Е. Примеры – счет и речь в сновидении

Прежде чем отвести надлежащее место четвертому моменту, определяющему образование сновидения, я хочу привести несколько примеров из моей коллекции сновидений, которые отчасти прояснят взаимодействие трех уже нам знакомых моментов, отчасти докажут представленные положения или позволят сделать из них неопровержимые выводы. В предшествующем изложении мне было довольно трудно подтвердить свои результаты примерами. Примеры отдельных положений доказательны лишь в контексте толкования сновидения; вырванные из контекста, они лишаются своей красоты, а чуть более углубленное толкование сновидения вскоре становится настолько обширным, что нить обсуждения, иллюстрацией которому толкование должно служить, теряется. Пусть этот технический мотив послужит мне оправданием, если я теперь расположу в ряд все, что объединяется лишь отношением к тексту предыдущего раздела.

Сначала несколько примеров наиболее своеобразных или необычных способов изображения в сновидении. Одной даме снится: на лестнице стоит служанка, словно собираясь вымыть окно. В руках у нее шимпанзе и горилла-кошка (затем сновидица поправляет: ангорская кошка). Она бросает животных на сновидицу; шимпанзе прижимается к ней, и ей это очень противно. Сновидение достигло своей цели необычайно простым способом, восприняв и изобразив этот оборот речи буквально. «Обезьяна», как и вообще названия животных, – ругательства, и ситуация в сновидении означает не что иное, как «бросаться бранными словами». Из этой же подборки мы вскоре приведем еще несколько примеров применения этого простого приема в работе сновидения.

Точно так же поступает другое сновидение: Женщина с ребенком, голова которого имеет странную, уродливую форму. Она слышала, что ребенок стал таким из-за положения в материнской утробе. Врач говорит, что с помощью компрессии голове можно придать лучшую форму, но только это повредит мозг. Она думает: «Это ведь мальчик, для него это не такая беда». Это сновидение содержит наглядное изображение абстрактного понятия «детские впечатления», услышанного сновидицей во время лечения.

Несколько иным путем совершается работа сновидения в следующем примере. Сновидение содержит воспоминание о прогулке в Хильмтайх в окрестностях Граца. На улице ненастная погода; убогая гостиница, со стен капает вода, кровати влажные. (Последняя часть содержания представлена в сновидении не столь явно, как я ее привожу.) Сновидение означает «излишне» [überflüssig]. Абстракция, содержащаяся в мыслях сновидения, сначала несколько насильственно была сделана двусмысленной, заменена словом «переливающийся» [überfließend] или «жидкий и излишний» [flüssig und überflüssig], а затем изображена через нагромождение аналогичных впечатлений. Вода снаружи, вода внутри на стенах, вода в виде влажных постелей, все жидкое [flüssig] и «слишком» жидкое [«über»-flüssig]. То, что в целях изображения орфография в сновидении отходит на задний план по сравнению со звучанием слова, нас не удивляет, поскольку, например, рифма пользуется такой же свободой. В сновидении одной юной девушки, сообщенном и очень подробно проанализированном Ранком, рассказывается, что она гуляет среди полей, срезая красивые колосья [Ähren] ячменя и ржи. Навстречу ей идет молодой человек, и она хочет избежать встречи с ним. Анализ показывает, что речь идет о поцелуе в знак уважения (1910). Колосья, которые не срываются, а срезаются, сами по себе и в сгущении с честью, оказанием почестей служат в этом сновидении для изображения целого ряда других мыслей.

Зато в других случаях разговорная речь облегчает сновидению изображение его мыслей, располагая целым рядом слов, которые первоначально понимались образно и конкретно, а теперь употребляются в переносном, абстрактном смысле. Сновидению нужно лишь вернуть этим словам их прежнее значение или в измененном значении слова опустить какую-то часть. Например, кому-то снится, что его брат сидит в ящике; при толковании ящик заменяется шкафом (Schrank), и мысль сновидения гласит, что этот брат должен себя ограничить [sich einschränken], и притом вместо самого сновидца. Другой сновидец поднимается на гору, откуда открывается необычайно далекий вид. При этом он отождествляет себя с братом, который издает «Обозрение», где обсуждаются отношения с Дальним Востоком.

