Глава восьмая
Пробираясь в толпе студентов к турникетам, я выглядывала Злобинец. Мне не терпелось поделиться с подругой своим открытием. Всё, я больше не слышу мыслей Златы. Вообще. Никаких. Утром я столкнулась с маленькой соседкой на крыльце. Златка топталась на месте и ежилась от утренней майской прохлады. Девочка сообщила, что мама забыла выключить утюг и вернулась в квартиру. А она теперь вот ждет. Первым уроком – чтение. Они с тетей Юлей из-за утюга могут опоздать. А у Златы, кстати, техника чтения лучше всех в классе, недавно проверяли. Эту информацию Злата выпалила как на духу, без единой запинки. Всё время я вглядывалась девчонке в глаза, ожидая встретить знакомую розовую карусель… Но было тихо.
Наконец Валя появилась в дверях с растрепанными кудряшками. В толпе блеснул ее серебристый плащик. Зло тоже озабоченно поглядывала по сторонам в поисках меня. Мы договорились встретиться на первом этаже. На ходу стягивая с шеи легкий яркий палантин, смотрела куда-то в глубь коридора, но никак не на меня. Я перегородила подруге путь, и Валя от неожиданности вскрикнула.
– Лер, ты меня напугала! – выдохнула она, поправляя кудри. – Сегодня точно дождь будет! На улице такая влажность. Волосы завились, как у барана…
– Зло, ты чего так долго? – в нетерпении проговорила я.
– Ну извините! – пробухтела Валя. – Будто ты не знаешь, чего…
– Пожаловала из своей дачной резиденции?
– Это не смешно, Лер! – укоризненно покачала головой Валя.
Вдвоем мы отошли к высокому окну, и я стала ждать, пока Злобинец снимет с себя блестящий плащ. За окном нависли сизые тучи. Точно такие же, как в день злополучной вечеринки с грозой и лампочками. При одном воспоминании о том, что случилось на крыше, у меня засосало под ложечкой.
– Черт! Только не это!
Валя округлила глаза и, бросив сумку на подоконник, начала в ней копаться.
– Что случилось?
– Зачетка… Зачетку забыла! Сегодня Лев Борисыч должен оценки за курсовую проставить!
– Да? – озадачилась я. – Уже?
– А ты ее сдавала?
– Ну конечно! Он мне трояк за нее влепил… Сойдет! Не жалко. Я все списала…
– А долги по гражданскому сдала?
– А это при чем? – снова удивилась я.
Зло озадаченно проговорила:
– Лев Борисыч сказал, что проставит в зачетку оценку за курсовую только тем, кто закроет все долги у Ядвиги…
– Бли-ин! – протянула я, привалившись спиной к стене. – Разве это законно? Буду жаловаться в Европейский суд! Ох уж эта Жаба… Подружайка Борисовича! Валь, мне что теперь, Жабе в ножки кланяться?
– Почему в ножки? – удивилась Валя, продолжая ковыряться в сумке в поисках зачетки. – Просто сдай все долги!
– Зло, я с тебя тащусь! Всё-то у тебя так просто делается! – проворчала я. – Сдай ей…
Я уже представила, как не сплю ночами напролет, корпя над гражданским правом… Уж слишком много пропусков и долгов накопилось. Еще только подумав об этом, я устало прикрыла глаза.
– Слушай, Журавлева, с тобой все в порядке? – раздался озадаченный голос Вали. – Ты какая-то бледная…
– Ночь просто отвратительная была! – ответила я, не открывая глаза. – Вчера вечером опять с мамой поссорилась… Потом долго не могла уснуть.
Я вспомнила прошедшую бессонную ночь. Долго ворочалась и много думала. Еще и мамины мысли не выходили из головы. Будто вертолеты вдруг стали боевыми и перешли к военным действиям, устроив настоящую бомбардировку из маминой обиды, боли, тревоги… Проворочавшись полночи без сна, утром я проснулась с больной головой.
Я наконец открыла глаза и посмотрела на нахмуренную Валюшу. Подруга молчала.
– Интересно, из-за чего поссорились? – послышался все-таки ее глухой голос.
– У нас обычно одна тема для спора – папа.
– И когда тебе эта тема для спора надоест? – вздохнула Злобинец. – Ты уже два года можешь беспрепятственно с ним общаться!
