55

Второй ледник, на который выбрался отряд, выглядел совсем иначе, чем тот, где пришлось повстречаться с «ирокезами».

В некоторых его местах по поверхности бежали ручьи и сливались в небольшую речку, которая текла вдоль левого берега ледника. Именно она, как понял Браен, и превращалась затем в мутную холодную реку, которая текла по равнине.

– Будем спускаться вниз по правой стороне, – сказал Браен, – там лед покрепче.

– Далеко отсюда до равнины? – спросил Корсак.

– По прямой четыре километра или чуть больше, но ледник изгибается вот здесь и здесь, – ткнул лейтенант пальцем в карту, которую держал в руках, – что увеличивает наш путь почти в два раза.

Первые полторы тысячи метров уклон был не слишком крутым, и отряд двигался на санях с полным комфортом, но потом появились озерца воды, стоящие в ямах, и ледяные кочки.

Позже, между двумя изгибами ледникового русла, спуск оказался настолько крутым, что мотонарты пришлось спускать по краю ледника, где попадались островки протаявшего грунта. Рулевые лыжи противно скрипели на камнях, нарты то и дело опасно накренялись и, несмотря на усилия водителей, сползали юзом, угрожая перевернуться. Наконец и второй поворот был пройден, и в дымке поднимающегося от ледника пара перед отрядом предстала равнина.

Все солдаты остановились и, переводя дух, созерцали открывшуюся панораму.

– Ну и где эта база, сэр? – спросил сержант.

– Вон там, левее, за горой ее не видно. Теперь надо вести себя очень осторожно, потому что их патрули на катерах подходят к самому леднику. Нужно выбрать место, куда мы спрячем мотонарты и сани. Продукты и боеприпасы оставим здесь, а взрывчатку надо будет нести на себе. Помногу брать не следует, будете доставлять по мере того, как я буду вязать снасть. Командуйте здесь разгрузкой, сержант, а я схожу на край ледника…

– Один, сэр?..

– Со мной пойдет, – Браен посмотрел на солдат, – О’Коннорс, он мой должник.

Услышав последние слова лейтенанта, О’Коннорс расплылся в улыбке:

– Я готов, сэр.

– Ну пошли.

Взяв с грузовых саней свой штатный «каскад», Браен закинул его за спину и не оглядываясь зашагал по подтаявшему льду. О’Коннорс пошел следом за ним.

До края ледника, с которого вниз обрушивались айсберги, оказалось не так близко, как вначале показалось Браену. Пришлось идти целый час, прежде чем лейтенант вместе со своим спутником вышли к нужному месту.

Не желая рисковать, Браен остановился метрах в тридцати от края.

– Ближе подойти нельзя, сэр? – спросил О’Коннорс, которому хотелось заглянуть вниз.

– Небезопасно, – отозвался Браен, – видишь эти трещины, это уже заготовленные границы будущих льдин. Кто знает, когда они рухнут вниз. Может быть, в тот самый момент, когда мы с тобой окажемся на краю…

О’Коннорс покачал головой, видимо, представив изображенную лейтенантом картину.

– Пойдем вон туда, левее, где ледяной массив вспахивает гору. Я думаю, что там можно будет спуститься вниз без особого риска, – сказал Браен.

И действительно, когда они подошли к указанному лейтенантом месту, оказалось, что это начало безопасного спуска.

За много лет ледник, выламывая из горы камень за камнем, сбрасывал их вниз, насыпав по обоим берегам ступенчатые спуски.

Талая вода низвергалась вниз водопадом, шум которого был слышен даже наверху.

– Если кески узнают, что мы здесь, сэр, им не составит труда наведаться к нам в гости, – сказал О’Коннорс, указывая на насыпанные каменные спуски.

– Вот поэтому всем нам нужно держать ухо востро, и еще не мешало бы всем обновить маскировку, – указал Браен на бронекостюмы, свой и О’Коннорса, на которых белая краска почти полностью облетела.

– Это не проблема, сэр, белой краски сержант притащил более чем достаточно.

Спустя два часа половина солдат отряда под наблюдением сержанта Корсака занималась обновлением маскировочного покрытия.

Бронекостюмы других решили оставить как есть, поскольку некоторым солдатам необходимо было спускаться к воде на фоне черных камней.

А в это время Браен вместе со своим помощником уже трудились внизу, возле самой воды, выстраивая из камней убежище, где можно было укрыться в случае появления патруля кесков, поскольку быстро подняться на ледник было невозможно.