В сновидении Зеленого Генриха шаловливая лошадь валяется в самом отборном овсе [Hafer], каждое зерно которого – «сладкое ядро миндаля, изюм и новый пфенниг», «завернутые в красный шелк и на кончике обвязанные щетиной». Поэт (или сновидец) сразу дает нам толкование этого сновидения, ибо лошадь ощущает приятную щекотку и восклицает: «Овес меня колет».

Особенно часто сновидения, связанные с оборотами речи и шутками, используются (согласно Хенцену) в древнескандинавских сагах, где едва ли можно найти пример сновидения без двойного смысла или игры слов.

Потребовалась бы специальная работа, чтобы собрать такие способы изображения и упорядочить их в соответствии с принципами, лежащими в их основе. Некоторые из этих изображений можно даже назвать остроумными. Создается впечатление, что их никто не смог бы разгадать, если бы сновидец сам не дал разъяснения.

1) Одному человеку снится, что у него спрашивают о каком-то имени, но он не может его припомнить. Он сам объясняет, что это значит: «Мне это и во сне не приходит в голову».

2) Одна пациентка рассказывает сон, в котором все действующие лица были очень высокого роста. Это значит, добавляет она, что речь, должно быть, идет о каком-то событии из моего раннего детства, ибо тогда, разумеется, все взрослые казались мне необычайно высокими. Сама она среди действующих лиц этого сновидения не присутствовала.

В других сновидениях перемещение в детство может изображаться иначе – путем перевода времени в пространство. Человек видит людей и сцены издалека, словно в конце длинной дороги, или как будто он их рассматривает в перевернутый бинокль.

3) Мужчине, в бодрствующей жизни склонному к абстрактному и неопределенному способу выражения, но при этом наделенному хорошим чувством юмора, снится в связи с некоторыми обстоятельствами, что он идет на вокзал, и как раз в это время приходит поезд. Затем вдруг оказывается, что это перрон приближается к стоящему поезду, то есть происходит абсурдная инверсия действительного процесса. Эта деталь – не что иное, как указание, что в содержании сновидения должно быть инвертировано нечто другое. Анализ этого же сновидения приводит к воспоминаниям о книжках с картинками, где были изображены мужчины, стоявшие на головах и ходившие на руках.

4) В другой раз этот же сновидец рассказывает краткий сон, напоминающий технические приемы ребуса. Его дядя целует его в автомобиле. Он сам тут же дает толкование, которое я никогда бы не нашел. Сон означает аутоэротизм. Эта шутка могла бы прозвучать и в бодрствовании.

5) Сновидец вытаскивает [zieht hervor] одну даму из-под кровати. Это означает: он отдает ей предпочтение [Vorzug].

6) Сновидец в качестве офицера сидит за столом напротив императора: он противопоставляет себя отцу.

7) Сновидец лечит другого человека, у которого сломана кость [Knochenbruch]. В анализе этот перелом выступает как изображение супружеской измены [Ehebruches] и т. п.

8) Очень часто время суток представляет в содержании сновидения детские годы. Так, например, четверть шестого утра означает у одного сновидца возраст пять лет и три месяца – важную для него дату рождения младшего брата.

9) Другое изображение в сновидении периода жизни: женщина идет по улице с двумя маленькими девочками, одна из которых на год и три месяца старше другой. – Сновидица не может вспомнить ни одной семьи среди своих знакомых, к которым бы это относилось. Она сама истолковывает, что оба ребенка изображают ее собственную персону и что сновидение напоминает ей о двух травматических событиях в детстве, которые именно на столько отдалены друг от друга. (3^1/2 и 4^3/4 года.)

10) Не стоит удивляться, что люди, которые подвергаются психоаналитическому лечению, часто видят об этом сны, и все мысли и ожидания, которые оно у них вызывает, выражаются в их сновидениях. Как правило, образ, выбранный для изображения терапии, представляет собой поездку, чаще всего на автомобиле как новом и сложном средстве передвижения; в таком случае в указании на скорость автомобиля выражается ирония пациента по этому поводу. Если в качестве элемента мыслей, возникающих в бодрствовании, в сновидении должно быть изображено «бессознательное», то оно вполне естественно заменяется «подземными» помещениями, которые в другой раз, совершенно безотносительно аналитического лечения, означали бы женское тело или утробу матери. «Низ» в сновидении очень часто относится к гениталиям, его противоположность – «верх» – к лицу, рту или груди. Дикими животными работа сновидения, как правило, символизирует страстные влечения – как сновидца, так и других людей, – которых боится сновидец, то есть с совершенно незначительным смещением она символизирует самих людей, являющихся носителями этих страстей. Отсюда недалеко до напоминающего тотемизм изображения отца, напуганного злыми животными, собаками, дикой лошадью. Можно было бы сказать, что дикие животные служат изображению пугающего «Я» либидо, с которым удалось справиться путем вытеснения. Также и сам невроз, то есть «больной человек», часто отщепляется от сновидца и изображается в сновидении в виде отдельного человека.

