Глава 5

Шутки фортуны

После того травматического эпизода у Максима с женщинами не случалось ничего серьезного. Кратковременные связи – не в счет. Теперь он все реже вспоминал о своем разбитом вдребезги сердце, осколки которого целых полгода царапали его душу.

Лежа на диване в ожидании юбилейного спектакля и бенефиса в его честь, он подробно, в деталях, вспомнил ту историю, потому что понимал: это воспоминание надо исчерпать до последней капли, покончить с ним и выбросить из памяти навсегда. И оно теперь было исчерпано. Его подытожила опять-таки песня из всеми любимого фильма, в которой каждое слово буквально кричало о Максимовом любовном несчастье. Вы только вдумайтесь: «Сердце гибнет в огнедышащей лаве любви».

Максим произнес про себя эти слова и ухмыльнулся. Да, теперь-то он совсем свободен, и в эту «лаву» больше ни ногой! Теперь шиш им всем – хищницам, обольстительницам и бабам-вамп! Теперь установка будет другая. Как мечтательно написал один превосходный поэт: когда «будет любовь неразрывна с покоем, – мы будем прекрасны, мы будем прекрасны». И хоть это, конечно, стопроцентный идеализм, но в нем есть что-то удивительно доброе и правильное.

«Теперь буду, – подумал Максим, наконец одеваясь, – проверять отношения с женщинами только вот этим: возможны ли с ней любовь и покой – без тряски, обмана, истерик, – а только надежность, верность и понимание».

Одевался он быстро, потому что уже почти опаздывал на собственное торжество. Что-то смутное шевельнулось в душе артиста. Нет-нет, не предвкушение праздника – его ощущения не поддавались анализу. Несомненно и ясно было одно: Максима охватило интуитивное предчувствие чего-то необыкновенного и хорошего. Обязательно хорошего, которое непременно должно скоро случиться…

В театре юбиляра встретили цветами. В фойе висел его огромный фотопортрет, под которым была табличка: «Заслуженный артист М. Зимин. Художник Н. Сафронов. Масло. Елей. 2015. Весна. Пора любви». Актрисы труппы осыпали его комплиментами, цветами и милыми плюшевыми зверушками, к которым, похоже, все женщины имеют слабость с детства до глубокой старости. К тому же они думают, что и мужчины разделяют с ними эту любовь, только скрывают, чтобы никто не усомнился в их мужестве и брутальности.

Что и говорить, Максима в театре по-настоящему любили. И еще уважали за профессиональные качества. Все хорошо, ребята! Пошли играть спектакль.

Спектакль был сыгран отменно. Зрители тоже знали, что за событие сопровождает сегодняшний спектакль, и в конце устроили юбиляру настоящую овацию.

После антракта виновник торжества уселся в директорскую ложу и стал смотреть концерт, который для него приготовили его друзья и коллеги. Перед началом на сцену вышел директор и сказал, что в театре хотят возродить старую традицию бенефисов, которая предполагает вручение бенефицианту от бенефициария – всей суммы сбора от сегодняшнего спектакля, и по рядам передал Максиму пухлый конверт.

– Деньги в конверте, – пошутил директор, – и поэтому наша валюта сегодня – конвертируемая.

Еще был капустник, шуточное попурри из всех спектаклей театра, в которых Максим участвовал. А группа самых красивых и просто хорошеньких актрис спела музыкальные дифирамбы герою, с недвусмысленным предложением себя в конце каждого куплета.

 

           Максим нам всем необходим!

           Красив, талантлив и любим.

           Но одинок, и мы хотим

           Решить: кто все же будет с ним?

 

Максим был смущен, встал со своего места, приложил руку к сердцу и послал девушкам воздушный поцелуй, который репетировал с утра. Оказалось, не зря. Пригодилось.

Тем не менее внятного ответа от холостяка никто не дождался. Девушки, убедительно отыграв разочарование, удалились за кулисы. Одна из них даже стала, уходя, вытирать глаза.

«Талантливая молодежь, – усмехнулся про себя Максим, – порадовали старика. Достойная подрастает смена. – А затем подумал уже серьезно: – Ох, поскорее бы все это закончилось. Мне говорили, что юбилей – это тяжело, но я не знал насколько. Ну ничего, сейчас переживем банкет с тостами – и домой».

Перешли к финальной части вечера. Максим и не знал, что будет не банкет, а фуршет, то есть когда не сидят за столами, а стоят или прохаживаются. Берут себе всякую снедь за столом и никуда не садятся. «Так решила дирекция, но это и хорошо, – подумал Максим. – Так все быстрее закончится. Пережить спокойно и вступить в новый год».

Максим уже давно поздравлял друзей не с днем рождения, а с их персональным Новым годом. Это его нововведение потом подхватили многие. А что касается друзей, то вечеринка для них была намечена на завтра. Узкий круг, и ни одного артиста. Друзья детства и более поздние, но те, с которыми Максиму было по-настоящему интересно и на кого он всегда мог положиться. В любой момент, в любую тяжелую минуту. Их было немного, но вполне достаточно для того, чтобы жизнь не казалась, а была надежной и честной.