– Да? – сердилась я. – А до этого? Как она могла из-за своих обид лишить меня отца? Лишить целого детства! – Последнее предложение я выкрикнула так громко, что на нас покосились столпившиеся у турникета студенты.
Валюша только вздохнула:
– И все-таки долгосрочные обиды – это глупо! Пора вам с мамой забыть уже все недоразумения…
– Я бы не называла это недоразумением, – возразила я. – С моей мамой просто невозможно находиться в одной квартире! Она постоянно устраивает истерики.
Валя резко развернулась и направилась к лестнице.
– У тебя хотя бы мама есть… – космической торпедой пролетела мимо меня Валькина мысль.
Когда-то Зло жила с отцом и бабушкой в соседнем дворе. Мать оставила семью, едва Валюше исполнилось четыре года. Просто однажды утром ушла из дома и пропала без вести. После рождения Вали ее родители пристрастились к алкоголю. А когда мать оставила ребенка и мужа, Валькин отец и вовсе слетел с катушек и запил по-черному. Воспитанием девочки занималась только любящая бабушка. Когда Валя поступила в университет, бабушки не стало. Тогда для Зло начались темные времена. Поначалу она целыми днями пропадала у нас, чтобы не встречаться с неадекватными собутыльниками отца. Общежитие в нашем университете предоставляли только иногородним, поэтому помимо учебы подруга постоянно искала подработку. Спустя полгода после смерти бабушки при первой же возможности Валя съехала от отца, который все-таки время от времени приходил в себя и вспоминал, что у него есть дочь. Чаще давил на жалость, говорил, что Зло должна помогать отцу. Сам же у нее ни разу не попросил прощения…
Я засеменила за Валей. Горькая мысль-торпеда попала точно в цель. У меня снова разболелась голова… Чтобы хоть как-то отвлечься, я перевела разговор на тему, которая волновала меня с самого утра:
– Кстати, Валя, я, кажется, знаю, как мне избавиться от своего недуга.
– Какого недуга? – искренне удивилась Зло. – Ты чем-то болеешь?
– Блин, Зло, не тормози! – рассердилась я. Догнала наконец подругу, склонилась к ее уху и шепнула: – Я знаю, как перестать читать чужие мысли…
Валя заинтересованно уставилась на меня, по пути столкнувшись плечом с одним из студентов, который, как и мы, спешил на занятие.
– И как же?
– Все дело в Иване!
– В каком Иване? – снова не поняла Валюша. – В новеньком, что ли?
– Ну да! – отозвалась я. Огляделась по сторонам и, схватив за руку Валюшу, затащила ее в женский туалет, мимо которого мы проходили. Там никого не было, поэтому я негромко начала:
– Зло, только не смейся! Но мне кажется, это Иван меня заколдовал! И именно он может снять проклятье!
Валя внимательно смотрела мне в глаза, и вертолеты насмешливо и хаотично задвигались, как мячики на теннисном поле.
– Что-о? Ты, Журавлева, прямо Царевна-лягушка! Заколдовали ее…
Я рассказала Вале, как вчера новенький избавил меня от мыслей Златки, после того как мы просто провели время вместе.
– И не кажется ли тебе подозрительным, что эта способность у меня появилась и исчезла, когда он был рядом? – заключила я.
– Если честно, мне все это кажется очень странным изначально, – прошептала Валя.
В дамскую комнату вошли девчонки, и мы со Злом замолчали.
– Что ты предлагаешь? – спросила про себя Валя, глядя мне в глаза.
– После занятий выловим Ивана у университета и вместе потусуемся! – вслух произнесла я. – Ты должна узнать его ближе…
– Что? Нет! Не хочу! Стесняюсь! Мамочки!
– Перестань шугаться всех парней! Они не кусаются.
– Я и не шугаюсь! Просто не хочу!
– Мало ли чего ты не хочешь, это мой шанс, Валя! – завопила я.
Незнакомая девчонка, которая в этот момент мыла руки в раковине, удивленно посмотрела на наше отражение в зеркале. Еще бы! Злобинец таращится на меня, а я будто сама с собой ругаюсь.
– И говори уже все, что думаешь, вслух! – буркнула я, выводя Зло из женского туалета.
– Где ты его собираешься выловить? – спросила Валя, когда мы под трель звонка неслись к нужной аудитории. – А если он не захочет с нами общаться?
