Одна из нужд нашего врачебного образования

В древности врач представлял случайное явление в обществе. Среда, в которой он вращался, едва замечала его присутствие, и врачебное сословие не составляло необходимого, органически связанного с общим строем жизни звена. Иной был тогда строй жизни, другие были требования. Недуг ли поражал человека, являлось ли общественное бедствие в виде повальных заболеваний – темный народ искал спасения в суеверных, полных таинственности приемах врачевания, в жертвоприношениях или устремлялся под кров храма, где амулеты и разные символические знаки предлагались к его услугам, ведь чудодейственная сила этих вещественных знаков стояла вне всяких сомнений. Хотя амулеты не вполне забыты и в наше время, в общем строе современной жизни культурных народов врач составляет одно из существенных и необходимых звеньев, и нельзя себе представить правильно организованного общества, нельзя себе представить стройной жизни государства вне теснейшей связи элементов его с врачебным сословием.

Когда на развалинах древней Римской империи постепенно обозначилась та громадная мировая арена, на которой стали обособляться народности, все заметнее стали выступать индивидуальные свойства государств. Получив зачатки одной и той же общей культуры, ставшей их достоянием, государства эти в дальнейшем своем самостоятельном развитии отразили на ней влияние характера народности, бытовых ее особенностей, климата, географического положения страны. Под влиянием этих условий выработался тот строй жизни, который преимущественно выразился в школе вообще и в умственной деятельности народов. Разве университетская жизнь во Франции походит на жизнь немецкого университета? А как резко отличается замкнутая деятельность английской высшей школы от живой, будничной, повседневной работы в лабораториях немецкого университета! Наши русские университеты сложились по образцу немецких, а в новом университетском уставе 1884 г. сделана дальнейшая попытка придать строю внутренней жизни наших университетов полнейшее сходство с тем, что делается в немецких университетах. Хотя таким образом и достигнется, может быть, главная цель – основы университетского строя будут одни и те же для обеих народностей, нельзя сомневаться в том, однако же, что жизнь русского университета все-таки не будет походить вполне на жизнь университета немецкого. В борьбе за право существования каждый народ развивает собственные творческие силы, постепенно доходит до сознания необходимости самостоятельной работы над самим собой, стремится удовлетворить свои потребности. В этом стремлении и в способах его осуществления выражается одна из существенных черт характера народного. Возьмем для примера Англию. Кроме общих медицинских школ, она имеет еще особые специальные школы, в которых подготовляются врачи для службы в колониях. Ввиду определенных целей возникают естественно такие соображения, которые побуждают правительство Англии проявлять особенную заботливость о надлежащем организовании врачебной помощи в своих колониях. Да ведь во всяком другом государстве делается приблизительно то же самое. Посмотрите, сколько забот прилагает Германия для образования корпуса военных своих врачей и какие значительные денежные средства затрачивает на подготовление их в особых специальных учреждениях! В России выработался тип земского врача. Тип подобного врача не существует ни в какой другой стране. В последние годы не раз поднимался вопрос о возможности сделать диплом врача международным и предоставить врачу пользоваться правами своего профессионального положения одинаково, без ограничений во всякой стране. Возможно ли это вообще или по крайней мере в данное время? Допустивши равноправность врачебного диплома всех стран, мы спрашиваем: какое дело, например, немецкому врачу до тех потребностей, которые выливаются из жизни русского народа и которые послужили канвой для создания типа земского врача?

