Личные качества

В японской истории Ёсимунэ остался как крупнейший реформатор XVIII века и один из самых заметных сёгунов династии Токугава. Ещё при жизни его сравнивали с основателем династии Иэясу и находили немало общих черт. Оба жили активной общественной жизнью и примерно одинаково понимали своё предназначение. Обоих отличали созидательный ум, интерес к масштабным, практически значимым делам, нацеленность на конечный результат. Оба сдержанно относились к личным удовольствиям, были умеренны в желаниях и вели скромный для своего положения образ жизни. Современники отмечали равнодушие Ёсимунэ к предметам роскоши: на публичные церемонии он одевался по правилам, в дорогие шёлковые одежды, но в быту предпочитал простые хлопковые ткани, больше заботясь об удобстве, чем о соответствии своему высокому статусу.

Так же как Иэясу, восьмой сёгун больше всего на свете любил охоту и ещё в Вакаяма часто выезжал на неё, нарушая при этом указы Цунаёси о защите животных. Сразу после вступления в должность он отменил его запрет и разрешил охотиться – сначала в окрестностях Эдо, а затем и в других провинциях. Было восстановлено и разведение охотничьих соколов, также запрещённое пятым сёгуном. Ещё он очень любил лошадей и интересовался вопросами коневодства. Узнав, что в Нагасаки живёт голландский ветеринар и специалист по верховой езде, отправил туда своего представителя с заданием пройти курс обучения, а затем пригласил голландца в Эдо. Польщённый вниманием правителя, ветеринар подарил ему породистого персидского скакуна и переведённое на японский язык пособие по коневодству. После этого в провинции Симоса появилась правительственная коневодческая ферма.

Удельный князь на охоте (гравюра)

От голландцев Ёсимунэ узнал, что в Индии обитают слоны – огромные и сильные животные, по словам европейцев, в несколько раз больше любого буйвола или лошади, с длинным и чувствительным носом, который намного длиннее хвоста. Представить себе столь диковинное животное было совершенно невозможно; Ёсимунэ очень заинтересовался и попросил привезти ему пару слонов на разведение. В 1728 году китайские торговцы привезли в Нагасаки двух животных, но по дороге в Эдо самка умерла. Слон произвёл в городе настоящий фурор и стал объектом всеобщего внимания. Ёсимунэ велел построить для него отдельное помещение и показывать всем желающим для расширения кругозора. Любознательный восьмой сёгун содержал при замке небольшой зоопарк, где обитали диковинные для Японии индюки, павлины, страусы, циветты и некоторые другие животные.

К классическим искусствам – театру, живописи, стихам, музыке – он не проявлял особого интереса, но для смены настроения иногда слушал старинную японскую музыку или рассматривал гравюры. С той же целью он брал уроки у штатного замкового художника и даже нарисовал несколько незамысловатых картин. Гораздо больше его интересовала китайская классическая литература и конфуцианские по духу работы японских учёных Муро Кюсо, Каибара Экикэн, Кумадзава Бандзан. Эти книги он с удовольствием читал и рекомендовал своим приближённым.

Больше всего ему нравились трактаты о законах, жизнеописания правителей, книги по географии, астрологии и составлению календарей. В свободное время сёгун любил разглядывать карты и во время выездов на охоту часто брал их с собой, чтобы на местности проверить, насколько они правильны. В 1719 году Ёсимунэ поручил штатному правительственному математику Татэбэ Катахиро (1664–1739) составить полную карту Японии и обозначить на ней границы земельных владений провинциальных кланов. Задание сёгуна было выполнено к 1723 году, но не полностью: математик заполнил контуры четырёх основных островов Японии и отметил на них двести три населённых пункта, однако расстояние до более мелких островов, их площадь и расположение уточнялись ещё пять лет после этого. Составленная Татэбэ Катахиро карта впоследствии была разослана в провинции для сверки с местностью и уточнения деталей.

Ёсимунэ испытывал сильную тягу ко всякого рода измерениям, описаниям, систематизации всего, что окружает человека. Как уже говорилось, при нём была проведена первая перепись крестьянского населения. Поначалу никто не знал, как к ней подступиться, поэтому сёгун в течение шести лет настойчиво рассылал на места дополнительные распоряжения и пояснения. Несмотря на многие недостатки, его перепись стала наиболее полной из всех предпринятых в эпоху Токугава. Его интересовало, как образуются дождевые облака и от чего зависит, сколько воды прольётся с неба на землю. Известно, что он дал поручение своим чиновникам собрать все сведения, которыми на этот счёт располагали более продвинутые в науках голландцы. А пока они собирали информацию, приказал расставить на территории замка бочки для сбора дождевой воды и ежедневно измерять её уровень. Впоследствии такие же наблюдения было поручено вести наместникам Сумпу и Нагасаки. Целью наблюдений Ёсимунэ объявил умение предсказывать наводнения и заранее к ним готовиться.

