Д. Изображение в сновидении с помощью символов. Другие типичные сны

Анализ последнего биографического сна служит доказательством того, что я с самого начала признавал символику в сновидении. К полному пониманию ее объема и значения я пришел, однако, лишь постепенно, по мере накопления опыта и под влиянием работ В. Штекеля (1911), о которых здесь имеет смысл высказаться.

Этот автор, принесший психоанализу, пожалуй, столько же вреда, сколько и пользы, привел большое количество неожиданных символических переводов, в которые вначале не верилось, но которые затем пришлось признать, поскольку большей частью они нашли свое подтверждение. Заслуга Штекеля не умаляется замечанием, что скептическая сдержанность других имела под собой основания. Дело в том, что примеры, которыми он подкреплял свои толкования, часто не были убедительными, и он пользовался методом, который с научных позиций надо отвергнуть как ненадежный. Штекель находил свои символические интерпретации интуитивным путем, благодаря свойственной ему способности понимать символы непосредственно. Однако нельзя предполагать, что такое умение присуще всем людям, его эффективность лишена всякой критики, а потому его результаты не претендуют на достоверность. Это похоже на то, как если бы диагностику инфекционных болезней решили основывать на обонятельных впечатлениях от больничной кровати, хотя, без сомнения, существовали клиницисты, которым чувство обоняния, не развитое у большинства, говорило больше, чем другим, и которые действительно были способны диагностировать брюшной тиф по запаху.

Накопленный психоаналитический опыт позволил нам выявить пациентов, которые удивительным образом обнаружили такое непосредственное понимание символики сновидений. Часто это были больные, страдавшие dementia praecox, а потому какое-то время существовала тенденция подозревать всех сновидцев с таким пониманием символов в этом заболевании. Только это не верно, речь идет о личной одаренности или своеобразии без очевидного патологического значения.

Ознакомившись с применением разнообразной символики для изображения сексуального материала в сновидении, мы должны задаться вопросом, не выступают ли многие из этих символов в качестве «знака сокращения» в стенографии с раз и навсегда установленным значением и не возникает ли искушение составить новый сонник с использованием шифровального метода. На этот счет надо заметить: эта символика не принадлежит исключительно сновидению, а входит в бессознательные представления конкретного народа, и ее можно обнаружить в фольклоре, в мифах, сказаниях, оборотах речи, в мудрых изречениях и в типичных остротах в более полном виде, чем в сновидении.

Следовательно, нам пришлось бы выйти далеко за рамки задачи толкования сновидений, если бы мы захотели установить верное значение символа и обсудить многочисленные, большей частью пока еще не решенные проблемы, которые связаны с понятием символа. Мы хотели бы здесь только сказать, что изображение с помощью символа относится к косвенным способам изображения, но что различные доводы удерживают нас от того, чтобы все без разбору символические изображения мешать в одну кучу с другими способами косвенного изображения, не сумев к тому же постичь эти отличительные характеристики в понятийной ясности. В ряде случаев общее между символом и тем, что он замещает, является очевидным, в других случаях оно скрыто; выбор символа кажется тогда загадочным. Именно эти случаи должны помочь нам пролить свет на значение символических отношений; они указывают на то, что речь идет об одной и той же генетической природе. То, что сегодня связано символически, по всей вероятности, в древности было объединено понятийной и языковой идентичностью. Символическое отношение представляется остатком и признаком былой идентичности. При этом можно наблюдать, что символическая общность во многих случаях простирается за пределы языковой общности, как утверждал еще Шуберт (1814). Многие символы столь же древни, как и речь в целом, другие, однако, постоянно образуются в наше время (например, воздушный корабль, дирижабль).

Сновидение пользуется этой символикой для завуалированного изображения своих скрытых мыслей. Среди используемых таким образом символов имеется много таких, которые всегда или почти всегда обозначают одно и то же. Необходимо только учитывать своеобразную пластичность психического материала. Довольно часто символ в содержании сновидения можно истолковывать не символически, а в его собственном значении; в других случаях сновидец из особого материала воспоминаний может создать себе право использовать в качестве сексуального символа всевозможные предметы, которые обычно так не используются. Если для изображения содержания у него имеется на выбор несколько символов, то он изберет тот символ, который, помимо всего прочего, обнаруживает еще и объективную связь с остальным мыслительным материалом, то есть имеет наряду с типичной мотивацией еще и индивидуальную.

Хотя после Шернера современные исследования сновидений сделали неизбежным признание символики сна – даже Х. Эллис (1911) согласен, что не может быть никаких сомнений в том, что наши сновидения полны символикой, – тем не менее надо признать, что задача толкования сновидений из-за существования символов в снах не только облегчается, но и осложняется. Техника толкования по свободным мыслям сновидца при выявлении символических элементов содержания сновидения чаще всего нас подводит; возвращение к произволу толкователя сновидений, который практиковался в древности и который, похоже, вновь оживает в одичалых толкованиях Штекеля, исключено из соображений научной критики. Таким образом, имеющиеся в содержании сновидения элементы, которые следует понимать символически, вынуждают нас к комбинированной технике, с одной стороны, опирающейся на ассоциации сновидца, а с другой стороны, восполняющей то, чего недостает в понимании символов толкователя. Чтобы избежать упрека в произвольности при толковании сновидений, критическая осторожность при объяснении символов должна сочетаться с тщательным их изучением на особенно наглядных примерах снов. Неуверенность, пока еще присущая нашей деятельности как толкователей сновидений, с одной стороны, возникает из-за неполноты наших знаний, которая будет постепенно устранена по мере их углубления, с другой стороны, она связана как раз с определенными особенностями символов сновидений. Зачастую они имеют много значений, а потому, как в китайском письме, только их взаимосвязь позволяет прийти к верному их пониманию. С этой многозначностью символов связана и способность сновидения допускать несколько толкований, изображать в содержании различные, зачастую по своей природе существенно отличающиеся мыслительные образования и импульсы желания.

После этих ограничений и предостережений я цитирую: император и императрица (король и королева) действительно чаще всего изображают родителей сновидца, принц или принцесса – его самого. Однако такой же высокий авторитет, как у императора, признается за великими людьми, поэтому в некоторых сновидениях, например, Гёте выступает как символ отца. (Хичманн,1913.) Все продолговатые предметы: палки, бревна, зонты (из-за натяжения, сопоставимого с эрекцией!), все длинные и острые виды оружия: ножи, кинжалы, пики представляют мужской член. Часто встречающимся, хотя и не совсем понятным его символом служит пилка для ногтей (быть может, из-за трения и скобления?). Банки, коробки, ящики, шкафы, печки соответствуют женскому телу, но также пещеры, судна и все виды сосудов. Комнаты в сновидениях (Zimmer) – это, как правило, женщины (Frauenzimmer), изображение их различных входов и выходов в этом истолковании не должно сбить с толку. Проявление интереса, «открыта» комната или «закрыта», нетрудно понять в этом контексте. (Ср. сновидение Доры во «Фрагменте одного случая анализа истерии».) Какой ключ отпирает комнату, едва ли есть надобность здесь говорить; Уланд в песне о «Графе Эберштейне» использовал символику замка́ в очень забавном скабрезном анекдоте. Сновидение, в котором человек идет через анфиладу комнат, – это сон о борделе или гареме. Однако оно, как показал Г. Захс на прекрасных примерах, используется для изображения брака (его противоположности). Интересная связь с инфантильным исследованием сексуальности возникает в том случае, когда сновидцу снятся две комнаты, которые сначала были одной, или когда знакомая ему комната в квартире разделяется в сновидении на две, или наоборот. В детстве женские гениталии (попа) считаются единственным пространством (инфантильная теория клоаки), и только позднее ребенок узнает, что эта часть тела включает в себя две отдельных полости и два отверстия. Перила, подъемы, лестницы или переход по ним, как вверх, так и вниз, – это символическое изображение полового акта. Гладкие стены, по которым карабкается человек, фасады домов, с которых он – зачастую со страхом – спускается, соответствуют телам людей в положении стоя и, по всей вероятности, воспроизводят во сне воспоминание о попытке маленького ребенка вскарабкаться на родителей и воспитателей. «Гладкие стены» – это мужчины, за «выступы» домов спящий нередко цепляется в страшном сне. Столы, накрытые столы и подносы также означают женщин, возможно, по контрасту с рельефностью женского тела. «Дерево», или «древесина», в силу своих лингвистических связей, по всей видимости, является отображением женского вещества (материи). Название острова Мадейра в переводе с португальского означает дерево, древесину. Так как «стол и постель» – необходимые атрибуты брака, в сновидении первое нередко заменяет второе, и комплекс сексуальных представлений переносится в таком случае на комплекс еды. Из предметов одежды женскую шляпу очень часто с уверенностью можно толковать как гениталии, причем мужчины. Это же относится и к плащу, причем остается невыясненным, какая доля в употреблении этого символа принадлежит созвучию слова. В сновидениях мужчин галстук зачастую выступает символом пениса, и не только потому, что он имеет продолговатую форму, свешивается и является характерным атрибутом мужчины, но и потому, что галстук можно выбрать по своему усмотрению, – свобода, в которой природа отказала означаемому этим символом. Люди, использующие в сновидении этот символ, часто роскошествуют галстуками, буквально собирая целые их коллекции. Все сложные механизмы и аппараты в сновидениях – это с большой вероятностью половые органы, как правило, мужские, в изображении которых символика сновидения оказывается столь же неутомимой, как и работа остроумия. Совершенно очевидно также, что все виды оружия и инструменты используются как символы мужского члена: плуг, молоток, ружье, револьвер, кинжал, сабля и т. д. Также во многих ландшафтах в сновидениях, особенно таких, где имеются мосты или поросшие лесом горы, легко можно распознать изображение гениталий. Марциновски (1912a) собрал целый ряд примеров, где сновидцы разъясняли свои сновидения с помощью рисунков, которые должны были изображать содержащиеся в них ландшафты и местности. Эти рисунки прекрасно иллюстрируют различие между явным и скрытым значением сновидения. На первый взгляд они, казалось бы, представляют собой планы, географические карты и т. д., но при более тщательном исследовании раскрываются как изображения человеческого тела, гениталии и т. д. и только после такого истолкования содействуют пониманию сна. (Ср. в этой связи работы Пфистера [1911–1912 и 1913] о криптографии и картинках-загадках.) Также и непонятные новые словообразования могут складываться из составных частей с сексуальным значением. Даже дети зачастую означают во сне не что иное, как гениталии, ведь мужчинам и женщинам привычно ласково называть свои гениталии «малышом». Штекель (1909) верно истолковал «маленького брата» как пенис. Игра с маленьким ребенком, физическое наказание малыша и т. д. часто являются изображениями во сне онанизма. Целый ряд других, правда, еще недостаточно проверенных символов приводит Штекель, иллюстрируя их примерами. Символическому изображению кастрации служит работа сновидения: облысение, стрижка волос, выпадение зубов и обезглавливание. Появление в сновидении одного из употребительных символов пениса дважды или несколько раз следует понимать как протест против кастрации. Также и появление во сне ящерицы – животного, у которого отрастает оторванный хвост, – имеет такое же значение. Из животных, использующихся в мифологии и фольклоре в качестве символов гениталий, некоторые играют эту роль и в сновидении: рыба, улитка, кошка, мышь (из-за волосяного покрова в области гениталий), но прежде всего самый важный символ мужского члена – змея. Маленькие животные, вредные насекомые изображают маленьких детей, например нежеланных братьев и сестер; нашествие паразитов часто можно приравнять к беременности. В качестве совсем недавно возникшего символа мужских гениталий следует назвать дирижабль, использование которого подобным образом в сновидении объясняется его связью с полетом, а иногда и его формой.