От водяной пыли, летевшей со стороны водопада, камни становились мокрыми, и таскать их было очень нелегко. Грохот воды заглушал все звуки вокруг, поэтому Браен и О’Коннорс общались в основном с помощью знаков.

Вскоре стало жарко. О’Коннорс снял шлем, а лейтенант только поднял забрало. Браен тоже с удовольствием избавился бы от шлема, но он должен был слушать свой УПС, чтобы не пропустить предупреждения от наблюдателя, находившегося на леднике. Браен был уверен, что патруль наведывался на озеро не менее двух раз за день.

Время от времени лейтенант проверял связь, спрашивая наблюдателя о каком-нибудь пустяке:

– Томпсон, как слышишь меня?..

– Прекрасно слышу, сэр.

– Как там, все тихо?.. Чем занимаются «крысы»?..

– Те, что уже «побелены», таскают взрывчатку и складывают ее в яму, недалеко от меня. Они все еще воняют этой краской, сэр.

– Веревки уже принесли?..

– Да, веревки принесли первым делом… О, кажется, патруль!..

– Ты их уже видишь?..

– Пока не очень отчетливо… Да-да, направляются сюда, точно, к нам, сэр…

– О’кей, мы прячемся, а ты остальных предупреди, чтобы не шумели…

– Понял, сэр.

Браен постучал по плечу помощника, а когда тот повернулся, показал ему на оружие, а потом туда, где находилась база кесков. О’Коннорс сразу все понял. Он поднял с земли свой «каскад», подобрал шлем и полез вслед за Браеном в еще не полностью готовое убежище.

– Томпсон?

– Да, сэр.

– Мы уже спрятались. Далеко они?

– Минут через пять покажутся.

Браен перевел дыхание и проверил оружие. Он был спокоен. Камни, которые они с О’Коннорсом сложили, полностью повторяли рисунок остальной насыпи, и со стороны озера ничего заметить было невозможно.

Время тянулось медленно, а патруль все не появлялся. Слышался лишь грохот водопада да редкий всплеск небольших рыхлых льдин. Они шлепались о поверхность воды и раскалывались на более мелкие части. Все это ледяное крошево двигалось по течению, частью прибиваясь к берегам озера, а частью уходя в реку. Браен не помнил, чтобы эти маленькие льдинки попадались ему на реке возле базы, а значит, они успевали растаять раньше. А большие льдины, не вызовут ли они у кесков подозрения?

Беззвучно, в шуме водопада, на озеро выскользнул патрульный катер. На нем находилось три человека. Один стоял за пулеметной турелью, другой с автоматом расположился на носу катера, третий был рулевым. Патрульные не подплывали к леднику ближе чем на сто метров. По всей видимости, они опасались падения больших льдин. Все внимание экипажа катера было обращено вверх, откуда теоретически они могли ожидать появления противника.

Сделав по озеру еще один круг, патрульный катер убрался восвояси.

– Ну что там, Томпсон?..

– Все в порядке, сэр, уходят не оглядываясь…

– Ну и отлично…

Лейтенант показал О’Коннорсу знаком, что опасность миновала и можно выбираться. Тот кивнул и начал подниматься, а вместе с ним встал на ноги и Браен, но какое-то движение привлекло его внимание. Первое впечатление было такое, будто изменяются очертания гор, и только потом до него стало доходить, что это гигантская льдина начала свое падение в пучину озера.

Ее острый нижний край вошел в воду почти без всплеска, а верхний, утолщенный, упал, подняв каскады брызг, которые накрыли убежище лейтенанта и его помощника. Вслед за брызгами во все стороны покатилась двухметровая волна. Она ударила в камни, дотянулась до сложенной стенки и, перемахнув через нее, сбила с ног Браена и рядового О’Коннорса.

Лейтенант сгруппировался и, влекомый бурлящим потоком, надеялся, что их с помощником не утащит в озеро.

К счастью, все обошлось. О’Коннорс был всего лишь сильно удивлен тем, что ему удалось выпить так много воды.

– О, сэр… я… чуть не захлебнулся… – отплевывался он, таращась на озеро.

– Сэр!.. Лейтенант Клэнси!.. Вы живы?.. – прорезался голос Томпсона.

– Да, Томпсон, все окончилось благополучно. Всего лишь вымокли и работу придется начинать заново, а так все нормально…

– Эта штука, сэр, отломилась в трех метрах от моих ног!.. Я едва не обмочился, представляете?.. Целое футбольное поле вдруг исчезает в пропасти!.. Вот это шутки!..