В повседневной жизни восьмой сёгун вёл себя ровно и сдержанно. С подчинёнными говорил спокойно, никогда не повышал голоса. По свидетельствам современников, никто в замке не слышал, чтобы он кричал или ругался. Всю жизнь он придерживался одного распорядка. Вставал в шесть утра, завтракал, проходил медосмотр и шёл на женскую половину для ежедневного приветствия (собурэ). Днём работал, во второй половине дня иногда ещё раз заглядывал в Большой внутренний покой. С четырёх до пяти часов принимал ванну и ужинал. В XVIII веке многие японцы перешли на трёхразовое питание, но Ёсимунэ всю жизнь ел два раза в день, придерживаясь традиционного меню итидзю сансай («один бульон, три салата»). Оно состояло из пяти наименований: белый рис, бульон мисо и три блюда из морепродуктов с овощами. Как все японцы, Ёсимунэ больше всего любил рыбу. На предложения адъютантов и советников перейти на трёхразовое питание отвечал, что еда – дело хорошее, но полный желудок мешает работать. После ужина сёгун частенько выпивал с приближёнными. Сакэ он очень любил, но всегда придерживался нормы – заранее говорил прислуге, сколько графинчиков принести, и не просил добавки. Около восьми часов вечера он уходил в спальню и в девять ложился спать. Его ближайшее окружение отходило ко сну ближе к часу ночи.

В отношениях с женщинами восьмой сёгун Токугава придерживался золотой середины, не избегая их общества, но и не увлекаясь чрезмерно. По обычаю, заведённому ещё Токугава Иэясу, его потомки брали в жёны девушек из семей наследных принцев или пяти ведущих аристократических домов. Ёсимунэ не нарушил традиции, женившись на дочери наследного принца Масако Фусиминомия (1691–1710). По меркам своего времени, семьёй он обзавёлся довольно поздно, в двадцать два года, уже будучи главой княжества Кисю. Невесте в день свадьбы шёл шестнадцатый год. Через четыре года она родила первенца, но роды оказались фатальными – мать и ребёнок умерли. Ёсимунэ остался холостяком и больше не женился, но женского общества не избегал. Уже через год после смерти жены наложница Синтокуин родила ему сына, будущего девятого сёгуна Иэсигэ, однако вскоре заболела и тоже умерла. Глава дома поручил старейшинам подыскать женщину, которая могла бы воспитать его первенца. Ему доложили, что у Синтокуин есть шестнадцатилетняя двоюродная сестра, только вот внешние данные у неё не очень. На что Ёсимунэ ответил, что это не имеет значения: «Главное, чтобы была честная и не ревнивая, а какое у неё лицо – совершенно неважно» (Оиси, 1978). Девушку (впоследствии она получила имя Хонтокуин) поселили в замке Вакаяма, и вскоре она стала регулярно появляться в спальне главы дома. В 1716 году, за три месяца до назначения Ёсимунэ преемником седьмого сёгуна, Хонтокуин (1696–1723) родила ему второго сына. В том же году она вместе с его сыновьями переехала в замок Эдо и семь лет занималась их воспитанием, но в 1723 году умерла от болезни.

Ёсимунэ

За всю жизнь у Ёсимунэ было шесть наложниц и семеро детей, пятеро из них (три сына и две дочери) дожили до взрослого возраста. Так же как Токугава Иэясу, восьмой сёгун совершенно не обращал внимания на социальный статус своих женщин, руководствуясь исключительно личными симпатиями.

Все годы правления Ёсимунэ женская половина замка Эдо жила не вполне обычной жизнью – в ней не было хозяйки. Наибольшим уважением пользовались вдова шестого сёгуна Тэнъэйин и наложницы Ёсимунэ, воспитывавшие его детей, но никто из них не мог претендовать на роль главной хозяйки – ею могла быть только жена сёгуна или его мать, но у него их не было. В октябре 1721 года умерла Хиса, последняя наложница Ёсимунэ и мать его младшего сына Мунэтада. Вокруг сёгуна не осталось ни одной близкой женщины, и он предпринял очень необычный шаг, запомнившийся современникам. В один из дней он попросил распорядительниц Большого внутреннего покоя составить список из пятидесяти самых красивых девушек и представить ему. Вся женская половина замка пришла в приятное волнение, полагая, что Ёсимунэ намерен выбрать себе новую наложницу, но он поступил по-другому – отпустил девушек по домам, сказав, что таким красавицам надо выходить замуж, рожать детей и жить полноценной жизнью, а не жертвовать собой ради службы (работавшие в замке женщины не имели права выходить замуж). Всем девушкам он выдал хорошее выходное пособие, облегчив тем самым поиск женихов.