– Не захочет – заставим! – воинственно проговорила я. После бессонной ночи и Валиных путаных мыслей мне еще сильнее захотелось, чтобы все как можно скорее прекратилось. Я вспомнила то блаженство, ту тишину с щебетом птиц, которая вчера воцарилась в моей голове, после того как Злата слопала мороженое. А может, позвать Умника в парк, пусть он и Злобинец сладкой ваты купит? Готова возместить ему все расходы, лишь бы сработало!
Забежав в аудиторию, я тут же отыскала взглядом Ивана. Он снова сидел рядом с Лидкой. Наверняка это она к нему подсела. Вчера мы держались за руки в подъезде, и сегодня мне не хотелось думать, что этот парень подрулил к Лиде по собственной инициативе. Блин, и почему на крыше я отшила его после поцелуя? Вечно бегу впереди паровоза!
Всю пару я оборачивалась к Умнику и постоянно натыкалась на его заинтересованный взгляд.
– Что ты все время вертишься, Журавлева? – рассердилась наконец Валя, которую я, видите ли, отвлекала от лекции. – Сейчас он нам не нужен! И никуда твой Ванечка не денется во время занятий…
Я же вертелась просто потому, что мне нравилось на него смотреть. В очередной раз встретившись глазами, Умник мне улыбнулся. Той. Самой. Улыбкой. Как на крыше… Тогда я с невозмутимым лицом снова отвернулась, хотя самой хотелось счастливо и громко рассмеяться. На всю аудиторию. Но вряд ли Лев Борисович, рассказывающий о принудительных работах как виде наказания, понял бы мой душевный порыв.
На последней паре мы со Злобинец одними из первых ринулись на улицу. Тучи еще больше сгустились, и ветер сильный поднялся. Я усадила Валю на скамейку и приказала:
– Жди меня здесь!
– Что ты задумала? – перепугалась Зло.
– Скоро приведу его к тебе! Главное – не упустить!
– Лера, мне это не нравится, – предупредила Валя.
– Почему? Ничего страшного не произойдет. А попытаться стоит! Вдруг дело правда в нем и все получится?
Валя прятала от меня глаза, боясь, что я смогу прочитать ее мысли. Но мне сейчас было не до этого. Умник мог в любую минуту выйти из университета. Нужно его перехватить!
Я поскакала обратно к корпусу. Вдалеке погромыхивал гром, и его раскаты вызывали теперь у меня самые противоречивые чувства.
Когда Иван вышел из университета, молния сверкнула прямо надо мной, а через пару секунд оглушительно прогремело. Тут же послышался протяжный вой автосигнализации. Грозовой ветер трепал русые волосы парня, и я вновь засмотрелась на него, как тогда, на крыше. И сердце гулко бухало, будто я встретила любимого актера, на которого до этого лишь любовалась с экрана.
Не знаю, куда подевалась вся моя смелость, но я снова будто в землю вросла. Иван уже спустился со ступеней, и тогда я все-таки собрала волю в кулак и на ватных ногах шагнула ему навстречу, перегородив путь.
– Лера? – удивился парень.
Конечно, он уже догадывался, что я к нему неровно дышу. Каждую пару оборачиваюсь, а теперь и проходу не даю! Чтобы он еще больше не надумал себе всяких глупостей, я грубовато проговорила:
– Помощь твоя нужна!
– Куда-нибудь отнести твой тренч? Или коктейльчика плеснуть?
– Ой, перестань! – поморщилась я. И снова в памяти всплыл вечер на крыше. И теперь, когда Умник стоял так близко, сердце с грохотом проваливалось куда-то вниз. Я, откашлявшись, продолжила: – Валя ногу подвернула! Ты не проводишь ее до такси?
– Что? – растерялся Иван.
– Валя – моя подруга! Мужчина ты или нет? – наседала я, уже отбежав в сторону скамейки.
Иван молча двинулся следом. Злобинец же, заметив, что мы идем к ней, уже нервно елозила на месте.
Я шла к подруге навстречу и широко улыбалась. Ничего-ничего, возможно, еще немножечко, и чары рухнут. Тогда я снова заживу обычной жизнью. Валя же глаз не спускала с Ивана, и чем ближе мы подходили к ней, тем заметнее моя улыбка сползала с лица. А все потому, что Злобинец в ту минуту повторяла про себя:
– Боже мой! Идет сюда! Идет сюда! Он такой красивый…
Мой победный настрой тут же сдуло грозовым майским ветерком. На моей памяти, Злобинец впервые думала в таком ключе о ком-то из парней… Конечно, может, о парнях она думала и раньше, мне это неизвестно. Дар ведь у меня появился совсем недавно. Но, по крайней мере, точно никогда ни о чем таком не говорила. Иван – первый понравившийся Вале парень? Если честно, это открытие стало для меня неприятным…
Зло все-таки поднялась со скамейки навстречу нам, но я тут же подскочила и усадила подругу на место.