– Ты посмотри, не возвращается ли патруль, чтобы посмотреть, что тут произошло?.. – напомнил ему Браен.

– Э-э… нет, сэр. Никого не видно. Им, наверное, не впервой видеть это. Неспроста они держались на середине озера…

– Хорошо, смотри в оба, а мы снова покатим свой сизифов камень.

Браен повернулся к сидящему О’Коннорсу и спросил:

– Ну что, какие-нибудь жалобы, пожелания есть?..

– Нет, сэр, все очень хорошо. И настроение прекрасное…

– Ну, тогда давай снова таскать камни и строить как следует. Я бы даже сказал – на века.

Остаток дня до самой темноты Браен вместе с О’Коннорсом потратили на возведение бруствера из камней, который мог противостоять не только высокой волне, но и прямому попаданию фугаса. Темнота застала работников до того, как они успели полностью закончить свое строительство.

– Эх, нам бы фонарик на полчасика, мы бы все успели, – поделился своими переживаниями О’Коннорс.

– Это все равно что попросить кесков помочь нам. Ладно, завтра доделаем, давай подниматься, а то совсем стемнеет, и будем в своей яме куковать до утра.

– Сэр, – послышался голос Томпсона, – вы уже закончили?

– Да, мы поднимаемся. А тебя почему еще не сменили?

– Но ведь вас тоже никто не сменил, – резонно возразил наблюдатель.

Двигаясь на четвереньках в полной темноте, ориентируясь только на шум водопада, Браен выбрался на поверхность ледника. В последний момент Томпсон подал ему руку и втащил на лед, потом помог выбраться и О’Коннорсу.

– Ох и тяжел же ты, приятель, – сказал Томпсон последнему. – Не иначе как много джема стал есть…

– Да за такую работу Корсак должен нам с лейтенантом по двести граммов лучшего коньяка выдать…

– Кому это я чего должен?.. – раздался совсем близко голос сержанта, и вскоре он сам показался из темноты. – Мало того что ты чужие продукты клянчишь, так еще и на коньяк претендуешь…

– Сэр, – обратился О’Коннорс к Браену, – подтвердите сержанту, что я у вас ничего не клянчил.

Все рассмеялись.

– Пойдемте, сэр, мы уже развернули палатку, можно поесть и ложиться спать. Завтра у вас еще один тяжелый день.

– Один и еще несколько, – добавил О’Коннорс.

– Сержант, а я как же? Я тоже могу идти с вами? – спросил Томпсон.

– Ты постой еще полчасика, потом я пришлю смену.

– Так я все равно ничего не вижу, – возразил Томпсон.

– А ты слушай и нюхай. Ты же «коричневая крыса», и ты должен чувствовать приближение противника за километр. Короче, стой и жди смену. У них, кстати, и прибор ночного видения с собой будет.

Оставив Томпсона одного в темноте, Браен, сержант и О’Коннорс отправились в лагерь. По дороге сержант Корсак продолжал рассказывать о том, что удалось сделать за день:

– Веревки мы нарезали полностью, как вы, сэр, и приказали. Горные костыли, которые мы взяли, оказались не по льду, а по камню. Это ничего?

– Думаю, ничего страшного, висеть нам на них не придется, – успокоил сержанта Браен.

– А, ну хорошо. В крайнем случае ведь можно вбить и по паре костылей.

– Конечно, – согласился Браен, представляя, как, сидя в ледяной воде, будет вбивать тяжелым молотком лишний десяток костылей.

Из темноты показались двое солдат.

– Финч, Краузе, это вы? – спросил сержант.

– Мы, сэр.

– Давайте поспешите, а то Томпсон там на последнем издыхании.

Караул пошел дальше, а сержант продолжил свой отчет:

– Уже начали делить взрывчатку, сэр. На куски по десять килограммов, как вы и сказали. Здесь, на холоде, она затвердела и режется плохо, а то бы успели уже сегодня.

– Ничего страшного, у нас еще есть время.

Наконец они пришли в лагерь. Солдаты все уже спали. Сержант выдал О’Коннорсу и Браену еду и потом дал лейтенанту еще один сверток.

– А это что? – спросил Браен.

– Чистое трико…

– Почему только мне?..

– Сэр, я взял несколько комплектов именно для вас. Возьмите, вы должны чувствовать себя комфортно. От вас зависит результат всей операции, а мы здесь только мальчики на побегушках, не более…

Браен неуверенно взял пакет с трико и посмотрел на О’Коннорса.

