События, предшествовавшие Троянской войне, у Дарета и Диктиса добавляют некоторые детали, сам же ход войны изложен сумбурно. Даже имеющиеся в этом изложении крупицы достоверности перепутаны и смазаны: Дарет растягивает повествование безумными по длительности перемириями, Диктис, напротив, сжимает всю войну в беспрерывно происходящие сражения. Явно поздними являются у Диктиса наименования троянцев «варварами» (каковыми они не были) и описание их военных позиций как построенных хаотически в сравнении с ахейскими.

Свидетельство Дарета о том, что ахейцы первоначально собирались в Афинах, может не противоречить последующему собиранию флота в Авлиде. Тем более что в бухте Авлиды огромный флот в принципе не мог уместиться. Мы можем предположить, что флот отчасти накапливался в разных бухтах, отчасти присоединялся к эскадре ахейцев в процессе плавания или уже на троянском берегу. А Каталог кораблей — это полный учет всех кораблей, прибывших в Троаду из разных мест за всю войну.

Не противоречит общему течению дел и свидетельство Диктиса о собрании ахейских вождей в Аргосе. Вполне правдоподобно выглядит и гостеприимство Диомеда, и роль золота, которое Агамемнон пожертвовал на подготовку к войне и раздал другим вождям. Разумеется, именно его ахейцы избирают своим предводителем, используя таблички для голсования. Хотя в других источниках какого-либо «выбора» не встречается. Вероятно, таблички — это более поздний вариант пересказа сюжета, в котором Агамемнон утверждается верховным вождем без всяких табличек. Вот принесение взаимных клятв о том, что вражда с Приамом будет продолжаться до разорения Илиона, действительно, не только правдоподобно, но и обязательно для составления союза царей. Правда, при этом все посольства ахейцев с предложением мира в обмен на Елену и ее приданое выглядят только уловкой с разведывательной функцией.

Действительно, ли имел место ритуал Калханта, описанный Даретом, сказать невозможно. Некие клятвы на кусках разрубенной туши встречаются в древней мифологии, но существовали ли подобные ритуалы перед Троянской войной, наверняка утверждать нельзя. В данном случае Калхант разрубил тушу кабана, разложил ее на восток и запад и заставил всех царей пройти между кусками туши, омочив мечи в ее крови. Такой же ритуал Диктис описывает при заключении мира между троянцам и ахейцами на исходе Троянской войны, который последние вероломно нарушили.

Некоторым анахронизмом у Диктиса выглядит распределение обязанностей между командованием кораблями и командованием пехотой. Такое распределение более логично перед началом экспедиции, а не перед началом ее подготовки. Так или иначе, Диктис указывает на флотоводцев — Ахилла, Аякса и Феникса, полководцев — Паламеда, Диомеда и Одиссея. При этом единоначалия нет по простой причине: в течение ночи кто-то из вождей обязан бодрствовать, и поэтому их должно быть несколько. Выделение главенствующих над флотом и пехотой достаточно странное. Феникс — вряд ли мог быть наравне с Ахиллом и Аяксом в силу своего возраста. Но, возможно, он и был назначен в дополнение к двум близким друзьям, которые могли обойтись без него, но для соблюдения ночного порядка призвали к себе престарелого наставника. Довольно странно выглядит назначение Одиссея, который ничем себя не прославил, кроме красноречия. Но, в данном случае, может быть, именно это и было причиной назначения — худородный царь, зато хороший советник в дополнение к царям.

Нет сомнений, что войну предваряли посольства, а также жертвоприношения и паломничества к оракулам. Действительно, война должна была быть нешуточная: решался вопрос о гегемонии во всей Эгеиде. Поэтому немудрено, что у Диктиса повествуется о встрече Ахилла с прорицателем Калхантом в Дельфах. И это не противоречит сюжету, описанному у Дарета, когда Калхант пророчествует для всех ахейских вождей в Аргосе. Встреча царя с прорицателем могла произойти несколько ранее. И поэтому именно Калхант, подтвердивший пророчество о взятии Трои на десятый год, прибыл для клятвенных ритуалов в Аргос. А также получил от оракула требование отправиться вместе со всеми в поход против троянцев. В последующей истории отправление флота из Афин задерживается, и Калхант советует переждать непогоду в Авлиде. Речь наверняка идет лишь о части флота, который мог укрыться там от шторма.

Аполлодор (или Псевдо-Аполлодор) сообщает, что Калхант выводит из своего предсказания требование участия в походе тогда еще 10-летнего Ахилла. Но и этот необязательный эпизод может быть вставлен в реконструкцию без противоречия. Мы лишь должны помнить, что падение Трои связано с участием в ней сына Ахилла Неоптолема, который уже к тому времени по возрасту не мальчик, а взрослый — умелый воин. Поэтому Ахилл мог еще по малолетству не участвовать в собрании союзников Атридов сразу после похищения Елены, а к совещаниям в Аргосе, Афинах и Авлиде он уже должен быть отцом сына, которому через десяток лет придется выйти на поле боя. Поэтому Ахиллу в момент похищения Елены может быть не 10, а примерно 15 лет. Перед отплытием в Трою — примерно 25.

Калхант мог быть троянским изгнанником, и это еще одна из причин, почему к нему проявляется особое внимение. Даже если эта версия присутствует лишь у Дарета, а у Гомера происхождение Калханта остается невыясненным, она вполне имеет право на существование и ничему не противоречит. Поскольку, как мы уже знаем, обстановка в Трое перед войной была неспокойная, и различные партии боролись за власть вокруг ослабевшего Приама. К тому же мы видим неприязнь Приама к прорицателям — Гелену и Кассандре. Да и Гектор у Гомера весьма скептически относится ко всякого рода пророческим знакам.

Не противоречит троянскому происхождению Калханта упоминение у Павсания о проживании прорицателя в Мегарах, куда к нему прибыл Агамемнон, чтобы пригласить к участию в войне. Калхант мог быть родом откуда угодно, но побывать и в Трое, и в Мегарах, а его предки могли быть из Аргоса или Фессалии (по схолиям к Аполлонию Родосскому). Умер же Калхант после возвращения из Трои в Колофоне, что подтверждает его склонность к перемене мест. А также, что его пророчества для ахейцев не слишком удачно сбылись.

Еще один яркий эпизод подготовки ахейцев к войне — история с жертвоприношением Ифигении. Дарет ограничивается мимолетным упоминанием о жертве Диане (Артемиде), не останавливаясь на причинах, приведших к необходимости такой жертвы. Зато об этом крайне подробно рассказывает Диктис. И пусть его рассказ больше совпадает с сюжетами поздних греческих трагедий, возможно, именно под его именем сохранены сведения из первоисточника.