– Что ты! Не утруждай себя! – проговорила я.
– А? – удивилась Злобинец, усаживаясь обратно.
– Ты подвернула ногу, забыла?
– Что?
– Иван отнесет тебя до такси! – быстро проговорила, скользя пальцами по сенсорному экрану смартфона. – Вот! Уже вызвала!
– Что-о? – задохнулась Валя. Щеки ее тут же вспыхнули.
В этот момент телефон в моих руках завибрировал.
– О, такси на месте! – Я взглянула на экран. – Уже ждет за углом!
Повернулась к Ивану:
– Давай! Бери ее на руки!
Парень легко подхватил растерянную Злобинец, и подруга крепко обняла Ивана за шею. Еще и голову осторожно положила ему на плечо. Вот тебе и скромняга! Шли молча. Я, как дура, семенила рядом, нервно поглядывая в смартфон. В моей голове жужжали мысли Валюши, да так сумбурно, будто вертолеты вдруг потеряли управление. Железных стрекоз подхватил грозовой ветер и вихрем понес в неизвестность.
– Мамочки! Симпатичный парень несет меня на руках! Интересно, как я выгляжу? Кудри наверняка растрепались. Будь они неладны! Знала бы, духи бы на себя пшикнула! Самую капельку…
Я удивленно косилась на молчаливую Злобинец. Не думала, что Валюше тоже свойственны все эти девчачьи глупости… Вечно строит из себя такую гордую и независимую. Твердит мне то и дело: «От этих красавчиков у тебя, Лера, одни неприятности! Сдались тебе отношения?» А сама сидит у парня на руках и откровенно млеет!
Дойдя до такси, я первой плюхнулась на заднее сиденье. Умник осторожно усадил Валю рядом со мной.
– Спасибо, – опустив глаза, смущенно проговорила она.
– Спасибо! – буркнула и я, мельком взглянув на Ивана. Он некоторое время, склонившись, поочередно смотрел на нас.
– Пожалуйста, – наконец проговорил парень. – Береги себя, Валя!
Береги себя, Валя! Как мило!
Злобинец, еще больше смутившись, забормотала что-то себе под нос.
– А вас… – начал было Умник, но я перебила его:
– Нас встретят, не переживай! Еще раз спасибо. Очень выручил!
Напоследок улыбнулась парню. Кажется, вышло немного фальшиво. Кто ж знал, что Валькины мысли настолько меня смогут задеть?
Иван, кивнув на прощание, захлопнул дверцу, а мы со Злобинец продолжали напряженно молчать. Таксист, уточнив адрес, плавно тронул машину с места. Первые дождевые капли упали на стекло. Я проводила взглядом Умника, который, натянув на голову капюшон, быстрым шагом направился обратно к светлому корпусу.
– Валя и Ваня… Красивое сочетание. Господи, неужели я всерьез об этом думаю?
Я продолжала нарочито внимательно смотреть в окно, за которым замелькал длинный кованый забор. Там, за забором, был городской парк…
– А он ведь нравится Лере! Конечно, она это отрицает. Наверное, потому что после их поцелуя на крыше он не приполз к Леркиным ногам. Знаю, это было бы для нее скучно. А теперь Лера на него злится…
В моей голове, помимо Валиных, крутились собственные мысли. А если сказать Злобинец, что я все-таки знаю, о чем думает Иван, и что Валя совсем не в его вкусе? Нет, это низко! На самом же деле, я не могу читать мысли этого парня и понятия не имею, понравилась ли ему Зло. А вдруг, наоборот, понравилась? Или он вообще имеет виды на Лидку, а мы тут со Злом можем поссориться из-за парня? Впервые в жизни! Черт, понятия не имею, кто нравится этому Умнику на самом деле. К нему же в голову не залезть… А еще я никогда не задумывалась о том, что мы с Валей можем влюбиться в одного парня. Скорее, в моих мыслях на эту тему всегда фигурировала Регина. Еще с того злополучного вечера, когда я пряталась в кустах сирени…
– Зря ты все это затеяла, Лера, – негромко проговорила Валя.
