Литературная презентация «Илиады» — это противостояние Ахилла и Гектора. Это очень удобно для профанного пересказа. Точно так же за причину Троянской войны выдают «похищение» Елены Парисом, а за ее финал — падение Трои. И точно так же, как Парис не похищал, а увез Елену по ее согласию, как Троянская война закончилась не падением Трои, а бегством ахейцев, точно так же и Ахилл с Гектором не выступают антиподами. Потому что «Илиада» — это не литература, а летопись, засыпанная словесными украшениями.

Приведем поучительный мысленный эксперимент Уолтера Миллера, который в фантастическом романе «Песнь для Лейбовица» описывает, как бумага с электрической схемой через многие поколения после атомной катастрофы становится древней реликвией, которую копируют и украшают орнаментами и рисунками. Примерно так же украшали и «Илиаду» певцы, которые пытались приблизить летопись Гомера к потребностям восторженных греков, чутких ко всяким сказкам и чудесам.

Параллелизм в духе жизнеописаний Плутарха превращает историю в выдумку — что вполне на руку «аналитикам», которым по какой-то причине связанная история трех тысячелетий так не мила, что они все историческое наследие готовы воспринимать только как цепочку небылиц. Для этого придумываются литературные аналогии. Если Гектору противопоставляют не Ахилла, то тогда уж Агамемнона: два командующих противостоящими армиями должны непременно чем-то друг на друга походить. Увлекательный анализ воображаемых личностей оставляет в стороне саму историю, где действуют реальные личности. И тут очень удобно, что литературная сторона эпоса рассказывает о конфликте между братьями главнокомандующих двух армий — Менелаем и Парисом. Это огромная удача для литературоведов! От параллелей после этого уже не избавиться — они будут высасываться из пальца. Исторический персонаж превращается в литературный, черты личности вытесняются выдумками о «противоречивости». Вместо понимания тех или иных решений полководца и воина, его окутывают психологизмом, которого у Гомера просто нет. Поэтому Гектор оказывается уже точно выдуманным, и стоит лишь решить вопрос: специально для «Илиады» или это вообще популярный персонаж выдумок, которые по какому-то недоразумению слиплись в целостный эпос, не имеющий никакого отношения к реальности.

Очень удобно считать, что эпос — это такое место, где любой прохожий может приписать все, что его душе угодно. Поэтому, если Гектор нужен «аналитику» только для «Илиады», то он объявляет, что и «Киприи», которые описывают более ранние события, «подновлены». Наша точка зрения прямо противоположна: никаких «подновлений» быть не могло, поскольку за это можно было поплатиться жизнью. В эпосе возможны не «подновления», а лишь украшения — божественные сюжеты, чудеса, длинные пафосные речи.

В «Киприях» Гектор убивает первого из высадившихся в Троаде ахейцев — Протесилая, в «Илиаде» Протесилая убивает дарданец, имя которого не названо. «Аналитик» тут же делает вывод, что в «Киприях» допущена поздняя вставка. Другие версии не рассматриваются. Что между событиями «Киприй» (и, вероятно, их созданием) и «Илиадой» прошло лет 10 — в расчет не берется. Как и возможность разной информированности авторов эпических приданий. Уже не говоря о естественном забывании малосущественных эпизодов. Гомер мог просто не знать или забыть, кто убил Протесилая.

Поскольку аналитику весьма важно, чтобы Троя была именно восточным городом (в современном понимании), то и Гектор должен быть восточным человеком. А раз имя у него чисто греческое, а не восточное, то это должно указывать именно на «придуманность» Гектора. И тут опять кстати расшифровки имен: Гектор — «опора», а Протесилай — «стоящий впереди народа». В соответствии с функциями — имена. И удобно, что их в рассмотрение берется немного — только те, которые подходят хотя бы под какой-то элемент эпического сюжета. Если подходит, значит, герой выдуман. Это считается научным подходом. И, разумеется, если он научен, то Гектор — только литературный персонаж, а не исторический. Но где признаки этой научности? «Опора» — это «надежда и опора» Трои, «стоящий впереди народа» — это первый ахеец на троянском берегу. Все подходит. Но стоит нам взять Париса — ничего не подходит. Или Агамемнона. Или Приама. Или большую часть имен из Илиады. Они либо не имеют соответствующего этимологии сюжета, либо их имена не относятся к «говорящим», либо они говорят о чем-то другом — а не о своей роли в «Илиаде».