11) (Г. Захс, 1911.) «Из “Толкования сновидений” нам известно, что работа сновидения знает различные способы, как образно и наглядно изобразить слово или оборот речи. Она может, например, воспользоваться тем обстоятельством, что представляемое выражение двусмысленно, и, используя двойной смысл как “железнодорожную стрелку”, вместо первого значения, имеющегося в мыслях сновидения, включить в явное содержание сна второе значение.

Это произошло и в небольшом приведенном далее сновидении благодаря умелому использованию свежих дневных впечатлений, пригодных для этих целей в качестве изобразительного материала.

Днем накануне сновидения я страдал от простуды и поэтому с вечера решил по возможности не вставать ночью с постели. Похоже, что сновидение лишь заставило меня продолжить мою дневную работу; я занимался тем, что вклеивал газетные вырезки в книгу, причем каждой части я пытался найти подходящее место. Мне приснилось:

“Я стараюсь вклеить газетную вырезку в книгу; но она не помещается на страницу, и это вызывает у меня сильную боль”.

Я проснулся и вынужден был констатировать, что боль в сновидении продолжилась в виде реальной физической боли, которая вынудила меня отказаться от своего намерения. Сновидение как “страж сна” инсценировало исполнение моего желания оставаться в постели через изображение слов “но она не помещается на страницу”».

Можно прямо-таки сказать, что работа сновидения пользуется для визуального изображения мыслей сновидения всеми доступными средствами, позволяя или не позволяя проявиться критике в бодрствовании и в результате подвергнуться сомнениям и насмешкам всех тех, кто только слышал о толковании сновидений, но в нем не упражнялся. Особенно богата такими примерами книга Штекеля «Язык сновидения» (1911), но все же я избегаю брать оттуда доказательства, так как некритичность и технический произвол автора смущают даже непредубежденного человека.

12) Из работы В. Тауска «Одежда и краски как изобразительные средства сновидения» (1914):

a) A. снится, будто он видит предыдущую гувернантку, одетую в черное платье из люстрина [Lüster], которое плотно облегает ее ягодицы. – Это означает, что он считает эту женщину сладострастной [lüstern];

б) К. видит во сне на шоссе Х девушку, озаренную белым светом и одетую в белую [weiß] блузку. На этом шоссе сновидец обменялся первыми интимными ласками с фрейлейн Вайсс;

в) фрау Д снится, будто она видит старого Блазеля (80-летнего венского актера), в полном вооружении [Rüstung] лежащего на диване. Затем он прыгает через столы и стулья, вытаскивает свою шпагу, при этом смотрится в зеркало и размахивает в воздухе шпагой, словно сражаясь с воображаемым врагом.

Толкование: у сновидицы застарелая болезнь мочевого пузыря [altes Blasenleiden]. Во время анализа она лежит на диване, и когда она смотрится в зеркало, втайне по-прежнему считает себя – несмотря на свои годы и свою болезнь – весьма бодрой [rüstig].

13) «Великое достижение» во сне.

