Падение Икара

Мы созданы из вещества того же, что наши сны.

Вильям Шекспир

Людям, имеющим завышенное самомнение или планирующим грандиозные проекты без опоры на реальные возможности, снятся полеты и падения. Такие сны компенсируют ущербность их личности, предупреждая в то же время об опасности следования такой практике. Если предупреждения сна не принять во внимание, может произойти реальный нечастный случай: падение с лестницы, например, или авария на дороге.

Появление в сновидениях незнакомцев может символизировать особую важность для человека социального окружения, которое выступает как конкурентная среда, бесконечное соревнование с которой в итоге приводит к нервному истощению (поэтому редка активность самого сновидца и редки появления незнакомцев в сновидениях).

Лера увидела, как любовник в машине целуется с другой женщиной, а через неделю наехала на его машину. Больше всего ее взбесило, что он наверняка встречался с этой женщиной параллельно с ней. Когда любовник оставил ее, она залечила эту рану женатым мужчиной, внушив себе влюбленность в него и зная, что этот роман быстро кончится. Вскоре после этого ей приснился сон.

Мы с любовником оказались на острове, где полунищие индусы в тесноте ездят на своих открытых платформах. По пути оказывается немецкий пивной ресторан, любовник садится пить пиво, хотя не пьет его, предпочитая, как я и мой отец, вино. Пиво любит мать. Перед нами отель, украшенный огромными белыми розами. Вниз идут ступени к воде, она очень красивого цвета. Я спускаюсь к воде, боясь упасть, и действительно падаю плашмя, но у самой воды взлетаю. Поднимаю голову и лечу вверх. Подлетаю к любовнику: смотри, как я могу! Он: спускайся сюда. Я отказываюсь и лечу к розам, зарываюсь в них, как пчелка (припадает к отцовской груди). Внизу кишат опасные вараны и хамелеоны (отец только притворяется ангелом, у него хвост, как у черта).

Она летает во сне, но она не ангел. Она характером в мать-истеричку. Подруга сказала Лере: не обвиняй себя, что заразила мужа, они сами все козлы, мужчинам нельзя верить.

Переплетенные воздушные гимнасты поднимаются и опускаются по канату. Они в розовых трико и шапочках, украшенных золотыми блестками. Канат протянут между небом и землей. Земля усыпана золотыми листьями. Вверху женщина старше, я чувствую ее тело, начинающее дряблеть. Одновременно я смотрю из окна на синее озеро с живой рябью на поверхности. В озеро страшно.

Окно ассоциируется с мужским началом – там социум. Канат – с пуповиной, золото и небо – с церковью. Интерпретация: церковное – цирковое, улет с мамой, страх утраты привлекательности для мужчин. Оргазм, который она не может достичь с мужем, смотрит на него из окна, но не взаимодействует с ним, боится отца из-за его готовности к инцесту. Гомосексуальность из-за недоверия к мужчинами и страха перед ними.

Я поднимаюсь с мужем на лифте, потом оказываюсь там одна. На доске кнопок было 9 этажей, но я всегда боюсь, что на самом деле этажей меньше. Однажды я застряла из-за этого в лифте. Поэтому я нажала 7-й этаж (моя квартира – на 6-м этаже). Но там оказалось всего 5 этажей, лифт пробил крышу и полетел. Он превратился в шар и кувыркается, но мне неплохо.

Пожалуй, у нее есть опасение, что снесет крышу, если утратить контроль над инстинктами. Что бы ей хотелось без оглядки на мать и собственный контроль? О, много чего, но ведь это нереально. Ну, побегать по травке босиком, она бегает по квартире. Ну, вышивать – она почти закончила вышивку, принести? Но это уже после отпуска, она улетает с мужем в отпуск. До желания покувыркаться на 6-м этаже разговор не доходит. Улет во сне от мужа ко мне, улет с мужем от терапии наяву…

Когда Ира перед отъездом с курорта собирала вещи, ей никто не помогал. У нее разболелась спина, она не могла разогнуться. Зато муж, который достал ее своими требованиями в обслуживании, не приставал в постели.