– Я… Я не знаю, почему решила, что это все как-то связано, – сбивчиво начала я. На самом деле мысли мои были сейчас совсем не о том, как избавиться от своей способности. А еще мне вдруг почему-то стало стыдно, что я приревновала Ивана к Вале. Еще и солгать ей хотела… – В прошлый раз он сделал доброе дело по отношению к Злате, достал ей кеды с дерева, угостил мороженым… И после этого все закончилось!
– А теперь? – тихо спросила Валя, покосившись на водителя. – Со мной у тебя все закончилось?
Я только покачала головой. Валя, осознав, что я прочитала все ее мысли об Иване, снова покраснела. Дождь разошелся. Капли с глухим стуком разбивались об окна.
– Он нравится Лере! Нравится Лере, Валя! Не думай о нем!
– Зло, я вообще-то все слышу! – сердито напомнила я.
– Мне Ваня не нравится! – выпалила Злобинец. – Я просто смутилась! Впервые… Кто-то… Ко мне так близко!..
Валя смущенно закашлялась.
– Ничего страшного! Даже если и нравится… Что в этом такого? – Я старалась произнести это как можно безразличней, но все-таки в моем голосе звучала обида.
– Да не нравится он мне! – повторила Валя. – Конечно, даже если б он мне нравился, у меня бы не было шансов! Где я, где Лера… Журавлева как вцепится в понравившегося парня, точно не отдаст!
– Ты такого хорошего мнения обо мне? – рассердилась я.
– Перестань лезть в мою голову! – рассердилась в ответ Валя.
– А ты перестань думать всякие глупости! – не отступала я.
– Глупости? А как в детском саду растоптать мою дружбу с тем славным мальчиком…
Я только округлила глаза. Кошмар! Нашла, что вспомнить! Еще б с времен яслей какую-нибудь историю откопала! Вот же какая злопамятная. В сон-час Валя с тем мальчишкой сдвигали кровати и все два часа болтали. На зависть мне. И на прогулке Зло играла с ним, а не со мной. Все уши мне про этого мальчишку во дворе прожужжала! Конечно, мне хотелось их рассорить! Не думала, что для нее дружба с ним была такой важной… Я даже имени его не запомнила.
Еще с тех самых пор мы со Злобинец ни разу не обсуждали противоположный пол. Возможно, подруга боялась, что ситуация может повториться. Нет, разумеется, я горела желанием кого-нибудь обсудить; симпатий, больших и маленьких, в моей жизни было предостаточно. Но Валя обычно пресекала на корню все попытки поболтать о личном. «Мне это совсем неинтересно!» – говорила подруга, краснея. И сама все время дулась на меня. Вот уж действительно, обижаться надолго – глупо! Не Валюша ли мне это говорила?
И вдруг все Валины накопившиеся и невысказанные претензии понеслись на меня лавиной. Грудой старого вертолетного металлолома обрушились на голову. И славный мальчик – первая любовь Злобинец – оказался лишь верхушкой айсберга. Казалось, подруга решила припомнить мне все невыполненные обещания и обидные слова…
– Валя, прекрати! – взмолилась я, хватаясь пальцами за виски. – Не могу! Чувствую себя каким-то чудовищем!
– И я не могу! Не могу! Не могу!..
Когда таксист притормозил перед светофором, Зло дернула за дверную ручку.
– Прости, – промямлила она, хватая с сиденья свою сумку.
– Валь, а нога? – растерянно пробормотала я, от расстройства совсем позабыв, что сама все это выдумала.
– Перестань впутывать меня в свои мутные истории! – сердито проговорила Валя, выбираясь из машины.
Я видела, как она, сутулясь и прикрываясь сумкой от дождя, понеслась по опустевшему бульвару. Я придвинулась к правой пассажирской двери, чтобы побежать за ней, но машина тронулась.
– Зеленый! – громко известил водитель, поглядывая на меня в зеркало. Тут же перестроился в средний ряд. Видимо, перепугался, что я могу сигануть за Злом на проезжую часть прямо под колеса машины.
– Ага! – буркнула я, сложив руки на колени. Я ж не самоубийца! Снова уставилась в залитое дождем окно. Представила, как Зло бежит под сумасшедшим ливнем, шлепая по лужам.
– Едем по тому же адресу? – уточнил таксист.
