Глава 12
– Да ты лучше, лучше утаптывай!
– Да я и утаптываю, – огрызнулся ездовой Теребенько.
– Да вижу, как ты утаптываешь, – сердито рявкнул Василич. – Я ж тебе говорю – лучше! Это же не просто столб какой заборный, а – пограничный знак! Государственное дело – понимать должен!
Старший лейтенант Чалый молча стоял рядом и смотрел на работу своих подчинённых. То есть, вернее, уже не своих. Ну, или, своих, конечно, но не непосредственно… Короче, неделю назад, практически одновременно с пришедшим сверху приказом на присвоение ему звания старшего лейтенанта командир дивизии подписал и приказ о переводе его на должность адъютанта батальона. Так что более он для Василича непосредственным командиром не являлся. У его прежней роты теперь имелся другой командир.
Зима прошла… тяжело. Но победно! Немецко-венгерско-румынско-словацкая группировка, окружённая в районе Сталино, сдалась к началу февраля. Почти четыреста тысяч ослабевших от голода солдат и офицеров, большая часть которых страдала ещё и желудочными болезнями, упали тяжким грузом на плечи тыловых служб вновь сформированного Третьего Украинского фронта. Впрочем, как выяснилось чуть позже, эти службы оказались к этому вполне готовы. Так что погибших оказалось немного. Тысяч сорок. Остальных сумели вытянуть. Сначала куриным бульончиком, потом омлетами из американского яичного порошка, который в достаточно больших объёмах поступал по ленд-лизу, и только затем пленные перешли на обыкновенное тыловое питание щами и перловкой. Ну а куда было деваться? Последних лошадей румынских и венгерских кавалерийских дивизий в «котле» доели ещё в конце декабря. После чего окружённые перешли на подножный корм, сожрав не только местных кошек, собак и ворон, но и не брезгуя крысами. Но на шестьсот с лишним тысяч человек, которые первоначально насчитывала угодившая в «Сталинский котёл» группировка, подобного «местного ресурса» оказалось маловато. Так что в конце эпопеи окруженцами были сожраны ещё и все кожаные части снаряжения…
Василич как-то при получении довольствия столкнулся с земляком из конвойных частей НКВД, охранявших фильтрационные лагеря, так вот тот ему рассказал, что, среди прочих тем, пленные фрицы вовсю обсуждали между собой то, какими вкусовыми оттенками характеризуется вываренная кожа с голенища сапога по сравнению с ременной. И чем кожа с клапана ранца баварского производства отличается от таковой же, но саксонской либо ганноверской выделки. Земляку об этом со смехом поведал переводчик…
Как бы там ни было, большую часть доходяг, в которые превратились представители «высшей» и не очень рас, угодившие в советский плен, удалось вытянуть. Правда, часть из них после завершения фильтрационных мероприятий поставили к стенке. Уж больно тяжкий «шлейф» дел и делишек за ними тянулся. Но уже здоровыми и сытыми. Остальным же предстояло поработать над восстановлением и компенсацией того, что сами разрушили. У Советского Союза на рабочие руки этих пленных были очень большие планы…
Сашкин полк в зимних боях участвовал на вторых ролях. Позиции, которые они занимали, были расположены довольно далеко от направления как главного удара их фронта, так и всех попыток немцев пробить коридор до своих. Нет, совсем стороной эта огромная битва их, конечно, не обошла, но на завершающем этапе их зацепило не сильно. И даже прорывать оборону не пришлось. Потому что венгры, стоявшие против них, однажды просто взяли и начали отходить. На север, к Сталино, к центру «котла»…
– Так, товарищи, встаньте вот здесь, – засуетился корреспондент, когда свежеобтёсанный пограничный столб был, наконец, установлен. – И товарищ старший лейтенант – вы по центру. Вы у нас тут пока единственный орденоносец, так что вот сюда, пожалуйста. Сделаем несколько кадров. Историческое же событие…