Я оставила в гараже открытую машину с ключами, в ней – дорогие спортивные вещи, в том числе штаны. Вижу в окно, как большая группа людей, непохожих на воров, угоняет машину. В голове возникает перечень потерь и мысль: «Останусь без штанов, сама виновата» (страх голодной смерти, стыд обнаженности и страх обнаружить свою женственность, оральная и анальная маскировка генитального; трансформация защитной агрессии в аутоагрессию). Кричу, зову на помощь, бросаю в них косметичкой, вместо того чтобы спуститься вниз, к гаражу. В голове – перечень дорогих вещей в косметичке. Делюсь горем с подругами, они успокаивают наличием страховки – не понимают…

У Иры сверхценное и противоречивое отношение к материальным ценностям. Ей вроде бы стыдно так зависеть от вещей, но еще страшней остаться без штанов. Под маской порядочных людей – воры, нет доверия. Ей не хватает моего дружеского участия. Я не понимаю ее. Уходя, Ира опрокидывает лежащую на полочке в прихожей мою сумочку с открытой молнией, так что из нее выпадает содержимое. Она с проказливым смехом извиняется и не поднимает ее. Идентификация с агрессором, думаю я.

Ира пеняет мне, что от поездки на машине больше толку, чем от сессии. Она делает два-три круга по МКАДу и за эти два-три часа успокаивается. От размеренной езды на автомате она впадает в транс, углубляется в себя, и у нее возникают приятные ассоциации. В подростковом возрасте у нее периодически возникало неудержимое желание взлететь, как во сне. Она разбегалась и приходила в себя, упав на землю. При засыпании она видела устрашающие галлюцинации. А днем испытывала навязчивое желание броситься с высоты.

Я лечу на вертолете, которым не умею управлять. Надо бы его посадить, но как? Я боюсь разбиться, вертолет садится в лужу. Это оказывается баня, Сандуны, хотя я там никогда не была.

Ира во втором браке, но он тоже оказался неудачным. Она «села в лужу». Ира часто видит во сне падающий самолет. Обычно она одновременно сидит и в самолете, успокаивая себя, что это крен на одно крыло. Посадка будет жесткая, но под контролем – не свободное падение. У Иры есть страх безумия. Надо сказать, что крылья символизирует полет мысли и духовность. У Иры это скорее улеты и страх наказания за грехи. Она видела два сна.

Самолет падает на меня, в конце я осознаю, что это сон, удара не было.

Из-за технического отказа самолет вошел в воду, погружается, но вода не успела проникнуть. Люди выходят с детьми на руках, со смущенными лицами – что-то обнажилось.

Она чувствует себя здесь так – открывает интимные вещи. Когда она приходила в гости к богатой сестре отца, та сразу гнала ее в ванную. Мать бегала вечно взмыленной, в поту. Тетка ревновала брата к его жене – грязной провинциалке и выжила их на другой конец Москвы.

Снежная гора с лыжниками и рядом пляж, море. С горы аквапарк спускается к морю, зеленая трава. Подруга с детьми и я с дочкой – без мужей. Семейная пара на лыжах просит сфотографировать их. Я ищу лучший вид, забыв о своей компании. Опомнилась: что же я всё время думаю о чужих фото, оставляю дочь? Возвращаюсь – дочь хорошо играет с детьми. В конце этого сна была авиакатастрофа. Самолет упал в болото.

Снег и пляж, гора и море стыкуются, а дочь и муж, угождение чужим и забота о ребенке – нет. Она получила золотую медаль в школе и красный диплом в институте. Ей хочется быть на седьмом небе, но ее место в грязном болоте. Она не Снегурочка и не русалка, киким ора болотная. Та, что враждебна мужчинам, по ночам пугает маленьких детей и может выжить хозяев из дому. В школьном спектакле клиентке дали роль Бабы-яги. Она имела успех.

Ира сменила джинсы на юбку, но муж не обратил на это внимания. Он лежит на диване и ждет, когда пойдут его проекты. Глотает книги и не делится с ней. Она уже девять месяцев (срок беременности) не может читать. Сегодня она проснулась рано утром из-за сновидения.

Я еду в лифте на свидание к бойфренду подруги и одновременно к ней с ее проблемами. Важно хорошо выглядеть, я зашнуровываю ботинки. Лифт, оказывается, едет наверх, дом заканчивается, я вылетаю, лечу. Это катастрофа, я начинаю падать, просыпаюсь со страхом свободного падения.

