77
Джулиус Хофман и его группа прибыли в порт Грандвиллиджа с опозданием на сорок минут. Над восточной окраиной города разыгрался стратосферный шторм, и лайнеру «Блу Эрроу» пришлось делать большой крюк.
Представительский лимузин бюро подкатил прямо к трапу, и Сэм Дуглас лично вышел встречать гостей.
Группу Хофмана он узнал сразу. Они были в кричащих майках и широких шортах, а их лица закрывали огромные очки с разноцветными светофильтрами.
Двое из группы были увешаны фото– и видеосканерами, а еще двое сгибались под тяжестью футляров с неизвестной аппаратурой. Почему они не сдали эти вещи в багаж, было непонятно.
– Добро пожаловать на Бристоль, мистер Хофман! – приветствовал Дуглас спустившегося с трапа гостя.
– А, генерал Волентайн! – улыбнулся Хофман и пожал Дугласу руку. Главный инспектор и сопровождавшие его Джуниор, Менакес и Болеро застыли в недоумении.
Заметив это, Хофман хлопнул себя по лбу.
– Что, неужели я опять все перепутал? Вы не генерал Волентайн?
– «Генерал Волентайн» – это название отеля, в котором вы будете жить, мистер Хофман, – пояснил Берт Джуниор. – А это наш главный инспектор Сэмюэль Дуглас.
– Очень приятно, мистер Дуглас, – сказал Хофман и еще раз пожал руку начальнику бюро. – А кто ваши спутники?
– Это мистер Менакес, а это мистер Болеро. Они представляют в бюро аудит и контроль. А этот молодой человек отвечает за связи бюро с общественностью.
– Вы так и будете здесь толкаться или дадите людям пройти? – проворчала пожилая дама, пытаясь протиснуться мимо людей Хофмана. Один из них повернулся к ней и спокойно сказал:
– Заглохни, старая…
– Прошу вас в лимузин – пора ехать! – первым нашелся Берт Джуниор, и гости как по команде ринулись занимать лучшие места.
По-видимому, у них возникли разногласия, в салоне лимузина началась небольшая потасовка.
– Звери какие-то, – тихо сказал Болеро.
– Дикари, – добавил Менакес, и это был первый случай, когда его мнение совпало с мнением Лутса Болеро.
Продолжая удивлять хозяев, мистер Хофман занял место рядом с водителем.
– Мне нужно лучше прочувствовать дух новой натуры, – пояснил он, – а на переднем сиденье я буду прямо как перед просмотровым экраном.
Желание гостя – закон, и с Хофманом никто спорить не стал. Берт Джуниор, улыбаясь, сел между двумя парнями, у которых были тяжелые кофры с аппаратурой, а Дуглас, Болеро и Менакес устроились все вместе.
– Да, я забыл представить своих юных гениев, господа! – крикнул с переднего сиденья Хофман, когда автомобиль тронулся с места. – В синей кепке – это Фри, в синей с красными полосками – Найк, девушку зовут Лу и еще одного вредного мальчишку – Дорди. Представители Ассоциации заулыбались в ответ, а Дуглас сказал: «Очень приятно». Однако определить, кто среди четверых девушка и у кого какая кепка, было не так легко.
Машина выскочила из ворот порта и помчалась по узкому мосту. Это произошло так неожиданно, что гости невольно вскрикнули – после простора посадочного поля все как будто провалилось вниз, и осталась только полоса дороги, ведущая к хаотически вздымающимся к небу небоскребам Грандвиллиджа.
– Уау! Какая натура! – воскликнул сотрудник Хофмана, сидевший справа от Берта Джуниора. – А почему все такое красное?
– Сними очки, дура, – посоветовал парень с другой стороны, и Джуниор понял, что справа от него – девушка.
К его удивлению, Лу не обиделась и действительно сняла очки, а затем и кепку.
Ее голова оказалась голой, как бильярдный шар, и Берт решил, что для людей творческих такое отношение к собственной внешности является нормой.
– Мне здесь определенно нравится! – громко произнес Хофман, очарованный видами уходящих к горизонту болот и лиманов. – Я даже вижу отдельные кадры будущего фильма. Взрыв, вверх летит грязь, водоросли и дохлая рыба.
– Рыбы здесь нет, сэр, – бесцветным голосом обронил шофер.
– Да? А что же есть?
– Здесь много тритонов, – сообщил Джуниор.
– Ни разу не видел тритонов. Это такие саламандры?
– Скорее они похожи на ящериц, – вступил в разговор Сэм Дуглас.
– Ага, – кивнул мистер Хофман, потом спросил: – А ящерицы – это такие змеи?
– Это такие лягушки, – съязвил парень, обозвавший Лу дурой.
Машина въехала в город, изобилующий подвесными мостами, развязками и устремленными вверх конструкциями, которые поддерживали целые ярусы дорог.