– Не смотрите вы на него, он и так вчера ваш джем сожрал, а сегодня я ему дал две порции.

– Да, это так, сэр. За два джема я готов спать в луже, – отозвался О’Коннорс с набитым ртом.

– Ну хорошо, тогда я сначала переоденусь, а потом уже поем. – И Браен начал отстегивать элементы брони.

– Не на холоде, сэр, – строго сказал сержант. – Идите сюда… – И сержант приподнял лежащий на двух мотонартах брезент. – Забирайтесь туда, сэр. Моторы прогреты, и внутри как в бане.

Браен не заставил себя уговаривать и, забравшись под брезент, скатал с себя старое трико, которое уже имело жуткий запах. Приподняв брезент, он выбросил зловонные тряпки наружу и облачился в свежее сухое трико. Затем снова надел броню и почувствовал себя в полном порядке.

– Сержант, забирайтесь сюда тоже, составите мне компанию, пока я буду есть.

Корсак принял приглашение и даже принес с собой фонарик.

– О, чудесно. Совершенно домашние условия, – заметил Браен, когда свет от фонаря замер на потолке импровизированного жилища. – Что у нас сегодня на ужин?

– Все как обычно, сэр. За исключением этого. – С этими словами сержант протянул Браену тонкую фляжечку из нержавеющей стали с товарным знаком фирмы поставщика.

– Что это?

– Коньяк, сэр, двадцатипятилетней выдержки. Я знаю, что вы не пьете, но один глоток не повредит. Это, к сожалению, единственное, чем я могу вас здесь наградить.

Чтобы не обижать сержанта, Браен сделал глоток и вернул фляжку обратно.

– Действительно здорово, внутри как будто обогреватель включили, – похлопал Браен по броневой пластине, прикрывающей живот. – Я вам очень благодарен, сержант, за заботу. Вы всю организацию взвалили на себя, я на это, честно говоря, не рассчитывал. Да и вообще я чувствую себя с «коричневыми крысами» гораздо спокойнее, чем, скажем, среди солдат обычных пехотных частей. Вы ведь знаете, бытует мнение среди гражданских и среди военных, что бывшие преступники – это сложные в управлении солдаты. Но я этого совершенно не почувствовал. Я думаю, что «коричневые крысы» давно уже другие люди. Их даже нельзя называть бывшими преступниками…

– Сэр, вы забыли про еду. Возьмите пирожки. Я всегда начинаю с них… – Сержант вздохнул, наблюдая, как ест лейтенант. – Приятно слышать, сэр, что мы производим на вас хорошее впечатление. Но вы, сэр, ошибаетесь.

– В чем?

– Мы не меняемся. Мы не исправляемся. Мы остаемся теми же больными мерзавцами.

Браен протестующе поднял руку.

– Нет-нет, сэр. Вот взять хотя бы меня. Вы не знаете, за что я попал в тюрьму, – за два убийства. – Корсак сделал паузу, ожидая, когда Браен переварит полученную информацию.