Еще во время концерта он обратил внимание на очень красивую женщину лет тридцати, сидевшую в тринадцатом ряду партера, невдалеке от его ложи, в которой он восседал и слушал дифирамбы в свою честь. Странно, что такая особа пришла, по-видимому, одна, спутника рядом с ней не было. Что-то кольнуло тогда не тронутое новой любовью сердце юбиляра, но он отвлекся и сосредоточился на том, что происходило на сцене. Однако женщина не могла не запомниться – уж очень была хороша собой. Через какое-то время Максим еще раз скосил глаза в сторону заинтересовавшей его особы и не увидел ее – ее место было пусто… Юбиляр вздохнул и с удивлением констатировал, что это обстоятельство его огорчило. Хотя расстраиваться было не из-за чего – они ведь даже не были знакомы, а она и вовсе ни разу не посмотрела в его сторону.

И все же от судьбы не уйдешь. Вы, вероятно, уже догадались, что эта женщина появилась в рассказе не случайно. Появилась она сначала в зале, вызвав в душевном вакууме Максима, в его остывшем, пустом, безлюбовном сердце какую-то тень чувства, быть может, интереса, любопытства, зародыш симпатии и только… Затем исчезла, опять-таки вызвав слабую, но тем не менее эмоцию – досаду, огорчение – короткую и тут же почти забывшуюся…

И вдруг он увидел ее вновь, на фуршете. Обрадовался. Обрадовался до того, что сам подошел к ней с бокалом, чтобы познакомиться. Она стояла и чуть-чуть улыбалась, так, будто ждала, что он подойдет, знала об этом.

– А я уже думал, что потерял вас, – сказал Максим, приблизившись.

Без кокетства, флирта для последующего съема молодой и красивой женщины. Он сказал это просто, без умысла, сказал то, что думал, что будто само вырвалось.

– Что значит «потеряли»? – как ему показалось, с легкой насмешкой ответила она. – Чтобы что-то потерять, надо, вероятно, чтобы оно у вас уже было. А я разве у вас была?..

Максим смутился, но, как уже состоявшийся мастер сцены, взял себя в руки.

– Не знаю, может, и не были, но ощущение такое, будто были. Или, значит, хотелось, чтобы были… – И тут же глуповато представился: – Максим.

Она засмеялась.

– Спасибо, я знаю… как и все вокруг. – Потом протянула руку и, чуть запнувшись, назвала свое имя: – Св… Светлана.

Он любовался ее лицом, не выпуская руки, которую ей самой пришлось мягко освободить. А любоваться было чем. Бывают, знаете ли, такие женские лица, которые не бросаются сразу в глаза яркостью, цветом кожи, прекрасными выразительными глазами, искусным макияжем и прочим. Но они обладают редким свойством: сначала привлекают внимание – тонкостью черт и простой, некрикливой красотой, а потом, чем больше всматриваешься в это лицо, тем больше и больше оно начинает нравиться. Вот и у Светланы было такое же. И одеваются подобные женщины так же – ничего кричащего и яркого, а только благородная простота, стоящая, как правило, больших денег.

– Вы одна? – с бестактной прямотой спросил Максим.

– Как видите, – был ответ.

– Ну тогда… тогда. – Максим, как тупой бульдозер, пер напролом, не заботясь ни о каких правилах приличия. Что-то его несло, и он никак не мог остановиться. Да, признаться, и не хотел. – Тогда… Знаете что… Мне тут уже порядком осточертело. Протокол уже соблюден, и, если я отсюда потихоньку отвалю, никто и не заметит. А вы… не могли бы составить мне компанию?

Он замолчал, с тревогой вглядываясь в ее, такое милое, лицо и опасаясь, что она сейчас возмущенно откажется. Но Светлана неожиданно и просто согласилась.

– Давайте, – сказала она, – только по одному. Сначала выйду я, а потом незаметно вы – через пару минут, и ждите на улице, у выхода, я подъеду.

– Хорошо, – уже нешуточно волнуясь, ответил Максим. – Только давайте сначала решим – куда пойдем. В ресторан какой-нибудь? В саду «Эрмитаж» есть один, там мало народу. Пойдем?

– Не надо, – возразила Светлана. – Мы не пойдем, а поедем. На моей машине.

– И куда же мы?.. – растерялся он от такого неожиданного предложения.

– Я приглашаю вас к себе на дачу, – нарочито торжественно произнесла она, – для продолжения банкета и праздника.

«Ни фига себе, – подумал Максим, разочарованный легкостью победы. – Так сразу?.. Так быстро?» А вслух неуверенно произнес: – Но это…

– Это ни к чему не обязывает, – прервала его Светлана резко. – Только праздник, а не то, что вы подумали. Интим не предлагать. Согласны?

– Конечно, – ответил артист. – Кто бы отказался!

Она пошла через фойе к выходу, и многие мужчины, пришедшие с женами, оборачивались ей вслед, рискуя потом нарваться на семейный скандал. А через две минуты пошел и он, пробираясь за спинами гостей и стараясь быть незаметным.