Один мужчина видит во сне, будто он – беременная женщин, лежащая в постели. Это состояние становится для него весьма неприятным. Он восклицает: «Да лучше уж я…» (в ходе анализа он добавляет, вспомнив об одной няне: «Буду бить щебень»). За кроватью висит географическая карта, нижний край которой прикреплен деревянной рейкой. Он отрывает эту рейку [Leiste], хватая ее с обеих концов, но при этом она не ломается поперек, а расщепляется на две продольные половины. После этого он испытывает облегчение и тем самым способствует родам. Он самостоятельно истолковывает отрывание рейки как великое «достижение» [Leistung], благодаря которому он избавляется от своей неприятной ситуации (во время лечения), вырываясь из своей женской установки… Абсурдная деталь, что деревянная рейка не просто ломается, а расщепляется по длине, находит свое объяснение после того, как сновидец вспоминает, что удвоение в сочетании с разрушением содержит намек на кастрацию. Сновидение очень часто изображает кастрацию – из-за упрямого противоположного желания – через наличие двух символов пениса. «Leiste» (пах) – это еще и область тела, близко расположенная к гениталиям. Затем сновидец добавляет интерпретацию, что он преодолевает угрозу кастрации, которая и стала причиной возникновения у него женской установки.

14) Во время одного анализа, проводившегося мной на французском языке, мне пришлось истолковать сновидение, в котором я предстаю в виде слона. Разумеется, я спросил, как получилось такое изображение. «Vous me trompez», – отвечает сновидец (trompe – хобот).

Часто работе сновидения удается изобразить с помощью самых отдаленных связей даже такой непростой материал, как собственные имена. В одном из моих снов старый Брюкке поставил передо мной какую-то задачу. Я изготовляю какой-то препарат и достаю что-то похожее на смятую оловянную фольгу. (Подробнее об этом сне чуть позже.) Ассоциация, которую не так-то просто было найти, гласит: «Станиоль», и тут мне становится ясным, что я имею в виду одного автора – Станниуса, имя которого носит статья, вызывавшая у меня в прежние годы благоговение, о нервной системе некой рыбы. Первое научное задание, данное мне учителем, действительно относилось к описанию нервной системы одного вида рыб, Ammocoetes; имя последнего, очевидно, в ребусе вообще не использовано.

Я не могу не привести здесь еще один сон с необычным содержанием, который интересен к тому же как детское сновидение и очень легко объясняется в результате анализа. Одна дама рассказывает: «Я помню, что в детстве мне часто снилось, будто бы Боженька носит на голове остроконечный бумажный колпак. Подобный колпак мне часто надевали во время обеда, чтобы я не заглядывала в тарелки других детей и не высматривала, сколько им положили еды. Но так как я слышала, что Бог всеведущ, то мое сновидение означает, что и я знаю все, несмотря на надетый колпак».

В чем состоит работа сновидения и как она обращается со своим материалом, мыслями сновидения, можно поучительным образом показать на примере чисел и вычислений, которые встречаются в сновидениях. Кроме того, приснившиеся числа кажутся особенно многообещающими суеверным людям. Поэтому я подберу несколько примеров подобного рода из моей коллекции.

I

Из сновидения одной дамы, незадолго до окончания ее лечения. Она собирается за что-то заплатить; ее дочь берет у нее из кошелька 3 гульдена 65 крейцеров, но мать говорит ей: «Что ты делаешь? Это ведь стоит всего 21 крейцер». Этот фрагмент сновидения был мне понятен без каких-либо разъяснений с ее стороны благодаря знанию жизненной ситуации сновидицы. Эта дама приехала из другого города; она устроила свою дочь в одно воспитательное заведение в Вене и могла продолжать лечение у меня до тех пор, пока дочь оставалась в Вене. Через три недели учебный год подходил к концу, а вместе с ним должно было окончиться и лечение. Днем накануне сновидения заведующая заведением уговаривала ее оставить ребенка еще на год. Для себя она, очевидно, продолжила этот разговор в том смысле, что в таком случае она смогла бы продлить на год и свое лечение. К этому же относится и сновидение, ибо один год равен 365 дням, а в трех неделях, остающихся до конца учебного года и лечения, 21 день (хотя самих часов лечения не столь много). Числа, означавшие в мыслях сновидения время, приобретают значение денег, выражая более глубокий смысл, ибо «Time is money», «Время – деньги». 365 крейцеров равны трем гульденам 65 крейцерам. Незначительная денежная сумма, фигурирующая в сновидении, представляет собой очевидное исполнение желания; желание преуменьшило расходы на лечение и на учебу в заведении.

II

К более сложным отношениям приводят числа в другом сновидении. Молодая, но состоящая уже несколько лет в браке дама узнает, что ее знакомая сверстница Элиза Л. обручилась. После этого ей приснилось: она со своим мужем сидит в театре, и одна сторона партера совершенно не занята. Муж рассказывает ей, что Элиза Л. и ее жених тоже хотели пойти, но могли достать только плохие места, три места за 1 гульден 50 крейцеров, а таких они взять не захотели. Она отвечает, что особой беды им бы от этого не было бы.