Штекель привел и проиллюстрировал примерами ряд других, отчасти еще недостаточно проверенных символов. Сочинения Штекеля, особенно его книга «Язык сновидения» (1911), содержат богатейшую коллекцию истолкований символов, которые частично были остроумно разгаданы и оказались верными при проверке, например, в разделе, посвященном символике смерти. Однако недостаточная критичность автора и его склонность к обобщениям любой ценой делают другие его толкования сомнительными или непригодными, так что при использовании этих работ я бы настоятельно рекомендовал сохранять осторожность. Поэтому я ограничусь перечислением нескольких примеров.

По мнению Штекеля, правая и левая стороны должны пониматься в этическом смысле. «Правая дорога всегда означает путь праведника, левая – путь преступника. Таким образом, левая сторона может изображать гомосексуальность, инцест, перверсию, правая – брак, половой акт с девицей легкого поведения и т. д. Все оценивается в зависимости от индивидуальной моральной позиции сновидца» (Stekel, 1909). Родственники вообще играют в сновидении, как правило, роль гениталий (ibid., 473). Здесь я могу подтвердить в этом значении только роль сына, дочери, младшей сестры, то есть тех, кто относится к сфере «малыша». И наоборот, в приведенных примерах сестер можно трактовать как символы груди, братьев – как символы больших полушарий. Невозможность догнать экипаж Штекель трактует как сожаление о разнице в возрасте, которую нельзя сгладить (ibid., 479). Багаж, с которым путешествует человек, – это греховное бремя, которое тяготит человека (там же). Но именно поклажа часто оказывается несомненным символом собственных гениталий. Часто возникающим в сновидениях цифрам и числам Штекель также приписал фиксированные символические значения, однако такая трактовка не выглядит ни достаточно обоснованной, ни универсальной, хотя в отдельных случаях такое толкование можно признать вполне правдоподобным. Впрочем, число три является доказанным с разных сторон символом мужского полового органа. Одно из обобщений, сделанных Штекелем, относится к двойственному значению символов гениталий. «Каким бы ни был символ, он – пусть фантазия и позволяет это отчасти – не мог быть использован в мужском и в женском значении одновременно!» Однако это вставочное предложение во многом подрывает достоверность утверждения Штекеля, ибо фантазия позволяет это отнюдь не всегда. Но я все же считаю нелишним сказать, что, по моему опыту, основной тезис Штекеля должен отступить на задний план перед признанием большего разнообразия. Помимо символов, которые столь же часто изображают мужские гениталии, как и женские, существуют такие, которые обозначают преимущественно или почти исключительно один из полов, а также другие, имеющие только мужское или только женское известное нам значение. Использовать длинные, твердые предметы и орудия в качестве символов женских половых органов и полые предметы (ящики, коробки, жестянки и т. п.) в качестве символов мужских фантазия как раз не позволяет.

Не подлежит сомнению, что склонность сновидения и бессознательных фантазий использовать сексуальные символы бисексуально выдает архаическую черту, поскольку в детстве различие половых органов остается неизвестным и обоим полам приписываются одинаковые гениталии. Однако можно ошибочно предположить наличие бисексуального символа, если забыть о том, что в некоторых сновидениях происходит общая инверсия полов, в результате чего мужское изображается через женское и наоборот. Такие сновидения выражают, например, желание женщины быть мужчиной.

Гениталии могут быть представлены в сновидении также и другими частями тела, мужской член – в виде руки или ноги, женское половое отверстие – в виде рта, уха и даже глаза. Выделения человеческого тела – пот, слезы, моча, сперма и т. д. – могут в сновидении заменять друг друга. Это в целом правильное утверждение В. Штекеля было правомерно уточнено благодаря критическим замечаниям Р. Райтлера (1913b). Речь, в сущности, идет о замене важного продукта секреции, например семени, индифферентным.

Этих далеко не полных указаний, возможно, будет достаточно, чтобы побудить других к более тщательной работе по сбору материала. Гораздо более подробное изложение символики сновидений я привел в моих «Лекциях по введению в психоанализ».

Я приведу теперь несколько примеров использования в сновидениях таких символов, которые должны показать, что невозможно прийти к истолкованию сновидения, игнорируя символику сновидения, и как настойчиво она также навязывается во многих случаях. Но здесь же я хотел бы настоятельно предостеречь от того, чтобы переоценивать значение символов для толкования сновидений, например, ограничивать работу перевода сновидения переводом символов, отказавшись от техники использования мыслей сновидца. Обе техники толкования сновидений должны дополнять друг друга; но как в практическом, так и теоретическом отношении приоритет остается за методом, описанным первым, где решающее значение придается высказываниям сновидца, тогда как предпринимаемый нами перевод символов добавляется в качестве вспомогательного средства.

1 Шляпа как символ мужчины (мужских гениталий) (отрывок из сновидения молодой женщины, страдающей агорафобией вследствие страха соблазнения)

«Я гуляю летом по улице. На мне соломенная шляпа своеобразной формы: тулья выгнута вверх, а поля свешиваются вниз (здесь она запинается), причем одна сторона ниже другой. Я в веселом настроении и уверена в себе. Проходя мимо группы молодых офицеров, я думаю: “Вы ничего мне не можете сделать”».

Поскольку по поводу шляпы в сновидении у нее не возникло ни одной мысли, я говорю ей: «Шляпа, по всей вероятности, – это мужской половой орган с поднятой средней частью и двумя свешивающимися боковыми». То, что шляпа представляет мужчину, возможно, покажется странным, но говорят же: «Unter die Haube kommen!» Я намеренно воздерживаюсь от истолкования детали, связанной с неравной длиной обоих полей, хотя именно такие подробности в их взаимосвязи обычно указывают путь к толкованию. Я продолжаю: «Итак, если у нее есть муж с таким великолепным половым органом, то ей нечего бояться офицеров, то есть нет надобности что-либо от них желать, ибо из-за своих фантазий о совращении она обычно воздерживается выходить на улицу без защиты и без сопровождения». Такое разъяснение ее страха я мог дать ей неоднократно, опираясь на другой материал.

Заслуживает внимания то, как сновидица ведет себя после этого толкования. Она отказывается от такого описания шляпы и отрицает, что говорила, будто поля шляпы свешиваются вниз. Но я слишком хорошо помню ее слова, чтобы допустить, что я ошибаюсь, и настаиваю на своем. Какое-то время она молчит, а затем находит мужество, чтобы спросить, что означает, что у ее мужа одно яичко ниже другого и у всех ли мужчин это так. Тем самым разъяснилась примечательная деталь шляпы, и все толкование было ею принято.

О шляпе как символе мне было известно задолго до того, как пациентка рассказала мне этот сон. Из других, менее очевидных, случаев я убедился, что шляпа может символизировать также и женские гениталии.

2 Малыш – половые органы. Оказаться под колесами – символ полового акта (другое сновидение этой же пациентки, страдающей агорафобией)

Ее мать отсылает свою маленькую дочку, чтобы та шла одна. Потом она едет с матерью по железной дороге и видит, как их малышка идет прямо по рельсам, в результате чего попадает под колеса. Слышно, как хрустят кости (при этом какое-то неприятное чувство, но не ужас). Затем она смотрит из окна вагона, не видно ли сзади частей, и упрекает мать, что та заставила малышку идти одну.

Анализ. Дать здесь полное толкование этого сновидения непросто. Оно относится к циклу сновидений, и его можно полностью понять только во взаимосвязи с ними. Особенно трудно получить в достаточной степени изолированный материал, необходимый для доказательства символики. Больная сначала указывает, что поездку по железной дороге следует толковать исторически, как намек на возвращение из клиники нервных болезней, в руководителя которой она, разумеется, была влюблена. Оттуда ее забирала мать, на вокзале появился врач и на прощание вручил ей букет цветов; ей было неприятно, что матери довелось стать свидетельницей подобного почитания. Таким образом, мать выступает здесь в качестве источника помех в ее любовных стремлениях, и эту роль строгая женщина и в самом деле играла в ее девичьи годы. – Следующая мысль относится к фразе: «Она оглядывается, чтобы посмотреть, не видно ли сзади частей». На фасаде сновидения должна была бы возникнуть естественная мысль о частях оказавшейся под колесами и раздавленной девочки. Однако ее мысль следует в совершенно ином направлении. Она вспоминает, что однажды в ванной комнате видела со спины обнаженного отца, заговаривает о половых различиях и указывает, что у мужчины гениталии можно увидеть и со спины, а у женщины – нет. В связи с этим она сама указывает, что малыш – это гениталии, ее малышка (у нее есть четырехлетняя дочка) – ее собственные половые органы. Она упрекает мать в том, что она требовала от нее жить так, будто у нее вообще нет гениталий, и обнаруживает этот упрек во вступительном предложении сновидения: мать отсылает свою малышку, чтобы та шла одна. В ее фантазии идти одной по улице означает: не иметь мужчины, не иметь сексуальных отношений (coire = идти вместе), а этого ей не хотелось. По ее словам, в детском возрасте она и в самом деле страдала от ревности матери из-за предпочтения, которое оказывал ей отец.

Более глубокое толкование этого сновидения вытекает из приснившегося в эту же ночь другого сна, в котором она отождествляет себя со своим братом. В детстве она действительно была озорной девчонкой, и ей часто приходилось слышать, что в ней пропал мальчик. В связи с этой идентификацией с братом становится совершенно ясно, что «малыш» означает половые органы. Мать угрожает ему (ей) кастрацией, которая есть не что иное, как наказание за игру с членом, и тем самым идентификация свидетельствует о том, что, будучи ребенком, она сама онанировала, хотя воспоминания об этом до сих пор сохранялись исключительно в отношении брата. Знание о мужском половом органе, которое затем было ею утрачено, как следует из этого второго сновидения, было приобретено в раннем возрасте. Далее, второе сновидение указывает на детскую теорию сексуальности, будто девочки получаются из мальчиков в результате кастрации. [Ср. Freud, 1908c.] После того как я рассказал ей об этом детском представлении, она сразу же нашла подтверждение этому в известном ей анекдоте, где мальчик спрашивает девочку: «Отрезали?» – на что девочка отвечает: «Нет, всегда так было».

Таким образом, то, что в первом сновидении малышку, гениталии, куда-то отправили, также относится к угрозе кастрации. И наконец, она негодует на мать, что та не родила ее мальчиком.

То, что «попадание под колеса» символизирует половой акт, не было бы понятно из этого сновидения, не будь об этом известно из многих других источников.

3 Изображение половых органов при помощи зданий, лестниц, шахт (сновидение одного молодого человека, страдающего комплексом отца)

Он гуляет с отцом в каком-то месте, скорее всего, на Пратере, ибо видна ротонда с небольшой выступающей частью спереди, к которой привязан воздушный шар, но весь какой-то дряблый. Отец спрашивает его, к чему все это; он этому удивляется, но объясняет ему. Затем они заходят во двор, на котором разложен большой лист жести. Отец хочет оторвать от него большой кусок, но сначала оглядывается, не может ли кто-нибудь его заметить. Он говорит ему, что нужно только сказать смотрителю, и тогда можно будет спокойно взять. Из этого двора вниз ведет лестница в шахту, стены которой набиты чем-то мягким, подобно кожаному креслу. В конце этой шахты находится длинная платформа, а за ней начинается новая шахта…

Анализ. Этот сновидец принадлежал к неблагодарному в терапевтическом отношении типу больных, которые до определенного момента в анализе вообще не оказывают сопротивления, но затем становятся почти недоступными. Это сновидение он истолковал практически самостоятельно. Ротонда, сказал он, это мои гениталии, воздушный шар перед ней – мой пенис, на дряблость которого я вынужден жаловаться. Можно перевести более детально: ротонда – это зад, часто причисляемый детьми к гениталиям, небольшой выступ – мошонка. В сновидении отец его спрашивает, к чему все это, то есть о предназначении и функции гениталий. Напрашивается мысль представить это положение вещей так, чтобы стороной, задающей вопрос, был он. Поскольку на самом деле он никогда не спрашивал отца об этом, мысль сновидения следует понимать как желание или принимать ее в условной форме: «Если бы я попросил отца просветить меня в сексуальных вопросах…» Продолжение этой мысли мы вскоре обнаружим в другом месте.