Никто и не заметил. Лишь одна наиболее приставучая из актрис – соискательниц его внимания – догнала Максима у самых дверей и внаглую предложила:

– Макс! Давай убежим! Поехали ко мне!..

Женская активность в этих вопросах давно уже злила консервативного Максима, да и форма предложения была слишком похожа на предыдущий эпизод со Светланой, хотя только карикатурно похожа, но не то, не то! Поэтому он грубо убрал от своего лица руку девушки, протянутую в нахальной попытке погладить его по щеке, и с убийственным сарказмом переспросил:

– Убежим, говоришь? Поехали к тебе, говоришь? Да? Забудь! Я уже убегаю. Но не с тобой! И уже еду. Не к тебе, а к другой! И не лезь больше ко мне! Ясно?!

Девушка осталась у выхода, сразу постарев лицом и опустив плечи. Ну как же тут не вспомнить в очередной раз песню: «Так уж бывает, так уж выходит: кто-то теряет, а кто-то находит».

Расстроенную и потерявшую веру в себя актрису мы оставим у выхода, ибо она – всего лишь проходной эпизод в нашей мелодраме. Ничего-ничего, она справится, она еще найдет свое счастье, еще кому-нибудь непременно предложит, может быть, даже сегодня: «Поехали ко мне», – и тот радостно согласится. А нам необходимо, не задерживаясь, двигаться дальше – к самому интересному.

Максим выскочил из театра, оглядываясь по сторонам в поисках своей вновь обретенной надежды на любовь и заодно ее машины. Она помахала ему рукой из двухместного белого «мерседеса» с открытым верхом.

Максим уселся рядом, и они помчались за город, на ее дачу. Рыжеватые волосы женщины развевались на ветру, она чему-то загадочно улыбалась, изредка поворачиваясь к Максиму, а он не мог отвести от нее взгляда. Она была прекрасна.

Когда они приехали, загадочная незнакомка продолжала почему-то (или чему-то) все время улыбаться. Вошли в просторную гостиную. На столе стояли, будто заранее приготовленные, шампанское и фрукты.

– Ну вот, осваивайтесь, а я пока сварю кофе, – сказала она, все так же загадочно посмеиваясь. – Если хотите – посмотрите дом. Тут, на первом этаже, есть несколько комнат, гостевые комнаты… Везде своя ванная и туалет. Поглядите пока.

Она будто подталкивала его к экскурсии по дому:

– А хотите – начните со второго этажа. Там, пожалуй, самая красивая гостевая комната. Как подниметесь по лестнице – первая дверь направо. Она открыта. Идите.

Максим послушно пошел на второй этаж. Он вошел в рекомендованную комнату и остолбенел… Так и остался стоять, не в силах пошевелиться. Внезапно он понял, что это была за дача… И комната, в которой он провел в плену много дней… Там все было так же, как пятнадцать лет назад. Ничего не тронуто. Будто какой-то странный музей имени Зимина. Услышав позади смешок и реплику: «Узнали?», Максим обернулся. На пороге комнаты стояла она.

– Дуня… Это ты?.. – задохнулся он. – А вот это… почему Светлана?

– А это, чтобы ты не сразу догадался, – все еще смеялась она. – А теперь отомри и пойдем вниз. У меня для тебя есть подарок ко дню рождения. Пойдем. Подарок со значением.

Она взяла его за руку, и они спустились на первый этаж. Мнимая Светлана, а теперь уже окончательно Дуня, подошла к полке и достала очень старую на вид книгу, обернутую в папиросную бумагу и прозрачный пластик.

Подойдя к юбиляру, Дуня протянула ему эту книгу и сказала:

– Возьми. Это прижизненное издание «Героя нашего времени» классика отечественной литературы – Михаила Юрьевича Лермонтова. С автографом автора.

Максим ошалело смотрел – то на книгу, то на Дуню – и не брал. Потом не нашел ничего лучшего, как полушутя сказать:

– Спасибо, но я это уже читал.

– Я тоже, – сказала Дуня, – много раз. Но вначале мне ее читали. Вслух. И с выражением.

– Подожди, – постепенно приходил в себя наш герой. – Я понимаю, что книга – лучший подарок. Особенно такая. Но ведь это дикие деньги…

– Ничего, – успокоила его Дуня, – я обеспеченная дама. Могу себе это позволить. С днем рождения, Максим! Возьми.

Она подошла ближе, вложила книгу ему в руки, с осторожной нежностью обняла и повернула лицо так, чтобы Максиму было удобно коснуться ее губами, если он вдруг захочет. А потом…

А что будет потом – дофантазируйте сами, мои дорогие друзья, если эта история показалась вам интересной и заслуживающей продолжения. Настолько, что вы и сами можете продолжить ее так, как сочтете правильным и справедливым.

Позволю себе лишь один намек, выражающий мою личную точку зрения. Мне почему-то кажется, что потом у них все будет очень хорошо!