Гуманное отношение к молодым красавицам составляло лишь часть сёгунского плана. Сокращение штата женской половины на пятьдесят человек помогло заметно снизить расходы казны на её содержание. А для тех, кто остался на службе, Ёсимунэ велел составить новый устав (ооку хатто дзюкюдзё, «Девятнадцать статей Большого внутреннего покоя») взамен старого, написанного ещё в 1618 году. В нём женщинам запрещалось «замышлять и обсуждать тайком дела неблаговидные», «рассказывать посторонним о жизни в замке», «злословить об окружающих», «пользоваться покровительством мужчин в корыстных целях» и т. д. – как раз всё то, что составляло важную часть жизни Большого внутреннего покоя. Женская служба в нём стала тяжелее и строже, а для принимаемых на работу девушек ввели служебную клятву наподобие воинской присяги.

Однажды Ёсимунэ заметил в замке симпатичную девушку и через её распорядительницу сделал ей предложение стать его фавориткой. Служебный устав предусматривал право женщины отказаться, хотя на практике такого почти не бывало. Но Ёсимунэ такой отказ получил: девушка объяснила, что у неё есть жених и в ближайшее время она намерена уйти со службы и выйти замуж. Неожиданно для многих восьмой сёгун спокойно воспринял отказ и распорядился не лишать девушку положенного ей выходного пособия.

Ёсимунэ не забыл услуги, которую при назначении оказала ему Тэнъэйин, вдова шестого сёгуна Иэнобу: придя к власти, он назначил ей максимальное для женской половины годовое содержание в двенадцать тысяч рё и сохранил за ней статус хозяйки Большого внутреннего покоя, которым она пользовалась следующие двадцать пять лет. Не обошёл он вниманием и Гэккоин, мать седьмого сёгуна Иэцугу: она получила годовой доход в десять тысяч рё и право жить в замке Эдо в отдельной резиденции с собственной прислугой.

Так же как Токугава Иэясу, Ёсимунэ уделял много внимания вопросам здоровья и медицины, читал трактаты и в молодости сам занимался приготовлением лекарств. В то время считалось, что молоко обладает целебными свойствами, поэтому при Ёсимунэ в соседней провинции была построена ферма. Получаемое на ней молоко доставляли в замок.

Японцы знали, что если свежее молоко долго держать на слабом огне, то оно свернётся и превратится в творог, который можно смешать с бобовым творогом и получить блюдо под названием дайго. Восьмой сёгун очень его любил и считал чрезвычайно полезным для здоровья. С большим уважением он относился и к моркови, которой тоже приписывались лечебные свойства. Морковь была известна в Японии с VIII века и считалась особенным продуктом, поэтому выращивать её можно было только с разрешения властей. При Ёсимунэ площадь морковных полей бакуфу значительно расширилась.

С болезнями в то время боролись подручными средствами, не столько излечивая, сколько облегчая состояние больного. В первом ряду болезней-убийц вместе с холерой, туберкулёзом и сифилисом стояла неопасная сегодня для жизни корь. Лечили её разными органическими смесями, а от кожных высыпаний избавлялись прикладыванием сушёного навоза (хакугюдо). Лечился им и восьмой сёгун. Согласно хронике императорского дома, во время эпидемии кори 1730 года Ёсимунэ отправил партию сушёного навоза заболевшему императору Накамикадо и его семидесятишестилетнему отцу. Выздоровев, монарх передал остатки лекарства главе аристократического дома Коноэ.

Восьмой сёгун отличался крепким здоровьем: он редко болел и сохранял полную работоспособность до шестидесяти двух лет, что в то время бывало нечасто. В семейной хронике говорится о том, что даже в самые холодные зимние дни он не надевал нижний халат. В последние десять-пятнадцать лет Ёсимунэ набрал лишний вес и даже внешне стал похож на Токугава Иэясу. После первого инсульта его крепкий организм ещё пять лет боролся с болезнью и восстановил многие функции, но повторное обострение оборвало жизнь восьмого сёгуна Токугава.