Двор, на котором разложена жесть, не следует сразу понимать символически – он относится к торговому помещению отца. По причине неразглашения тайны я заменил «жестью» другой материал, которым торгует отец, не изменив ни в чем остальном дословный пересказ сновидения. Сновидец вошел в дело отца и был очень шокирован теми скорее некорректными уловками, на которых отчасти основывается получение прибыли. Поэтому продолжение вышеупомянутой мысли могло бы гласить: «(Если бы я его спросил) он бы меня обманул, как обманывает своих покупателей». По поводу отламывания, служащего для изображения деловой непорядочности, сновидец сам дает второе объяснение: оно означает онанизм. Это нам не только давно известно, но и очень хорошо согласуется с тем, что тайна онанизма выражена через противоположность (ведь это можно делать открыто). Далее, это соответствует всем ожиданиям, что занятие онанизмом опять-таки приписывается отцу, как и вопрос в первой части сновидения. Шахту он сразу же истолковывает как вагину, ссылаясь на мягкую обивку стен. То, что спуском, как и подъемом, обычно изображается половой акт в вагине, мне известно из других источников.

Те детали, что за первой шахтой следует длинная платформа, а затем новая шахта, он сам объясняет биографически. Он долгое время вел половую жизнь, затем отказался от половых сношений вследствие затруднений, а теперь надеется опять их возобновить с помощью лечения. Однако к концу сновидение становится менее ясным, и знатоку должно показаться правдоподобным, что уже во второй сцене сновидения сказывается влияние другой темы, на которую указывают торговое дело отца, его мошенничество, представленная в виде шахты вагина, а потому здесь можно предположить отношение к матери.

4 Мужские гениталии символизируются людьми, а женские – ландшафтом (сновидение простой женщины, муж которой работает сторожем, сообщенное Б. Даттнером)

«…Затем кто-то забрался в дом, и она в страхе позвала сторожа. Но тот вместе с двумя “бродягами” мирно отправился в церковь, вверх к которой вели несколько ступеней; позади церкви находилась гора, а наверху – густой лес. На стороже был шлем, круглый воротник и плащ. У него была рыжая борода. Оба ваганта, которые мирно шли со сторожем, носили на бедрах длинные мешкообразные фартуки. От церкви в гору вела дорога. Она с обеих сторон поросла травой и кустарником, который становился все гуще, а на вершине горы превратился в дремучий лес».

5 Сны о кастрации у детей

a) «Мальчик в возрасте трех лет и пяти месяцев, которому возвращение с поля отца доставляет явное неудобство, однажды утром просыпается растерянный и взволнованный, все время повторяя вопрос: “Почему папа нес голову на тарелке? Сегодня ночью папа нес голову на тарелке”».

б) «Студент, ныне страдающий тяжелым неврозом навязчивости, вспоминает, что в шесть лет ему часто снился следующий сон. Он идет к парикмахеру, чтобы постричься. Тут вдруг к нему подходит крупная женщина со строгими чертами лица и отсекает ему голову. В этой женщине он признает мать».

6 Символика мочеиспускания

Воспроизведенные здесь рисунки относятся к ряду картинок, которые Ференци обнаружил в одном венгерском юмористическом журнале («Fidibus») и счел пригодными для иллюстрации теории сновидений.

O. Ранк уже использовал эту репродукцию, озаглавленную как «Сновидение французской бонны», в своей работе о символических наслоениях в пробуждающих снах, и т. д. (1912a). Только последняя картинка, которая изображает пробуждение бонны от крика ребенка, показывает нам, что предыдущие семь представляют стадии сновидения. Первая картинка иллюстрирует раздражитель, который должен был привести к пробуждению. Мальчик выразил потребность и нуждается в соответствующей помощи. Однако сновидение смешивает ситуацию в спальне с прогулкой. На второй картинке она уже отвела мальчика за угол, он мочится, а она может продолжать спать. Но раздражитель, приводящий к пробуждению, сохраняется, более того, он усиливается; мальчик, на которого не обращают внимания, ревет все сильнее. Но чем активнее он требует от своей бонны, чтобы она проснулась и помогла ему, тем сильнее сновидение убеждает ее в том, что все в порядке и что ей нет надобности просыпаться. При этом оно переводит пробуждающий раздражитель на уровень символа. Поток воды, создаваемый писающим мальчиком, становится все сильнее. На четвертой картинке по нему уже несется байдарка, затем гондола, парусник и, наконец, огромный пароход! Озорной художник наглядно отобразил здесь борьбу между упорной потребностью во сне и неутомимым пробуждающим раздражителем.

7 Сновидение о лестнице (сообщенное и истолкованное Отто Ранком).

Этому же коллеге, которому принадлежит сон, связанный с раздражением, исходящим от зубов, я обязан следующим столь же наглядным сновидением, которое сопровождалось поллюцией.

Я бегу вниз по лестнице за маленькой девочкой, которая что-то мне сделала, чтобы ее наказать. Внизу кто-то (взрослая женщина?) задерживает девочку, я хватаю ее, но не знаю, ударил я ее или нет, так как внезапно я оказываюсь на середине лестницы, где совершаю с ребенком (словно в воздухе) половой акт. В сущности, это был даже не половой акт – я просто терся своим членом о ее гениталии, причем я совершенно отчетливо видел ее откинутую вбок голову. Во время полового акта я видел слева от себя (тоже словно в воздухе) две небольшие картины, пейзажи, изображавшие дом, окруженный зеленью. На картине меньшего размера внизу, где обычно расписывается художник, стоит мое собственное имя, как будто она была предназначена мне в подарок ко дню рождения. Кроме того, перед обеими картинами висит записка, на которой указано, что имеются также и более дешевые картины; затем я неясно вижу себя самого лежащим в постели на верхней площадке лестницы и просыпаюсь от ощущения влажности, причина которой – случившаяся поллюция.

Толкование. Сновидец вечером накануне сновидения был в магазине одного книготорговца, где, ожидая его, рассматривал некоторые из выставленных картин, имевшие такие же мотивы, что и картины в сновидении. Он подошел поближе к одной небольшой картине, которая ему особенно понравилась, и прочел имя совершенно незнакомого ему художника.

В тот же вечер он, находясь в одном обществе, услышал рассказ об одной странной служанке, которая прославилась тем, что ее внебрачный ребенок «был сделан прямо на лестнице». Сновидец спросил, как это произошло, и узнал, что служанка отправилась со своим поклонником домой к родителям, где условий для полового акта не было, и возбужденный мужчина совершил коитус на лестнице. В ответ на это сновидец, в шутку намекая на язвительное выражение для подделки вина, заметил, что ребенок и в самом деле «появился на подвальной лестнице».

Таковы связи с предыдущим днем, которые довольно назойливо представлены в сновидении и сразу же репродуцируются сновидцем. Но столь же легко он репродуцирует часть детского воспоминания, которая также нашла применение в сновидении. Лестничная клетка в нем – это лестничная клетка того дома, где он провел бо́льшую часть своего детства и где он впервые сознательно познакомился с сексуальными проблемами. На этой лестничной клетке он часто играл и, помимо прочего, спускался верхом по перилам, испытывая при этом сексуальное возбуждение. В сновидении он тоже необычайно быстро спускается по лестнице, настолько быстро, что, по его словам, не дотрагивается даже до ступенек, а, как принято говорить, «слетает вниз» или съезжает. Учитывая детское переживание, такое начало сновидения, по-видимому, отображает момент сексуального возбуждения. На этой лестничной клетке и в относящейся к ней квартире сновидец часто также затевал с соседскими детьми сексуальные игры-потасовки и при этом удовлетворял себя таким же образом, как это происходит во сне.

Поскольку из исследований Фрейда сексуальной символики (1910d) известно, что лестница и подъем по лестнице в сновидении почти всегда символизируют коитус, этот сон становится совершенно понятным. Его побудительная сила, как показывает и его результат, поллюция, имеет чисто либидинозную природу. В состоянии сна возникает сексуальное возбуждение (представленное в сновидении в образе того, как сновидец мчится или слетает вниз по лестнице), садистский оттенок которого связан с игрой, когда надо догнать и одолеть другого ребенка. Либидинозное возбуждение усиливается и побуждает к сексуальному действию (изображенному в сновидении в виде того, что сновидец хватает ребенка и перемещает его на середину лестницы). До сих пор сновидение было чисто сексуально-символическим и для малоопытного толкователя снов совершенно непонятным. Однако чересчур сильному либидинозному возбуждению такого символического удовлетворения, которое не нарушило бы спокойствия сна, недостаточно. Возбуждение ведет к оргазму, и в результате вся символика, связанная с лестницей, разоблачается как изображение коитуса. Если Фрейд в качестве одной из причин сексуального использования этого символа, то есть лестницы, указывает на ритмический характер обоих действий, то, как нам кажется, данное сновидение свидетельствует об этом со всей отчетливостью, поскольку, по категорическому утверждению сновидца, ритмика полового акта, движения вверх и вниз, была наиболее явно выраженным элементом во всем сновидении.

Еще одно замечание по поводу обеих картин, которые, помимо их реального значения имеют еще и символический смысл, выступая в качестве «женских», что вытекает уже из того, что речь здесь идет об одной большой и об одной маленькой картине, точно так же как в содержании сновидения присутствуют одна большая (взрослая) женщина и маленькая девочка. То, что имеются также и более дешевые картины, ведет к комплексу проститутки, как и, с другой стороны, имя сновидца на маленькой картине и мысль о том, что она предназначена ему в подарок ко дню рождения, указывают на комплекс отца (родился на лестнице – зачат при коитусе). Неясная заключительная сцена, где сновидец видит себя самого лежащим в постели на верхней площадке лестницы и ощущает влажность, помимо детского онанизма, восходит, по-видимому, к раннему детству и, вероятно, имеет прообразом исполненные удовольствием проявления энуреза.

8 Модифицированное сновидение о лестнице

Одному своему пациенту, тяжелобольному человеку, ведущему аскетический образ жизни, [бессознательная] фантазия которого фиксирована на его матери и которому постоянно снилось, что он поднимается по лестнице в сопровождении матери, я делаю замечание, что умеренная мастурбация, вероятно, была бы ему менее вредна, чем его вынужденное воздержание. Эти слова вызывают у него следующее сновидение.

«Учитель музыки упрекает его, что он забросил игру на рояле, не учит “Этюды” Мошеля и “Gradus ad Parnassum” Клементи».

Пациент по этому поводу замечает, что Gradus – это также лестница, и сама клавиатура – лестница, потому что она содержит последовательность.

Можно сказать, что нет ни одного круга представлений, который нельзя было бы использовать для изображения сексуальных явлений и желаний.

9 Чувство действительности и изображение повторения

Ныне 35-летний мужчина рассказывает хорошо запомнившийся сон, приснившийся, как он утверждает, когда ему было четыре года. Нотариус, у которого хранилось завещание отца — он потерял отца в трехлетнем возрасте, – принес две большие королевские груши, одну из которых ему дали съесть. Другая лежала на подоконнике в комнате. Он проснулся с убеждением реальности того, что приснилось, и настойчиво потребовал у матери вторую грушу; ведь она лежала на подоконнике. Мать посмеялась над этим.

Анализ. Нотариус был приветливым пожилым господином, который, как вспоминает сновидец, однажды действительно принес груши. Подоконник был именно таким, каким он видел его во сне. Ничего другого по этому поводу ему на ум не приходит; разве что незадолго до этого мать рассказала ему один сон. У нее на голове сидят две птицы, она спрашивает себя, когда же они улетят, но они не улетают, а одна из них подлетает к ее рту и начинает из него сосать.