– Я догадываюсь, что в «коричневых крысах» не воришки…

– Я раньше никогда нигде не работал и промышлял с друзьями мелким рэкетом. Мне тогда часто приходилось избивать людей до полусмерти, но убивать – никогда. А однажды произошло и такое. Мне нужны были деньги. Нет, не на наркотики – я следил за своим здоровьем и считал, что принимать наркотики вредно. Просто надо было заплатить за жилье, то да се… А дела не шли… И вот как-то раз, возвращаясь вечером домой, я увидел на соседней улице красивый автомобиль. Было уже довольно темно, и я увидел в машине двоих. Они целовались. Я подумал, что у людей, сидящих в таком дорогом автомобиле, должны быть с собой наличные. Много наличных. Я подошел к двери со стороны водителя и, открыв ее, толкнул мужчину пистолетом в спину. В те времена я везде таскался с пистолетом. Мужчина повернулся ко мне. Сначала он даже не мог понять, что мне от них нужно. Он удивленно таращился на меня и мой пистолет и совершенно меня не боялся. Это был видный парень, и от него пахло дорогим одеколоном. Такие привыкли только побеждать. Поняв, что я грабитель, он схватился за ствол моего пистолета и попытался его вырвать. Он был очень силен, но он сидел в машине, и ему трудно было со мной бороться. Как-то мне удалось вырвать у него пистолет, и я выстрелил в него несколько раз. Его подружка так закричала, что, я думаю, переполошила весь квартал. Я мог бы, конечно, убежать, но вместо этого я забрался в машину с другой стороны и прострелил этой девушке голову. Как оказалось, у них с собой были только кредитные карточки. И я снял с убитых дорогие часы. Потом, когда я оказался дома, мне пришлось отмывать их от крови. А одежду свою я вообще выбросил, настолько весь перепачкался. Знаете, о чем я тогда думал? Что очень хочу есть. В холодильнике было пусто, и, переодевшись, я спокойно сходил в магазин. Возвращаясь, я постоял в толпе зевак, которые собрались возле места моего преступления. Там было много полиции, и я с интересом наблюдал, как они работают. Потом я возвратился в свою квартиру и приготовил себе ужин. При этом я уже и думать забыл об этом убийстве. Спустя месяц я решился продать часы и на этом попался. Мне дали тридцать лет. Отсидев двенадцать, я написал заявление, чтобы попасть к «коричневым крысам». Вот с тех пор я здесь. Если бы правительству не нужны были солдаты, я до сих пор гнил бы в тюрьме. Мой срок заканчивается только через два года. И казалось бы, столько я за эти годы перевидал войн, такого насмотрелся, что должен был как-то измениться… Но стоит мне пробыть в отпуске дольше двух недель, как я ловлю себя на мысли, что хочу садануть кого-нибудь кастетом по голове. Понимаете?.. Я начинаю чувствовать себя волком, попавшим в стадо. Люди вокруг бегут по своим делам, разговаривают, сидят в кафе, а я хожу и смотрю на них, как кошка на канарейку… – Сержант прервался, зачем-то поправил налокотник, затем продолжил: – И как только у меня наступает такой момент, я возвращаюсь в часть. Только здесь, среди таких же волков, я нахожу какое-то успокоение. Здесь я не вижу этих беззащитных канареек, которых хочется сожрать просто так, на всякий случай… Наша работа и дисциплинированность – это единственная возможность удерживать своих демонов, раз уж мы бессильны от них избавиться…

– Но… может быть, это только ваше мнение, сержант?.. Ваш личный взгляд на вещи?..

– Возможно, что так, сэр. Но среди этих ребят, – сержант кивнул в сторону палатки, – есть такие, что даже боятся вспомнить о своей прошлой жизни, не то что, как я, разговаривать об этом… Извините, сэр, что утомил вас своими дурацкими россказнями. Идите спать.

– Они вовсе не дурацкие, сержант. – Браен собрал опустевшие упаковки. – Спокойной ночи…

Утром, когда еще только светало, Браен вместе с О’Коннорсом уже поедали свой завтрак, сидя возле палатки. Сегодня им предстояло закончить убежище и начать собирать льдины, которые должны были послужить поплавками для снасти.

Когда с завтраком было покончено, впереди показалась вереница солдат, которые возвращались с озера. Впереди шел сержант. Идти им было нелегко, поскольку ночью налетел ураган и засыпал все вокруг пушистым снегом.

– Доброе утро, сэр.

– И вам того же, сержант. Относили взрывчатку?

– Да, взрывчатку, веревки, молоток, костыли и ваш гидрокостюм тоже. Там Томпсон караулит, он вам покажет, куда мы что рассовали. Так что, как солнышко выйдет, можете начинать.

– А зачем ждать солнышко?

– Камни, по которым вы спускались, обледенели. Надо подождать, пока лед растает. Как вы думаете, сэр, когда мы со всем этим управимся?

– Если все пойдет хорошо и кески не будут нас особенно тревожить, завтра в обед все и произойдет. Вы уже думаете об отходе?

– Да, сэр. Практически всю работу мы сделали, и половина людей у нас свободна.

Браен посмотрел на солдат, половина из которых была в броне, выкрашенной белой краской, а вторая половина, в том числе Браен, сержант и О’Коннорс, выглядела не так празднично.

– Тогда «свежеокрашенных» мы можем отправить на первый ледник, где встречались с «ирокезами». Если взрыв будет удачным, кески поймут, в чем дело, и попытаются нас перехватить именно там. Это нам по каньону идти целый день, а роботы по долине доберутся туда за пару часов. Взрывчатка осталась?

– Да, сэр. Лишних семнадцать килограммов.

– Вот и хорошо. Пусть ею заминируют тропу, по которой поднимались роботы. И пусть возьмут все «лаунчеры». С нашей стороны роботам не подняться, а на первом леднике другая ситуация.