– Да, – ответила я, проглотив подступающий к горлу комок. Думала, мы поедем ко мне, чай попьем до прихода мамы. Ма-ма. Как мне теперь жить со знанием того, что думают обо мне самые близкие люди? Да даже от Жабы было не очень приятно получить нелицеприятную характеристику в свой адрес, что уж говорить о маме и Вале. Хотя и Ядвигу можно понять – все-таки за весь семестр я не сдала ни единой работы по ее предмету.
Когда такси выехало на мою улицу, дождь прекратился. Сквозь сизые тучи выглянуло солнце.
– Вот здесь остановите, – попросила я, – не въезжая во двор…
Вышла, хлопнула дверью и поплелась в сторону дома. А в голове, словно в записи на репите, повторялись обидные мысли Злобинец. В какой-то момент все закружилось перед глазами… Тогда я встала под высокое дерево и, привалившись плечом к влажному стволу, закрыла лицо ладонями.
– Десять рублей не будет, красавица? – раздалось вскоре рядом со мной.
Я резко убрала руки от лица и уставилась в ясные голубые глаза незнакомого неопрятного мужика.
– Что, простите?
– Десять рублей… Красавица!
Тут же вспомнились беспризорники, которые гнались за мной от самого метро. Я что, похожа на директора благотворительного фонда? Чего они все ко мне липнут? Мне сейчас совсем не до этого! Я грубо произнесла:
– Отвалите от меня! Знаю, сначала десять рублей, потом двадцать… Потом дружков своих подошлете! Взрослый мужик, руки-ноги есть, идите работайте! А от меня отцепитесь, ясно?
Ляпнув лишнего, на всякий случай оглядела многолюдную улицу… Если вдруг вздумает руки распускать, буду кричать.
Мужик укоризненно покачал головой, а про себя обозвал меня такими словами, что мои щеки тут же залила краска.
– Вот же дура бессердечная! – самое приличное, что прилетело в ответ на мою тираду.
– Сами вы дурак, дядя! – обескураженно отозвалась я. Впрочем, вновь не особо беспокоясь, что подумает обо мне мужик.
Тот ошалело посмотрел на меня, молча развернулся и пошел прочь. До меня доносились только его раздраженные мысли:
– Молодежь пошла… Жалко ей чирика, что ли? А у меня душа горит…
Я, стоя под деревом, задумчиво провожала мужика взглядом. Странно, но когда он только подошел, я не могла прочитать его мысли… Совершенно точно, ведь смотрела ему прямо в глаза! Странный этот дар какой-то… То он есть, то его нет.
Внезапно подул сильный ветер, бросив на меня с листвы холодные капли. Меня передернуло от холода и озарения.
«А у меня душа горит…»
Я тут же выбежала из-под своего укрытия и понеслась за мужиком, который к тому времени уже вышел на широкий проспект.
– Стойте! Дяденька, стойте!
Проспект кишел людьми. Прохожие, переждав грозу, вернулись к будничным делам. Мужик, за которым я припустила со всех ног, не сразу расслышал мои вопли.
– Подождите! Дяденька, ну стойте же!
Перепрыгивая через лужи, я неслась вслед за бездомным, распугивая людей. Добежав до цели, непроизвольно подстроилась под шаг мужика. А тот, казалось, и не замечал меня… Продолжал быстро идти, шаркая разбитыми ботинками.
– Простите меня! – проговорила я.
– Чего-о? – покосился на меня мужик.
Захмелевшие вертолеты, потеряв траекторию, едва не рухнули вниз.
– Больная какая-то девка! По весне эти психи вылупляются, как грибы.
– Простите, простите меня, пожалуйста! – твердила я. Что там Валя говорила про следственные эксперименты? Вот и настала моя очередь провести один такой самостоятельно.
Ну конечно! Как же я сразу не догадалась? Все дело в моем раскаянии! Именно через него я могу расстаться со своим «даром», который мне, кстати, и даром не нужен… От него только голова болит. И душа. Ведь это, честно сказать, сомнительное удовольствие – внезапно ощутить себя полным ничтожеством.
Мама, Валя, Злата, Жаба… Все они, как оказалось, держат на меня обиду. Еще, конечно, есть Рэд… Но чем я могла обидеть его? Неужели у этого парня ко мне неразделенные чувства? Не зря ж он смотрел на меня на переменах. И уж точно не мог обидеться из-за того, что не разглядел цвет нижнего белья. Глупости какие-то!