Поскольку у сновидца нет никаких идей, это дает нам право попытаться дать символическое толкование. Две груши – pommes ou poires – являются грудью кормившей его матери; подоконник – это выступающий бюст, точно так же как балконы в сновидении о домах. Чувство действительности после пробуждения имеет под собой основания, ибо мать действительно кормила его грудью – даже дольше обычного, – и ему по-прежнему хотелось иметь материнскую грудь. Это сновидение можно перевести так: мама, дай (покажи) мне снова грудь, из которой я пил когда-то раньше. Слово «раньше» изображается в виде съеденной груши, слово «снова» – в виде требования дать другую. Временное повторение действия обычно изображается в сновидении через числовое увеличение объекта.

Разумеется, очень странно, что символика уже играет определенную роль в сновидении четырехлетнего ребенка, но это не исключение, а правило. Можно сказать, что сновидец с самого начала обладает символикой.

Насколько рано – в том числе и помимо жизни во сне – человек начинает пользоваться символическим изображением, можно понять из следующего воспоминания ныне 27-летней дамы, не обусловленного чьим-то влиянием. Ей примерно три с половиной года. Девушка, присматривающая за детьми, предлагает ей, ее младшему на одиннадцать месяцев брату и их кузине, которая по возрасту находится между ними, сходить в уборную, чтобы перед прогулкой справить свои небольшие дела. Как самая старшая, она садится на сиденье, двое других на горшки. Она спрашивает кузину: «У тебя тоже есть портмоне? У Вальтера колбаска, а у меня портмоне». Ответ кузины: «Да, у меня тоже портмоне». Няня, улыбаясь, слушает и рассказывает об этом разговоре маме, которая в ответ резко ей выговаривает.

Здесь включено сновидение, красивая символика которого позволила дать толкование с незначительной помощью сновидцы:

10 «К вопросу о символике в сновидениях здоровых людей»

«Возражение, часто выдвигаемое противниками психоанализа – в том числе и Хэвлоком Эллисом (1911), – заключается в том, что символика сновидения, возможно, является продуктом невротической психики, но совершенно ни в коем случае не относится к нормальным людям. Если психоаналитическое исследование не выявило вообще никаких принципиальных различий между нормальной и невротической душевной жизнью, а установило только количественные различия, то анализ сновидений, в которых и у здоровых, и у больных людей в равной степени действуют вытесненные комплексы, указывает на полное тождество механизмов, например, символики. Более того, естественные сновидения здоровых людей часто содержат гораздо более простую, более ясную и более характерную символику, чем сны невротиков, в которых ее часто приходится истолковывать с большими мучениями, неясностями и усилиями из-за более сильного влияния цензуры и вытекающего из него постоянного искажения сновидения. Приведенное далее сновидение служит иллюстрацией этого факта. Оно возникло у одной не страдающей неврозом несколько чопорной и сдержанной девушки; во время беседы я узнаю, что она обручена, но что ее браку мешают препятствия, которые могут его отсрочить. Она мне спонтанно рассказывает следующий сон.

“I arrange the centre of a table with flowers for a birthday”. (Я ставлю в центр стола цветы на день рождения.) В ответ на вопросы она отмечает, что ей снилось, будто она находилась в собственном доме (которым в настоящее время она не владеет) и чувствовала себя счастливой.

“Популярная” символика позволяет мне перевести для себя сновидение. Оно является выражением невестиного желания: стол с цветами посередине символизирует ее саму и гениталии; она представляет исполненным свои желания, связанные с будущим, уже сейчас погружаясь в мысли о рождении ребенка; свадьба же, следовательно, оказывается далеко позади.

Я обращаю ее внимание на то, что “the centre of a table” является непривычным выражением, однако о том, в чем она признается, здесь, разумеется, нельзя расспрашивать напрямую. Я старательно пытался не внушить ей значение символов и спросил ее только о том, что ей приходит на ум по поводу отдельных частей сновидения. В ходе анализа ее сдержанность уступила место явному интересу к истолкованию и открытости, которые содействовали серьезности беседы. На мой вопрос, что это были за цветы, она сначала ответила: “Expensive flowers; one has to pay for them” (дорогие цветы, за которые нужно платить), а затем, что это были “lilies of the valley, violets and pinks or carnations” (ландыши, дословно: лилии из долины, фиалки и гвоздики). Я предположил, что в этом сновидении слово “лилия” выступает в своем популярном значении как символ целомудрия; она подтверждает это предположение, поскольку по поводу “лилии” ей пришло в голову слово “purity” (чистота). “Valley”, долина, является часто встречающимся в сновидении символом женщины; таким образом, случайное совпадение обоих символов в английском названии ландыша становится символикой сновидения, используемой для подчеркивания ее ценного качества, девственности – expensive flowers, one has to pay for them – и для выражения ожидания того, что мужчина сумеет по достоинству его оценить. В случае каждого из трех цветков, выступающих в качестве символов, замечание expensive flowers и т. д. имеет, как будет показано, иное значение.

Тайный смысл внешне совершенно асексуальных “violets” я пытался – очень смело, как я считал – объяснить бессознательной связью с французским словом “viol”. К моему удивлению, у сновидицы возникла ассоциация с “violate”, английским словом, означающим “насиловать”. Случайное сходство слов “violet” и “violate” – в английском языке они различаются только акцентом на последнем слоге – используется сновидением, чтобы “с помощью цветка” выразить мысль о насильственности дефлорации (это слово тоже использует символику цветов), возможно, также мазохистскую черту девушки. Прекрасный пример словесных мостиков, по которым ведут пути к бессознательному. Выражение “One has to pay for them” означает здесь жизнь, которой она должна заплатить за то, чтобы стать женщиной и матерью.

По поводу “pinks”, которые она затем называет “carnations”, у меня возникает ассоциация со словом “телесный”. Однако у нее возникает мысль о “colour” (цвет). Она добавила, что carnations – это цветы, которые часто и в большом количестве дарит ей жених. К концу беседы она неожиданно признается, что не сказала мне правды, что ей пришло на ум не “colour”, а “incarnation” (воплощение), то есть то слово, которое я ожидал; впрочем, и мысль о “colour” не далека от этого, она обусловлена еще одним значением слова carnation – телесный цвет, то есть комплексом. Эта неискренность свидетельствует о том, что в этом месте сопротивление было наиболее мощным, и это связано с тем обстоятельством, что символика здесь наиболее очевидна, а борьба между либидо и вытеснением в связи с этой фаллической темой была особенно сильна. Замечание, что эти цветы ей часто дарил жених, наряду с двойным значением слова “carnation”, служит еще одним указанием на их фаллический смысл в сновидении. Дневной повод – дарение цветов – используется для того, чтобы выразить мысль о сексуальном подарке и подарке в ответ: она дарит девственность и ожидает взамен богатую любовную жизнь. И здесь тоже слова “Expensive flowers, one has to pay for them” могут иметь реальное, связанное с деньгами значение. Таким образом, символика цветов в сновидении содержит символ девственности, мужской символ и связь с насильственной дефлорацией. Следует указать на то, что сексуальная символика цветов, которая, впрочем, также весьма распространена, символизирует половые органы человека с помощью цветов, то есть “половых органов” растений; возможно, дарение цветов возлюбленным вообще имеет это бессознательное значение.

День рождения, к которому она готовится в сновидении, видимо, означает рождение ребенка. Она идентифицирует себя с женихом, изображает его так, словно он подготавливает ее к родам, то есть совершает с ней половой акт. Скрытая мысль, возможно, гласит: “Будь я тобой, я не стала бы ждать, а дефлорировала бы невесту, не спрашивая ее, применив силу”; на это указывает также слово “violate”. Таким образом, здесь выражаются также и садистские компоненты либидо.

В более глубоком слое сновидения слова “I arrange etc.”, возможно, имеют аутоэротическое, то есть инфантильное значение.

Она также признается себе – что для нее возможно только во сне – в своей телесной ущербности; она видит себя плоской, как стол; тем больше подчеркивается ценность “centre” (в другой раз она называет это “a centre piece of flowers”), ее девственность. Также и горизонтальное положение стола, возможно, становится элементом символа. Достойна внимания концентрация сновидения; нет ничего лишнего, каждое слово – символ.

Позднее она делает дополнение к сновидению: “I decorate the flowers with green crinkled paper”. (Я украшаю цветы зеленой гофрированной бумагой.) Она добавляет, что это “fancy paper” (разукрашенная бумага), которой обычно прикрывают горшки с цветами. Затем она говорит: “To hide untidy things, whatever was to be seen, which was not pretty to the eye; there is a gap, a little space in the flowers”. То есть: “Чтобы скрывать грязные вещи, на которые неприятно смотреть; щель, небольшой зазор между цветами”. “The paper looks like velvet or moss” (“бумага выглядит как мох или бархат”). По поводу “decorate”, как я и ожидал, у нее возникает ассоциация с “decorum”. Преобладает зеленый цвет; она ассоциирует с ним “hope” (надежду), снова связь с беременностью. В этой части сновидения не превалирует идентификация с мужчиной, а проявляются мысли о стыде и открытости. Она украшает себя для него, признается в физических недостатках, которых она стыдится и которые старается исправить. Мысли о бархате, мхе – это явные указания на то, что речь идет о crines pubis.

Сновидение является выражением мыслей, которые едва ли известны бодрствующему мышлению девушки; мыслей, которые относятся к чувственной любви и ее органам; она “готовится ко дню рождения”, то есть к коитусу; здесь проявляются страх дефлорации и, по-видимому, сладострастное страдание; она признается в своих физических недостатках, сверхкомпенсирует, завышая ценность своей девственности. Ей стыдно, но она оправдывает свою чувственность тем, что ее цель – ребенок. Также находят свое выражение и материальные соображения, чуждые влюбленным.

Аффект простого сновидения – чувство счастья – свидетельствует о том, что здесь нашли свое удовлетворение сильные эмоциональные комплексы». Ференци (1917) справедливо обратил внимание на то, как легко именно «сновидения наивного человека» позволяют разгадать смысл символов и значение сновидений.

Я включаю сюда нижеследующий анализ сновидения исторической личности и при этом нашего современника, поскольку предмет, который и в иных случаях вполне бы мог подойти для изображения мужского члена, благодаря дополнительному определению самым отчетливым образом характеризуется в нем как фаллический символ. «Бесконечное удлинение» хлыста едва ли может означать так легко нечто иное, нежели эрекцию. Кроме того, это сновидение служит прекрасным примером того, как серьезные и далекие от сексуальности мысли изображаются с помощью инфантильно-сексуального материала.