Литературная оценка эпоса подсказывает: вождя ахейцев непременно должен убить один из вождей троянцев. Если Протесилай убит, то пусть лучше Гектором, чем безымянным дарданцем. И поэтому «Илиада» объявляется неправильной — там литературно «неверный» оборот сюжета. Но для исторической оценки как раз верно иное: у героя нет обязанности погибнуть непременно от рук другого героя. Поэтому «Илиада» выглядит исторически более достоверной, чем вариации фантазий по ее поводу — именно потому, что литературное правило нарушено. Что касается упоминаний имен убитых героями воинов, то это своего рода калькуляция, а вовсе не следование привычным нам законам литературного жанра. Калькуляция ведется по учету именных доспехов и отмечает подвиг — поражение, нанесенное одному из героев противника. Но если героя убил простой воин, то Гомер так об этом и объявляет. И это говорит именно в пользу того, что это историческое сочинение, а не выдумка на потребу современным литературоведам.

Проблема установления места захоронения Гектора создает условия для разного рода инсинуаций. Действительно, согласно «Илиаде», тело Гектора было сожжено на погребальном костре, а останки захоронены в кургане. Но такого кургана нет близ шлимановской Трои. На роль такого кургана претендует гора Балидаг, удаленная от города примерно на восемь километров к югу. Это может быть объяснено тем, что леса вокруг Трои были изведены, и древесина заготавливалась на отрогах Иды. Именно поэтому для погребения Гектора троянцам понадобилось несколько дней. Вполне возможна и ошибка Гомера, который описал похороны Гектора по аналогии с похоронами Патрокла. По крайней мере, мы знаем, что под стенами Нижнего города троянцы разместили поле урновых захоронений, которое, к сожалению, дошло до нашего времени разоренным — большая часть урн оказалась разбитой. Сообщение Страбона о роще Гектора в Офринии невозможно связывать с его могилой. Офриния находится на берегу Геллеспонта к северу от Трои. Скорее всего, это место более позднего святилища, поскольку троянцы вряд ли стали бы сооружать курган вблизи ахейского лагеря.

Загадка захоронения Гектора — в локализации его могилы в Беотии, в Фивах. Поздние авторы даже передают какую-то надпись во славу Гектора от беотийских мужей. Параллельно существует несколько фиванских версий локализации могилы Гектора. Налицо смутность фиванского предания в сравнении с отчетливостью сведений Гомера. Но именно смутная версия становится отправной точкой для фантазирования «аналитиков», которые решаются представить Гектора исходно фиванским героем, который потом был искусственно включен в троянский эпос, не имея к нему никакого отношения. Как это произошло? Очень просто: по аналогии. Фивы были разрушены незадолго до Трои, поэтому, мол, перемещение эпического сюжета, происходит без особого труда.

Древние пытались разрешить загадку более рационально: античные авторы полагали, что перенесение праха Гектора в Фивы было сообразно воле богов — так повелел оракул. Для чего — это уже вопрос второго порядка важности. Либо это было условием преодоления чумы, либо средством отвращения нашествия врагов, либо в соответствии с какми-нибдуь пророчеством — чтобы избежать бед и сохранить богатства. Мифология разрешает противоречие, не акцентируясь на причинах: так надо — и все. Современная «аналитика» вместо признания неясности в данном историческом эпизоде ищет способ разрушить целостность эпоса. Древние с помощью мифологических объяснений интегрировали свою историю в связный сюжет, современные исследователи пытаются этот сюжет разобрать на обособленные и не имеющие исторической ценности детали, заменяя при этом смутные фрагменты эпоса своими еще более смутными гипотезами. Разумеется, объявляя при этом и вполне ясные эпические повествования выдумками.

В Троянской войне Гектор убил в битвах беотийских вождей — Лента, Аркосилая, Оресбия. Современному исследователю этот факт из «Илиады» кажется противоречащим переносу праха Гектора в Беотию. Но психология древних в подобных событиях противоречия не видит. Герой, убивший царя, занимает его место — это общее правило древних сказаний. Поэтому прославление победителя беотийских вождей в Беотии — естественно. Кроме того, убитые вожди — это цари соперничающих с Фивами беотийских городов Платеи, Лебадии и Гилы. Тогда перенос праха Гектора выглядит совершенно логичным. Не говоря уже о том, что Гектор был врагом войска, собранного покорителями Фив в войне, разразившейся накануне Троянской войны и известной как поход «Семеро против Фив» и «Поход эпигонов».