Вылетела в трубу – разорилась. Бывшая жена, от которой муж ушел к клиентке, осталась без работы. Теперь на мужа лягут расходы на ее семью, на образование их дочери. Обувь объединяет фаллическую мощь ноги (Баба-яга – костяная нога), душу (когда она уходит в пятки) и мать сыру землю. Шнурки подчеркивают связующий смысл символа. К сожалению, Ире важнее не смыслы и прочные связи, а внешние атрибуты. Ее взлет кончится падением.

Я лечу в самолете, рядом летит другой самолет. Я не вижу у него крыльев, его нос напоминает головку полового члена. Этот самолет падает и как бы сдувается. По телевизору показывают видео, на котором этот самолет лежит на земле. Значит, не взорвался в воздухе, и мне это сейчас не грозит. Самолет покрашен в красивый синий цвет Аэрофлота, но на нем написано «Люфтганза». Значит, даже их надежные самолеты могут падать. Но я лечу не в немецком самолете. Упавший самолет обгорелый, окна выбиты, но в нем нет пассажиров и «скорой помощи» рядом тоже нет. Значит, такое падение не смертельно.

Синий цвет ассоциируется у клиентки с солидностью, респектабельностью. Синий чулок и синие джинсы скрывают грешные ножки. Синяя птица – символ счастья. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. О синих журавлях можно только мечтать. Но голубые мечты разбиваются в прах. Что ж, это не смертельно. Есть еще земная любовь.

Илья, 40-летний менеджер, часто меняет места работы и женщин, опасаясь, что его поимеют. Жалуется: приболел, из-за плохого настроения ухудшилось самочувствие, нет сил, настроение совсем упадническое. По моей просьбе сделал пару набросков снов в каком-то полусне, машинально. На одном – высохшее дерево на краю утеса, над пропастью (символ импотенции и социального провала). Ветки, как руки, тянутся к остаткам света над пропастью. Рассказывает сон:

Начальство заставляет делать глупости, я с друзьями нахожу извилистые ходы и избегаю этого. В доме напротив на шестом этаже молодая женщина держит ребенка, смотрит на меня прощальным взглядом, отдает его, встает на подоконник и выбрасывается. Пока она летит, я думаю, как это можно: был человек и нет человека; а вообще-то, каждый имеет право сам распоряжаться своей жизнью. Я отвожу взгляд от женщины, когда она долетает до земли и разбивается. Вижу в окне, как пожилая грузная женщина совершает с ребенком какой-то ритуал. Понимаю, что она восприняла как должное самоубийство молодой женщины, не остановила ее.

Мать передает ребенка своей матери, которая предает ее смерти, та же участь ожидает ребенка – это Баба-яга. На работе этой участи можно избежать вместе с другими саботажниками. Я веду прием на шестом этаже. Он боится, что я его брошу. Надо начинать работу, деньги тают на глазах, их хватит лишь на полгода. Он теряет профессиональную форму, так он станет никому не нужным. Его подруга Оля сердится на него из-за его безделья – какой же он мужчина! Зато его не использует ни начальник, ни женщина (я от бабушки ушел, я от дедушки ушел).

Илья впервые после долгого перерыва летал во сне. В болоте его топили темные силы, но кто-то сочувственно наблюдал, как он полетел с кем-то в руках. Было так тяжело, что он задевал крыши домов. Оля переживает, что он не может определиться в принципе, будет ли он создавать семью, дозреет ли он в течение того срока, который она готова ждать его решения.

Я с Олей в кабине самолета. Она за штурвалом, я в роли штурмана или командира корабля (его детская мечта). Самолет разбегается по шоссе, над которым троллейбусные провода, впереди поворот, надо взлетать и при этом проскочить между проводами. Оля паникует, я командую взлет, она спорит, но я командую так уверенно, что она подчиняется.

Оле понравился этот сон, она готова подчиняться Илье, считает его таким же сильным и надежным, как она сама. Илья такого же мнения о ней, но не о себе.

