Песня девятнадцатая

Поэты подходят к вертепу, где находятся святотатцы. Они встречают папу Николая III, ожидающего Бонифация VIII и Климента V.

 

 ¹«О, Симон-волхв, и вы, ученики

Его презренно-гнусного раскола,

Умевшие до гробовой доски

 

 

 ⁴Обманывать во имя произвола.

Готовые за деньги торговать

Религией и Божьей благодатью!

 

 

 ⁷Теперь для вас готова прозвучать,

Подобная ужасному проклятью,

Труба негодованья моего…

 

 

 ¹⁰Всех вас, живущих в адском третьем круге,

Щадить я не желаю никого».

Мы поднялись в волненье и испуге

 

 

 ¹³Над новою могилой и пришли

К скале одной, которая склонилась

Над пропастью, откуда кверху шли

 

 

 ¹⁶Миазмы… Правосудье! Совершилась

Казнь лютая над этим морем зла,

Так что земля и небо удивились.

 

 

 ¹⁹Я в ров взглянул: над ним висела мгла,

Внизу же ямы темные зияли,

В них каменные плиты и зола.

 

 

 ²²Купели ямы те напоминали,

Купели, что у алтаря стоят,

Где дети христианство обретали.

 

 

 ²⁵Одну купель немного лет назад

Разбил я сам невольно для спасенья

Тонувшего ребенка… Но хотят

 

 

 ²⁸Иначе объяснять мое движенье;

Пускай, – меня не тронет клевета

И лживых толкователей сужденье.

 

 

 ³¹Осматривал я страшные места:

Из каждой ямы ноги вверх торчали,

До икр их не скрывалась нагота,

 

 

 ³⁴Тела ж теней в тех ямах исчезали.

Пылали – видел я – подошвы ног,

И грешники от боли трепетали,

 

 

 ³⁷И содрогались сильно так, что мог

Порваться ряд веревок, если б ими

Связали тело вдоль и поперек.

 

 

 ⁴⁰Под язвами страдая огневыми,

Как залитые маслом на огне,

Пылали тени… С ужасом пред ними

 

 

 ⁴³Я стал тогда, застыла кровь во мне.

«Учитель мой! – я наконец заметил. —

Кто этот грешник, бешеный вполне,

 

 

 ⁴⁶Которого я в пламени приметил?

Он, кажется, страдает больше всех.

Его мой взгляд с особой болью встретил.

 

 

 ⁴⁹О, за какой карается он грех?»

И отвечал учитель мой: «Желаешь

Когда ты знать причину казней тех,

 

 

 ⁵²То, вниз спустившись, истину узнаешь —

Кто он такой и как его зовут».

А я ему: «Поэт, ты понимаешь,

 

 

 ⁵⁵Что за тобою вслед и здесь и тут

Я следовать готов беспрекословно…

Твои труды – есть также и мой труд,

 

 

 ⁵⁸Тебе я покоряюся любовно.

Я твой слуга, а ты мой властелин,

В которого я верю безусловно,

 

 

 ⁶¹Который даже может в миг один

Угадывать мои все помышленья.

Противиться тебе – мне нет причин».

 

 

 ⁶⁴Чрез новую ограду в то мгновенье

Спустились мы в жилище новых мук,

Где раздавались стоны и хрипенье.

 

 

 ⁶⁷Поэт не выпускал меня из рук,

Пока мы шли до ямы той ужасной,

Где грешник, испуская вопля звук,

 

 

 ⁷⁰Метался телом всем. «О, ты, несчастный!

Кто б ни был ты, попавший в бездну зол

Вниз головой, истерзанный, безгласный,

 

 

 ⁷³Поверженный, как в стену вбитый кол,

Скажи, кто ты, когда сказать возможно?»

И, как монах, который вдруг пришел

 

 

 ⁷⁶На исповедь убийцы, что тревожно

Ждал смерти под засыпанной землей,

Так точно я склонился осторожно

 

 

 ⁷⁹Над грешником с поникшей головой.

И грешника услышал я стенанье:

«Ты ль, Бонифаций, здесь передо мной?

 

 

 ⁸²Так обмануло, значит, предсказанье

Меня на много лет? Иль пресыщён

Так скоро златом ты, и поруганье

 

 

 ⁸⁵Твое сошло на вечную жену?»

Я слушал, ничего не понимая,

И словно сознавал свою вину,

 

 

 ⁸⁸Его речам, неясным мне, внимая.