Несмотря на то что в наступательной операции их полк оказался вроде как на вторых ролях, «наградной дождь», обрушившийся на войска двух фронтов по итогам операции, краем зацепил и их тоже. А вообще, опубликованный в «Красной звезде» приказ о награждении, выпущенный по окончании операции, занял почти сорок газетных листов… Так что в роте Сашки из ветеранов, выживших в тяжёлых оборонительных боях лета – осени сорок второго, не осталось ни одного ненаграждённого. Да и из нового пополнения кое-кто тоже смог обзавестись тем или иным знаком своей воинской доблести. Хотя большинство, естественно, получило медали. Сашка же тогда получил свой первый орден – Красную Звезду. Что было весьма щедро. Ибо в основном он проявил себя во время отступления. А в такие времена награждают весьма скудно. Но, глядишь-ты, командование не забыло, отметило… Кроме Сашки в роте ордена получили ещё двое. Командир ротного взвода огневой поддержки, уже ушедший на повышение, и ефрейтор-пулемётчик из первого взвода, погибший через месяц под Кривым Рогом. Так что да, орденоносцем он здесь в настоящий момент был единственным…
– Так, а теперь давайте немного поменяем состав… Вот, пусть встанет старшина и вот эти два рядовых. Ну и что, что ездовые? Выглядят вполне браво. Так что будут олицетворять связь поколений. Нет-нет, вы, товарищ старший лейтенант, останьтесь…
Почти весь свой наступательный потенциал немцы растратили в первой же попытке прорыва. Нет, внутренний фронт они, поначалу действительно прорвали! Но от Курахово, от которого они начали наступление, до Кушугума, оказавшегося крайней точкой продвижения деблокирующей группировки Манштейна, даже по прямой было более ста пятидесяти километров. А даже если считать по темпам наступления во Франции или летнего наступления в Прибалтике, на данный момент являющихся для вермахта непревзойдёнными, это минимум четверо суток. Но во Франции или в Прибалтике удавалось днями двигаться в походных колонных. Здесь же об этом не было и речи. В первый день наступления танкам фон Виттерсгейма удалось продвинуться всего на двенадцать километров. Во второй ещё на шесть. После чего он был вынужден поменять направление удара, но и там его остановили уже к вечеру второго дня. А на третий начали оттеснять обратно, на восток, к Сталино. Причём большую часть драгоценного топлива немецкие танки сожгли даже не в атаках, а в попытках хоть как-то уклониться от ударов советской авиации. Потому что с немецкой в небе над котлом было туго. «Существенную часть немецких самолётов уничтожили прямо на аэродромах ещё в первый день наступления, закончившегося окружением, а те, что остались, по большей части, оказались прикованы к земле недостатком топлива. Ибо основные фронтовые склады немцев располагались в Чаплино и Пологах, которые русские захватили уже на третий день наступления. Так что над ударной группировкой фон Виттерсгейма русские самолёты висели день и ночь… Как потом рассказывали пленные, которых за эту зиму на долю их роты, судя по журналу боевых действий, набралось более пяти тысяч человек, временами казалось, что они реально закрывают небо! Там было всё – и старенькие учебные «У-2», налёты которых были не столько реально опасными, сколько выматывающими, не дававшими отдохнуть и выспаться после дневных боёв и бомбёжек. Причём пилотировали их, по большей части, не лётчики, а лётчицы… Бомб на них, похоже, не хватало, так что эти «ночные ведьмы» заваливали места привалов обычными осколочными гранатами, предварительно упакованными в контейнеры, сделанные, судя по всему, из обычных картонных тубусов для чертежей. В каждом умещалось по шесть штук «лимонок», а всего под брюхом и крыльями этот вроде как, совсем несерьёзный учебный бипланчик нёс до полутора десятков таких контейнеров. Но даже ночью эти «ведьмы» работали отнюдь не в одиночестве. Рука об руку с ними в ночном небе царствовали тоже устаревшие, но вполне ещё пригодные для использования в качестве ночных бомбардировщиков «Р-5» и… ещё один самолёт, который немцы обозвали «ночным кошмаром»…
– Скажите, товарищ старший лейтенант, а лётчик гвардии капитан Чалый вам, случайно, не родственник? – невзначай поинтересовался корреспондент, упаковывая свой фотоаппарат.
– Виталий? – Сашка обрадованно вскинулся. – Брат. А вы с ним давно встречались? Как он там?
– Недавно, – удовлетворённо кивнул корреспондент. – В госпитале ваш брат. Ранен был во время выполнения последнего боевого задания. А ещё у него недавно сын родился.