Откуда взялись эти 1 гульден 50 крейцеров? Из индифферентного, в сущности, повода предыдущего дня. Ее невестка получила в подарок от своего мужа 150 гульденов и поторопилась растратить их, купив себе украшение. Заметим, что 150 гульденов в сто раз больше, чем 1 гульден 50 крейцеров. Откуда же цифра три, означающая три места в театре? Здесь имеется только та связь, что невеста на столько же месяцев – то есть на три – моложе сновидицы. Понять сновидение помогает затем выяснение того, что может означать в сновидении такая его деталь, одна сторона партера в театре остается незанятой. Это точное воспроизведение незначительного эпизода, давшего ее мужу повод над ней подтрунивать. Она решила пойти на одно из объявленных театральных представлений и заблаговременно запаслась билетами, заплатив дополнительную цену за предварительную продажу. Когда же они пришли в театр, то увидели, что одна сторона партера была почти не занята; следовательно, ей незачем было так торопиться.

Теперь я заменю сновидение его мыслями: «Ведь было бессмысленно так рано выходить замуж, мне незачем было так торопиться. На примере Элизы Л. я вижу, что всегда нашла бы мужа и даже в сто раз лучшего (муж, сокровище), если бы только подождала (в противоположность поспешности невестки). За деньги (приданое) я бы купила трех таких мужей!» Обратим внимание на то, что в этом сновидении числа в значительно большей степени изменили свое значение и взаимосвязь, чем в предыдущем. Работа преобразования и искажения в сновидении была здесь более интенсивной, и это мы объясняем тем, что для своего изображения мыслям сновидения пришлось преодолеть значительное интрапсихическое сопротивление. Не следует оставлять без внимания и то, что в этом сновидении содержится абсурдный элемент: двое людей собираются взять три места. Мы можем истолковать эту абсурдность в сновидении, заметив, что эта абсурдная деталь содержания сновидения должна изображать самую главную его мысль: «Было бессмысленно так рано выходить замуж!» Число «три», имеющее второстепенное значение при сравнении двух людей (три месяца разницы в возрасте), было искусно использовано сновидением для создания необходимой ему бессмыслицы. Уменьшение реальных 150 гульденов до 1 гульдена 50 крейцеров соответствует низкой оценке мужа (сокровища) в подавленных мыслях сновидицы.

III

Следующий сон демонстрирует нам вычислительные способности сновидения, из-за которых к нему так часто относились с пренебрежением. Одному мужчине снится: Он сидит у Б. (в семье одной своей бывшей знакомой) и говорит: «Напрасно вы не выдали за меня Мали». Затем он спрашивает девушку: «Сколько ж вам лет?» – Ответ: «Я родилась в 1882 году». – «Ах, так вам 28 лет».

Поскольку сновидение относится к 1898 году, очевидно, что счет неверен, и слабость в арифметике сновидца можно было бы сравнить со слабостью паралитика, если бы ее нельзя было объяснить иначе. Мой пациент относился к тем людям, мысли которых занимают все до единой увиденные ими женщины. На протяжении нескольких месяцев вслед за ним на прием в мой врачебный кабинет регулярно приходила одна молодая дама, о которой он часто меня спрашивал и с которой он был очень учтивым. Ее-то возраст он и оценивал в 28 лет. Именно так можно объяснить результат его мнимого вычисления. Вместе с тем, 1882 год – это год, когда он женился. Он также не мог упустить возможность завязать разговор с двумя другими особами женского пола, которых он встречал у меня, – отнюдь не юными девушками, поочередно открывавшими ему дверь, и поскольку ему казалось, что эти девушки не очень ему доверяют, он объяснил себе это тем, что они, наверное, считали его более взрослым «солидным» господином.

IV

Еще одним сновидением с числами, которое характеризуется очевидной детерминацией или, скорее, сверхдетерминацией, вместе с его толкованием я обязан господину Б. Даттнеру.

«Моему домовладельцу, охраннику, служащему в магистрате, снится, будто он стоит на посту на улице, что является исполнением его желания. Тут к нему подходит инспектор, и на воротнике его мундира указан номер 22 и 62 или 26 – во всяком случае, в нем было несколько двоек.