– Понятно, сэр, тогда они выступят уже через час, – кивнул сержант и пошел распоряжаться дальше, а лейтенант и О’Коннорс пошли к озеру.

Через час, когда они оказались возле края ледника, солнце уже растопило наледь и можно было спускаться к воде.

– Доброе утро, сэр, – поприветствовал Браена Томпсон. – И тебе привет, сладкоежка, – сказал он О’Коннорсу.

– Все тихо?..

– Да, сэр, даже водопад еще не разошелся – ледник слабо тает. Зато видимость первоклассная. Смотрите, можно без бинокля увидеть во-он там базу кесков. Отлично, правда?

– Отлично. Да не очень. Если мы их видим, то и они нас могут обнаружить. Где молоток и костыли?

– Вон там, в ямке, – показал Томпсон на углубление в каменной стене.

– Неси сюда. И гидрокостюм тоже, и тонкий нейлоновый шнур…

Пока Томпсон ходил, Браен включил цифровой бинокль и рассматривал неясные контуры базы кесков. Солнце пригревало все сильнее, и поднимающиеся пары затягивали пространство молочной дымкой. Вскоре ничего нельзя было рассмотреть даже в бинокль. Браен отключил его и поднял забрало. Рядом стоял Томпсон. Возле его ног лежала связка костылей и молоток, гидрокостюм, а веревку держал в руках О’Коннорс.

– Знаете, сэр, утром, когда базу хорошо видно, можно положить ракету из «лаунчера» точно посередине их лагеря.

– И что?..

– Ничего. Это я в принципе…

Браен ничего не ответил, а О’Коннорс сказал:

– Когда возникнет необходимость, мы обратимся именно к тебе. – И заулыбался, довольный, что отомстил за «сладкоежку».

Подхватив костыли и тяжелый молоток, лейтенант начал спускаться вниз. За ним, держа сверток с гидрокостюмом, спускался О’Коннорс.

– Может, лучше я понесу железки, сэр?

– Нет уж, спасибо. Если ты уронишь мне на голову сверток, это еще ничего, а если молоток…

О’Коннорс замолчал, признавая справедливость слов лейтенанта.

Идти было тяжело. Лед кое-где не полностью сошел с камней, и Браен пару раз чуть не загремел вниз – его спасли только железки, которые играли роль якоря. По мере продвижения вниз шум водопада нарастал, и вскоре уже нельзя было различать никаких звуков, кроме шума воды.

Спустившись к своему недостроенному убежищу, Браен настроил свой УПС и связался с Томпсоном:

– Томпсон?..

– Сэр?..

– Как там, все спокойно?

– И да и нет, сэр. Несколько катеров, пять или шесть, кружатся на месте, но ни один из них пока не направляется к нам.

– Может, нашли что-то в воде?

– Может, но отсюда ничего не видно.

– Ладно, не выпускай их из виду, а мы начнем работать…

Лейтенант и О’Коннорс снова взялись за камни. Они потратили времени больше, чем рассчитывали, зато убежище вышло вполне убедительным. Теперь при появлении опасности за стеной можно было даже сидеть, не рискуя быть замеченным.

– И всю эту красоту мы бросим через пару дней!.. – крикнул О’Коннорс, наклонившись к лейтенанту.

Браен не все расслышал, но понял, что хотел сказать солдат.

– Даже раньше, – сказал он, любуясь законченной работой.

– Сэр, они идут – два катера!..

– Я понял, Томпсон, мы прячемся. Сам тоже не показывайся…

Браен с О’Коннорсом укрылись в своем убежище и приникли к щелям в стене, ожидая появления патрульных катеров.

Те выскочили на озеро в тот момент, когда Браену уже надоело их ждать. Как и в прошлый раз, сделав круг вдоль берегов озера и держась на безопасном расстоянии от ледника, катера направились назад к реке. Солдаты что-то жевали. Должно быть, им не дали времени позавтракать, и Браен усмехнулся, подумав, что у всех солдат проблемы одинаковые.

– Томпсон?..

– Да, сэр.

– Ушли, не возвращаются?

– Они не возвращаются, но по правому берегу в нашем направлении движутся роботы, и, я вам скажу, просто здоровенные…

– Много?

– Пока всего два… Идут медленно. Если не будут ускоряться, то доберутся до озера не раньше чем через час.

