127

Второе пробуждение наступило значительно позже, и Клаус еще во сне почувствовал в руках и ногах смутную боль.

Он застонал и тут же проснулся от собственного стона.

– Ослабь зажимы, Романо. Ему еще рано мучиться, – послышался строгий женский голос. Застрекотали невидимые механизмы, боль в руках и ногах ослабла.

Клаус с трудом приоткрыл глаза и увидел перед собой каких-то людей.

– Солейн Гутиерос… – хрипло произнес он и усмехнулся, затем перевел взгляд дальше: – Привет, Удо, привет, Жак, отлично выглядите.

– А вот ты не очень, Джимми, – со злой улыбочкой сообщил Рене. – Да и воняет от тебя.

«Наверное, это так…» – подумал Клаус. Запахов он не различал, но в бессознательном состоянии, скорее всего, справлял нужду под себя.

– Это было сделано специально, – торжественно произнесла Солейн. – Чтобы ты не чувствовал себя героем. Трудно ощущать себя крутым парнем, если от тебя разит, как от засранца. Не правда ли?

Солейн позволила себе широкую улыбку, но ее глаза грозили мщением.

– А что ты здесь делаешь, крошка? – спросил Клаус, обращаясь к Одри Ленокс, которая стояла чуть позади всех.

– Она теперь работает на меня, – пояснила Солейн.

– Вот уж не думаю, что такой перчик, как Одри, станет твоей прислугой. Скорее всего, у нее свой расчет…

Понимая, что находится в безвыходном положении, Клаус старался хотя бы перессорить своих врагов.

– А вам, ребята, зачем мои потроха? – спросил он Рене и Галлауза.

– Так пожелал заказчик, – нехотя ответил Рене.

– Не думаю, чтобы меня искал военный трибунал. Кому же я нужен?

– Ты должен ответить за свои злодеяния и за убийство единственного сына нашего заказчика.

– Я много убивал, признаю. И это были чьи-то братья, сыновья и отцы, однако никто не может составить список жертв истребителя. Такого учета не велось…

– Если человек страдает, Джимми, его можно убедить в чем угодно, – вкрадчивым голосом пояснил Рене. – И если у этого человека есть деньги, то всегда найдется пара очевидцев, которые подтвердят, что видели, как ты убил…

– Надо думать, ваша игра стоит хороших денег.

– За просто так никто не работает.

– Согласен, – невесело усмехнулся Клаус и пошевелил зажатыми в оковы руками. – Поэтому Одри и наврала мадам Гутиерос, что желает у нее работать. На самом деле она только и ждет момента, когда чемоданчик с моими хладными конечностями окажется у вас, ребята…

– Ты несешь чушь, Ландер, – перебила его мадам.

– Ты нервничаешь, Солейн, и это хорошо. Стало быть, ты веришь мне. Но хочу тебя предупредить: дело не в том, что Одри тебя обманула, хотя ты и обиделась. Знай, что, если будет нужно, она прикроется твоей дочерью, чтобы только выбраться отсюда с заветным чемоданчиком. Одри – девушка без сантиментов.

Утомившись, Клаус замолчал и повис на оковах, отдыхая.

В пыточной камере воцарилась напряженная тишина.

– Я уже выяснила, где находится твоя сестра Габи и ее семья. Завтра мы привезем их и убьем так, чтобы их кровь лилась на тебя. А потом умрешь ты сам…

– Ты помешалась на убийствах, Солейн.

– Это я-то помешалась?! – Мадам Гутиерос приблизилась к Клаусу и зашипела ему прямо в лицо: – Да если положить в ряд всех, кого ты отправил на тот свет, получится дорога от Эль-Гео до Фрайбурга…

Выплеснув весь свой яд, Солейн отошла от пленника и сказала:

– Все, пойдемте отсюда, а то ему доставляет удовольствие мнить себя всезнайкой. А ты, Романо, дай ему поесть и немного воды. Он должен ясно осознавать, что его ожидает.

– Слушаюсь, мадам.