– Сильно? – встревожился старший лейтенант.
– Неприятно. Но не волнуйтесь. Он уже на поправку пошёл. Скоро в строй вернётся.
– Это хорошо. А про сына я знаю. Он написал. И вообще – молодец. Род наш продолжил… Капитан, дважды Герой!
Представитель прессы заговорщицки прищурился и, наклонившись к уху старшего лейтенанта Чалого, доверительно сообщил:
– Скоро будет трижды, – после чего вскинул руки. – Но я вам ничего не говорил!
– Во даёт! – Сашка расплылся в улыбке. – Ну, теперь мне за ним точно никогда не угнаться…
– Я с ним познакомился ещё когда он даже первого Героя не получил, – продолжил корреспондент. – Он у вас очень щепетильный. И скромный. Всё время пытался убедить меня, что все его успехи – вовсе не его заслуга, а, по большей части, случайность. Или результат работы учителей и наставников. Мол, делал всё, как они учили, и оно само как-то случилось…
– Ну, по большому счёту, так оно и есть, – пожал плечами Сашка. – Делай хорошо то, чему тебя научили умные люди, не трусь и не паникуй – и всё приложится.
Корреспондент рассмеялся.
– Узнаю семейный подход… Кстати, может, расскажете какой интересный эпизод из боевой биографии? Ну, для оживления репортажа. Можно даже из времён «Сталинского котла».
Сашка ненадолго задумался, а потом пожал плечами.
– Да, как-то ровно всё было с «котлом»-то… Мы вообще на тихом участке сначала стояли. Против нас венгры были. Но они ещё до начала нашего наступления весь пыл растеряли. А уж когда наша авиация им «Три весёлых ночи» устроила, так они сами отступать начали. Даже без наших атак. А мы только за ними шли и пленных принимали…
Корреспондент понимающе усмехнулся.
«Тремя весёлыми ночами» в войсках называли операцию «Подарок», которую советские ВВС провели в конце января. Точное число участвовавших в ней самолётов Сашка, естественно, не знал, но ходили слухи, что их было как бы не несколько тысяч. Причём большинство из них делало не менее чем по десятку вылетов в день. А такие громадины, как «ТБ-3», которые немцы как раз и именовали «ночными кошмарами», в ночь… Прозвище было вполне заслуженным – пять тонн боевой нагрузки, в основном представляющей собой мелкие осколочные и зажигательные бомбы. А если приходилось работать по бронетехнике, то ПТАБы, вкупе с небольшой скоростью полёта, которая в условиях практически полного отсутствия у немцев истребительного и зенитного прикрытия из недостатка превращалась в весомое достоинство, поскольку позволяла укладывать бомбы куда точнее более скоростных машин. Это приводило к тому, что эскадрилья этих вроде как совершенно устаревших монстров буквально выжигала и перемалывала в муку любое сопротивление на нескольких гектарах земной поверхности. И это только ночью. Хотя ночи зимой длинные… Днём же эстафету подхватывали более современные штурмовики и бомбардировщики. Ну и истребители не сильно отставали. Правда, они работали в основном по последним оставшимся в распоряжении немцев зениткам, которых к тому моменту оставалось раз-два, и обчёлся. Ну и на перехват немецких истребителей, с помощью которых немцы, после отчаянных воплей Паулюса, осознавшего, что его войска просто выбомбливают в пыль, и рискнувшего позвонить Гитлеру лично, пытались хоть как-то облегчить положение возглавляемой им группировки. Однако, как Сашка узнал уже чуть позже от одного летчика, с которым познакомился, когда его вызвали в Запорожье, куда только что перебрался Военный совет фронта, для вручения ордена Боевого Красного Знамени, которым его наградили за бои под Кривым Рогом, получалось это у люфтваффе плохо. Далековато было… «Мессера» вообще были способны работать на такой дальности только с подвесными баками, которые при вступлении в бой им приходилось сбрасывать. Вследствие чего запас подобных баков у немцев заканчивался довольно быстро. Если же не сбрасывать… то баки, чаще всего, всё равно терялись. Только уже вместе с истребителем. «Фоккеры» дотягивались и без баков, но их на Восточном фронте у немцев было не так чтобы и много. Англичане и американцы осенью возобновили стратегические бомбардировки рейха, так что немцам пришлось держать подавляющее большинство этих мощных и высотных машин в ПВО рейха. Ну а тем, которые были, противостояли им уже не молодые выпускники лётных школ и училищ, освоившие лётную науку только за партами аудиторий в учебных полётах, а ветераны, прошедшие через горнило полутора лет войны. Короче, эта попытка обошлась люфтваффе дорого… Этот лейтенант, кстати, много чего рассказал. Ну, когда они потом, после награждения, ордена обмывали…
– А Красное Знамя вы за что получили?