– К сожалению, у нас нет выбора. Сейчас я полезу в воду, поэтому связь будешь держать с О’Коннорсом. Лишнего не болтать… В любой момент нашу волну могут засечь.

– Разумеется, сэр…

Браен показал знаком, чтобы О’Коннорс связывался по УПС с Томпсоном, а сам стал снимать с себя броню, чтобы переодеться в гидрокостюм. Костюм был совершенно новый и испускал резкий резиновый запах. Этот запах напомнил Браену о службе в «Барракуде», когда новые костюмы приходилось получать после каждого боя. Внутри костюма лежали подводные очки и толстый маскировочный карандаш.

Натянув на голову капюшон и надев очки, Браен почувствовал себя в своей стихии. Он привязал к поясу нейлоновый шнур и прицепил нож, потом надел на шею связку с металлическими костылями.

– За веревку потянешь, если кески подойдут к озеру!.. – крикнул он в открытое забрало О’Коннорсу, стараясь перекричать шум водопада. Солдат кивнул, показывая, что понял. Браен поднял с земли молоток и, взвесив в руке, накинул его петлю на запястье. Теперь он был полностью экипирован. Как и было заранее условлено, О’Коннорс поднял свой «каскад» и, тщательно прицелившись, выпустил короткую очередь.

Льдина величиной с письменный стол отделилась от тела ледника и, подняв тучи брызг, упала в воду.

Солдат вопросительно посмотрел на Браена. «Еще», – одними губами проговорил тот. О’Коннорс снова прицелился и сбил еще одну висячую льдину.

Она упала в тридцати метрах от первой и несколько раз перевернулась в воде, прежде чем успокоилась. Влекомая течением, она вслед за первой направилась к середине озера.

Не проверяя дно, Браен оттолкнулся от камней и спиной упал в воду, затем перевернулся на бок и, загребая свободной рукой, стал догонять уплывающие льдины.

Он плыл мощными толчками, то выходя высоко из воды, то погружаясь в нее, увлекаемый тяжелым грузом. Браен разогревал мышцы, давая себе нагрузку побольше. Он знал, что при температуре тающего льда гидрокостюм недолго сможет удерживать тепло.

Наконец Браен ухватился за край первой льдины, не переводя дух, отцепил один костыль и с размаху всадил его в ледяную поверхность. Костыль хотя и неглубоко, но зацепился, так что Браен мог на нем висеть. Льдина раскачивалась и норовила вырваться, но Браен выбрал момент и ударил по костылю молотком. Тот вошел почти наполовину и держался достаточно крепко. Продев в его петлю шнур, лейтенант оттолкнулся от льдины и поплыл догонять вторую, которая успела убежать на добрых шестьдесят метров.

«Хорошо, что здесь нет маррагов», – подумал Браен, представляя, как он выглядит, если смотреть из глубины. Обернувшись назад, он увидел, как по воде возле первой стреноженной льдины полощется шнур, пробегающий по петле. Где-то далеко, наверное уже в ста метрах, маленьким человечком выглядел О’Коннорс. Он встал на камень, чтобы не потерять лейтенанта из виду.

Когда Браену удалось привязать и вторую льдину, он поднял руку и помахал ею, показывая, что можно тянуть.

Глыбы льда вздрогнули и стали медленно двигаться, а Браен, держась за вбитый в лед костыль, получил возможность немного передохнуть. Он понимал, что О’Коннорсу приходится нелегко, но надеялся за двадцать минут добраться до берега.

О’Коннорс справился за пятнадцать минут и выглядел при этом на удивление бодрым. Однако Браен сомневался, сумеет ли солдат после такой нагрузки сбить с ледника еще несколько льдин. Ведь стрелять нужно было только в тонкие перешейки и ни в коем случае не испортить всю льдину.

Привязав стреноженную добычу к берегу, Браен снова зашел в воду и, повиснув на шнуре, начал делать самую трудную работу – забивать костыли под водой.

К счастью, у него был навык, приобретенный во время кампании на Лойчи. Тогда ему и его напарнику в течение нескольких дней пришлось заниматься этой работой, и, как потом оказалось, это было никому не нужно.

Вогнав костыли так, чтобы виднелась только петелька, Браен выбрался на берег и, переводя дыхание, посидел пару минут на камнях.

О’Коннорс смотрел на лейтенанта с нескрываемым уважением и, когда тот подолгу не появлялся на поверхности, очень волновался.

– Томпсон, как там у тебя?..

– Все в порядке. Роботы ушли. Тишь да благодать. Как там лейтенант, ныряет?

