивает, значит, есть прогресс.

Если бы Наталья бросила мать на произвол судьбы и, хлопнув дверью, ушла из ее жизни, Татьяне Павловне пришлось бы ох как туго! Еще вопрос – сумела бы она собраться с силами и сама устроить свою жизнь, обрести новый круг общения. Да и Наталья, зная, как мучается мать в одиночестве, не смогла бы, наверно, жить спокойно. Однако и совместное прозябание двух женщин не привело бы к счастью. Так что Наталья поступила единственно правильным образом.

Чтобы не стать обузой друг для друга, надо стремиться быть сильными, приспособленными к жизни людьми. Для этого есть все возможности. Общество всегда поддержит того, кто хочет развиваться, повышать свою компетентность. Важно быть среди людей, взаимодействовать с окружающими, помогать им жить. При этом нужно активно искать свою нишу, свою зону ответственности. Свою – значит ту, которую мы готовы нести не как тяжкий крест, не из-под палки, а с удовольствием.

Всегда есть то, чем мы занимаемся с радостью. Кто-то склонен к ремеслам, кто-то к разнообразному творчеству, кто-то к размышлениям, кто-то к физической активности, кто-то к приведению в порядок обитаемого пространства…

Нужно только научиться делать то же самое, но профессионально, качественно, чтобы радость от этого была не только у нас, но и у других. Вот тогда мы и будем востребованы обществом. И не просто востребованы, а именно теми результатами, которых и нам самим хочется достигать. И тогда круг тех, кому мы нужны, кто готов принять нас в свое партнерство, расширится. И мы перестанем, как утопающий за соломинку, судорожно хвататься за наших единственных близких, бесполезным грузом повисая у них на ногах.

Как-то в одном телевизионном интервью меня спросили, что представляет собой конфликт тещи и зятя. И вот что примерно я ответил. Любая социальная группа, в том числе семья, формируется, живет и даже, увы, распадается по одним и тем же объективным законам. С этой точки зрения семья мало чем отличается от, скажем, производственного коллектива. Да, у семьи есть своя специфика. Но именно специфика, отдельные особенности. А в целом – это одно и то же.

Когда в семье рождается ребенок (ближе к нашей теме – девочка, которая в будущем станет женой какого-то молодого человека), родители не только дают ей жизнь – что уже немало, они с самого начала этой жизни начинают вкладывать в свою дочь значительную часть семейных ресурсов: свою энергию, время, информацию, эмоции, здоровье, финансы, наконец.

Используя язык экономики, «родители инвестируют в развитие ребенка все, чем обладают». Я рассматриваю благополучную, нормальную семью. При этом они еще выступают в роли руководителей проекта под названием «доченька» и несут всю полноту ответственности за доведение его до результата.

Наконец, цель многолетних усилий достигнута: дочь повзрослела, расцвела, она превратилась в образованного человека с хорошими социальными перспективами. А теперь представьте: вы два десятилетия – без сна, отдыха, в постоянных трудах и волнениях – вкладывались в предприятие, придали ему устойчивое развитие, сделали привлекательным не только для себя, но и для многих других… и вот кто-то приходит и говорит: «Спасибо. Мне понравилось. Я беру себе то, что вы создавали годами». Вы в недоумении спрашиваете: «А я? Что теперь будет со мной?» – «Не знаю. Это ваши проблемы».

Если нечто подобное случается на рынке, в бизнесе – начинаются войны, судебные тяжбы. Почему же в семьях должно быть иначе при такой постановке вопроса? Любая мать будет выражать протест против ухода дочери из родительской семьи. Становясь тещей, она будет, по меньшей мере, с подозрением и недоверием, а то и с нескрываемой агрессией относится к своему зятю – человеку, который прибрал к рукам ее детище.

Понятно, что при этом он опирался на законы природы – любовь, непреодолимое взаимное притяжение мужчин и женщин. Но это еще хуже. Это делает мать особенно беззащитной. Она понимает, как трудно противостоять этим законам. И борется за дочь тем более ожесточенно. Любые средства идут в ход.

Создается впечатление, что конфликт между тещей и зятем запрограммирован, неизбежен. На самом деле это не так.

Конфликт – вовсе не неизбежность. Наоборот, это всегда ошибка во взаимодействии людей. Причиной всех конфликтов является некомпетентность партнеров по социальной группе. «Некомпетентный» – значит неумелый, плохо знающий свою общественную роль. У каждого человека в процессе жизни формируется своя сфера ответственности перед обществом – так называемая социальная компетенция. Есть компетенции профессиональные, есть – семейные. Владеть этими компетенциями (прежде всего, уметь достигать их целей, т. е. результатов, на которые они направлены) – значит быть компетентным.

Нельзя достигнуть высокого качества жизни, если ты некомпетентен. Профессиональный коллектив плохо относится к некомпетентным специалистам, жильцы недовольны некомпетентным дворником, больной протестует против некомпетентного врача… И наоборот, начальник молится на компетентного – хорошо знающего свое дело – подчиненного и создает ему все условия для его успешной работы. Если это не так – значит, сам начальник некомпетентный.

