126
Пробуждение было очень тяжелым, и поначалу Клаус никак не мог понять, где он находится.
Дневной свет, падающий из небольшого окошка, пластиковая отделка стен и странный гул, который Клаус поначалу принял за шум в собственной голове.
Происшедшее с ним накануне он помнил очень смутно. Только стремительный полет «морского загонщика», брызги и изгибающаяся траектория настигающей его ракеты.
Теперь Клаус лежал на полу, и его руки были крепко связаны. Из этого он сделал вывод, что наконец попался. Правда, пока он не знал, к кому, но, судя по тому, что его голова еще держалась на плечах, это были не Рене и Галлауз.
Тогда кто?
Словно отвечая на его вопрос, послышался шорох и со стоявшей рядом кровати свесилась чья-то голова.
– Привет, – сказала голова приятным голоском, и в полумраке Клаус различил довольную улыбку.
– Ты кто? – спросил он.
– А ты догадайся.
Щелкнул включатель, и в помещении загорелся свет.
Несмотря на плохое самочувствие, Клаус думал не больше секунды:
– Люция Гутиерос…
– О! – Девушка довольно засмеялась. – Теперь ты не хочешь меня убить?
– Как? – Клаус попытался улыбнуться и пошевелил связанными руками.
– Ничего не выйдет, приятель, это тебя Рауль связывал. А он это умеет.
– Кто такой Рауль?
– Рауль и Карл – мои телохранители. Они хранят мое тело. – Люция дотронулась до своей груди и дурашливо хихикнула. – Вот так.
– Мы на самолете? – спросил Клаус.
– Угадал. На самолете моей мамаши. Летим в Эль-Гео.
– А как я сюда попал?
– Тебя выловили твои друзья – Галлауз и Рене. Знаешь таких?
– Знаю, поэтому удивляюсь, что еще жив.
– А вот это заслуга моего дедушки. Если бы он за ними не следил, они бы тебе голову «чик» и ручки «чик-чик». – Люция мастерски продемонстрировала, как действовали бы Удо и Жак и какая гримаса осталась бы на отрубленной голове Клауса.
– Артистка, – усмехнулся Ландер. – Лучше развяжи меня.
– В туалет, что ли, захотел? – спросила Люция.
Клаус ничего не ответил и лишь вздохнул.
– Боишься моей мамочки? – снова спросила Люция и сама себе ответила: – Боишься. Мамашу все боятся. И умирать ты, бедняжечка, будешь долгой и мучительной смертью.
– Спасибо на добром слове. А где, кстати, Рене и Галлауз?
– Летят на другом самолете. Если посмотреть в иллюминатор, можно увидеть его во-он там, – сказала Люция, ткнув пальцем в иллюминатор. Она прижалась лбом к холодному стеклу и некоторое время молчала.
– Одри Ленокс здесь, – сказала Люция.
– Надо же! Не думал, что она выживет, – отозвался с пола Клаус.
– У нее к тебе тоже счеты.
– У всех ко мне счеты. У Рене и Галлауза, у Одри, у твоего деда, у матери и у тебя. Я один, а вас много. Как делить будете?
В дверь тихонько постучали.
– Открыто, – отозвалась Люция.
В каюту вошел широкоплечий белокурый парень. Он деловито осмотрел узлы на руках Клауса и, не говоря ни слова, вышел.
– Это и есть Рауль? – спросил Клаус.
– Нет, это Карл. Ты должен его помнить…
– Да, кажется, припоминаю… Так как вы решили меня поделить?
– Очень просто. Мать потребовала, чтобы дедушка отдал тебя ей, и теперь ты умрешь в Эль-Гео вместе со своими родственниками. Кто раньше, а кто позже, этого я не знаю. Потом твой труп выкупят Удо и Жак.
– А Одри?
– Одри едет наниматься на работу к моей матери.
Клаус промолчал. Он не верил, что Одри собирается на кого-то работать.
– Слушай, а почему меня положили сюда, а не бросили где-нибудь в багажном отделении?
– Я настояла. Хотела с тобой немного поговорить. – Люция картинно вздохнула.
Ни к чему не обязывающий разговор продолжался полчаса, затем снова появился Карл и с ним еще один охранник.
– Пора сделать ему укол, – пояснил Карл, обращаясь к Люции. – Скоро Эль-Гео, поэтому нужно его обездвижить.
«Так вот почему я ничего не помню…» – понял Клаус, а спустя минуту он уже проваливался в глубокий сон.