Но факт остается фактом – я перестала читать Златкины мысли лишь после того, как искренне перед ней извинилась. А ларчик просто открывался. Только что ж мне теперь, до конца жизни слова дурного никому не скажи? Сразу налетят эти ужасные вертолеты, как надоедливые птицы, успевай отмахиваться от них, прикрывая голову руками… Все же надеюсь, что этот «побочный эффект» от удара током должен вскоре пройти. А с мамой, Валей и Жабой я разберусь! Ведь одно я осознала точно: мне не хочется, чтобы близкие люди держали на меня зло… А еще в голове все время всплывала фраза, сказанная Умником на крыше: «Мне не нравятся самовлюбленные стервы, которые думают только о себе…»
– Вы меня простили? Простили? – повторяла я.
Хмельные вертолеты продолжали метаться, едва не сталкивались друг с другом:
– Больная! Вот угораздило же! Что ей надо?
– Ну простите меня!
– Да уйди ты…
– Ой! – выкрикнула я так громко, что мужик шарахнулся от меня в сторону. – Погодите! Не уходите! Я сейчас!
Припустила вперед в сторону палаток с быстрым питанием. Вернулась к ошарашенному мужику с двумя хот-догами в руках.
– Вот! Держите! Наверное, вы так голодны… Я не знала, какой любите, поэтому тут и с кетчупом и с горчицей… И с солеными огурчиками!
Мужик проглотил слюну и, оглядевшись по сторонам, кивнул в сторону невысокой скамейки под ярким козырьком. Прохожие с интересом косились в нашу сторону. Еще бы, такая необычная парочка. Впервые за день выглянувшее солнце замелькало бликами на мутных лужах.
– И откуда ты такая чумная-то? – задал риторический вопрос мужик.
Я только растерянно пожала плечами, не спуская взгляда с жующего хот-дог бездомного. Все пыталась поймать его мысли, но вертолетов и след простыл…
Дожевав, мужчина проговорил:
– Мне бы еще это… Денежку на чекушку!
– На че… Чё? – не поняла я.
Мужик щелкнул пальцами по шее, рядом с выпирающим кадыком.
– Выпить бы!
– Ой, нет! – запротестовала я. – Покормить – пожалуйста! А спаивать я вас не буду!
– Спаивать? – Мужик хрипло захохотал, обнажив редкие желтые зубы. – Я тебе девка невинная, что ли?
Вдруг перестал смеяться и внимательно посмотрел на меня. Бледно-голубые, будто выцветшие на солнце глаза изучали мое лицо. Внезапно мужик широко улыбнулся, и глубоких морщин на его лице стало еще больше.
– Вы правда на меня не в обиде? – с замиранием сердца спросила я.
Ти-хо, тихо, ти-хо, тихо. До нас доносились только обрывки чужих разговоров да шум машин с дороги. Не скажу, что вновь услышанные обидные мысли от этого незнакомого человека ранили бы меня до глубины души, но в своем следственном эксперименте разочаровываться не хотелось…
– Вот чумная! – снова покачал головой мужик. – За что мне на тебя обижаться? Спасибо тебе! Накормила. Ну, беги! Что тебе со старым алкашом сидеть?
Я вскочила с места и, влившись в толпу, попятилась назад «против течения».
– До свидания! – громко проговорила я, едва не врезавшись спиной в одного из прохожих.
Развернулась и вприпрыжку помчалась к дому. Ура! Сработало!
На пятый этаж я забежала по лестнице, не дожидаясь лифта. До прихода мамы оставалось еще несколько часов. Распахнула окна, впуская в квартиру свежий запах дождя. Вооружившись ведром, тряпкой и моющими средствами, громко включила музыку. Обычно у нас в квартире всегда чисто, спасибо за это маме. Я никогда не утруждала себя уборкой по дому. Но сейчас, кажется, у мамы были какие-то проблемы на работе, поэтому в последние дни она часто задерживалась. Поздно появлялась дома, ужинала и ложилась спать, а утром уходила намного раньше меня. Заниматься хозяйством, разумеется, ей было некогда. При этом мама ходила хмурая и задумчивая. Но мне даже в голову не приходило спросить у нее, что же такого стряслось на работе…
Протерла пыль, полила цветы, вымыла пол. Результатом проделанной работы я осталась довольна. После генеральной уборки мышцы приятно ныли… И у меня даже еще было время приготовить ужин. Я перерыла в интернете массу рецептов, но все было либо слишком сложным, либо требовало каких-то неизвестных продуктов. В итоге я просто сварила макароны с сосисками и нарезала салат из огурцов, помидоров и редиса.