– Еще как ныряет. С молотком и кучей железок на шее… Даже немного жутковато все это наблюдать. Под ним яма, может быть, на сто метров. Сам-то я ужас как глубины боюсь…

– Ну что ты хочешь – «барракуда». Я слышал – они могут спрятаться в луже. А ты будешь стоять в двух шагах и ничего не заметишь.

– Понятно… Слушай, а мы не того?.. Не нарушаем радиомолчание?

– Не бойся, я отсюда все километров на семь просматриваю, а УПСы только на пять действуют… Чего он сейчас-то делает?..

– Крючок в льдину вбивает, в самое дно.

– Это под водой, что ли?..

– Ну…

– Мне даже представить такое страшно…

– Вот и я тоже стараюсь не представлять.

– А как там под водой молотком махать можно?..

– Это ты у лейтенанта сам потом спроси… Ну ладно, бывай, Томпсон, лейтенант выбирается…

Браен выдернул костыли, которые торчали в льдинах сверху, поскольку они были уже не нужны, и после этого позволил себе еще одну двухминутную передышку.

Отдохнув, он поднялся и, кивнув в сторону ледника, показал О’Коннорсу два пальца. Солдат глубоко вздохнул и, поудобнее перехватив свой «каскад», тщательно прицелился.

…Когда сверху спустился посыльный и принес обед, возле берега на приколе плескалось уже восемь льдин. Шнуры, удерживающие их, находились под водой, и со стороны понять, почему льдины не уносило течением, было невозможно.

В это время Томпсон заметил патруль. В этот раз снова было два катера, из чего Браен сделал вывод, что кески были чем-то обеспокоены.

Патрульные обратили свое внимание на скопившиеся под берегом льдины, но, видимо не придав этому значения, вернулись обратно в реку.

Солдат, который принес обед и теперь сидел вместе с лейтенантом и О’Коннорсом в укрытии, заметно нервничал, вцепившись в свой «каскад». Браен улыбнулся ему и сделал в сторону кесков пренебрежительный жест – дескать, такое у нас здесь часто бывает. Солдат вроде бы успокоился и благополучно досидел в укрытии, пока Томпсон сверху не дал «отбой».

Когда Браен с О’Коннорсом возвращались в лагерь, было уже темно. Под ногами шуршал разрыхлившийся за день лед, замедляли свой бег многочисленные ручейки, и после шума водопада все эти маленькие незначительные звуки воспринимались как музыка.

– Значит, завтра рванем, сэр?

– Конечно рванем. Очень бы этого хотелось, а то выходит, что мы с тобой дармоеды.

– Нет, сэр, мы не дармоеды. В любом случае мы добыли много ценной информации.

– Например?

– Ну вот, например, что сказал Томпсон насчет «лаунчеров»?

– Что в хорошую погоду можно обстрелять лагерь кесков?

– Да. У нас на складе «лаунчеров» много… Представляете, если бы мы их притащили сюда, а не взрывчатку. То-то бы мы наделали шороху…

– Да уж…

Впереди показались темные силуэты.

– Все успели, сэр?.. – раздался голос сержанта Корсака.

– Да, все связали и укрепили. Мой напарник работал как зверь, если будет такая возможность, выдайте ему премию в виде джема.

– Ладно, изыщем такую возможность.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Браена О’Коннорс.

Караульные пошли сменять Томпсона, и сержант отправился вместе с лейтенантом и О’Коннорсом в лагерь.

– Как вода, сэр, не подтают наши поплавки за ночь? – спросил сержант.

– Не должны. Я не этого боюсь.

– А чего?

– Как отреагируют кески на аккуратную цепочку льдин, плывущую по реке.

– Будем надеяться, что они не обратят на это внимания, сэр.

– Будем надеяться. Людей отправили?

– Да, думаю, они уже должны быть на месте, ведь им не придется разбивать снежные завалы заново.

– Если только новые не намело.

– Как ваше самочувствие, сэр? Я вижу, вы тяжело идете.

Браен в темноте улыбнулся:

– Ничего страшного. Четыре часа полноценного сна плюс глоток из вашей заветной фляжки, и я как новенький.

– Что за фляжка такая? – оживился О’Коннорс. – А то я тоже еле ноги тащу.

– Не твоего ума дело, что за фляжка, – категорично заметил сержант. – Твоя фляжка – лишняя порция джема.

– А я и не возражаю, сержант, я просто спросил…