11 Сновидение Бисмарка (доктор Ганс Захс)

«В своей книге “Мысли и воспоминания” Бисмарк рассказывает (т. 2 популярного издания, с. 222 [1898, т. 2, 194]) об одном письме, которое он написал 18 декабря 1881 года императору Вильгельму. В этом письме имеется следующее место: “Сообщение Вашего Высочества воодушевляет меня рассказать один сон, приснившийся мне весной 1863 года, в самые тяжелые дни конфликта, из которого не видно было никакого приемлемого выхода. Мне приснилось, и я рассказал об этом сразу же утром моей жене и другим свидетелям, что я ехал верхом по узкой альпийской тропе, справа пропасть, слева скалы; тропа становилась все уже, в результате лошадь отказалась повиноваться, а повернуть назад и спешиться было невозможно из-за недостатка места. Тогда я ударил своим хлыстом, зажатым в левой руке, по гладкой стене скалы и призвал Бога; хлыст стал бесконечно длинным, скала свалилась, словно кулисы, и открыла широкую дорогу с видом на холм и лесной массив, как в Богемии, прусские войска со знаменами, и у меня еще во сне появилась мысль о том, как бы поскорее сообщить об этом Вашему Высочеству. Этот сон сбылся, и я проснулся после него радостный и приободренный…”

Действие в сновидении разделяется на две части: в первой части сновидец оказывается в тяжелом положении, из которого он затем, во второй части, чудесным образом выпутывается. Трудное положение, в котором находятся конь и всадник, является легко понятным изображением в сновидении критической ситуации государственного деятеля, которую он, возможно, со всей горечью ощутил вечером накануне сновидения, размышляя о проблемах своей политики. В вышеупомянутом письме Бисмарк в иносказательной форме изображает безысходность тогдашнего своего положения; то есть оно было ему совершенно знакомым и понятным. Наряду с этим мы, пожалуй, имеем также прекрасный пример описанного Зильберером “функционального феномена”. Процессы в душе сновидца, который, каждый раз обдумывая решение, наталкивается на непреодолимые препятствия, но, несмотря на это, не может и не имеет права не заниматься проблемами, очень точно передаются в образе всадника, неспособного ни идти вперед, ни повернуть обратно. Гордость, запрещающая ему думать о сдаче или об отступлении, выражается в сновидении словами: “Повернуть назад и спешиться было невозможно”. В своем качестве всегда активно действующего человека, который мучается ради чужого блага, Бисмарку напрашивалось сравнение себя с лошадью, и он это делал уже по разным поводам, например, в своем известном изречении: “Храбрая лошадь умирает на посту”. В таком истолковании слова о том, что “лошадь отказалась повиноваться”, означают не что иное, как его мысль: слишком усталый человек ощущает потребность отвлечься от всех текущих забот, или, выражаясь иначе, избавиться от оков принципа реальности с помощью сна и сновидения. Исполнение желания, которое затем столь явно дает о себе знать во второй части, уже здесь имеет прелюдию в выражении “альпийская тропа”. Бисмарк уже тогда, пожалуй, знал, что свой следующий отпуск он проведет в Альпах, а именно в Гаштайне; таким образом, сновидение, поместившее его туда, одним ударом освободило его от всех надоедливых государственных дел.

Во второй части желания сновидца изображаются исполненными двояким образом – явно и неприкрыто, но наряду с этим еще и символически. Символически – через исчезновение сдерживающей скалы, вместо которой появляется широкая дорога, то есть желанный выход в самой удобной форме, неприкрыто – через открывшийся вид продвигающихся прусских войск. Для объяснения этого пророческого видения совсем не нужно конструировать мистические взаимосвязи; здесь вполне достаточно фрейдовской теории исполнения желаний. Уже тогда в качестве наилучшего выхода из внутренних конфликтов Бисмарк страстно желал победоносной войны Пруссии с Австрией. Если он видит прусские подразделения со своими знаменами в Богемии, то есть во вражеской стране, то это значит, как постулирует Фрейд, что сновидение тем самым изображает это желание как исполненное. В индивидуальном отношении примечательно только то, что сновидец, о котором здесь идет речь, не довольствовался исполнением желания во сне, но и сумел добиться этого в реальности. Любому знатоку психоаналитической техники толкования должна броситься в глаза такая деталь, как хлыст, который становится “бесконечно длинным”. Хлыст, посох, пика и т. п. известны нам как фаллические символы; но если этот хлыст обладает еще и таким обращающим на себя внимание свойством фаллоса, как способность увеличиваться в размерах, то здесь едва ли могут быть какие-либо сомнения. То, что явление преувеличивается – хлыст удлиняется до “бесконечности”, – по-видимому, указывает на инфантильный гиперкатексис. Взятие в руки хлыста – это явный намек на мастурбацию, причем, разумеется, следует иметь в виду не нынешнюю ситуацию сновидца, а оставшееся далеко позади детское удовольствие. Очень ценным является здесь найденное доктором Штекелем (1909) толкование, в соответствии с которым левая сторона означает в сновидении неправоту, запретное, грех, что очень хорошо подходит к детскому онанизму, которым ребенок занимается вопреки всем запретам. Между этим самым глубоким, инфантильным слоем и высшим, который относится к распорядку дня государственного деятеля, можно выявить еще и средний слой, связанный с двумя другими. Весь процесс чудесного освобождения из тяжелого положения благодаря удару о скалу и призыву к Богу как помощнику необычайно напоминает библейскую сцену, а именно то, как Моисей выбивает из скалы воду для изнывающих от жажды детей Израиля. Мы можем сразу предположить, что Бисмарк, вышедший из протестантской семьи, верующей в Священное Писание, был хорошо знаком с этим местом в Библии. В конфликтное время Бисмарку нетрудно было сравнить себя с предводителем Моисеем, которому народ, который он хотел освободить, отплатил отвержением, ненавистью и неблагодарностью. Такова возможная связь с актуальными желаниями. С другой стороны, место в Библии содержит некоторые детали, которые очень хорошо укладываются в фантазию о мастурбации. Вопреки Божьему велению Моисей хватается за посох, и за это прегрешение Господь наказывает его, возвещая, что он должен будет умереть, не вступив на Землю обетованную. Запретное хватание за посох (в сновидении, несомненно, фаллический), получение жидкости в результате ударов им и угроза смерти – все это в совокупности основные моменты детской мастурбации. Интересна переработка, которая с помощью библейской истории соединяет эти два гетерогенных образа, один из которых возник в уме гениального государственного деятеля, а другой происходит из побуждений примитивной детской души, и при этом устраняет все неприятные моменты. То, что хватание посоха представляет собой запретное, крамольное действие, символически обозначается “левой” рукой, которой оно совершается. Однако при этом в явном содержании сновидения сновидец взывает к Богу словно для того, чтобы демонстративно отмести всякую мысль о запрете или тайне. Из двух обещаний, данных Моисею Богом, что он увидит Землю обетованную, но на нее не вступит, одно очень ясно изображается как исполненное (“вид на холм и лесной массив”), другое, в высшей степени неприятное, не упоминается вовсе. Вода, вероятно, стала жертвой вторичной переработки, успешно достигшей объединения этой сцены с предыдущей: вместо воды падает сама скала.

Конец инфантильной фантазии о мастурбации, в которой представлен мотив запрета, в соответствии с нашими ожиданиями должен быть таков, что ребенку хочется, чтобы никто из авторитетных людей из его окружения не узнал о том, что произошло. В сновидении это желание заменяется противоположностью – желанием тут же сообщить о случившемся императору. Но эта инверсия прекрасно и совершенно незаметно присоединяется к фантазии о победе, содержащейся в самом верхнем слое мыслей сновидения и в одной части его явного содержания. Такой сон о победе и завоевании часто служит ширмой для эротического желания завоевывать; отдельные особенности сновидения, например, то, что вторгающемуся оказывают сопротивление, а после использования удлиняющегося хлыста появляется широкая дорога, возможно, указывают на это, однако их недостаточно, чтобы на основе этого раскрыть определенное, пронизывающее весь сон направление мыслей и желаний. Мы видим здесь образцовый пример вполне удавшегося искажения в сновидении. Предосудительное было переработано так, что оно нигде не выдается за ткань, которая расстелена над ним в качестве защитного покрытия. Как следствие удалось воспрепятствовать какому бы то ни было высвобождению страха. Это является идеальным случаем удавшегося исполнения желания без нарушений со стороны цензуры, а потому мы можем понять, что сновидец пробудился от этого сна “радостный и приободренный”».

В заключение я приведу

12 Сон одного химика молодого человека, стремившегося ради полового акта с женщиной отказаться от привычки онанировать.

Предварительное сообщение. Накануне сновидения он разъяснял одному студенту сущность реакции Гриньяра, при которой магнезия при каталитическом действии йода растворяется в абсолютно чистом эфире. За два дня до этого во время такой же реакции произошел взрыв, в результате которого рабочий обжег себе руку.

Сновидение I. Он должен приготовить бромистое соединение фенила и магнезии, отчетливо видит аппаратуру, но при этом сам выступает в роли магнезии. Он в нерешительности и все время себе говорит: «Все правильно, мои ноги растворяются, колени становятся мягкими». Затем он ощупывает ступни, вынимает (сам не зная как) из колбы ноги и снова себе говорит: «Этого не может быть. Нет, все сделано правильно». При этом он частично просыпается, повторяет про себя сновидение, потому что хочет мне его рассказать. Он боится забыть его, очень возбужден в этом полусне и постоянно повторяет: «Фенил, фенил».

Сновидение II. Он со всей семьей находится в ***инге, в половине двенадцатого он должен быть на свидании у Шотландских ворот с одной дамой, но просыпается только в половине двенадцатого. Он сам себе говорит: «Уже слишком поздно; пока ты дойдешь, будет половина первого». В следующий момент он видит всю свою семью, собравшуюся за столом, особенно отчетливо мать и горничную с кастрюлей для супа. Тогда он говорит про себя: «Ну, раз уже мы едим, я не смогу уйти».

Анализ. Несомненно, что и первое сновидение имеет отношение к даме, с которой у него назначено свидание (сновидение приснилось в ночь перед ожидавшейся встречей). Студент, которому он давал разъяснения, очень неприятный тип; он сказал ему: «Это неправильно», потому что магнезия была пока еще совершенно нетронутой, а тот ответил, как будто это его ничуть не касалось: «Ничего не поделаешь». Этот студент, вероятно, он сам; он так же равнодушен к своему анализу, как тот к синтезу, а он, совершающий в сновидении операцию, – это я. Каким неприятным он должен казаться мне со своим равнодушием к успешному результату!

С другой стороны, он – это то, с помощью чего производится анализ (синтез). Речь идет об успешности лечения. Ноги в сновидении напоминают о впечатлении от вчерашнего вечера. На уроке танца он встретился с одной дамой, которую ему хочется покорить; он так крепко прижал ее к себе, что однажды она даже вскрикнула. Прижавшись к ее ногам, он почувствовал, что в ответ она тоже прижалась к его ноге от щиколотки до верхней части колена, то есть к тем местам, которые были упомянуты в сновидении. Таким образом, в этой ситуации женщина – это магнезия в реторте, с которой в конце концов все будет в порядке. По отношению ко мне он столь же женоподобен, как мужественен по отношению к женщине. Будет все в порядке с дамой, то будет в порядке и с лечением. Ощупывание себя и ощущения в коленях указывают на онанизм и соответствуют его усталости от предыдущего дня. Свидание действительно было назначено на половину двенадцатого. Его желание проспать и остаться с домашними сексуальными объектами (то есть продолжать заниматься онанизмом) соответствует его сопротивлению.

По поводу повторения названия фенил, то он сообщает: все эти радикалы, оканчивающиеся на «ил», всегда ему очень нравились, они очень удобны для употребления: бензил, ацетил и т. д. Это ничего не объясняет, но когда я ему предложил радикал шлемил (Schlemihl), он рассмеялся и рассказал, что прочел летом книгу Прево. В ней была глава под названием «Les exclus de l’amour», где, разумеется, шла речь о «schlemiliés», при описании которых он сам себе сказал: «Это мой случай». Он был бы неудачником и в том случае, если бы пропустил свидание.

Представляется, что сексуальная символика сновидения уже нашла прямое экспериментальное подтверждение. В 1912 году в эксперименте, проведенном по инициативе Г. Свободы, доктор К. Шрёттер вызывал у людей, находившихся в глубоком гипнозе, сновидения, внушая им выполнить поручение, которое определяло значительную часть содержания сна. Если человеку внушалось увидеть сон о нормальном или отклоняющемся от нормы половом акте, то сновидение выполняло эти поручения, заменяя сексуальный материал символами, известными из психоаналитического толкования сновидений. Так, например, после внушения увидеть сон о гомосексуальном сношении с подругой в сновидении эта подруга появилась с поношенной дорожной сумкой в руке, к которой была приклеена этикетка со словами: «Только для дам». Сновидица, по всей видимости, нисколько не была знакома с символикой в снах и толкованием сновидений. К сожалению, оценке этого важного исследования препятствует тот прискорбный факт, что вскоре после этого доктор Шрёттер покончил жизнь самоубийством. О его экспериментах со сновидениями имеется лишь предварительное сообщение в «Центральном психоаналитическом бюллетене» (Schrötter, 1912).

