Эксперименты автора

Сновидение стремится устранить (психические) раздражители, которые могут помешать человеку спать, и осуществляется такое устранение путем галлюцинаторного удовлетворения.

Зигмунд Фрейд

Приведу вкратце свои исследования внушенных в гипнозе образных переживаний. Правда, для этого придется перейти на научный язык. Меня прежде всего интересовало влияние глубины гипнотического сна на характер образов.

Испытуемый получил в бодрствующем состоянии инструкцию увидеть собаку. Несколько минут сосредоточенно, наморщив лоб, смотрит на стоящий перед ним диван, представляя себе на нем «почти как живую» комнатную собачку, отмечает головную боль от «сильного напряжения».

Описанное у испытуемого, находящегося в бодрствующем состоянии сознания, образное переживание отличается выраженным чувством деятельности воображения и должно быть отнесено к ярким образным представлениям.

Испытуемая в гипнозе I стадии при закрытых глазах видит внушенные круги и кольца перед глазами, вне связи с темным полем зрения, без чувства реальности, называет их «игрой воображения», отмечает связь их появления с внушением исследователя и дремотным состоянием, указывает на сходство описанных переживаний с теми, которые бывают у нее при засыпании.

В этом наблюдении внушенные образы, развившиеся у испытуемой в I стадии гипноза при закрытых глазах, носят характер непроизвольных представлений. От гипнагогических галлюцинаций, развивающихся при засыпании, они отличаются отсутствием связи с темным полем зрения, от псевдогаллюцинаций – отсутствием характера чуждости, чувством деятельности собственного воображения. Характерно, что испытуемая связывает развитие образа с внушением исследователя и осознает, что находится в легком гипнозе. Следовательно, критика в I стадии гипноза сохраняется.

Испытуемому в гипнозе I стадии при закрытых глазах дается инструкция при включении лампы увидеть вспышки молнии и услышать удары грома. Через несколько секунд после включения света испытуемый открывает глаза: «Что-то не то… Это просто свет». При углублении гипноза до II–III стадии при открытых глазах видит внушенного слона в «проломе» стены кабинета, трогает его хобот. В ответ на замечание исследователя, что за этой стеной находится больничная палата, растерянно улыбается: «Не знаю, он так стоит тут… Выходит, мне это кажется…» После пробуждения рассказывает, что ему «казался» слон в кабинете, причем он «так чувствовал, но чувствам не верил». Высказывает предположение о внушенном происхождении образа, основанное на понимании нереалистичности пережитой ситуации; формулы внушения не помнит.

Судя по этому наблюдению, внушение образов с характером реальности в I стадии гипноза не удается. В то же время во II стадии гипноза подобные переживания внушить сравнительно легко. При этом зрительный образ неотличим для чувств от образов восприятия, он связан с окружающими объектами, обладает ярким чувственным характером. Несмотря на понимание субъективности образа, в момент его переживания испытуемый не осознает своего гипнотического состояния и внушенного происхождения образа.

Испытуемый в гипнозе II–III стадии при открытых глазах видит сидящую у дивана внушенную собаку, подзывает ее к себе, называя ее кличку, удивляется, как его собака оказалась в моем кабинете, гладит ее. После пробуждения излагает описанное переживание как субъективно обусловленное, вспоминает формулу внушения.

Внушенный зрительный образ, возникший у испытуемого в состоянии гипноза II–III стадии при открытых глазах, сопровождается развитием суждения о реальности, которое после пробуждения сменяется адекватным отношением к образу как к внушенному.

Испытуемая в гипнозе III стадии при открытых глазах видит в кабинете внушенного слона, описывает его, гладит хобот, подходя при этом к дивану. Недоумевает, как слон мог пройти в дверь, недоверчиво осматривает его. После пробуждения спрашивает исследователя, неужели он «выписал» слона из зоопарка, при указании на нелепость такого предположения смущенно потирает ладонь: «Не знаю уж, вот здесь он вроде стоял, у дивана… такой шершавый».

Приведенное наблюдение отличается от двух предыдущих лишь различным отношением к образу: испытуемая сомневается в его реальности, после пробуждения формально соглашается с субъективным происхождением образа, но пытается выяснить действительность его существования и способ появления. Следовательно, в III стадии гипноза испытуемые могут переживать внушенные образы, обнаруживая наличие критических сомнений. Следует отметить роль неестественности, неадекватности для реальной ситуации содержания образа в развитии критических сомнений.