Я лечу на самолете, меня вместе с другими сбрасывают в пластиковом челноке, чтобы захватить плацдарм. Я увлекаюсь парением, искусно управляю своим телом, чтобы избежать столкновения с челноками, которые отбрасывают другие десантники, и их парашютами. Однако я рискую врезаться в землю, пора раскрывать парашют. И тут выясняется, что я очень хорошо запомнил, как управлять своим парящим телом, но забыл, как открывать парашют. Страха я не испытываю, ищу на спине кольцо, но руки в перчатках, ничего не чувствуют. Каким-то образом парашют все же открывается, и я удачно приземляюсь, опередив всех. Понимаю, что сделал это в последний момент. На земле думали, что я разобьюсь.

Он пару раз прыгал с парашютом. Его друг разбился, увлекшись парением. Бабушка всегда очень тревожится за него. Он откладывает решения до последнего. И в терапии всё чего-то ждет. Илье постоянно снится его предыдущая подруга Люся, уехавшая от богатого мужа к еще более богатому американцу в США.

Я разговариваю с Люсей, как с сестрой. Она говорит, что я такой же, как она, предлагает тоже переехать в США, ведь я сам этого хочу. Я лечу в самолете, сверху которого пристроена пирамида для VIP-персон. Я сижу с общем салоне с простым народом. Смотрю со стороны на эту пристройку: какая несуразица. Там же узко, тесно. Есть же люди, которым это нравится. Всё же я немного завидую им.

Илье приснился сон про его друга Михаила, уехавшего в США и разбогатевшего там. Михаил познакомил его с Люсей. Жена Михаила Вера – целеустремленная, хотя и простоватая, она была почти что чемпионом мира по гимнастическим танцам.

Люся уходит к более богатому, чем я. Вера говорит, что ожидала этого. Миша тоже ушел к другой, так что она предлагает сойтись. Мы платонически сливаемся. У нее немолодое и родное лицо, как у мамы в детстве.

Его детской мечтой было открывать новые земли, как Робинзон Крузо – он выжил один, справился со всеми трудностями.

Я попал на необитаемый остров, на котором стоит домик деда. Его утащили какие-то монстры, надо его выручать. Со мной родственники и друзья, неподалеку друг, на которого я работал, со своей женой. Мне надо лезть вверх по отвесной стене. Это внутренняя стенка кратера или старого карьера. Мягкая, рыхлая порода, не как в природе. Не за что уцепиться, можно сползти вниз. Я удивляюсь, каким образом я всё же поднимаюсь. И тут я начинаю сползать. Поворачиваюсь на 180 градусов, спиной к стене, изо всех сил прижимаюсь к ней и упираюсь пятками. Смотрю вниз – я поднялся очень высоко, если сорвусь – убьюсь. От страха появилось спасительное чувство сна и готовность проснуться. Это всегда выручало в таких случаях. Но я не стал просыпаться и обнаружил, что вылез наверх. Все очень удивляются – как ты смог? Я хочу научить их такому.

Мягкая, рыхлая порода – плацента, детское место. Илья остался в симбиозе с ней, как будто родился в рубашке и сделал из нее бронежилет. Мать одевала маленького Илью как девочку и давала за непослушание подзатыльники – выбивала дурь из головы. Он сам иногда в каком-то отчаянии бился головой о стенку, доводя себя до умопомрачения. Убивал Бабу-ягу вместе с Анимой? Совсем забил в себе творческую личность. В этом сне Илья оживил своего деда, героя войны, и сам стал героем. Так у него восстановился ресурс, спрятавшийся от кастрирующей матери и тревожной бабки.

Папа Женя во сне улетает от преследователей, боясь запутаться в проводах или получить удар током, – вверху всевидящее око. Он старается вызвать восхищение способностью летать у прохожих. Когда он устает, опускается в чужие дворы, проходит через внутренние помещения, чтобы выйти на улицу. То ли падший ангел, то ли бомж. У него повторяются такие сновидения:

Я слегка отталкиваюсь от земли и начинаю парить невысоко, иногда опускаясь на землю. Я боюсь подниматься высоко, там провода. Внизу иногда бывают вражеские солдаты с автоматами. Чаще это прохожие, которые не обращают на меня внимания, хотя мне хотелось бы их удивить и восхитить. Я сам любуюсь тем, как плаваю у них над головами, как человек-амфибия, нырнувший в окно во время погони за ним. Но они, как на картине Брейгеля «Падение Икара», заняты своими делами и не замечают чуда.