Похожие результаты в 1923 году опубликовал Г. Роффенштайн. Однако особенно интересными представляются опыты, проведенные Бетльгеймом и Гартманном, поскольку гипноз был у них исключен. Эти авторы («Об ошибочных реакциях при корсаковском психозе», 1924) рассказывали больным, страдавшим такими состояниями спутанности, истории грубо сексуального содержания и наблюдали искажения, возникавшие при воспроизведении того, что было рассказано. Оказалось, что при этом появлялись символы, известные из толкования сновидений (подъем по лестнице, прокалывание и стрельба как символы коитуса, ножи и сигареты как символы пениса). Особое значение придается появлению символа лестницы, поскольку, как справедливо отмечают авторы, «подобная символизация недоступна сознательному желанию исказить».

Только после того как мы воздали должное символике в сновидении, мы можем продолжить обсуждение типичных снов. Я считаю правомерным разделить эти сновидения на два больших класса: на сновидения, которые действительно имеют всякий раз одно и то же значение, и на сновидения, которые, несмотря на одинаковое или сходное содержание, все-таки допускают самое разное толкование. Из типичных сновидений первого рода я уже подробно обсудил сновидения об экзаменах.

Из-за аналогичного аффективного впечатления к этой же группе можно отнести сновидения об опоздании на поезд. Их разъяснение подтверждает правильность такого соотнесения. Это утешающие сновидения, возникающие в ответ на испытываемый во сне тревожный импульс, страх умереть. «Отъезд» – это один из наиболее употребительных и понятных символов смерти. Сновидение утешает нас: «Будь спокоен, ты не умрешь (не уйдешь)», подобно тому, как нас успокаивает сон об экзаменах: «Не бойся, и на этот раз с тобой ничего не случится». Трудность понимания этих двух видов сновидений объясняется тем, что ощущение страха непосредственно связано с выражением утешения.

Смысл «сновидений, вызванных раздражениями, идущими от зубов», которые мне довольно часто приходилось анализировать у своих пациентов, ускользал от меня, потому что, к моему удивлению, их толкованию постоянно препятствовало слишком большое сопротивление.

В конце концов слишком очевидные факты не оставили у меня никаких сомнений в том, что у мужчин побудительную силу этим сновидениям дает не что иное, как желание онанировать, относящееся к пубертатному возрасту. Я хочу проанализировать два таких сновидения, одно из которых одновременно представляет собой «сновидение о полете». Оба они рассказаны мне одним и тем же лицом, молодым человеком с явно выраженной, но в реальной жизни заторможенной гомосексуальностью.

Он находится в партере оперного театра на представлении «Фиделио» рядом с Л., симпатичным ему человеком, с которым он охотно бы подружился. Внезапно он наискось пролетает над всем партером, затем засовывает палец в рот и вытаскивает два зуба.

Сам он описывает полет так, будто его «подбросили» (er wurde geworfen) в воздух. Поскольку речь идет о представлении «Фиделио», приходят на ум слова поэта:

 

«Кто овладел прелестной девой…»

 

Но «овладеть прелестной девой» не относится к желаниям сновидца. К нему больше подходят две другие строчки:

 

«Кому счастливый выпал жребий (Wurf)

Быть другом друга своего…

 

Сновидение и содержит в себе этот «счастливый жребий», который, однако, является не только исполнением желания. За ним скрывается также неприятная мысль, что за свои домогательства дружбы его уже не раз «выставляли за дверь», и страх, что он снова испытает ту же участь с молодым человеком, рядом с которым он наслаждается оперой «Фиделио». К этому добавляется постыдное для тонко чувствующего сновидца признание в том, что однажды после такого отказа со стороны одного друга он от отчаяния дважды подряд онанировал, испытывая чувственное возбуждение.

Другое сновидение. Вместо меня его лечат два знакомых ему университетских профессора. Один что-то делает с его членом; он боится операции. Другой бьет его по губам железным стержнем, в результате чего он теряет один или два зуба. Он связан четырьмя шелковыми платками.

Едва ли приходится сомневаться в сексуальном значении этого сна. Шелковые платки соответствуют идентификации с одним знакомым ему гомосексуалистом. Сновидец, никогда не совершавший коитуса и никогда в действительности не стремившийся к половому акту с мужчинами, представляет себе сексуальные отношения по образцу онанизма, когда-то знакомого ему в пубертатном возрасте.

Я полагаю, что и другие часто встречающиеся модификации типичных сновидений, связанных с раздражениями, идущими от зубов, например, когда другой человек вырывает у сновидца зуб и т. п., становятся понятными благодаря подобному объяснению. Но возможно, покажется загадочным, каким образом «раздражение от зубов» может прийти к такому значению. Я обращаю здесь внимание на столь часто встречающееся перемещение снизу вверх, которое служит вытеснению сексуальности и при помощи которого при истерии могут реализовываться в других «безупречных» частях тела разного рода ощущения и импульсы, относящиеся к гениталиям. Одним из случаев такого перемещения является также то, что в символике бессознательного мышления гениталии заменяются лицом. Свою лепту вносят и обороты речи, где «ягодицы» выступают в качестве гомолога щек, а наряду с губами, которые обрамляют ротовое отверстие, имеется выражение «срамные губы». В самых разных намеках нос приравнивается к пенису, волосы, имеющиеся здесь и там, дополняют сходство. И только одно образование не поддается сравнению – зубы, и именно совпадение сходства и различия делает зубы пригодными для изображения сексуальности под гнетом ее вытеснения.

Я не хочу утверждать, что толкование сна, вызванного раздражениями от зубов, как сновидения об онанизме, в справедливости которого я не могу сомневаться, стало теперь совершенно понятным. Я даю для объяснения столько, сколько могу, а остальное вынужден оставить неразрешенным. Но я должен указать также на другую содержащуюся в языковом выражении связь. В наших деревнях существует грубое обозначение мастурбации: вырвать себе или оторвать себе. Я не могу сказать, откуда взялись эти выражения, какое наглядно представление лежит в их основе, но к первому из них вполне подошел бы «зуб».

Поскольку сновидения об удалении или выпадении зуба в народном поверье истолковываются как предвещающие смерть родственника, а психоанализ может признать за ними такое значение в крайнем случае лишь в вышеуказанном пародийном значении, я приведу здесь «сновидение, вызванное раздражением от зубов», предоставленное Отто Ранком.

«На тему сновидений, вызванных раздражением от зубов, мне пришло следующее сообщение от одного коллеги, который с некоторых пор живо интересуется проблемами толкования сновидений: Мне недавно приснилось, будто я нахожусь у зубного врача, который высверливает мне задний зуб нижней челюсти. Он долго с ним возится, пока зуб не становится совсем непригодным. Затем он хватает его щипцами и вытаскивает с такой легкостью, что это вызывает у меня восхищение. Он говорит, что я не должен придавать этому никакого значения, потому что это, собственно говоря, не тот зуб, который лечили, и кладет его на стол, где зуб (как мне теперь кажется, верхний резец) распадается на несколько слоев. Я встаю с операционного стула, с любопытством подхожу поближе и, заинтересованный, задаю медицинский вопрос. Врач, разделяя отдельные кусочки необычайно белого зуба и с помощью специального инструмента измельчая их (растирая их в порошок), объясняет мне, что это связано с половым созреванием и что так легко зубы можно вытащить только до пубертата; у женщин решающим здесь моментом является рождение ребенка.

Затем я замечаю (как я думаю, в полусне), что этот сон сопровождался поллюцией, которую я, однако, не могу с уверенностью соотнести с определенным местом сновидения; как мне кажется, скорее всего, она наступила еще при вытаскивании зуба.

Затем мне снова снятся какие-то события, которые я уже не могу вспомнить, и они завершаются тем, что я, оставив где-то (возможно, в гардеробе зубного врача) шляпу и пиджак в надежде, что мне их потом принесут, и одетый только в пальто, спешу, чтобы успеть на отходящий поезд. Мне удалось в последний момент запрыгнуть в задний вагон, где уже кто-то стоял. Но я уже не сумел попасть внутрь вагона и был вынужден ехать в неудобном положении, из которого после ряда попыток в конце концов сумел успешно освободиться. Мы едем по большому туннелю, причем в противоположном направлении сквозь наш поезд, как будто он был туннелем, едут два поезда. Я словно снаружи смотрю внутрь через окно вагона.

В качестве материала для толкования этого сновидения выявляются следующие мысли и переживания, связанные с предшествующим днем.

I. С недавних пор я действительно лечусь у зубного врача, и в тот день, когда приснилось сновидение, у меня непрерывно болел зуб нижней челюсти, который сверлят в сновидении и с которым врач в самом деле возится дольше, чем мне бы хотелось. Утром накануне сновидения я вновь из-за болей был у врача, который настоятельно рекомендовал мне удалить другой зуб – не тот, что лечили, – в этой же челюсти, от которого могла, вероятно, исходить боль. Речь шла о прорезающемся “зубе мудрости”. При случае я задал также связанный с этим вопрос о его врачебной добросовестности.

II. Во второй половине того же дня мне пришлось принести извинения одной даме за свое дурное настроение, вызванное зубной болью, после чего она рассказала мне, что боится удалять корень зуба, верхушка которого почти вся раскрошилась. Она считала, что удаление глазного зуба особенно болезненно и опасно, хотя, с другой стороны, одна знакомая сказала ей, что, если это зуб верхней челюсти (именно о таком шла речь в ее случае), то дело обстоит проще. Эта знакомая также ей рассказала, что однажды под наркозом ей вырвали не тот зуб. Это сообщение лишь еще больше усилило ее страх перед необходимой операцией. Затем она спросила меня, что нужно понимать под глазными зубами – коренные зубы или клыки – и что мне о них известно. С одной стороны, я обратил ее внимание на суеверный элемент во всех этих мнениях, но все же подчеркнул, что нельзя не замечать верную суть некоторых народных воззрений. В ответ она рассказывает об очень старом и всем известном народном поверье, которое гласит: если у беременной болят зубы, то у нее будет мальчик.

III. Эта поговорка заинтересовала меня с той точки зрения, что Фрейд в своем “Толковании сновидений” сообщил о типичном значении снов, вызванных раздражением от зубов, как замене онанизма, тем более что и в этом изречении между зубом и мужским половым органом (мальчиком) проводится определенная связь. Вечером того же дня я перечел соответствующее место в “Толковании сновидений” и нашел там, помимо прочего, приведенные далее рассуждения, влияние которых на мое сновидение распознать так же легко, как и воздействие двух других вышеупомянутых переживаний. По поводу сновидений, вызванных раздражением от зубов, Фрейд пишет, “что у мужчин побудительную силу этим сновидениям дает не что иное, как желание онанировать, относящее к пубертатному возрасту”. Далее: “Я полагаю, что и другие часто встречающиеся модификации типичных сновидений, связанных с раздражениями, идущими от зубов, например, когда другой человек вырывает у сновидца зуб и т. п., становятся понятными благодаря подобному объяснению. Но возможно, покажется загадочным, каким образом ‘раздражение от зубов’ может прийти к такому значению. Я обращаю здесь внимание на столь часто встречающееся перемещение снизу вверх (в данном сновидении также от нижней челюсти к верхней), которое служит вытеснению сексуальности и при помощи которого при истерии могут реализовываться в других ‘безупречных’ частях тела разного рода ощущения и импульсы, относящиеся к гениталиям”. “Но я должен указать также на другую содержащуюся в языковом выражении связь. В наших деревнях существует грубое обозначение мастурбации: ‘вырвать себе’ или ‘оторвать себе’”. Это выражение было известно мне еще в ранней юности как обозначение онанизма, и отсюда опытный толкователь сновидений без труда найдет доступ к материалу из детства, который, по всей видимости, лежит в основе этого сновидения. Я только упомяну еще, что легкость, с которой в сновидении выходит зуб, превращающийся после удаления в верхний резец, напоминает мне случай из моего детства, когда я сам себе легко и безболезненно вырвал шатающийся верхний передний зуб. Это событие, которое я до сих пор еще отчетливо помню во всех подробностях, приходится на этот же ранний период, к которому относятся мои первые сознательные попытки онанировать (покрывающее воспоминание).