Испытуемая в I–II стадии гипноза получает инструкцию увидеть человека вместо висящего на вешалке пальто. Несмотря на неоднократное повторение внушения, оно реализуется лишь после углубления гипноза до III стадии. При этом, вновь открыв глаза, испытуемая видит стоящего у двери человека с портфелем, здоровается с ним, называя по имени-отчеству. После пробуждения оглядывается, удивляется тому, что не заметила ухода знакомого человека, которого видела, когда просыпалась.

Описанное переживание отличается такими признаками, как дополнение реального объекта и характер реальности. Представляется важным, что после пробуждения сохраняется суждение о реальности, то есть в этом случае можно говорить о полном отсутствии критики. Глубина гипноза оказывает отчетливое влияние на возможность внушения образов с характером реальности и степень критического отношения к ним испытуемых.

Уместно остановиться здесь на возможности моделирования остаточных суждений. Примером такой возможности может служить последнее наблюдение, поскольку высказывания испытуемой целиком обусловлены содержанием образных переживаний и уверенностью в их реальности.

Подобные высказывания отмечаются у наиболее внушаемых испытуемых после переживания внушенных образов с характером реальности и реалистичности в III стадии гипноза. Например, испытуемые вздрагивают, когда мимо них пробегает внушенная мышь, и после пробуждения ищут в кабинете ее нору для доказательства реальности своего переживания; собираются на свидание, о котором договорились по отключенному телефону.

Перейдем к анализу влияния положения образа в пространстве на развитие характера реальности, чуждости и сделанности образа. В приведенных выше наблюдениях видно, что образы с характером реальности, как правило, связаны с окружающими объектами: собака сидит у дивана, слон стоит у стены и т. д. В то же время в III стадии гипноза при открытых глазах локализация внушенных объектов с характером реальности, связанных с окружающими объектами, может и не совпадать с действительным расположением указанных объектов.

Так, испытуемые описывают внушенную собаку, сидящую у двери, хотя смотрят в это время в другую сторону; видят внушенного слона в кабинете, но – висящим над полом. При углублении гипноза внушенные образы всё меньше связаны с окружающими объектами. Указанная тенденция проявляется и в сравнительной легкости внушения «отрицательных» галлюцинаций в III стадии гипноза, когда испытуемые согласно внушению перестают воспринимать определенные объекты – например, не видят дивана, заявляя, что исследователь, сидящий на нем, сидит у стены на корточках. В глубоком гипнозе окружающая обстановка полностью перестает включаться в образные переживания, хотя характер реальности последних сохраняется.

Испытуемый в III стадии гипноза при открытых глазах выполняет инструкцию «увидеть изображение событий, которые где-то происходят». Видит невдалеке от себя ящера на фоне горы, покрытой необычной растительностью, чувствует себя сидящим на берегу моря, слышит плеск волн. После пробуждения удивлен тем, что давно вымерший ящер вспоминается с чувством, «что видел его живого».

В этом наблюдении можно усмотреть сходство со сноподобным состоянием – онейроидом, с изменением ориентировки в пространстве и переживанием зрительных галлюцинаций помраченного сознания.

Очевидно, характер реальности описанных образов зависит от невозможности соотнести их с реальными объектами, осознанное восприятие которых в глубоком гипнозе отсутствует. Характер реальности внушенного образа (независимо от степени критического отношения к нему, то есть наличия или отсутствия суждения о реальности) при заблокированном восприятии окружающего зависит от связи образа с реальными объектами, а в глубоком гипнозе с отсутствием осознанного восприятия окружающей действительности – от исчезновения грани между представляемым и реальным пространством.

Высказанные соображения подтверждаются нашими наблюдениями по моделированию характера чуждости образов с помощью внушения локализации их в представляемом пространстве у испытуемых, находящихся в неглубоком гипнозе, то есть при отсутствии связи с окружающими объектами, которые воспринимаются.