Тогда Вергилий молвил в свой черед,

Всегда во мне участье принимая:

 

 

 ⁹¹«Скажи ему скорее: я не тот,

Кого во мне ты видишь почему-то…»

И я раскрыл немедленно свой рот:

 

 

 ⁹⁴«Нет, я не тот!» И, потрясая люто

Ногами, грешник выслушал ответ

И отвечал, – была одна минута,

 

 

 ⁹⁷Что в голосе его был слышен след

Печальных слез: «Чего же надо

Тебе? Когда в подземный этот свет

 

 

¹⁰⁰Проклятого, карающего Ада

Спустился ты, чтоб от меня узнать,

Кто я такой и как в обитель смрада

 

 

¹⁰³Попал, то я могу тебе сказать.

Мне ничего утаивать не надо

И не хочу перед тобой скрывать,

 

 

¹⁰⁶Что я ходил под мантией великой;

Медведицы я сын; для медвежат

Сбирал я деньги с жадностию дикой,

 

 

¹⁰⁹И сам за то попал в ужасный Ад,

Которого все грешники боятся.

Сюда, испив мучений вечный яд,

 

 

¹¹²Повержены со мной все святотатцы…

Чу! Слышишь, над моею головой

Они в своих конвульсиях кружатся

 

 

¹¹⁵И поднимают дикий, страшный вой.

Я сам к ним должен скоро провалиться.

Когда ко мне в вертеп ужасный мой

 

 

¹¹⁸Тот должен неожиданно явиться,

Кого в тебе сегодня я признал…

Пока из пяток кровь моя струится

 

 

¹²¹И головою в грязь я брошен стал,

Поверженный с горящими ногами,

Он испытает все, что испытал

 

 

¹²⁴Я в Тартаре. Потом, его следами

Сойдет жестокий грешник к нам сюда,

Задавленный тяжелыми грехами,

 

 

¹²⁷И здесь он нас прикроет навсегда,

Ясоном новым ставши в бездне этой:

Ясону царь мирволил без стыда,

 

 

¹³⁰А этот грешник гнусный и отпетый

Найдет опору в гальском короле».

Какой-то странной храбростью согретый,

 

 

¹³³Воскликнул я, и речь была бодра:

«Когда Господь вручал ключи от Рая,

Не думал от апостола Петра

 

 

¹³⁶Он требовать награды, повторяя

Одни слова: «Гряди, гряди за Мной».

И даже Петр, корыстью не сгорая,

 

 

¹³⁹Не требовал, чтобы Матвей святой

Ему дал денег вместо благодати.

Сиди же здесь с казною золотой,

 

 

¹⁴²Которую награбил ты, как тати,

Прохожих обиравшие в пути!..

Сиди в Аду, косней в своем разврате,

 

 

¹⁴⁵И если бы я мог в себе найти

Еще грубей, еще сильней проклятье,

Его бы на тебя я мог свести,

 

 

¹⁴⁸Без сожаленья стал бы проклинать я…

О, ваша алчность землю всю крушит.

Всех ближних обирая без изъятья,

 

 

¹⁵¹Вы потеряли совесть, честь и стыд:

Из золота вы сотворили бога.

Себе язычник идол сотворит

 

 

¹⁵⁴И молится ему лишь только строго,

А вы – у вас сто идолов всегда,

У вас богов на этом свете много,

 

 

¹⁵⁷Которых вы меняли без стыда,

И за такое в мире преступленье

Не снимут с вас проклятья никогда.

 

 

¹⁶⁰О, Константин! Нет, не твое крещенье

Зло сделало в прошедшие года,

Но то, что власть и власти нарушенье

 

 

¹⁶³Ты смело папе первому вручил

И тем посеял в мире преступленье».

Пока я так над ямой говорил,

 

 

¹⁶⁶В раскаянье иль в гневном исступленье

Ногами грешник молча потрясал…

Но, кажется, мое с ним рассужденье

 

 

¹⁶⁹Учителю понравилось, и он

Внимал словам с улыбкой одобренья,

Их безыскусной правдой восхищен.

 

 

¹⁷²Потом схватил меня он в умиленье,

Прижал к своей взволнованной груди

И вновь пошел со мной без затрудненья

 

 

¹⁷⁵По прежнему скалистому пути

И вынес на руках к другой ограде,

Где темный мост пришлося нам найти

 

 

¹⁷⁸В подземном, наводящем ужас граде.

Здесь ношу опустил он на скале

Обрывистой и спереди и сзади

 

 

¹⁸¹И столь крутой, что в безрассветной мгле

И дикая коза не в состоянье

Была ходить по страшной крутизне.

 

 

¹⁸⁴Тогда не в очень дальнем расстоянье

Долину пред собой я увидал,

И вновь во мне удвоилось вниманье

 

 

¹⁸⁷Среди других не виданных мной скал.