За окном уже смеркалось. Во дворе монотонно стучал баскетбольный мяч, ломающимися голосами выкрикивали что-то подростки. А мамы все не было. Моя уверенность в том, что с родительницей удастся поговорить по душам, постепенно увядала…
Когда я услышала, как открывается входная дверь, кровь запульсировала в висках. Давненько я не встречала маму с работы. Я засуетилась по кухне, засунула в микроволновку тарелку с остывшими макаронами, включила электрический чайник. Его мерное гудение немного успокоило. Когда мама зашла на кухню, я сидела за столом перед тарелкой с макаронами и сосисками. Даже пару ароматических свечей зажгла. Со стороны у меня, наверное, был одновременно торжественный и смущенный вид.
Мама внимательно смотрела на меня. Вертолеты, чуя, что происходит что-то неладное, как по команде взметнулись вверх и настороженно зависли в воздухе.
– Ты помыла полы? – спросила мама, оглядываясь.
– Ну да! – тихо ответила я. Взгляд непроизвольно впился в тарелку с макаронами. Смотреть в глаза маме я почему-то боялась. – Еще и ужин нам приготовила!
– Что-то случилось… Боже, что случилось?
Вертолеты растерянно перешептывались, продолжая вертеться на месте.
– Валерия, тебя исключили из института?
– Что? Вот еще! Нет! – воскликнула я.
– Ты беременна?
– Ну мама! – еще больше испугалась я. – Нет же! Просто сварила макароны…
Мама растерянно уселась на стул напротив меня и обеспокоенно вглядывалась в мое лицо. Хороша же у меня репутация, раз приготовленный ужин и уборка вызвали такую панику у родной матери.
На протяжении всей трапезы в напряженной тишине я так и не решалась сказать главного – извиниться. Мамины же вертолеты весь ужин в панике кружили на месте.
– Что-то случилось… Случилось… Звонил отец? Переманил ее? Лера все-таки переедет к нему? Нет, это неправильно. Я не хочу ее отпускать… И не отпущу! Как я без нее сейчас? Она мне нужна…
Встретившись с мамой взглядом, я вздрогнула.
– Лер, передай, пожалуйста, хлеб! – негромко попросила мама.
К макаронам она даже не притронулась… Ела одни овощи, и то без особого энтузиазма. Впрочем, мама ничего не потеряла. На вид макароны вышли сносными, а вот на вкус – разваренными.
– Совсем нет аппетита… Я так устала. Устала от всего, ото всех…
– Макароны разварились, – известила я.
Мама посмотрела на меня и слабо улыбнулась:
– Бывает…
Вертолеты продолжили в страхе суетиться:
– Сейчас закрою отчетность за квартал и возьму отпуск. Улетим в Испанию! Лера так хотела побывать в Испании. Не могу ее подвести! Хотя на Испанию денег не хватит… А куда тогда? Или занять у тети Томы?
– Мама! – не выдержала я.
Родительница удивленно подняла на меня глаза.
– Прости! – выдохнула я.
– Простить? За что?
– За мое ужасное поведение, за грубость, за лень, за прогулы…
– Что происходит? Что Лера натворила?
Мама откашлялась.
– Точно все в порядке? Ты не больна?
– Нет, не больна, – мотнула я головой. Только странное чувство вины давило на сердце. – Просто прости!
– Хорошо, я тебя простила! – отозвалась мама. – Но, честно сказать, не понимаю, какая муха тебя укусила…
Я с облегчением выдохнула. Простила. Она меня простила. Но вертолеты и не думали никуда улетать. Все так же кружили мамиными мыслями, нагнетая, пугая…
Мама звякнула вилкой. Окна были по-прежнему приоткрыты, сквозняк шевелил белые занавески, холодил спину, пытаясь проникнуть до самого сердца… Мама, не доев, молча вышла из кухни под треск надоевших вертолетов:
– Что-то случилось. Не хватало мне этого, помимо завтрашнего отчета… Что с Лерой? Почему она вдруг такая?
Нет, ничего не получилось. Одним «прости» за ужином не расколоть этот тяжелый ледник из накопившихся обид. И какой по счету душевный разговор заставит его наконец начать таять?..