Испытуемый во II стадии гипноза при открытых глазах видит перед собой внушенный образ (изображение бутылки). Согласно инструкции образ перемещается со взором, не взаимодействуя с окружающими предметами; при попытке схватить бутылку она «ускользает», после чего испытуемый замечает: «Это обман зрения, она в моем воображении». Безуспешно пытается отвернуться от внушенного образа, восклицая: «Что она ко мне привязалась!»

Как видно из приведенного наблюдения, внушенный зрительный образ локализуется в представляемом пространстве (без связи с реальными предметами, объектами и наличием подобной связи со взором). Описанное переживание сопровождается развитием чувства чуждости, внешней проекцией и осознанием субъективного происхождения образа.

Лишь в единичных наблюдениях внушенные образы с характером чуждости и локализацией в представляемом пространстве сопровождаются спонтанным развитием идей сделанности. При этом испытуемые заявляют, что им «показывают» (а не «как будто показывают», как при отсутствии идей сделанности) различные изображения в неопределенном, «абстрактном» пространстве: «как на стене», «как на какой-то сцене».

Испытуемый во II стадии гипноза при открытых глазах выполняет инструкцию «увидеть изображение событий, которые где-то происходят». Глядя на стоящий перед ним диван, видит над его верхним краем повторяющиеся изображения (животные, цветы, маски), которые ему «показывают, как в воздухе», при изменении направления взгляда эти изображения медленно проплывают в ту же сторону. После пробуждения испытуемый самостоятельно приходит к выводу о внушенном происхождении переживаний, вспомнив формулу внушения.

Последнее наблюдение отличается от предыдущих наличием не только характера чуждости образа, но и суждением о «сделанном» происхождении его, что сближает описанное переживание с псевдогаллюцинозом.

Испытуемая в условиях, аналогичных вышеприведенному наблюдению, видит образы пляшущих человечков, которые «сами влетели в глаза из какого-то эфира». Сидит неподвижно, с сосредоточенным выражением лица. Взгляд застывший, тусклый, направлен прямо перед собой. Окружающие предметы различает «как в тумане», при переключении внимания на них «человечки» исчезают. После пробуждения формулы внушения не помнит, но догадывается о внушенном характере переживания на основании его нереалистичности.

Как показывает приведенное наблюдение, идеи сделанности могут отсутствовать при переживании внушенных образов с характером чуждости даже при внутренней проекции подобных образов.

Говоря о результатах наблюдений по внушению образов с внутренней проекцией, необходимо указать на значительную трудность внушения подобных переживаний. Лишь четверо из тридцати испытуемых выполнили инструкцию увидеть образ Пушкина в голове при закрытых глазах. При этом образ локализовался в области переносицы, в глазах, за глазами, в теменной области. В остальных случаях указанный образ локализовался перед глазами вне связи с темным полем зрения. Только три испытуемых выполнили внушение слышать внушенную человеческую речь в голове. Остальные испытуемые слышали звуки на расстоянии, «ушами».

Испытуемая во II стадии гипноза при закрытых глазах получила инструкцию «воспринимать мысли матери, которая в это время обращается к ней». Чувствует в голове почти беззвучный голос матери, вступает с ней в «мысленное общение», уверена в реальности подобной связи на расстоянии. После пробуждения продолжает настаивать на том, что воспринимала речь матери «без помощи ушей», чувствуя ее мысли в голове. Называет это явление телепатией и заявляет, что испытывала такое общение с близкими людьми и прежде, приводит соответствующие примеры.

Учитывая выраженную склонность испытуемой к самовнушению и самостоятельным проявлениям описанного феномена ранее, без связи с какой-либо психотической симптоматикой, следует расценить внушенное переживание как непроизвольное представление. При этом внушенное отсутствие чувства деятельности собственного воображения придает, по-видимому, описанному переживанию характер чуждости, а внутренняя проекция развивается в связи с внушением отсутствия чувства деятельности анализаторов.

Несмотря на выраженность упомянутой тенденции внушенных образов к внешней проекции, в некоторых случаях внутренняя проекция развивается спонтанно.

Испытуемая в гипнозе I–II стадии при закрытых глазах видит перед глазами внушенные круги, которые, по ее мнению, можно потрогать; однако при попытке ощупать их круги «перемещаются в глаза», оставаясь не связанными с темным полем зрения. «Теперь они у меня в воображении», – замечает испытуемая.