– За Кривой Рог, – Сашка поморщился. – Там всё не очень интересно было.
– Это когда немцы румынов под пулемётами в атаку погнали? – тут же встрепенулся корреспондент.
– Ну да, – старший лейтенант Чалый нехотя кивнул. – Главный удар-то на участке соседей был. Нам только краешком досталось. Но и того хватило. У нас тогда четыре пулемёта заклинило от перегрева. А после боя перед фронтом роты насчитали почти семьсот румынских трупов… Ну да об этом «Красная звезда» писала. Не про мою роту, конечно, но у нас, считай, всё так же было. И мы тоже два «Ганомага» с пулемётами подбили, которые румынов в бой гнали. Я после этого боя всех своих бронебойщиков к медалям представил. На пределе дальности достали. На семистах метрах!..
Корреспондент уехал через час. Вытянув-таки из Сашки и ещё пары человек так нужные ему фронтовые байки. Хотя командир взвода ПТР батальонной роты огневой поддержки младший лейтенант Перепелица явно заливал. Но корреспондент на первый взгляд смотрелся как товарищ опытный, которого провести – ещё умудриться надо, так что пусть. Тем более что Перепелица в уши дул вполне складно и истории у него получались на загляденье. Особенно если он рассказывал их женскому полу…
Проводив машину с корреспондентом взглядом, старший лейтенант Чалый развернулся к стоящим рядом ротным.
– Значит так, сводки по снабжению предоставите, как обычно, к четырём часам. И готовьте ведомости. Из финчасти пришло указание, что денежное довольствие надо выдать уже послезавтра. В воскресенье в расположение полка военторговская лавка приезжает… – Ну да, вот такие у него теперь были обязанности. В основном.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Ну да откуда беспокойству-то взяться, если их дивизию вывели во второй эшелон. Да и давно пора. Последний раз дивизию выводили на отдых и пополнение четыре месяца назад. В феврале. Сразу после того, как сдались окруженцы «Сталинского котла». Но тот отдых омрачился большим казусом. Поскольку сразу после ликвидации «котла» они внезапно оказались почти в двухстах километрах от линии фронта, им тут же урезали нормы снабжения на тыловые нормативы. Вот так вот. На ужин ещё приняли положенные «наркомовские», закусив их картошечкой с тушёнкой, а на завтрак уже получили пустую перловку с льняным маслом… И почти две недели, пока «наверху» не разобрались и не внесли изменения в приказы и нормативы, то есть практически всё время отдыха они так и просидели на пустых щах и перловке. Нет, формально-то тыловики были правы, но так то формально! Неужто сразу предусмотреть нельзя было?