Иногда я поднимаюсь над проводами и тогда боюсь вдруг потерять высоту как раз над ними. В этих случаях я летаю над крышами, постепенно теряю высоту и опускаюсь на какие-то веранды, внутренние дворики, освещенные ярким солнцем. Я прохожу через коридоры, пустые комнаты, рискуя встретиться с хозяевами, ищу выхода на улицу, не нахожу, попадаю во двор, пробираюсь под развешанным на веревках мокрым бельем, поднимаюсь в воздух и улетаю. Эти дворы напоминают построенный, как каре, барак, в котором я жил с первой женой у ее родителей. Полеты помогают напрямую попадать из дома в какое-то заведение (мое отделение?), я пролетаю наискось над несколькими кварталами, не всегда попадая сразу в это заведение или домой – плохо с ориентирами.

Последнее сновидение из таких приснилось на этой неделе.

Я поднимаюсь в воздух перед женщиной, которая ведет за руку малыша. Она берет его на ручки, подбрасывает, они хохочут. Пролетаю над ними, но они не замечают меня. Им хорошо вдвоем на земле, а я как капитан Немо, Человек-невидимка, не от мира сего, гадкий утенок, вздумавший летать. Блудный сын, Одиссей, Икар.

Папа Женя проснулся с эрекцией. Удивился и обрадовался, что еще летает во сне – жив курилка! Он не помнит, чтобы его так подбрасывали и ловили чьи-то руки. Мама поднимает повыше и дает летать – это не про него. Шагал летал с женой. Папа Женя ни с кем не летал.

После этой сессии папе Жене приснился еще один сон про полет.

Я летаю легче и выше обычного. Руки, правда, как будто скованы довольно короткой цепью (невидимой) в запястьях, не очень-то размахаешься. Я лечу низко, оказываюсь у проволочного забора в человеческий рост, по ту сторону – вышка с часовым, много людей – азиаты, похоже то ли на стройку, то ли на огромный рынок, то ли на концлагерь. Лечу дальше, там пустая вышка, перелетаю через забор. Пробираюсь среди суетящихся людей, никто не обращает на меня внимания, но я на всякий случай сощуриваю глаза – кошу под азиата. Оказываюсь перед высоким домом, там толпа. Я взлетаю, якобы просто чтобы показать этот фокус. Восхищенные глаза азиатов. Подлетаю к 20-му этажу, куда мне и надо, и неожиданно для толпы влетаю в окно. Тут барак, мне нужен брат, надо опередить азиатов. Вот они уже показались в том конце коридора, недовольные, что я смылся, и ждущие продолжения зрелища. Мечусь по закоулкам, зову брата, все двери закрыты. Встречаю человека, который показывает на дверь – мол, там. Дверь не заперта, скромно приоткрываю – там ведь и его жена. На кровати мужчина, видимо товарищ брата, а вот он и сам в середине комнаты, она похожа на склад, довольно грязный и переполненный вещами. Брат приветливо улыбается. Его жена подходит, мы обнимаемся, я пытаюсь молодецки приподнять толстушку. Она: «О, ты стал мужчиной!» Замечаю, что стою на возвышении, схожу, подхожу к брату, мы обнимаемся.

Папа Женя: брат умер, лежит в могиле. Как его товарищ на кровати. Это я? Все там будем… Склад неразобранных грязных вещей – разруха у нас в головах… А жена брата всегда мне нравилась. В Библии рассказано, как жена умершего перешла к его холостому младшему брату Онану. Я что, ждал смерти старшего брата, чтобы подняться на пьедестал, стать мужчиной, как он? Он не зовет меня к себе, а жена обнимает. Надо вывести ее отсюда. О! Вот это про что: Анима меня любит, а я о ней мало забочусь.

Смерть старшего брата, заменившего отца, разблокировала наконец мужественность клиента. Объятия символизируют слияние противоположностей – здравствуй, Перлз!

Жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги.

Артур Шопенгауэр