Испытуемый в гипнозе II стадии при закрытых глазах слышит внушенный человеческий голос рядом с собой, вступает с ним в беседу; образ своего собеседника видит «в глазах», без связи с темным полем зрения.

Описанные переживания представляют интерес тем, что позволяют наблюдать переход одной проекции образа в другую и одновременное существование различных компонентов комплексного переживания, имеющих различную проекцию. Так, в предпоследнем наблюдении внушенный зрительный образ с внешней проекцией и характером реальности после отрицательного результата проверки действительности его существования с помощью другого анализатора теряет характер реальности и одновременно внешнюю проекцию. Он становится образом непроизвольного представления, обладающим внутренней проекцией, развитие которой можно связать с предыдущей инструкцией, полученной испытуемой: «увидеть образ Пушкина в голове».

В последнем наблюдении у испытуемого имеется диссоциация компонентов комплексного образного переживания: слуховые характеристики образа обладают внешней проекцией, а зрительные – внутренней.

Выявлена зависимость диссоциации компонентов образа от их соответствия различным анализаторам. Подобная зависимость выступает и при анализе изменения ориентировки в пространстве при внушении образных переживаний.

Испытуемый во II стадии гипноза при закрытых глазах, описывая пейзаж, среди которого он должен себя чувствовать согласно внушению, замечает: «Там мои глаза, меня там нет… Я сижу здесь».

Испытуемая во II–III стадии гипноза при закрытых глазах после прекращения спонтанного образного переживания с изменением ориентировки не узнает голос исследователя, разговаривает с ним как с посторонним человеком; не знает, где она находится.

Испытуемая в III стадии гипноза при закрытых глазах, слушая внушенный колокольный звон, считает себя находящейся на колокольне, где она звонит в колокол.

Испытуемая в III стадии гипноза при закрытых глазах чувствует себя в поле, где она слышит внушенный звон колокола. После прекращения переживания зрительного образа (панорамы поля) восстанавливается правильная ориентировка в пространстве, несмотря на сохранение внушенного слухового образа.

В последних наблюдениях последовательно выступают следующие варианты нарушения ориентировки в пространстве:

1) двойная ориентировка, когда отдельные компоненты ориентировки соответствующие различным анализаторам, локализуются в различном пространстве;

2) неопределенная ориентировка: испытуемая забывает о том, что находится в кабинете исследователя, но не чувствует себя присутствующей и в другом месте;

3) «галлюцинаторная» ориентировка: испытуемые считают себя находящимися среди внушенных объектов.

Как видно из последнего наблюдения, при прекращении образных переживаний с изменением ориентировки последняя восстанавливается в первую очередь.

При внушении образов, соответствующих различными анализаторам, выявляется, что одни образы развиваются на ранних этапах засыпания, то есть при менее глубоком гипнозе, для других требуется большая его глубина. Так, в I стадии гипноза при закрытых глазах удается внушение зрительных образов; в гипнозе II стадии – элементарных слуховых, а также тактильных и обонятельных образов; при углублении гипноза до II–III стадии испытуемые переживают более сложные образы: вербальные слуховые, сценоподобные и отрицательные зрительные при открытых глазах.

Сравнительная легкость внушения зрительных образов проявляется также в том, что они переходят в комплексные лишь во II и III стадии гипноза; слуховые же образы, как правило, развиваются в зрительно-слуховые. Испытуемые, слушая внушенный колокольный звон, спонтанно начинают видеть колокольню; выслушивая, согласно внушению, человеческую речь, часто видят рядом своего собеседника и т. д.

Наконец, о большей трудности внушения слуховых образов свидетельствует то обстоятельство, что они редко развиваются без воздействия реальных раздражителей. В большинстве случаев испытуемые слышат раскаты грома, человеческую речь лишь после включения трансформатора; разговаривают по телефону, держа в руке его отключенную трубку, и т. п.

Анализируя особенности, присущие внушенным зрительным образам, следует учитывать открытое или закрытое положение глаз.