Но сейчас со снабжением всё было нормально. И даже куда лучше, чем раньше. То ли после того случая тыловикам накрутили хвосты, то ли из-за того, что дивизия расположилась в близких армейских тылах, то ли вообще дело оказалось в том, что Третий Украинский фронт наконец-то вышел на государственную границу, однако дивизию не только пополнили личным составом, техникой и вооружением, но и переодели. Так, бойцам выдали вместо пилоток новые кепи с козырьком, а вместо обычных солдатских «сидоров» – ранцы с кожаным клапаном. Ремни также поменяли на кожаные. Среди солдат сразу начали циркулировать слухи, что именно их дивизия будет брать Бухарест. И скоро. Потому-то, мол, такие подарки. И никого не колыхало то, что от места их нынешнего расположения до столицы Румынии почти три сотни километров, а наступление пока прекратилось… Ну и, до кучи, по полка́м начала курсировать военторговская лавка, у которой, к удивлению всех, оказался вполне себе достойный ассортимент. Даже американские сигареты фирмы «Филип Моррис» присутствовали. Хотя стоили они совсем уж конские деньги…
За прошедшие полторы недели люди отоспались, отдохнули, отъелись, а кроме того, с личным составом были проведены занятия по освоению новой техники и вооружения. Так вместо четырнадцати с половиной миллиметровых ПТР бронебойщики ротного и батальонного уровней получили РПТР-73. Это оказались здоровенные дуры калибра семьдесят три миллиметра, стрелявшие небольшими ракетными снарядами. Привычным противотанковым ружьям они уступали практически во всём – были более громоздкими, при выстреле демаскировали стрелков куда большей тучей пыли и факелом огня, их нельзя было применять из блиндажей и иных помещений, дальность эффективного огня составляла всего двести метров, скорострельность тоже была заметно ниже даже однозарядных ПТР, носимый боезапас вследствие своей громоздкости составлял всего десять выстрелов, но всё окупал один момент – их бронепробиваемость достигала двухсот двадцати миллиметров. То есть они брали в лоб любые немецкие танки. Даже самые-самые новейшие и тяжёлые, которых пока ещё и на фронте-то никто не видел, и бойцам о них было известно только из памяток, выпущенных управлением информации Наркомата обороны. А старые ПТР в лоб уже не брали никакие. Даже в упор. Ибо «двоек» и «чехов» у немцев на фронте не осталось, а «тройки», «четвёрки» и «штуги» даже старого, ещё довоенного выпуска, коих у немцев, конечно, остались считаные единицы, но они всё-таки ещё встречались (ну да ремслужба у фрицев была налажена выше всяких похвал), давно обзавелись дополнительным бронированием, которое нарастило толщину «лба» до восьмидесяти миллиметров. Да и весь тот «зоопарк», состоящий из танков союзных и оккупированных стран, на который многим частям панцерваффе пришлось перейти вследствие резкого падения производства после майской «Большой порки» прошлого года (в которой брат Виталя ну вот сто процентов принимал участие), также был серьёзно модернизирован… Нет, народ приспособился, конечно, научились заходить с фланга или при оборудовании позиций так располагать окопы расчётов, чтобы взаимно перекрывать подходы друг к другу, то есть бить не те танки, которые двигаются тебе прямо в лоб, а те, что атакуют соседний расчёт. Потому что только так получалось бить фрица в борт. Но, судя по выданным памяткам, у немцев вот-вот должны были появиться новые танки, у которых непробиваемой для ПТР являлась уже и бортовая броня. После чего обычные противотанковые ружья должны были перейти, по хлесткому выражению всё того же Перепелицы, «из категории грозного оружия, в категорию памятников античной культуры». Это было, конечно, излишне категоричное заявление. Целей для ПТР на поле боя всё ещё оставалось достаточно – те же «Ганомаги», «Тараканы», как бойцы обозвали немецкие восьмиколёсные разведывательные бронеавтомобили, лёгкие САУ типа тех же «Мардеров», но против новых танков они уже точно не играли… Кроме РПТР в войска должны были поступить и более лёгкие и компактные одноразовые противотанковые гранатомёты с эффективной дальностью выстрела всего в сорок метров, которые должны были выдаваться прямо в отделения и служить, так сказать, последней линией обороны (ну не считая уже ставших вполне привычными кумулятивных противотанковых гранат «РПГ-6», которые войска получили ещё полгода назад, конечно). Однако по сведениям, принесённым Василичем, они пока не поступили даже на армейские склады, не то что на дивизионные… Были и другие изменения в вооружении. Например, в боекомплект полковых пушек были введены кумулятивные снаряды. Пока немного. По десятку на ствол. Уж больно они были дороги по сравнению с обычными. А сколько полков в РККА? Да и не только в полковую артиллерию поступали новые снаряды. Заместитель командира полка по тылу, ездивший получать их на дивизионные склады, рассказал, что подобные же получила и дивизионная артиллерия. А кроме них, появились ещё и подкалиберные. Которые тоже недёшевы. Потому как сердечники у них из какого-то очень редкого и дорогого особо твёрдого сплава. Эх, этот бы сплав да к какому мирному и созидательному делу приложить: резцы там какие особо прочные из него наделать, фрезы, коронки буровые, шлифовальные круги – куда бы больше пользы было бы. Но увы – война…
Как бы там ни было – эта информация заставляла отнестись к сведениям о новых немецких танках достаточно серьёзно. Поэтому он насел на комбата с предложением провести с личным составом учения по противотанковой обороне. С обкаткой танками. Потому как новое оружие – это, конечно, хорошо, но у них не меньше трети личного состава – свежее пополнение. А ещё с прошлого года управление кадров Наркомата обороны перестало отправлять выздоровевших раненых на пополнение действующих частей, предпочитая использовать уже повоевавших и набравшихся боевого опыта солдат и офицеров в качестве костяка вновь формируемых дивизий. Так что все, кого они получили в качестве пополнения, покамест слабообученные сосунки. И гонять их ещё и гонять…
– Это-то ты верно говоришь, – согласно кивнул комбат. – Но где ты, интересно, танки-то возьмёшь?