В помощь «фиванизации» Гектора — свидетельство Плутарха об участии троянского героя в походе на Трезен в Арголиде. Что ж, может быть, Гектор тоже умел плавать на кораблях и, бывало, союзничал с беотийцами. Что не может быть причиной для того, чтобы выбросить весь сюжет «Илиады», а весь вообще эпический цикл, посвященный Троянской войне, заменить одним лишь смутным сообщением из Плутарха, толкуя его в пользу фиванского происхождения Гектора. По крайней мере, надо обратить внимание, что никаких следов Гектора в фиванском цикле («Семеро против Фив» и «Поход эпигонов») не прослеживается. Каков же может быть фиванский герой, который не участвовал в ключевых событиях истории этого великого города?

Фантастические гипотезы «аналитиков», игнорируя вполне естественные причины переноса праха Гектора, предпочитают видеть героя в Беотии живым. И считать, что все его битвы были там — а потому и в перечне его противников на поле боя так много представителей Средней Греции. Гомер при этом становится просто фальсификатором, который втащил в троянский эпос сначала Гектора, а чтобы придать ему правдоподобие, — и поверженных или раненных им героев.

Если перенос Гектора в Фивы выглядит совсем уж абсурдным, то любителям деструкции эпоса легко воспользоваться одноименными городами, чтобы любой ценой оторвать Гектора от Трои и аннулировать ценность «Илиады». При этом из самой же «Илиады» берутся сведения о Фивах Гипоплакийских — размещенных у подножий лесистого Плака. Из этого города родом Андромаха — жена Гектора. И это впечатляет «аналитиков»: прах Гектора оказывается в Фивах и жена его родом из Фив. Отсюда выводят, что Фивы Гипоплакийские — это на самом деле просто выдумка или путаница, а речь идет о беотийских Фивах, откуда родом и Гектор, и Андромаха. Чтобы объявить Фивы Гипоплакийские выдумкой, очень подходит сведение Страбона о том, что он не нашел в Троаде ни города, ни места с именем Плак или Плакс, ни леса близ горы Ида. Проблема лишь в том, что со времен Гектора и Андромахи промелькнуло более тысячелетия. За это время мог исчезнуть и лес, и название местности, и народ, давший ей имя. И, разумеется, город.

Нет Фив Гипоплакийских в Троаде — их начинают искать где угодно. И находят еще одни Фивы во Фтии — как раз у подножья горы. Если уж Гектора так нужно убрать из Трои, то можно просто отбросить гипоплакийскую локализацию. Достаточно, что есть Фивы, и Андромаха превращается в жительницу Средней Греции. Ну а за ней, разумеется, из Троады переносят и Гектора. Мало того — и Ахилла тоже. Ведь Ахилл родом из Фтии. Зачем ему отправляться в Троаду и искать там какие-то местные Фивы, если рядом с ним есть другие Фивы, которые можно разгромить и разграбить?

Зацепка «аналитиков» — поиски прототипов для эпических героев. У самого раннего эпоса прототипов быть не может — они бытийствуют в самом эпосе. Поэтому эпос надо лишить древности. И Гомера переносят из VIII–VII вв. — во времена на полтысячелетия позднее. Тогда обнаруживается и прототип — царь Хиоса, где чудным образом живут и гомериды — хранители гомеровского эпоса. Хиосский Гектор ведет происхождение с о. Эвбея; именно он приобщил Хиос к Ионийскому союзу. Ничего особенного в деяниях этого царя нет, поэтому Гомеру отдают только его имя. Как будто у Гомера был дефицит имен. Обратное наименование тоже выглядит достаточно проблематичным: греки не давали своим детям имена героев. Это могло быть воспринято как кощунство. Откуда же Гектор на Хиосе? Пожалуй, эту проблему стоит оставить энтузиастам, твердо решив, что к гомеровскому Гектору он не имеет никакого отношения.

Самой фантастической ревизией Гомера у «аналитиков» является утверждение о том, что все достоинства гомеровского Гектора происходят оттого, что в реальности он был ахейцем или ионийцем, а потом, перекочевав в лагерь противника, сохранил свои позитивные характеристики.

Все эти изощрения, имеющие широкое хождение в научной литературе, означают только одно: вместо реконструкции исторических событий, свою славу исследователи ищут в похоронах всякой историчности в сочинениях Гомера. Они хотят похоронить вместе с эпосом всех его героев и заместить их вымышленными сказочными персонажами.