Ссылка Фрейда на сообщение К. Юнга, согласно которому сновидения, вызванные раздражением от зубов, у женщин имеют значение сновидений о родах (“Толкование сновидений”), а также народное поверье (о значении зубной боли у беременных) побуждают противопоставить в сновидении женское значение мужскому (половому созреванию). В связи с этим мне вспоминается более раннее сновидение, в котором вскоре после того, как я закончил лечение у зубного врача, мне приснилось, что у меня выпали только что установленные золотые коронки, и я во сне очень злился из-за значительных расходов, с которыми я тогда еще не совсем смирился. Теперь мне это сновидение становится понятным с точки зрения определенных переживаний как восхваление материальных преимуществ мастурбации по сравнению с любой формой экономически более обременительной объектной любви (золотые коронки), и я думаю, что сообщение той дамы о значении зубной боли у беременных вновь пробудило во мне эти мысли.

Таково убедительное и, как я думаю, безупречное толкование коллеги, к которому мне нечего добавить. Разве что следует указать на возможный смысл второй части сновидения, который с помощью словесных мостиков: удалить зуб – поезд [Zahn ziehen – Zug], вырвать зуб – ехать [Zahn reißen – reisen], по всей видимости, изображает произошедший, несмотря на трудности, переход сновидца от мастурбации к половому акту (туннель, по которому в разных направлениях въезжают и выезжают поезда), а также его опасности (беременность; пальто).

И наоборот, в теоретическом отношении этот случай кажется мне интересным с двух точек зрения. Во-первых, он служит доказательством раскрытой Фрейдом взаимосвязи, что при удалении зуба в сновидении происходит эякуляция. Ведь мы все же должны рассматривать поллюцию, в какой бы форме она ни возникала, как удовлетворение путем мастурбации, которое достигается без помощи механических раздражителей. Кроме того, в этом случае удовлетворение в виде поллюции, в отличие от других форм, не достигается с помощью объекта, пусть даже воображаемого, а происходит, если так можно сказать, безобъектно, является чисто аутоэротическим и в лучшем случае позволяет выявить едва заметный гомосексуальный элемент (зубной врач).

Второй момент, который я считаю нужным подчеркнуть, заключается в следующем: напрашивается возражение, что точка зрения Фрейда здесь совершенно излишня, поскольку одних переживаний предыдущего дня достаточно, чтобы сделать для нас понятным содержание сновидения. Визит к зубному врачу, разговор с дамой и чтение «Толкования сновидений» вполне объясняют, почему спящий человек, которого зубная боль беспокоила также и ночью, создает это сновидение; если уж так хочется, то даже для устранения боли, нарушающей сон (посредством представления об удалении больного зуба при одновременном усилении либидо, заглушающего ощущение боли, которое вызывает страх). Но даже при самых далеко идущих уступках в этом направлении не хочется всерьез отстаивать утверждение, будто в результате прочитанных объяснений Фрейда у сновидца возникла связь между удалением зуба и актом мастурбации или что они просто могли оказать какое-то влияние, не будь сновидец, как он сам признался («вырвать себе»), давно подготовлен. Какой момент, наряду с разговором с дамой, мог, скорее всего, оживить эту взаимосвязь, становится понятным из последующего сообщения сновидца, что, читая «Толкование сновидений», он по понятным причинам не хотел верить в это типичное значение снов, вызванных раздражением от зубов, и желал узнать, относится ли оно ко всем подобным сновидениям. Сновидение подтверждает ему это – по крайней мере, в отношении его собственной персоны – и показывает ему, почему он должен был в этом сомневаться. Таким образом, и в этом смысле сновидение представляет собой исполнение желания, а именно убедиться в важности и прочности этого воззрения Фрейда».

Ко второй группе типичных сновидений относятся те, в которых люди летают или парят в воздухе, падают, плавают и т. п. Что означают эти сновидения? Дать общий ответ здесь нельзя. Как мы увидим, в каждом случае они означают нечто иное, и только материал ощущений, содержащийся в них, всегда проистекает из одного и того же источника.

Из сведений, полученных благодаря психоанализу, следует заключить, что эти сновидения также повторяют впечатления детства, а именно относятся к подвижным играм, которые столь привлекательны для ребенка. Кто из родных не делал вид, будто ребенок летает, держа его на вытянутых руках и бегая с ним по комнате, или не играл с ним в «падение», усаживая его на колени и неожиданно раздвигая ноги, или поднимая его вверх и внезапно лишая поддержки. Дети смеются и беспрестанно требуют повторения, особенно если игра сопровождается легким страхом и головокружением. Затем, через много лет, они повторяют все это в сновидениях, но только здесь уже нет рук, которые их поддерживали, а потому они теперь свободно парят в воздухе и падают. Пристрастие всех маленьких детей к таким играм, а также к раскачиванию на качелях общеизвестно; когда затем они видят гимнастические трюки в цирке, у них вновь оживают эти воспоминания. Дети живо вспоминают об играх своего раннего детства. У некоторых мальчиков истерические приступы состоят исключительно из воспроизведения таких трюков, которые они совершают с большой ловкостью. Нередко во время этих самих по себе невинных подвижных игр возникали также сексуальные ощущения. Если подыскать одно привычное нам слово, обозначающее все эти мероприятия, то этим словом будет «забава» в детстве, повторяемое сновидениями о полете, падении, головокружении и т. п., чувство удовольствия от которых теперь обратилось в страх. Но как известно каждой матери, в действительности забавы детей довольно часто оканчиваются плачем и ссорой.

Таким образом, у меня есть все основания отказаться от того объяснения, что наше осязание во время сна, ощущения от движения наших легких и т. п. являются причиной снов о полете и падении. Я считаю, что сами эти ощущения воспроизводятся благодаря воспоминанию, к которому относится сновидение, то есть они являются содержанием сновидения, а не его источником.

Этот однородный и проистекающий из одного и того же источника материал двигательных ощущений используется теперь для изображения самых разнообразных мыслей сновидения. Большинство чувственно окрашенных снов о полете или парении в воздухе требуют самых разных истолкований, совершенно особых у одних людей и истолкований типичного характера – у других. Одной моей пациентке очень часто снилось, что она парит над улицей на определенной высоте, не касаясь земли. Она была очень низкого роста и боялась любого загрязнения, которое приносит с собой общение с людьми. Ее сон о том, как она парит в воздухе, исполнил оба желания, оторвав ее ступни от земли, а саму ее возвысив над остальными. У другой сновидицы сон о полете означал желание: «Ах, если бы я была птицей»; другие становились по ночам ангелами, лишенные возможности называться так днем. Благодаря близкой связи полета с представлением о птице становится понятным, почему сновидение о полете у мужчин, как правило, имеет грубое чувственное значение. Мы нисколько также не удивимся, если услышим, что тот или этот сновидец всякий раз очень горд своим умением летать.

Доктор П. Федерн (Вена) высказал интересное предположение, что значительную часть этих снов о полете составляют сновидения об эрекции, потому что удивительный и непрерывно занимающий человеческую фантазию феномен эрекции должен производить впечатление об исчезновении силы тяжести. (Ср. в этой связи крылатые фаллосы в античности.) Примечательно, что такой здравомыслящий и, собственно говоря, отвергающий всякие толкования экспериментатор, как Маурли Волд, также отстаивает эротическое истолкование снов о полете (парении в воздухе) (1910–1912). Он называет эротику «важнейшим мотивом сна о парении в воздухе», обращаясь к интенсивному чувству вибрации в теле, которое сопровождает эти сны, и на часто встречающуюся связь таких сновидений с эрекцией и поллюцией.

Сновидения о падении чаще носят характер страха. Их толкование у женщин не доставляет никаких затруднений, поскольку они почти всегда символизируют падение, которым описывается желание поддаться эротическому искушению. Инфантильные источники снов о падении мы пока еще до конца не выяснили; почти все дети иногда падают, и в таком случае их поднимают и ласкают; если ночью они падали с кроватки, то няньки брали их в свою постель.

Люди, которым часто снится, что они плавают, с удовольствием рассекают волны и т. д., обычно страдали в детстве энурезом, и теперь они воспроизводят в сновидении приятное чувство, от которого давно уже научились отказываться. К каким способам изображения прибегают сны о плавании, мы вскоре узнаем на том или ином примере.

Толкование сновидений о пожаре основывается на запрете в детские годы, который велит детям не «баловаться с огнем», чтобы по ночам им не пришлось мочить постель. То есть в их основе также лежит воспоминание об enuresis nocturna в детстве. Во «Фрагменте анализа одного случая истерии» (1905e) я представил полный анализ и синтез такого сна о пожаре в связи с историей болезни сновидицы и показал, для изображения каких побуждений в более зрелые годы может использоваться этот детский материал.

Можно было бы привести еще множество «типичных» сновидений, если понимать под ними частое повторение одного и того же явного содержания сновидения у разных сновидцев, например: сны, в которых человек идет по узким улицам или через анфиладу комнат, сны о ночном грабителе, к которому относятся также предупредительные меры нервного человека перед отходом ко сну, сны о преследовании дикими животными (быком, лошадью) или о том, как угрожают ножами, кинжалами, копьями (два последних характерны для явного содержания сновидения людей, страдающих страхом), и т. п. Исследование, в котором специально изучался бы такой материал, было бы вознаграждено сторицей. Но вместо него я сделаю два замечания, которые, впрочем, относятся не только к типичным снам.

Чем больше занимаешься разгадкой сновидений, тем с большей готовностью признаешь, что большинство сновидений подвергает обработке сексуальный материал и выражает эротические желания. Только тот, кто действительно анализирует сновидения, то есть от явного содержания сновидения продвигается к его скрытым мыслям, может судить об этом, но не тот, кто довольствуется регистрацией явного содержания (как, например, Некке в своих работах о сексуальных снах). Здесь же отметим, что этот факт не содержит для нас ничего удивительного – он полностью согласуется с нашими принципами объяснения сновидений. Ни одному другому влечению, начиная с детства, не довелось испытать такого подавления, как сексуальному влечению во всех его многочисленных компонентах, ни у одного другого нет столь многих и столь сильных бессознательных желаний, которые воздействуют в состоянии сна, порождая сновидения. При толковании сновидений никогда нельзя забывать об этом значении сексуальных комплексов, но и нельзя, разумеется, его преувеличивать.