Уже само разделение числа 2262 при воспроизведении сна позволяет сделать вывод о том, что составные части имеют свое особое значение. Вчера на работе он с коллегами говорил о продолжительности их службы, – приходит ему на ум. Поводом к разговору послужил один инспектор, который в 62 года вышел на пенсию. Сам сновидец имеет только 22 года службы, и ему остается еще два года и два месяца, чтобы получать 90 % пенсии. Сновидение выражает исполнение его давнего желания – получить чин инспектора. Начальник с номером 2262 – это он сам, он исполняет свои служебные обязанности на улице (это тоже его самое большое желание), отслужил два года и два месяца и теперь, подобно 62-летнему инспектору, может уволиться с полной пенсией».

Сопоставив эти и аналогичные примеры, мы вправе сказать: сновидение вообще не считает – ни правильно, ни неправильно; оно лишь соединяет в форме арифметических действий числа, которые содержатся в мыслях сновидения и которые могут служить намеками на не поддающийся изображению материал. При этом оно обращается с числами как с материалом, используемым для выражения своих намерений, точно так же как и со всеми другими представлениями, как с именами и словесными выражениями в высказываниях.

Работа сновидения не может создавать новых диалогов. Если в сновидениях встречаются диалоги, которые сами по себе могут быть разумными или бессмысленными, анализ всякий раз показывает нам, что сновидение лишь заимствовало для выражения своих мыслей отрывки действительно произошедших или услышанных разговоров и поступило с ними в высшей степени произвольно. Оно не только вырвало их из общего контекста и раздробило, взяв одну часть и отбросив другую, но и объединило их заново, а потому диалог, кажущийся в сновидении связным, при анализе распадается на три или четыре фрагмента. При таком преобразовании оно часто оставляет в стороне смысл, который имели слова в мыслях сновидения, и придает им смысл совершенно иной. При более близком рассмотрении диалогов в сновидении можно отделить более ясные, компактные фрагменты от других, которые служат связывающим веществом и, вероятно, были дополнены подобно тому, как мы дополняем при чтении пропущенные слоги и буквы. Диалог в сновидении имеет строение брекчии, в которой крупные обломки различного материала соединяются окаменевшей промежуточной массой.

Впрочем, это описание в полной мере относится только к тем разговорам в сновидении, которые содержат в себе нечто от чувственного характер разговора и описываются именно как «разговоры». Другие же, которые не воспринимаются как нечто услышанное или сказанное (то есть не сопровождаются акустическими или моторными ощущениями в сновидении), представляют собой попросту мысли, содержащиеся в нашем бодрствующем мышлении и без каких-либо изменений переходящие во многие сны. Для индифферентного разговорного материала в сновидении богатым, но вместе с тем трудно прослеживаемым источником служит, по-видимому, и литература. Однако все, что каким-либо образом отчетливо проявляется в сновидении в форме разговора, можно свести к реальной, произнесенной или услышанной речи.

Примеры происхождения таких разговоров в сновидении мы уже приводили при анализе снов, которые были рассказаны нами с другой целью. Так, в «безобидном сновидении о рынке» фраза: «Этого больше нет» – служит для отождествления меня с мясником, тогда как часть другой фразы: «Я этого не знаю, я этого не возьму» – выполняет другую задачу: придать сновидению невинный характер. Как раз накануне сновидица ответила кухарке на какую-то ее дерзость словами: «Я этого не знаю, ведите себя прилично», и теперь первая часть этой индифферентно звучащей фразы вошла в сновидение, чтобы намекнуть ею на последующую часть, которая, вполне соответствуя фантазии, лежавшей в основе сновидения, ее бы и разоблачила.

Аналогичный пример из многих других, которые дали бы такие же результаты.

Большой двор, на котором сжигают трупы. Он говорит: «Я пойду, не могу на это смотреть». (Эта фраза не очень отчетлива.) Затем он встречает двух мальчиков из мясной лавки и спрашивает: «Ну как, было вкусно?» Один из них отвечает: «Нет, не вкусно. Как будто это было человеческое мясо».