– Танки взять негде, – согласился Сашка. – Но зато в соседней деревне самоходчики стоят.
– Так там же лёгкие самоходки. «СУ-76»! Ну какие из них танки? – рассмеялся капитан Бабич, до войны работавший товароведом потребкооперации в Бегомле.
– Да новичкам-то не всё равно ли? – не согласился адъютант батальона. – С пушкой? На гусеницах? Рычит? Значит, танк. Хотя бы такими обкатаем – больше шансов, что перед настоящими танками не побегут.
С самоходчиками договорились быстро. Хотя на вооружении у них оказались не «СУ-76», а их модификация, заточенная в первую очередь под противотанковую оборону – «СУ-57». И этот факт ещё больше убедил Сашку в необходимости подобных учений. Если уж поближе к передовой подтягивают самоходные ИПТАБры, значит, ожидается нечто серьёзное…
Учения прошли штатно. Ветераны отработали лихо, молодёжь тоже, считай, не подкачала. Из всего нового пополнения нашлось только три «морально нестойких товарища», которые при приближении грохочущей бронированной машины сиганули из окопчика и дунули от них со всех ног, дико вопя, бросив оружие и теряя на ходу предметы снаряжения. В чувство их привели быстро, прямо на месте проведя комсомольские собрания и вкатав каждому по «строгачу». После чего самоходчики «проутюжили» их ещё по три раза. В первый – рядом с провинившимися в окопчике лежали их командиры отделений, а второй-третий они уже отработали сами. И пропустили их над головой и прилежно швырнули деревянные чурки, обозначавшие «РПГ-6», в заднюю стенку самоходки. Да и расчёты РПТР как ротного, так и батальонного звена тоже удалось немного потренировать. Если не в стрельбе, боеприпасы для нового оружия пока были едва ли не на вес золота, так хотя бы в занятии и смене позиции, а также в прицеливании и сопровождении целей…
Информацию о том, что отдых заканчивается, принёс Василич. После разгрома «Сталинского котла» старшина обзавёлся автотранспортом. Французским грузовиком «Delahaye». Ну да там после немцев той техники осталось – многие тысячи. И если массовые немецкие грузовики типа того же «Опеля Блитц», «Мерседесов» и «MAN» различных модификаций, да и даже массовые французские типа «Рено» и «Ситроенов» тут же забирались трофейщиками, то вот насчёт всякой нестандартной мелочи они не сильно заморачивались. Ибо мороки с ней было больше, чем пользы. Вот старшина и подсуетился. А Сашке, который тогда ещё был ротным, удалось оформить новое приобретение как «временно мобилизованный транспорт». Не совсем законно, конечно, но всем было понятно, что после короткого передыха их бросят в наступление. Так что любое увеличение мобильности было в тему. Поэтому и вышестоящее командование также закрыло на это глаза. Тем более что подобное «расширение штатов» отнюдь не ограничилось одной только их ротой… Как бы там ни было – кроме выгод, старшина приобрёл на свою голову ещё и приличный геморрой. Потому что, во-первых, никаких автомобилей в стрелковой роте по штатам было не положено. Так что, соответственно, снабжения на машину не выделялось. А во-вторых, сама машина была совершенно незнакомой, и не то что на вооружение РККА никогда не принималась, но и в вермахте оказалась не сильно распространённой. Так что если с топливом и маслами вопрос ещё можно было как-то порешать – обменять, там, у автомобилистов на портянки, тушёнку, спирт или ещё какие нужные в хозяйстве вещи, то вот поиск запчастей и расходников превратился для старшины в нескончаемую головную боль. Поэтому он пользовался малейшей возможностью законтачить с транспортниками в надежде на то, что у них можно будет разжиться если не оригинальными запчастями, то хотя бы подходящей заменой. Так что, когда Василич вечером ввалился по старой памяти в выделенную Сашке, как офицеру управления батальона, мазанку с сообщением о том, что «приказ пришёл» и «завтра выступаем», – старший лейтенант этому совсем не удивился. Известно же, что, хотя всё всегда первыми узнают связисты, тыловики, к которым относились и автомобилисты, от них никогда особенно не отставали.