– О, ну просто какой-то пирог с гвоздями! – восторженно вскричал Хофман. – А нельзя ли все это взорвать? – спросил он совершенно серьезно.
– Навряд ли, – проскрипел Менакес, – муниципалитет города будет против.
– Жаль, – вздохнул Хофман. – Обрушение этих грандиозных конструкций прямо в болото смотрелось бы очень эффектно.
Шофер покосился на ненормального гостя и свернул на очередной ярус. Взорам гостей открылась картина внутреннего городского залива, устроенного из отфильтрованной болотной воды. В некоторых местах берега залива имели отчетливые песчаные полосы, создавалось впечатление, что это настоящая твердь.
– Так здесь все же есть земля? – спросил Хофман.
– Нет, эти частные песчаные пляжи насыпаны на металлические платформы. А твердая земля здесь далеко – сваи уходят на глубину более ста метров, – пояснил Джуниор.
– Ненавижу сырость, – произнесла Лу. – Там, где сырость, полно кусачих мошек.
– Это все, что ты можешь сказать? – спросил Хофман. – Что скажут другие гении? Фри, Дорди, сегодня вечером у меня уже должны быть первые наметки сценария. – Будут, босс, – кивнул Дорди.
– Я так понимаю, мистер Хофман, что вам у нас нравится? – добрейшим и милейшим голосом уточнил главный инспектор.
– Да, пока мне все нравится: и все эти железки, и водоросли, и этот запах – решительно все, – активно жестикулируя, ответил Хофман. – Это не пустыня, где при малейшем ветерке песок набивается в глаза. Это не льды, где, присев, можно отморозить себе задницу. Это что-то другое. Думаю, мы будем снимать здесь, тем более что Верховный инспектор торопит меня. Не далее как неделю назад он снова спрашивал, не нашел ли я подходящей натуры…
– Вы говорили с самим Верховным? – спросил Менакес подрагивающим от благоговейного ужаса голосом.
– А что же здесь удивительного? Мне приходится общаться с ним очень часто. Иногда, пожалуй, даже слишком часто – старик бывает занудлив, и выносить его нелегко.
Между тем автомобиль уже ехал по центральной части города, ничем не отличающейся от центральных районов многих городов.
– Здесь все похоже на Яву, – сообщила Лу.
– А это где? – поинтересовался Джуниор, чтобы завести разговор, но Лу как будто не слышала.
– Не спрашивайте ее, мистер, – посоветовал Дорди, – она вам ничего не скажет. Она совершенно глухая.
– Ненавижу я эту Яву, – продолжала Лу. – Ненавижу Яву и ненавижу Дорди. Все время врет и врет. Я не глухая.
– Ты не глухая – ты тормоз, – сказал Дорди.
– Не просто тормоз, – добавил Найк, зевая, – а «мисс экстренное торможение». Курить хочется. У тебя курить есть? – спросил он у Лутса Болеро.
– Нет, я не курю, – покачал головой Лутс и зачем-то добавил: – Мне врачи не разрешают.
– А вот и ваша гостиница! – объявил Сэм Дуглас, искренне радуясь, что скоро расстанется с гостями до завтра.
Автомобиль свернул с оживленной магистрали и остановился у подъезда.
Гости, а вслед за ними и хозяева вышли из лимузина.
– Эй, а чемоданы-то нам привезут? – забеспокоился Дорди. – У меня там полфунта «травки».
– Чемоданы уже здесь, господа! – громко, как в театре, объявил бородатый швейцар. – В номерах 1102, 1103 и 1105.
– Это кто, Санта-Клаус? – удивленно спросила Лу.
Гости в сопровождении швейцара и главного инспектора вошли в вестибюль, а оставшиеся у машины облегченно вздохнули.
– И эти люди служат в аппарате Верховного? – пробормотал Менакес.
– Вряд ли, – покачал головой Джуниор. – Скорее всего, это привлеченные специалисты.
Они подождали Дугласа, и вскоре он появился, тяжело передвигая ноги и сутулясь. Было видно, что общение с важными гостями утомило главного инспектора.
– Все, поехали, – сказал он и с видимым облегчением уселся в машину. После него, соблюдая субординацию, расселись и остальные.
– Завтра я должен с ними завтракать, – сообщил Сэм. – Мне нужен напарник, один из вас.
Менакес и Болеро опустили глаза, а Джуниор, напротив, улыбнулся и предложил свою помощь:
– Я готов, сэр, пойти с вами.
– Спасибо, Берт. Мне как раз нужен такой, как вы, я имею в виду покрепче и помоложе. А то эти переростки для меня совсем непонятны. – Дуглас покачал головой и, обращаясь к водителю, добавил: – Давай на службу, Марк.
Некоторое время все ехали молча, затем Менакес не выдержал и задал мучивший его вопрос:
– Но это же хулиганы какие-то, неужели они столько значат для нашего бюро?
– Значат, Менакес, – кивнул Дуглас. – И значат очень много. Я сам понял это совсем недавно.
