Песня семнадцатая

 

 ¹«Вот, вот оно, чудовище с хвостом,

Как пика, заостренным! Через горы

Оно летит и рушит все кругом:

 

 

 ⁴Оружие, и стены, и затворы,

И целый мир умеет заражать

Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,

 

 

 ⁷Сказал певец, и стал к себе он звать

Чудовище, маня его рукою.

И тот, в ком приходилось нам узнать

 

 

 ¹⁰Коварства образ, начал головою

И туловищем на́ берег ползти,

Но страшный хвост свой прятал под водою.

 

 

 ¹³В его лице могли бы мы найти

Души прекрасной, чистой выраженье:

То дух добра, казалось, во плоти, —

 

 

 ¹⁶А хвост его, родивший омерзенье,

Змеиный был. Две лапы и спина

Покрыты шерстью; адского творенья

 

 

 ¹⁹Крутая грудь была испещрена

Узорами и пестрыми цветами:

По яркости им уступить должна

 

 

 ²²Ткань Азии с турецкими коврами;

Арахны ткань поспорить не могла

С их пестротой узорными каймами.

 

 

 ²⁵Как бы ладья, которая всплыла

Вдруг на берег одною стороною,

Другою же погружена была

 

 

 ²⁸Еще в воде, иль, как бобры весною,

В стране Тедесков ждут на берегу

Недвижные, с согнутою спиною,

 

 

 ³¹Чтоб броситься к беспечному врагу,

Так мерзкое чудовище таилось

У берега, – забыть я не могу, —

 

 

 ³⁴Поднявши хвост, над бездною крутилось

И, жало ядовитое раскрыв,

Как жало скорпиона, наклонилось

 

 

 ³⁷У пропасти. «Мы обойдем обрыв,

Чтоб подойти, – мне молвил мой вожатый, —

К чудовищу. Иди, не будь ленив,

 

 

 ⁴⁰Туда, где отдыхает зверь мохнатый».

Спустились мы по правой стороне

И тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый

 

 

 ⁴³Нечаянно не повредил бы мне.

К чудовищу уж близко подошли мы,

Как на отвесном склоне, в стороне

 

 

 ⁴⁶Теней мы увидали. Недвижимы,

Они сидели молча на песке,

Мучительными думами томимы.

 

 

 ⁴⁹Их лиц не видно было вдалеке.

«Чтобы узнать всю горечь их страданий,

Иди, приблизься к ним: по их тоске

 

 

 ⁵²Ты разгадаешь участь тех созданий,

Но краток будь в речах своих, смотри,

А я меж тем, предвидя все заране,

 

 

 ⁵⁵Чудовищу промолвлю слова три:

Пусть он своими мощными плечами

Поможет нам. Иди ж, поговори

 

 

 ⁵⁸С несчастными». Учителя речами

Я успокоен был и шел туда,

Где бледные, с потухшими очами,

 

 

 ⁶¹Сидели тени. Слезы никогда

На лицах их в Аду не высыхали.

Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,

 

 

 ⁶⁴Они руками тощими махали,

Отбрасывая пламенный песок:

Так иногда, язвимый комарами

 

 

 ⁶⁷И осами, усталых псов кружок

То мечется, то лапами сгоняет

Несносных мух… Я оторвать не мог

 

 

 ⁷⁰Своих очей от призраков: смущает

Меня их скорбь под огненным дождем,

Который, как и прежде, не смолкает.

 

 

 ⁷³Но кто они? Их образ незнаком

Был для меня: ни разу я не встретил

Их на земле в дни прежние. Потом

 

 

 ⁷⁶На каждой шее призрака заметил

Я сумки разных красок. Украшал

Те сумки знак особенный. И светел

 

 

 ⁷⁹Дух каждый становился и дрожал

От радости, когда с особым знаком

Свою суму глазами пожирал.

 

 

 ⁸²Я подошел поближе, чтоб под мраком

Их рассмотреть, и на одной суме,

Которая желта была, под лаком

 

 

 ⁸⁵Льва синего я разглядел во тьме.

Затем я не оставил обозренья:

На красной сумке видно стало мне

 

 

 ⁸⁸Гусыни небольшой изображенье,

Которая, как снег, была бела.

Вот далее явилось привиденье,

 

 

 ⁹¹И белая сума его была

Украшена свиньею голубою,

И эта тень тогда произнесла:

 

 

 ⁹⁴«Скажи, зачем ты занесен судьбою

Сюда и в эту яму погружен?