Испытуемый в III стадии гипноза при закрытых глазах, получив инструкцию увидеть цветные круги, восхищенно описывает переливающийся различными цветами елочный шар, ощупывает его и елочную ветвь, на которой он укреплен. Считает глаза открытыми; говоря об этом, самостоятельно открывает глаза, взгляд живой, напряженный, направление и фиксация его соответствуют положению поднятой кисти. Оглядывается, опускает руку, разочарованно замечая: «Пропало всё…» – закрывает глаза. Глубина гипноза при ее проверке оказывается равной II стадии.

Описанное наблюдение демонстрирует переход внушенного зрительного образа с характером реальности при закрытых глазах в комплексное переживание. Типичным является тот факт, что при переживании зрительного образа, не связанного с темным полем зрения и обладающего характером реальности, испытуемый считает глаза открытыми. В то же время открывание глаз, как показывает приведенное наблюдение, может оказывать тормозящее влияние на образные переживания путем уменьшения глубины гипноза. По-видимому, это связано с усилением стимуляции зрительного анализатора при открывании глаз.

Испытуемая в состоянии гипноза III стадии при открытых глазах видит в углу внушенную мышь, далее закрывает глаза и говорит, что видит, как мышь пробегает мимо нее, поворачивает в это время голову в этом направлении.

Как видно из последнего наблюдения, испытуемые, переживающие внушенный зрительный образ с характером реальности при открытых глазах в гипнозе III стадии, закрывая глаза, могут продолжать видеть его связанным с окружающими объектами, не замечая, что глаза закрыты. Следовательно, на характер внушенных зрительных образов с характером реальности в III стадии гипноза открытое или закрытое положение глаз не оказывает непосредственного влияния. Ведущую роль в возможности переживания внушенных образов с характером реальности, независимо от положения глаз, по-видимому, играет глубина гипноза.

Таким образом, психологический анализ внушенных в гипнозе образных переживаний дает основание для вывода о выраженном влиянии глубины гипноза на возможность развития и характер образов, уровень критического отношения к ним, соответствие их определенным анализаторам. Наши наблюдения также показывают, что в развитии характера реальности образов, переживаемых в сравнительно неглубоком гипнозе, ведущую роль играет наличие связи их с окружающими объектами. Отсутствие подобной связи при сохранении осознанного восприятия реальных объектов способствует формированию характера чуждости образов – независимо от наличия внутренней проекции и идей сделанности.

В процессе проведения гипнотерапии мои пациенты рассказывали о спонтанных постгипнотических образных переживаниях, характер которых имел определенное диагностическое значение.

Так, больной с ипохондрическим развитием личности в состоянии гипнотического сна при закрытых глазах увидел внушенный с внутренней проекцией образ Пушкина «в глазах». При пробуждении отметил, что образ Пушкина на мгновение «пришел в глаза».

Больной гипертонической болезнью в гипнозе при закрытых глазах при проверке внушенной повышенной чувствительности кожи кисти с помощью укола булавкой ощутил жжение в месте укола. Проснувшись через 20 минут, потирает это место, в котором вновь испытывает ощущение легкого жжения: «Как будто только что прикасались горячим».

Больная с конверсионным (псевдоневрологическим) расстройством в гипнозе при закрытых глазах увидела внушенный флакон духов, ощутила их запах. Проснувшись через 15 минут, в течение которых никаких запахов не отмечала, подносит к лицу руку и удивлено произносит: «Пахнет духами… Вроде бы не держала».

Первое из приведенных наблюдений можно расценить как зрительное представление с внутренней проекцией и характером непроизвольности, остальные два – как тактильное и обонятельное представление с характером реальности. Во всех этих случаях образы развиваются спонтанно лишь при пробуждении, соответствуют одному анализатору, кратковременны, по содержанию довольно просты и полностью соответствуют пережитым перед этим внушениям в гипнозе.

Больной церебральным атеросклерозом получил в гипнозе внушение увидеть при открытых глазах цветные пятна и при их появлении сразу поднять руку. Через несколько секунд он поднял руку со словами: «Вы еще не начали говорить, что увижу красное, – я уже видел динамовский значок на красном полотнище. А вот теперь один красный цвет, вот красноармейская звезда, она здесь, около лба; чернеет, пропала. На ее месте белые контуры звезды. Теперь крыши домов, готическая архитектура, над ними сизые облака, всё поднимается вверх. Теперь колонна людей в высоких шапках, до пояса их видно, темно-серое изображение плывет в воздухе».

