Врач-гинеколог Виктор, вернувшись из Сьерра-Лумпу, вновь пошел работать в медсанчасть ЗИЛа. Долгожданная дочка подрастала, а жена пока не выходила на работу, пользуясь послеродовыми льготами. Вот только однообразная работа в гинекологическом отделении утомляла Виктора, и он все чаще подумывал о более интересном деле, но обязательно – хорошо оплачиваемом. Жаль, что вариантов пока не находилось…

Прогулка по парку «Сокольники» всегда была для Виктора хорошим отдыхом. Он уходил далеко от центральной аллеи и думал обо всем, что приходило в голову. Сегодня размышлял о том, что теперь волновало многих в стране.

Наступивший «беспредел» с его грабежами, насилием, убийствами заставлял все чаще и чаще задумываться над тем, ради чего мы, собственно, живем.

Возникало ощущение, что все измеряется только количеством денег, и основная цель у людей – наибольшее их получение и накопление. А какими путями эти самые деньги получены – это не важно…

Все чаще память Виктора воспроизводила картину, которую советским врачам приходилось наблюдать ежедневно в республике Сьерра-Лумпу в часы, когда рабочий день подходил к концу и медики скучали в офисе в ожидании машины, которая развезет всех по домам.

Одно из окон офиса выходило на задний двор госпиталя и через него можно было наблюдать жутковатую картину. Дело в том, что после того как гинеколог заканчивал обслуживание посетивших его дам операционная убиралась санитарами-потарами. Чаще всего это были мужчины солидного возраста.

Так вот они, собрав материал, оставшийся после абортов (получалось больше половины таза – желающих избавиться от детей было много), выбрасывали его на задний двор к забору. Сразу же туда слетались пять – шесть больших грифов, которые быстро пожирали выброшенное. Огромные лысоголовые грифы вальяжно расхаживали по двору еще некоторое время после трапезы, и приближение к ним кого-нибудь из людей вызывало у птиц агрессивную реакцию: они угрожали нападением человеку, рискнувшему подойти к ним. При этом грифы распускали крылья, вытягивали шеи, раскрывали клювы и шипели, продвигаясь вперед. Они становились такими большими, что, казалось, размеры их тела увеличивались во много раз. Это сразу отпугивало приближающегося человека, и он ретировался…

«Беспредел» бритоголовых отморозков с их хищнической идеологией очень напоминал гигантских и наглых стервятников, которые вдруг стали считать себя хозяевами жизни…

Виктор сидел в парке на скамейке, вокруг которой бегали дети. Было прохладно, хотя яркое солнце ласкало своим теплом отдыхающих.

Из задумчивости Виктора вывел громкий голос женщины, сидевшей на другом конце скамейки.

– Варвара! Быстро беги сюда! – она звала свою внучку, играющую в мячик на центральной аллее парка.

Девочка подбежала к бабушке и спросила:

– Что случилось? Почему ты меня позвала?

– Неужели ты не видишь этих страшных людей? – и женщина показала на юнцов, одетых в черные рубашки и ботинки на толстой подошве. Затем взгляд ее остановился на Викторе, и она продолжила: – Здесь ничего не поделаешь… Их надо бояться больше всего, они ведь непредсказуемы…

Женщина подвинулась поближе к Виктору, судя по всему, ей очень хотелось поговорить.

– Страшно выйти на улицу! По телевизору сказали, что только вчера в Москве было совершено два дерзких нападения националистов на лиц «неславянской внешности». Сначала от рук этих отморозков пострадал известный певец из Ингушетии, а затем азербайджанец, сотрудник НТВ Магомед Алиев. В акциях принимали участие молодые люди, одетые в камуфляж и высокие ботинки – точно такие же, как эти, – она снизила голос и предположила: – А может, это они и были? Милиция, как сказали, вела себя весьма пассивно…

Помолчала, тяжело вздохнула и снова заговорила:

– Можно ли говорить о случайности таких инцидентов? Ведь нападающие выкрикивали националистические лозунги. Журналисту Алиеву они вылили на голову пиво и стали кричать, что ему «не место в России». А когда Алиев попытался защищаться, ударили его бутылкой по голове. Полуживого парня бандиты выбросили на станции «Охотный ряд» из вагона. Это же самый центр Москвы!.. И как все это можно назвать, кроме как – фашизм?

– Я бы все-таки не стал употреблять это слово. Скорее всего, здесь надо говорить об экстремизме на национальной основе. И это следствие социально-политической катастрофы, в которой оказалась страна, – сказал Виктор, но и сам почувствовал, что слова его звучат фальшиво.

– А с кем из животных, по-вашему, таких можно сравнить? – неожиданно спросила женщина.

– Мне как-то трудно провести такую аналогию… – смутился Виктор, но перед глазами его вновь проплыли образы грифов, жадно пожирающих человеческое мясо…