Безобидный повод к этому сновидению следующий. Накануне вечером после ужина он вместе с женой зашел в гости к добродушным, но отнюдь не привлекательным [appetitlich] соседям. Гостеприимная пожилая дама как раз сидела за ужином и стала заставлять его (для этого среди мужчин в шутку употребляется слово, имеющее сексуальное значение) тоже что-нибудь отведать. Он отказывался, говорил, что нет аппетита. «Ах, бросьте, попробуйте хоть немножко!» или нечто подобное. В конце концов ему пришлось отведать блюдо, и из вежливости он похвалил его: «Неплохо, однако». Оставшись наедине с женой, он стал возмущаться как навязчивостью соседки, так и качеством отведанного блюда. Фраза «Не могу на это смотреть», которая и в сновидении не очень отчетлива, – это мысль, относящаяся к внешности приглашавшей поужинать дамы, и ее можно было бы перевести, что ему не хочется эту даму видеть.

Более поучителен анализ другого сновидения; я приведу его здесь по причине очень отчетливого разговора, составляющего его основной момент, но объясню только после того, как будет рассмотрена роль аффектов в сновидении. Мне очень отчетливо снится: ночью я пришел в лабораторию Брюкке и в ответ на легкий стук открываю дверь (покойному) профессору Фляйшлю, который входит с несколькими незнакомыми мне людьми и, сказав несколько слов, садится за свой стол. За этим следует второе сновидение: мой друг Фл., незаметным образом в июле приехал в Вену; я встречаю его на улице во время беседы с моим (покойным) другом П. и иду с ним куда-то, где они усаживаются друг против друга за маленьким столиком; я же сижу на узкой стороне столика. Фл. рассказывает о своей сестре и говорит: «Через три четверти часа она была мертва», – и потом добавляет что-то вроде: «Это предел». Поскольку П. его не понимает, Фл. обращается ко мне и спрашивает, что именно я рассказывал о нем П. В ответ на это я, охваченный какими-то странными эмоциями, хочу сказать Фл., что П. (ничего не может знать, потому что его) вообще нет в живых. Но я говорю, сам замечая свою ошибку: «Non vixit». Затем я пристально смотрю на П.; под моим взглядом он бледнеет, глаза становятся болезненно голубыми, он теряет четкие контуры и, наконец, исчезает. Я бесконечно рад этому и теперь понимаю, что и Эрнст Фляйшль был лишь видением, ревенантом, и мне кажется вполне вероятным, что такая персона существует лишь до тех пор, пока ее терпишь, и что ее можно устранить произвольным желанием противоположного.

Это красивое сновидение объединяет в своем содержании так много загадочных особенностей – критичность во время самого сновидения: я самостоятельно замечаю свою ошибку, говоря «non vixit», а не «non vivit» («Он не жил» вместо «Его нет в живых»); непринужденное общение с умершими, которых само сновидение считает таковыми; абсурдность заключительного вывода и, наконец, чувство удовлетворения, которое он у меня вызывает. Но на самом деле я не могу сделать того, что, собственно, делаю в сновидении, – пожертвовать в угоду своему честолюбию уважением к столь дорогим для меня людям. При любом же утаивании хорошо известный мне смысл сновидения был бы утрачен. Поэтому сначала здесь, а потом и в другом месте я ограничусь истолкованием лишь некоторых элементов сновидения.

Центр сновидения образует сцена, в которой я уничтожаю П. своим взглядом. При этом его глаза становятся странного, зловеще-голубого цвета, а затем он исчезает. Эта сцена представляет собой явную копию того, что мной было пережито в действительности. Я был демонстратором в физиологическом институте, к своим обязанностям должен был приступать рано утром, и Брюкке узнал, что несколько раз я приходил в учебную лабораторию слишком поздно. Однажды он явился прямо к открытию и стал меня поджидать. Все, что он мне сказал, было четким и определенным; но дело было не в словах. Меня потрясли его страшные голубые глаза, которыми он смотрел на меня. Под его взглядом я «исчез», как в сновидении П., с которым, к своему облегчению, я поменялся ролями. Кто помнит изумительные – даже в глубокой старости – глаза великого ученого и кто видел его когда-нибудь в гневе, тот легко сможет понять чувства юного грешника.