Есть компетенции – зоны ответственности – и у каждого члена семьи. При правильном подходе их можно распределить так, что всем найдется достойное место. Каждый сможет пользоваться ресурсами семьи, созданными совместным трудом. А это – то, к чему мы все стремимся. Человек – общественное существо. Для каждого из нас жизнь вне общества, за пределами социальной группы немыслима.

Само слово «счастье», корень которого «часть», означает эффективное социальное партнерство. Счастье – это не только «когда тебя понимают», но главное – когда тебя принимают в коллектив, в семью, в дружескую компанию…

Счастье – это возможность участвовать в труде, в семейной жизни, во всем, что имеет очевидную и объективную общественную полезность. Выражение «я счастлив» означает «я участвую в общем деле, меня приняли в группу людей, где мной дорожат, где на меня рассчитывают и где я сам очень хочу присутствовать». И это объективное состояние – социальный статус «соучастника» – вызывает в человеке положительные эмоции, рождает чувство радости. Счастье – это вдохновленность жизнью. Переживание наивысшей жизнеспособности.

Вот почему так протестует мать, когда созданная ее усилиями социальная группа – семья – на ее глазах разрушается. Пропадает смысл ее «соучастия». Дочь уходит в новую семью. В лучшем случае мать остается со своим мужем, и впереди у них – старость и нарастающие проблемы со здоровьем, работоспособностью и т. д. В худшем – вообще одна. Таким образом, вступая в конфронтацию с зятем, теща протестует против попыток исключить ее из семейных отношений, оставить за бортом создаваемого социального партнерства.

Вспомним о компетенциях и компетентности. Получается, теща протестует не против зятя как такового. И глупо было бы протестовать, ведь зять – муж ее дочери, отец ее долгожданных и любимых внуков. Теща протестует против некомпетентного зятя. При этом он, например, как профессионал может быть весьма компетентным, уважаемым человеком. Но это еще не означает, что он – компетентный зять.

Что значит быть компетентным зятем? Это означает: уметь эффективно управлять отношениями внутри новой семьи. Не оттеснять тещу на периферию – дескать, это теперь не ваше дело, мама. А поняв, какую именно конструктивную роль может сыграть теща, чем она реально может помочь становлению новой семьи, – предоставить ей такую возможность, создать ей достойную компетенцию – область ответственности.

При этом теща должна иметь в своем распоряжении все ресурсы семьи, все ее возможности, необходимые для осуществления этой компетенции.

По законам эффективного управления, обязанности человека должны обеспечиваться адекватными правами. Теща должна стать равноправным членом новой семьи. На другое она не согласна.

Важно понять еще вот что. Появление зятя в семье нельзя сравнивать с простым приходом в коллектив нового сотрудника. Для нового сотрудника не меняют структуру организации, не перестраивают коренным образом отношения в коллективе. А с приходом зятя это неизбежно происходит. По аналогии с производственной сферой, зять – это не новый работник, это другое предприятие, со своей историей, со своим потенциалом, со своими амбициями, с которыми придется считаться. Происходит слияние предприятий.

Поэтому нужно не просто приспосабливаться к индивидуальным особенностям нового члена семьи, необходимо перестраивать всю систему отношений.

Прежние семейные компетенции неизбежно сменяются новыми. Зять – муж дочери. И он вправе требовать, чтобы его компетенция мужа была ему предоставлена в полном объеме. И он будет этого добиваться.

Вот почему теще не следует вмешиваться в отношения «жена-муж», не следует пытаться руководить ими, ведь управлять должны те, в чьей это компетенции. То есть сама дочь и ее муж. Вот если они не справляются – по молодости, по неопытности – и сами (что крайне важно, именно сами!) просят помочь советом, делом, – тогда теща не только может, но и обязана сделать все от нее зависящее для повышения эффективности отношений между дочерью и зятем. Так ведет себя компетентная теща.

Теща как представитель старшего поколения может очень много полезного дать молодым – передать опыт, подсказать, поучаствовать в совместных семейных делах. Невозможно переоценить роль бабушки, которая рано или поздно отводится теще. В воспитании внуков она просто незаменима.

На самом деле компетенция (а проще – семейная роль) тещи во многом зависит от уклада семьи. В современных городских семьях традиционный уклад постепенно теряет популярность. Все меньше четкого разделения обязанностей. Все больше универсальности. Каждый член семьи отвечает за множество вопросов, есть рациональная взаимозаменяемость, есть возможность выбора – отвечать действительно за то, что можешь сделать, с чем справляешься, что нравится.

И здесь разумные люди должны разобраться – кто за что хочет и за что реально может отвечать.

Если на человека возложить обязанностей больше, чем он сможет вынести – конфликт неизбежен, если меньше, то тоже будет протест: против недостаточной востребованности, нереализованности.

Поэтому первое, что нужно сделать, – разобраться в себе и близких, определить свои реальные возможности. Если не поступить так – жизнь все сама расставит по местам, но после долгих, утомительных и разрушительных ссор.