Совершенствование общества и поступательное его развитие совершаются тем правильней, чем ровнее идет развитие творческих сил народа и чем глубже проникается он сознанием необходимости самостоятельной работы над самим собою. Германия щедро выдает миллионы на сооружение врачебно-образовательных учреждений и клиник. После войны 1870–1871 гг. одним из первых шагов на поприще культурного завоевания со стороны Германии было устройство образцовых врачебных институтов и клиник в Страсбурге. На эти учреждения Германия выдала десятки миллионов! Франция старается не отставать от Германии на поприще соревнования; и даже всегда сдержанная Англия тронулась и готова сделать уступку современному течению идей; и она подумывает о переустройстве своих больниц и клиник. А мы что сделали? Покамест мы можем с понятным чувством достоинства указать на две наши врачебные школы: Военно-медицинская академия и медицинский факультет Московского университета обладают образцовыми врачебно-образовательными учреждениями, которые должны быть поставлены наряду с самыми лучшими подобными учреждениями Европы. Но этого недостаточно: нам необходимо заложить еще новые врачебные школы. Обширность пределов нашей родины и громадность расстояний между отдельными образовательными центрами составляют тяжелый тормоз для нашего культурного развития, и хотя железная дорога и телеграфная проволока смягчают несколько влияние этого тормоза, все-таки долгое еще время придется нам ощущать гнет его. Нам необходимо создание новых врачебно-образовательных центров, и чем больше будет таких центров, тем менее будет чувствоваться неудобство от громадных наших расстояний. Как врач и университетский преподаватель, я позволю себе остановить внимание на одном болезненном явлении из жизни врачебного нашего сословия. Молодой врач на первых же порах практической своей деятельности, одолеваемый сомнениями, стремится попасть в университетский город. Это очень обычное явление в современной нашей жизни. Побудительная причина такого стремления – желание освежиться и пополнить свои знания. Но в этом стремлении к университетской среде выражается одна из нужд врачебного нашего сословия; оно вытекает, очевидно, из бытовых условий и географического положения нашей страны, и нужда эта сознается не только сословием врачей – она сознается и правительством, хотя признание ее не вылилось еще в определенное выражение. Посмотрите на постоянно возрастающее число молодых врачей, остающихся при университетах после окончания курса; посмотрите на десятки военных врачей, которых военное ведомство посылает ежегодно в Военно-медицинскую академию для усовершенствования; то же самое делает медицинский департамент министерства внутренних дел, прикомандировывая своих кандидатов к медицинским факультетам наших университетов; в Петербурге учрежден клинический институт в. к. Елены Павловны для усовершенствования врачей; недавно в печати поднят вопрос об образовании еще одного нового врачебного института, предназначаемого тоже для усовершенствования врачей. Это ли не доказательство назревшей общественной потребности? Русский врач, нередко бедняк, ищет по необходимости заработка немедленно по окончании курса. Раз приютившись где-либо, он по причине разобщенности образовательных наших центров остается оторванным от круга умственной деятельности. Жажда общения с культурной средой томит его, является внутренняя борьба, под гнетом которой многие, быть может, изнемогают, не добившись своих благородных и чистых стремлений. Кто из присутствующих здесь врачей не помнит тех тяжелых дум, сомнения и неуверенности, которыми сопровождаются обыкновенно первые шаги начинающего свой тяжелый подвиг служения ближнему врача? А между тем нельзя же думать, что русский врач роковым образом должен переживать эти тяжелые минуты в своей жизни. Не безвыходное же это положение! Разумеется, нет. Суровая среда и неприветливая обстановка, при которой подчас приходится действовать врачу, требуют, чтобы он окреп вполне, прежде чем выступить на поприще самостоятельной деятельности. Давно уже сознается настоятельная необходимость усилить практическое преподавание медицины и отвести побольше простора клиническому образованию врача. Где же найти средства для удовлетворения этой необходимости? В провинциальных наших университетах размеры клиник так скромны, что далеко не соответствуют потребностям преподавания. Ввиду этого, я полагаю, каждому молодому врачу следовало бы по окончании курса пробыть по крайней мере еще два года в клинике, больнице или госпитале. Только после этого срока, проведенного в качестве ординатора под руководством опытных наставников в лице больничных консультантов, он выступает деятелем в частной практике, на государственной или общественной службе. Такое продление клинической подготовки дало бы возможность врачу окрепнуть и, смотря по обстоятельствам, специализироваться в той или другой отрасли врачебных знаний. Что осуществление этого плана возможно, в том я никогда не сомневался и имел честь поднять этот вопрос в 1878 г., будучи профессором Медико-хирургической академии. Мне думается, что прежде всего необходимо в столицах и во всяком университетском городе так или иначе связать с медицинским факультетом все существующие врачебные учреждения (больницы, госпитали, лазареты и др.): учреждения эти должны служить продолжением университетских клиник, предназначаемых для образования врача. Раз эта мера будет проведена, осуществить остальное уже не трудно.

Я предвижу возражения, но возражения могут касаться только частностей и подробностей проведения этой меры в жизнь. Думаю, что против основного положения, целесообразности его и плодотворности для врачебного нашего образования трудно представить веские возражения. Благо нашего врачебного сословия и нужды культурного развития нашего отечества требуют настоятельно поддержки в указанном направлении.