При тщательном анализе многих сновидений можно будет установить, что их следует понимать даже как бисексуальные, поскольку в результате получается неопровержимое истолкование, в соответствии с которым они реализуют гомосексуальные побуждения, то есть импульсы, противоречащие обычному половому поведению грезящего человека. Однако то, что, по утверждению В. Штекеля и А. Адлера, все сновидения следует истолковывать как бисексуальные, представляется столь же бездоказательным, как и неправдоподобным обобщением, которое мне бы не хотелось отстаивать. Прежде всего я не мог бы игнорировать очевидный факт, что существуют многочисленные сновидения, которые удовлетворяют другие, а не эротические – в широком смысле – потребности: сновидения о жажде и голоде, сновидения о комфорте и т. д. Также и другие положения, «что за каждым сновидением можно найти клаузулу смерти» (Штекель, 1911), что каждое сновидение позволяет выявить «поступательное движение от женской линии к мужской» (Адлер, 1910), на мой взгляд, значительно преступают пределы допустимого при толковании сновидений. Утверждение, с которым неустанно полемизируют в литературе, что все сновидения требуют сексуального истолкования, моему толкованию сновидений чуждо. В седьмом издании этой книги его нельзя обнаружить, и оно находится в очевидном противоречии с остальным ее содержанием.

То, что невинные на первый взгляд сновидения сплошь и рядом воплощают грубые эротические желания, уже отмечалось нами в другом месте, и мы могли бы это теперь подтвердить новыми многочисленными примерами. Но и многие, казалось бы, индифферентные сновидения, в которых ни в одном направлении нельзя заметить ничего особенного, при анализе сводятся к несомненным сексуальным желаниям-побуждениям зачастую неожиданного характера. Кто, например, мог бы до толкования предположить сексуальное желание в следующем сновидении? Сновидец рассказывает: «Между двумя роскошными дворцами чуть позади стоит маленький домик, ворота которого заперты. Жена ведет меня по улице к домику, толкает дверь, а затем я легко и быстро проскальзываю во двор, наискось поднимающийся в гору».

Кто имеет некоторый опыт в переводе сновидений, тот, разумеется, сразу вспомнит о том, что проникновение в тесные помещения, открытие запертых дверей относятся к самой употребительной сексуальной символике, и с легкостью обнаружит в этом сновидении изображение попытки коитуса сзади (между двумя роскошными ягодицами женского тела). Узкий, наискось подымающийся проход – это, конечно, влагалище; помощь, оказываемая женой сновидца, вынуждает к толкованию, что в действительности только уважение к жене удерживает от такой попытки, а в результате расспросов оказывается, что накануне сновидения в доме сновидца появилась молодая особа, которая вызвала его расположение и создала у него впечатление, что она не стала бы сильно противиться сближению подобного рода. Маленький домик между двумя дворцами относится к воспоминаниям о Градчанах в Праге и этим указывает на ту же самую девушку родом из этого города. [1909.]

Когда я говорю пациентам о часто встречающемся эдиповом сновидении – половом акте с собственной матерью, – то получаю в ответ: «Такого сновидения я у себя не припомню». Но сразу после этого всплывает воспоминание о другом – неузнаваемом и индифферентном – сновидении, которое у данного человека не раз повторялось, а анализ показывает, что это сновидение аналогичного содержания, то есть опять-таки является эдиповым сном. Я уверяю, что завуалированные сновидения о половом акте с матерью снятся во много крат чаще, чем откровенные.

Имеются сновидения о ландшафтах и местностях, в случае которых у сновидца возникает уверенность: «Я здесь уже когда-то бывал». Однако это ощущение déjà vu имеет в сновидении особое значение. Эта местность всегда представляет собой гениталии матери; действительно, ни про одно другое место человек не может с такой уверенностью сказать, что «здесь уже когда-то бывал». Единственный раз пациент, страдавший неврозом навязчивости, поверг меня в замешательство, рассказав сновидение, в котором шла речь о том, что он посещает квартиру, в которой бывал уже дважды. Но именно этот пациент рассказал мне задолго до этого эпизод из своего детства, когда ему было шесть лет, что однажды он спал в кровати матери и воспользовался этим случаем для того, чтобы засунуть палец в гениталии спящей.

В основе большого числа сновидений, часто сопровождающихся чувством страха и имеющих своим содержанием проход через узкие помещения или пребывание в воде, лежат фантазии о внутриутробной жизни, о нахождении в материнской утробе и об акте рождения. Я приведу здесь сновидение одного молодого человека, который в своей фантазии пользуется пребыванием в утробе матери для наблюдения за коитусом между родителями.

«Он находится в глубокой шахте, в которой окно, как в Земмерингском туннеле. Через него он видит сначала пустой ландшафт, а затем представляет себе картину, которая тут же заполняет собой пустоту. На ней изображена пашня, которую бороздит плуг, а чудесный воздух, мысль о серьезном труде, голубовато-черные льдины производят на него прекрасное впечатление. Он идет дальше, видит раскрытую книгу по педагогике… и удивляется, что в ней так много внимания уделяется сексуальным чувствам (ребенка), при этом он невольно вспоминает обо мне».

Одной пациентке приснилось следующее красивое сновидение, нашедшее особое применение в ходе ее лечения.

Находясь летом на *** озере, она бросается в темную гладь озера, там, где в воде отражается бледная луна.

Сновидения подобного рода – это сновидения о родах; их можно истолковать в том случае, если факты, сообщаемые в явном содержании сна, обратить в противоположность, то есть «броситься в воду» трактовать как «выйти из воды», иными словами, «родиться». То место, откуда она появляется на свет, становится понятным, если вспомнить о шутливом значении слова «la lune» во французском языке. В таком случае нетрудно догадаться, что бледная луна – это белая попка, из которой вскоре должен появиться ребенок. Но какой смысл заключается в том, что пациентка хочет «родиться» во время своего летнего отдыха? Я спрашиваю об этом сновидицу, которая без промедления отвечает: «Разве благодаря лечению я не родилась как будто заново?» Таким образом, это сновидение становится приглашением продолжить лечение в том летнем доме, то есть посещать ее там; возможно, оно содержит также робкий намек на желание самой стать матерью.

Другое сновидение о родах вместе с его толкованием я заимствую из одной работы Джонса [1910b]: «Она стояла на берегу моря и следила, как маленький мальчик, который, по-видимому, был ее сыном, заходит в воду. Он зашел так далеко, что вода накрыла его, и она могла видеть теперь лишь его голову, которая то опускалась под воду, то поднималась над поверхностью. Затем сцена превратилась в переполненный зал гостиницы. Супруг оставляет ее, и она вступает в разговор с незнакомцем.

При анализе вторая половина сновидения оказалась не чем иным, как изображением ухода от супруга и установления интимных отношений с третьим лицом. Первая часть сновидения представляла собой очевидную фантазию о родах. В сновидениях, как и в мифологии, выход ребенка из околоплодных вод обычно изображается посредством инверсии как вхождение ребенка в воду; прекрасными примерами этого – наряду со многими другими – служат мифы о рождении Адониса, Осириса, Моисея и Вакха. Выныривание и погружение головы под воду тотчас напоминают пациентке ощущение от движений ребенка, которое она испытала во время своей единственной беременности. Мысль о входящем в воду мальчике пробуждает грезу, в которой она увидела саму себя, как она вытащила его из воды, отвела его в детскую комнату, вытерла полотенцем, одела и, наконец, привела в свой дом.

Таким образом, вторая половина сновидения выражает мысли, касающиеся ухода от супруга, и связана с первой половиной скрытых мыслей сна; первая половина сновидения соответствует скрытому содержанию второй половины, фантазии о родах. Помимо ранее упомянутой инверсии в каждой части сновидения имеют место и другие инверсии. В первой половине ребенок заходит в воду, а затем покачивает головой; в мыслях, лежащих в основе сновидения, сначала появляются движения ребенка, а затем он выходит из воды (двойная инверсия). Во второй половине супруг оставляет ее; в мыслях сновидения она покидает супруга».

Еще одно сновидение о родах, которое приснилось молодой женщине, ожидавшей первого своего разрешения от бремени, сообщает Абрахам (1909). От одного места в полу комнаты подземный канал ведет прямо в воду (родовой путь – околоплодные воды).

Она поднимает крышку в полу, и тотчас появляется существо, одетое в шубу коричневатого цвета и похожее на тюленя. Это существо оказывается младшим братом сновидицы, к которому она с давних пор относилась как мать.

Ранк (1912а) на примере нескольких сновидений показал, что сны о родах пользуются той же символикой, что и сны, вызванные позывом к мочеиспусканию. Эротический раздражитель изображается в них как позыв к мочеиспусканию; наслоение значений в этих снах соответствует произошедшему с детства изменению значения символа.

Здесь мы можем вернуться к оставленной нами теме о роли органических, нарушающих сон раздражителей в образовании сновидения. Сновидения, возникшие под их влиянием, не только совершенно открыто демонстрируют нам тенденцию к исполнению желания и к комфорту, но и очень часто также вполне понятную символику, поскольку нередко к пробуждению ведет раздражение, которое сновидение тщетно пыталось удовлетворить в символической форме. Это относится как к сновидениям, сопровождающимся поллюцией, так и к сновидениям, вызванным позывами к мочеиспусканию и дефекации. «Своеобразный характер снов, сопровождающихся поллюцией, не только позволяет нам непосредственно раскрыть определенные сексуальные символы, уже признанные типичными, хотя и продолжающие вызывать бурные споры, но и способен нас убедить, что иная внешне безобидная ситуация в сновидении является всего лишь символической прелюдией к грубой сексуальной сцене, которая, однако, лишь сравнительно редко открыто изображается в таких сновидениях, но зато достаточно часто переходит в страшный сон, который также ведет к пробуждению». Символика снов, вызванных позывом к мочеиспусканию, особенно очевидна и давно разгадана. Еще Гиппократ отстаивал точку зрения, что если человеку снятся фонтаны и родники, то это свидетельствует о нарушениях в мочевом пузыре (Ellis, 1911). Шернер (1861) изучал разнообразную символику позыва к мочеиспусканию и тоже уже утверждал, что «более сильный позыв к мочеиспусканию всегда превращается в раздражение половой сферы и их символические образования… Сон, вызванный позывом к мочеиспусканию, зачастую одновременно является репрезентантом сексуального сновидения».

O. Ранк, рассуждениям которого в его работе «Наслоение символов в пробуждающем сновидении» я здесь следовал, считает весьма вероятным, что причиной большого количества «снов, вызванных позывом к мочеиспусканию», на самом деле является сексуальный раздражитель, который сначала пытается найти свое удовлетворение путем регрессии к инфантильной форме уретральной эротики. Тогда особенно поучительными являются те случаи, в которых возникший подобным образом позыв к мочеиспусканию ведет к пробуждению и опорожнению мочевого пузыря, после чего, однако, сон тем не менее продолжается, а его потребность выражается теперь в незавуалированных эротических образах.

Совершенно аналогичным образом соответствующую символику обнаруживают сны, вызванные позывом к дефекации, которые подтверждают при этом также не раз доказанную в психологии народов взаимосвязь золота и фекалий. «Так, например, одной женщине, лечившейся в связи с нарушением работы кишечника, снится кладоискатель, зарывающий сокровище неподалеку от небольшого деревянного домика, который похож на сельскую уборную. Содержанием второй части сна является то, как она моет зад своему ребенку, маленькой девочке, которая испачкалась». (Rank, 1912a.)

К сновидениям о родах присоединяются сны о «спасении». Спасение, особенно спасение из воды, если оно снится женщине, тождественно родам; но оно имеет другой смысл, если сновидец – мужчина. (См. такое сновидение у Пфистера, 1909.) О символе «спасения» см. мою статью «Будущие шансы психоаналитической терапии» (1910d), а также «К вопросу о психологии любовной жизни, I. Об особом типе выбора объекта у мужчины» (1910h).

Разбойники, ночные грабители и приведения, которых боятся перед засыпанием и которые иногда снятся спящему, проистекают из одного и того же детского воспоминания. Это ночные гости, будившие ребенка, чтобы посадить его на горшок и не дать ему описать постель, или приподнимавшие одеяло, чтобы посмотреть, как он во сне держит руки. В результате анализа нескольких таких страшных снов мне удалось установить личность ночных визитеров. Разбойником всегда был отец, привидениям скорее соответствуют женщины в белом ночном одеянии.