Однако мне долго не удавалось выяснить происхождение фразы «Non vixit», которой в сновидении я вершу свое правосудие, пока наконец меня не осенило, что два этих слова были такими отчетливыми во сне потому, что на самом деле я их не говорил и не слышал, а видел. И тут же мне стало понятно, откуда они. На постаменте памятника императору Иосифу в венском Хофбурге можно прочесть прекрасные слова:

 

«Saluti patriae vixit

non diu sed totus».

 

Из этой надписи я взял то, что соответствовало враждебному элементу в мыслях моего сновидения и что должно было означать: «Парню нечего вмешиваться в разговор, ведь его вообще нет в живых». И тут я вспомнил, что этот сон приснился мне несколько дней спустя после открытия памятника Фляйшлю в университетском парке. При этом я вновь осмотрел памятник Брюкке и (бессознательно), видимо, пожалел о том, что мой высокоодаренный и всей душой преданный науке друг П. из-за своей преждевременной кончины не может претендовать на памятник в этом месте. Такой памятник я воздвиг ему в сновидении; моего друга П. звали Иосифом.

По правилам толкования сновидений у меня все еще не было оснований заменить нужное мне «non vivit» словами «non vixit», сохранившимися в моем воспоминании о памятнике императору Иосифу. Должно быть, эта замена была вызвана влиянием другого элемента мыслей сновидения. Что-то заставляет меня обратить внимание на то, что в сцене во сне сталкиваются два потока чувств к моему другу П. – враждебных и нежных; первые лежат на поверхности, вторые – скрыты, но те и другие находят свое выражение в словах: «Non vixit». За его заслуги перед наукой я воздвигаю ему памятник; но он виновен за свое дурное желание (выраженное в конце сновидения), и я его уничтожаю. Я здесь создал своеобразно звучащую фразу, по-видимому руководствуясь каким-то примером. Но где встречается подобная антитеза, аналогичное соположение двух противоположных реакций на одного и того же человека, которые претендуют на свою обоснованность, но при этом не хотят друг другу мешать? В единственном месте, которое, однако, глубоко запечатлевается в памяти читателя, – в оправдательной речи Брута в шекспировском «Юлии Цезаре»: «Цезарь любил меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому; за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его». Разве это не такое же построение фразы и не такое же противоречие мыслей, как в мыслях сновидения, которые я раскрыл? Таким образом, я играю во сне роль Брута. Вот если бы только удалось найти в содержании сновидения еще один след, подтверждающий эту удивительную коллатеральную связь! Я думаю, он может быть следующим: мой друг Фл. приезжает в Вену в июле. Эта деталь не имеет никакого соответствия в действительности. Насколько мне известно, мой друг никогда не бывал в Вене в июле. Но месяц июль назван по имени Юлия Цезаря и поэтому вполне может служить искомым намеком на связующую мысль, что я играю роль Брута.

Как это ни странно, но я действительно однажды играл роль Брута. В четырнадцатилетнем возрасте я разыгрывал перед детской аудиторией сцену между Брутом и Цезарем из стихотворений Шиллера, причем в компании с моим племянником, мальчиком старше меня на один год, который к нам в то время приехал из Англии. То есть он тоже вернулся, ибо он был товарищам по играм в мои первые детские годы, которые вновь появились вместе с ним. До трех лет мы были с ним неразлучны, любили друг друга и друг с другом дрались, и эти детские отношения, как я уже отмечал, оказали решающее влияние на все мои последующие чувства в общении со сверстниками. С тех пор у моего племянника Джона произошло много воплощений, которые воскрешали то одну, то другую сторону его существа, неизгладимо запечатлевшегося в моей бессознательной памяти. По всей видимости, порой он очень плохо со мной обращался, и мне приходилось восставать против своего тирана, ибо мне часто потом рассказывали, что на вопрос отца – его деда: «Почему ты бьешь Джона?» – я отвечал краткой речью в свое оправдание: «Я побил его, потому что он побил меня». Наверное, этой сценой из детства и объясняется замена «non vivit» на «non vixit», ибо на языке детей «побить» означает «задать трепку» [wichsen]; работа сновидения не брезгует пользоваться такими взаимосвязями. Столь мало обоснованная в реальности враждебность к моему другу П., который во многом меня превосходил и поэтому также мог представлять собой новый вариант моего друга детства, наверняка сводится к моему сложному детскому отношению к Джону.

К этому сновидению мы еще вернемся.