Например, если теща претендует на лидерство в семье, а сама плохо разбирается в современных реалиях, не знает основных принципов, по которым строятся отношения в сегодняшнем мире, сознательно устраняется из активной общественной жизни, – с лидерством у нее неизбежно возникнут проблемы. Семья в угоду некомпетентному лидеру не откажется от развития. Зять и дочь не закопаются в огороде и не откажутся от целей, адекватных их образованию, интеллекту, наработанным социальным возможностям.

Зятя – успешного предпринимателя или перспективного ученого (как и увлеченного своей работой шофера-дальнобойщика) не усадишь на грядку пропалывать морковь. И не заставишь предаваться по выходным «тихим семейным радостям», если не выполнена ответственная работа. И он не станет всерьез прислушиваться к советам «как жить», исходящим от людей, потерявшихся в этой жизни, едва сводящих концы с концами не только в материальном, но и в информационном отношении. И будет прав.

Мало объявить себя капитаном дальнего плаванья. Надо им действительно быть. Иначе корабль пойдет ко дну. Поэтому теща, чтобы быть принятой и признанной новой семьей, должна – с высоты своего опыта – определить, чем она реально может быть полезна, чем она может не расстроить, не помешать, а укрепить семью дочери, и делать это изо всех сил. Вот когда зять будет с нетерпением ждать помощи от тещи и искренне радоваться ее приходу.

Попытки же надавить морально, заставить молодых подчиняться своему возрасту, прежним заслугам ни к чему хорошему не приведут. Востребован не возраст, а мудрость, прежние заслуги – и это объективный закон (!) – не учитываются.

Важнейшая потребность человека и социальной группы (семьи) – быть актуальными. Актуальный – означает «востребованный в данной ситуации». И если ты раньше был актуальным, а сегодня – уже нет, то от твоих услуг, от твоих знаний и опыта откажутся. Ты станешь не подмогой, а обузой. А от обузы группа будет избавляться – в одних случаях терпеливо, деликатно, не спеша, в других – грубо и резко. Но избавляться. Такова жизнь.

Поэтому основная задача всех участников семейных отношений – так управлять своим поведением, чтобы каждый имел возможность развиваться и быть актуальным сегодня, завтра и впредь.

Личность человека развивается от рождения до смерти. Человек, чтобы быть счастливым, должен быть востребованным в каждый период своей жизни. Но востребованной бывает только компетентность. Никому не нужен некомпетентный партнер. Следовательно, все, кто любят друг друга, кого свела вместе судьба, просто обязаны взаимно способствовать компетентности семьи в целом и каждого ее члена в отдельности.

Зятья, не бросайте своих тещ! Всемерно помогайте их личностному росту, вкладывайте в них ресурсы, сотрудничайте с ними – и тогда они станут не врагами вашими, не обременительной обузой, а незаменимыми помощниками в жизни.

Тещи, прежде чем вмешаться в жизнь своих зятьев, пытаться управлять ими (советами, приказами, нашептываниями), подумайте, как мудрые люди, чем вы на самом деле можете быть полезны! Спросите себя: что я реально могу, а на что лишь претендую? И делайте все, чтобы не мешать, а помогать зятю и дочери в укреплении и развитии семьи. Более важного и более общего интереса у вас всех просто нет.

Помогайте друг другу жить, и вы будете желанными партнерами по семейным отношениям. Новая семья, при правильном управлении, не разрушает, а укрепляет прежнюю – родительскую. Если это не так, значит, в чем-то ошибка. Кто-то проявляет некомпетентность как член семьи. Определите совместно, в доброжелательном диалоге, в чем заключается некомпетентность, и приложите усилия к ее устранению. В этом – залог успеха. Как в семье, так и в любой другой социальной группе.

В итоге этой главы скажем, что жизнеспособность семьи, ее референтность для образующих ее людей определяется не «хотениями» и «велениями» отдельных ее участников, не догматическими установками, диктующими внутрисемейные правила поведения, а способностью членов семьи обеспечивать своими компетентными действиями достижение возложенных на нее социальных целей.

И вопрос: сохранять семью в прежнем виде или обречь ее на трансформацию – это вопрос управления, и только.

Если участники семейных отношений смогут распределить между собой области ответственности в соответствии с реальной компетентностью каждого, если предусмотрят возможность развития для тех, кто претендует на расширение своего влияния на дела семьи, – то у такой семьи есть все шансы сохраниться в прежнем виде и составе. Если же нет, то из нее уйдут все те, чья компетентность по той или иной причине не востребована.

Вопросы и задания на внимание и понимание

1. Существует ли объективная неизбежность конфликта «отцов и детей»?

2. Чем в первую очередь определяется состав (как в аспекте компетенций, так и персоналий) семьи?

3. Как нужно строить бесконфликтные отношения между тещей и зятем, мы подробно обсудили. А что вы скажете о взаимоотношениях свекрови и невестки?

4. К чему обязательно приведет желание мужа привязать жену к «традиционным» семейным обязанностям – кухне и детям, в то время как себе самому предоставить возможность развиваться профессионально и социально?

5. Попробуйте применить «универсальную формулу» для разрешения известного вам семейного конфликта. Только, ради бога, будьте при этом максимально деликатны.