Образные переживания пациента отличает фрагментарность, множественность, подвижность, быстрая сменяемость, яркий чувственный характер (вплоть до развития негативного после образа: черная звезда – белые контуры). Подобные особенности характерны для внушенных образных переживаний у больных с органическим поражением мозга.

На характер образных переживаний в гипнозе заметное влияние оказывают и такие заболевания, как хронический алкоголизм и истерия. Больной хроническим алкоголизмом получил в гипнозе при закрытых глазах внушение услышать человеческую речь. Начал пересказывать содержание беседы о вреде алкоголя, которую якобы слышит по радио; читала женщина-диктор. После пробуждения был убежден, что где-то рядом с кабинетом включали радио, от чего он просыпался. Признался в нарастающей в течение последних дней тяге к алкоголю.

Больная истерическим расстройством личности в гипнозе при разглядывании белого листа видит зимний пейзаж – вначале нарисованный, затем с характером реальности: ребят, катающихся на санках, избушку, из трубы которой идет дым, на крыльцо выходит старушка в телогрейке, в платке. Хотя я убираю лист бумаги и даю инструкцию о прекращении переживания, пациентка заявляет, что идет по направлению к избушке погреться; дрожит; после повторного внушения засыпает. Проснувшись, описанного переживания не помнит.

В переживании пациентки наблюдается выраженная тенденция к внешней проекции, трехмерной и подвижности образов; последние спонтанно приобретают характер реальности, становятся комплексными, сопровождаются отсутствием критики и изменением ориентировки в пространстве. Образные переживания пациентки демонстрируют богатство ее фантазии, проявляющееся в необычной яркости, сложности и изменчивости образов. Можно провести аналогию описанного переживания с истерическим сумеречным состоянием со зрительными галлюцинациями. Характерна для истерии также отчетливая роль самовнушения, обнаружившаяся особенно при попытке исследователя прекратить образные переживания. Особенно заметно роль самовнушения выступает в сочетании с тревожным аффектом.

Больная пограничным расстройством личности, глядя на пальто, висящее на вешалке, видит вместо него внушенного человека, стоящего к ней спиной (формула внушения не детализировала его отношения к больной). Настороженно смотрит на этого человека и заявляет, что он хочет обернуться и посмотреть на нее «своими страшными черными глазами». После пробуждения долго разглядывает пальто, не в состоянии самостоятельно вспомнить, о чем оно ей напоминает.

Эта же пациентка, находясь в состоянии гипноза при закрытых глазах, во время углубления сна неожиданно вздрагивает, поворачивает голову в разные стороны, подается всем телом вперед, жалуется, что ее «хватают» сзади за шею; убирает руки с подлокотников кресла, объясняя это тем, что ее «берут под руки». После терапевтического внушения и углубления сна упомянутые явления прекращаются.

Пациентка перемещается согласно внушению в театр на спектакль, описывает происходящее на сцене. Затем умолкает, начинает дрожать, стонет, закрывает лицо рукой, другой рукой отталкивает кого-то, зовет на помощь. После терапевтического внушения не сразу соглашается, что находится в кабинете врача, постепенно успокаивается и сообщает, что перед этим почувствовала себя дома в постели, увидела, как из кухни в комнату входят люди в масках, испугалась, что они начнут ее душить. Спящей себя во время появления людей в масках не чувствовала. После пробуждения описанные переживания помнит частично, отмечает сходство их содержания и характера реальности с теми переживаниями, которые бывают у нее во время засыпания.

Образные переживания, развившиеся у пациентки, характеризуются такими чертами, как сценоподобный характер, изменение ориентировки в пространстве, соответствующие образным переживаниям действия, высказывания и эмоциональные проявления. От истерического сумеречного состояния описанные переживания отличаются отсутствием связи с какой-либо психотравмой, от обычных сновидений – отсутствием чувства сна, выраженной двигательной активностью и наличием гипнотической связи с исследователем.

