«Песня о счастье»

1934 год

Следующую главную роль я сыграла в фильме «Песня о счастье» (режиссеры — Марк Донской и Владимир Легошин). Моя героиня — марийская девушка Анук, и действие в основном происходит в Марийской Автономной Республике (в то время это была еще автономная область), расположенной в бассейне среднего течения Волги. Съемки начались с экспедиции. Мы приехали в столицу области, город Йошкар-Ола. Работать должны были начать через два дня. Времени на ознакомление с местной жизнью явно маловато, поэтому, надев сшитый для меня марийский костюм, я, не откладывая, вышла в город. Бродила, присматриваясь к людям до самого вечера. На следующий день отправилась на базар. Завтра будут снимать сцену на базаре, где Анук торгует лаптями. Естественно, предварительно зайдя в реквизитную, прихватила с собой лапти. Буду их продавать. Если никто не станет на меня подозрительно поглядывать, значит, я все делаю правильно. Завтра на съемке буду чувствовать себя уверенней.

Пристроившись в ряду, где шла торговля лаптями, я стала ждать. Через несколько минут ко мне подошла женщина и, разглядывая лапти, что-то быстро проговорила. Но что? Я же марийского языка не знаю. Совсем об этом не подумала. К счастью, меня вдруг осенило: я притворилась глухонемой. Женщина понимающе кивнула и на пальцах попыталась выяснить у меня цену на товар. Сначала она показала мне два пальца. Я покачала головой. Тогда она показала три пальца и вопросительно посмотрела на меня. Не зная, сколько стоят лапти, я наобум показала четыре пальца. К моему удивлению, покупательница, не торгуясь, сунула мне деньги и, забрав лапти, исчезла. Не прошло и пяти минут, как меня окружила целая толпа. Не спрашивая о цене, они давали мне деньги и быстро отходили. Моментально распродав весь товар, гордая и счастливая, я двинулась в гостиницу. По дороге мне встретилась наша монтажница.

— Привыкаете к костюму? — спросила она.

— Не только. Я даже прорепетировала завтрашнюю сцену. Правда, пришлось притвориться глухонемой, но в результате все прошло удачно. Я даже умудрилась продать все лапти.

— Лапти из реквизита?! А как же завтрашняя съемка?!

Что я наделала! Трясущимися от волнения руками я стала выгребать из кармана деньги, умоляя монтажницу выручить меня.

— Я же не могу вернуться на базар, — лепетала я. — Продавцы наверняка меня узнают! Им покажется более чем странным, что я то продаю лапти, то снова их покупаю.

Слава богу, на другой день съемка все-таки состоялась. Правда, оказалось, что я должна вернуть студии изрядную сумму денег. Так вот почему у меня так бойко шла торговля! Я слишком дешево продавала свой товар. Вернее, студийный реквизит.

А вот другой случай, который произошел уже не со мной, а с моим партнером. Для следующих съемок мы перебрались из города в деревню, расположенную на берегу Волги. По сценарию действие должно было происходить летом, но на самом деле уже наступила осень. Воздух стал довольно прохладным, а вода в реке так просто холоднющей. В кино это часто бывает: то лето снимают осенью, то зиму весной. Но так или иначе, а снимать нужно. Согласно сюжету, герой картины, которого играл молодой талантливый актер Миша Викторов, спасаясь от погони, должен был переплыть Волгу. К счастью, всю реку он, конечно, не переплывал. Сначала сняли, как он бросается в воду и делает несколько гребков, а потом его подобрала наша спасательная лодка. Уже ближе к другому берегу Миша снова прыгал в воду, выбирался на берег и скрывался в лесу. После каждого дубля, чтобы Миша не простудился, ему докрасна растирали тело и давали рюмку водки. В результате во время очередного дубля актер был уже вдребезги пьян и начал тонуть. Когда его вытащили, он, немного отдышавшись, начал истошно орать какую-то песню. Именно орать, а не петь, поэтому мы так и не поняли, что именно он исполнял. Но нам это было уже неважно: мы были счастливы, что все удачно закончилось. Свидетелями происходившего оказались и приглашенные для съемок сплавщики леса. Когда Миша наконец замолчал, они начали петь свои волжские песни — и пели великолепно. На второй день композитор Эшпай (старший), приехавший к нам на съемки, пригласил к себе человек шесть сплавщиков, чтобы послушать их песни, — и тоже был в восторге. Впоследствии на материале этих песен Эшпай помогал Григорию Лобачеву, композитору фильма, писать музыку для нашей картины. Во время работы мы все подружились со сплавщиками — их бригадир даже стал нашим неофициальным консультантом. Когда мы уезжали, он на прощанье открыл нам секрет приготовления вкуснейшей волжской ухи, которой часто нас угощал.