И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою

 

 

 ⁹⁷Появится? Я вижу, смертный сон

На голову твою не опустился,

Так знай, что Витальяно осужден,

 

 

¹⁰⁰И хоть в Аду пока он не явился,

Но вечно здесь он осужден страдать.

Так уходи ж отсюда!.. Поселился

 

 

¹⁰³Как Падуанец, здесь я, чтоб внимать

Такие флорентинцев восклицанья:

«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,

 

 

¹⁰⁶Что он сойдет в мир вечного страданья

С той сумкой, где три клева он носил…»

И призрак, кончив горькое сказанье,

 

 

¹⁰⁹В одну минуту рот свой искривил

И высунул язык свой он; так точно

Облизываться бык иной любил.

 

 

¹¹²Меж тем, боясь, чтобы меня заочно

За медленность учитель не корил,

Я поспешил назад к нему нарочно

 

 

¹¹⁵И за тенями больше не следил.

Учитель мой уже сидел в то время

На раменах чудовища и был

 

 

¹¹⁸Готов лететь. «Садись, двойное бремя

Ему легко; будь тверд теперь и смел.

Отсюда спуск, – скалы отлого темя, —

 

 

¹²¹Опасен нам, и ты бы оробел

Без помощи чудовища спускаться.

Хочу, чтоб в середине ты сидел,

 

 

¹²⁴Иначе хвост, что очень может статься,

Тебе дорогой может повредить».

Как человек, успевший растеряться,

 

 

¹²⁷Когда его в ознобе станет бить

Лихая лихорадка и, синея,

Захолодеет тело, – может быть,

 

 

¹³⁰Таков был я. От ужаса бледнея,

Учителя слова я услыхал,

Но, увещанья слыша, стал бодрее,

 

 

¹³³Как раб, который возле увидал

Бесстрашного владыку. Поместился

Я на плечах чудовища, желал

 

 

¹³⁶Просить певца, но только не решился

Ему сказать: «Ах, обними меня!»

Но мысль мою он понял, наклонился,

 

 

¹³⁹Привлек к себе, руками охраня,

И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!

Ты, ношу непривычную ценя,

 

 

¹⁴²Спускайся вниз кругами понемногу:

Пусть будет тих могучий твой полет».

Я затаил в себе души тревогу,

 

 

¹⁴⁵Прильнув к путеводителю, – и вот,

Как челн, с песчаной отмели сходящий

И тихо выплывающий вперед,

 

 

¹⁴⁸Так двигался наш кормчий настоящий;

Махая грозно лапами во тьме,

И с нами быстро в воздухе летящий…

 

 

¹⁵¹Боюсь сказать, как страшно стало мне:

Не так смутилось сердце Фаэтона,

Когда, поводья бросив в вышине,

 

 

¹⁵⁴Зажег он небеса во время оно, —

Не так Икар несчастный был смущен,

Когда под жарким солнцем небосклона

 

 

¹⁵⁷Воск на крылах его был растоплен

И услыхал отца он восклицанье:

«Избрал ты путь несчастный, и вот он

 

 

¹⁶⁰Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданье

Ужасней были в миг, когда из глаз

Исчезло все, когда лишь колебанье

 

 

¹⁶³Чудовища я видел в страшный час

И воздух под собой и над собою.

Мы плыли тихо, медленно кружась,

 

 

¹⁶⁶Но я не мог, кругом охвачен мглою,

Воздушного полета замечать,

Лишь услыхал, что вправо подо мною

 

 

¹⁶⁹Ад темной бездны начал грохотать.

Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулся

И в тот же миг стал сильно трепетать

 

 

¹⁷²И в ужасе невольном содрогнулся:

Из темной бездны стоны к нам неслись

И огоньки сверкали там… Свернулся

 

 

¹⁷⁵Почти в клубок я, заглянувши вниз,

И зрелище мучительных страданий

Стал постигать… Все жилы напряглись…

 

 

¹⁷⁸Как сокол после долгого летанья,

Не видя птиц, спускается назад,

Кончая бесполезное порханье,

 

 

¹⁸¹Так Герион спустил нас в темный Ад,

Стал на одно мгновенье под скалою

И, бросивши на нас последний взгляд,

 

 

¹⁸⁴Помчался и из глаз исчез стрелою.