Образные переживания пациентки в состоянии гипноза идентичны ее гипнагогическим галлюцинациям. Они отличаются большей, чем у других больных, самостоятельностью, которая проявляется полной независимостью их содержания от предыдущих внушений и выраженном характером навязчивости или реальности. Клинические особенности больной позволяют рассматривать ее образные переживания в гипнозе как проявления ее болезни, выявленные гипнотическим состоянием, что подчеркивает диагностическую ценность описанной методики исследований.

Чем более неприемлем для спящего скрытый смысл сновидения, тем меньше глубина сна. Появляются голоса, собственные мысли, чувство сна («Мне это снится»), желание проснуться. Сновидение переходит в галлюцинацию – представление с характером восприятия. Может возникнуть сомнамбулическое состояние с растормаживанием двигательной сферы. Включаются защиты: отыгрывание действием и отрицанием с дереализацией – деперсонализацией. «Это мне только кажется, наяву ничего такого нет и не может быть. Это не я, просто какой-то бес в меня вселился».

В процессе экспериментального исследования образных переживаний, внушенных в гипнозе, видно, что глубина гипноза оказывает отчетливое влияние на возможность внушения образов с характером реальности и степень критического отношения к ним испытуемых.

Характер реальности описанных образов, очевидно, зависит от невозможности соотнести их с реальными объектами, осознанное восприятие которых в глубоком гипнозе отсутствует, что приводит к исчезновению грани между представляемым и реальным пространством.

В гипнотическом сне II стадии при открытых глазах образы с характером реальности, как правило, связаны с окружающими предметами: собака сидит у дивана, слон стоит у стены и т. д. При углублении гипноза внушенные образы всё меньше связаны с окружающими объектами. При внушении, что врач, находящийся справа, сидит слева от испытуемого, он вполне правдоподобно общается с внушенным образом. Если обратить его внимание на то, где на самом деле находится врач, испытуемый поддерживает беседу и с врачом, и с галлюцинацией, признавая ее внушенный характер и спокойно относясь к этому факту (при отсутствии гипнотического состояния испытуемый отрицает существование реального объекта или исчезает внушенный образ).

Несовпадение локализации галлюцинаторных образов, связанных, по словам больных, с реальными объектами и действительным расположением последних наблюдается при параперцептивных галлюцинациях Бурхарда. Это позволяет предположить, что степень помрачения сознания, необходимая для развития упомянутых психотических галлюцинаций, соответствует изменению сознания в III стадии гипноза.

В наиболее глубоком гипнозе окружающая обстановка перестает включаться в образные переживания, хотя чувство их реальности сохраняется. Сравнительно легко реализуются отрицательные галлюцинации Бернгейма, когда испытуемые согласно внушению перестают, например, видеть диван, заявляя, что врач, сидящий на нем, сидит у стены на корточках.

Подведем итоги исследования. При углублении гипноза нарастает яркость и подвижность образов, они приобретают характер непроизвольности с сохранением чувства деятельности собственного воображения. Ориентировка в пространстве становится двойной: «Там мои глаза, меня там нет». Затем она становится неопределенной, и наконец спящий чувствует себя в пространстве сновидения.

Далее появляются: чувственная яркость, живость, пластичность, трехмерность и стойкость картин. Присоединяются слуховые и тактильные компоненты образов, появляется чувство реальности происходящего. Оно во многом определяется невозможностью тестировать реальность с помощью других анализаторов. Наконец, развиваются такие признаки образов, как множественность и сценоподобность, быстрая сменяемость и бессвязность.

Тенденция к развитию зрительных образов в глубоком гипнозе и в спонтанных сновидениях можно объяснить близостью упомянутых образов к сфере образного мышления, растормаживающейся в гипнозе. Слуховой компонент образов чаще обусловлен реальными звуками. Речь обычно беззвучная, слышна телепатически. В глубоком гипнозе появляется внешняя проекция речи, тембровая окраска, принадлежность определенному человеку. В легком гипнозе в сновидениях преобладают слова и мысли, в глубоком гипнозе – аффекты и зрительные образы. В первом случае значение сновидения явно, во втором – часто скрыто. Соответственно при анализе сновидений необходимо вдумываться или вчувствоваться в них. Результаты исследования обуславливают применение внушенных сновидений в психотерапии с учетом выявленных закономерностей.

– Если ты немедленно не прекратишь играть на саксофоне, я сойду с ума!

– Ты уже сошла. Я уже час как не играю.