– И куда?
– Вот с этим вопрос, – с сомнением произнёс старшина. – Говорят, что в Венгрию.
– С какого это в Венгрию, – удивился Сашка. – Мы ж на границе с Румынией стоим?
– Вот и я как-то сомневаюсь, – согласно кивнул Василич. – Но говорят… Вроде как этот их… как его… ну который адмирал без моря… чего-то там с Гитлером не поделил. И тот велел его арестовать, а в страну ввести немецкие войска. А кто-то из венгров вроде как восстание поднял. Даже город какой-то захватили. Название у него такое дурацкое ещё… Дебилин-сын, что ли? Вот им на помощь и пойдём.
– Хм, – Сашка задумчиво потёр лоб. Дебилин-сын? Действительно дурацкое. Нет, понятно, что Василич его просто неправильно запомнил, но никаких ассоциаций у него в голове не возникло. Он вообще из венгерских городов помнил только Будапешт. И то потому, что столица!.. После чего со вздохом сдёрнул со стоящих у кровати сапог портянки, закрученные для просушки вокруг голенищ, и принялся обуваться. Хоть приказа пока и нет, но если не хочешь завтра, когда его получишь, бегать как угорелый – кое-что стоит сделать уже сейчас…
До венгерского города Дебрецен их батальон добрался одним из первых. И очень вовремя. Потому что к тому моменту как их эшелон втянулся на пути Дебреценского вокзала, на окраине города уже вовсю шли бои с наступающими немцами. Венгры пока держались, но немцы явно продавливали. И вообще, оборона не рухнула только потому, что прошлым днём сюда удалось перебросить по воздуху два батальона десантников и половину ИПТАПа из состава Второго Украинского фронта. Половину, потому что противотанкисты, так же как и они, были выведены из боя на переформирование, но получить пополнение так и не успели. Так в половинном составе их сюда и отправили… Но это Сашка узнал уже гораздо позже. А по прибытии их отогнали на один из боковых путей и приказали быстро разгружаться. Мол, на подходе новые эшелоны, так что давай-давай и без вопросов – не до тебя сейчас. Вследствие чего на разгрузке тут же образовался такой бардак, что задёрганный старший лейтенант Чалый уже через полчаса наполовину выпал из реальности. Вследствие чего Сашка, когда кто-то дёрнул его за рукав и прокричал нечто странное, даже не сразу понял, что это к нему обращаются:
– Кедвес бизтос ур! Кедвес бизтос ур!
– А? – старший лейтенант озадаченно развернулся.
Сбоку от него стояла какая-то девчушка и, ухватив его за рукав, что-то тараторила на венгерском, параллельно тыкая рукой куда-то в сторону городских кварталов, но при этом явно не туда, откуда доносились звуки боя.
– Это чего она хочет? – недоумённо поинтересовался командир третьей роты старший лейтенант Кумушкин, с которым они как раз обсуждали, как разгрузить миномёты и РПТР его взвода огневой поддержки. Уж больно неудачно оказался приткнут вагон, в котором они располагались.
– Не знаю. Я ж по-венгерски ни бум-бум, – досадливо сморщился Сашка. Девушка, похоже, тоже поняла, что ничего не получается. Потому что отпустила Сашкин рукав и боднула его сердитым взглядом. А потом топнула ногой и резко отвернулась, едва не хлестнув адъютанта батальона по лицу двумя толстыми косами, в которые были убраны её роскошные волосы.
– И что делать будем? Явно же что-то серьёзное сообщить хотела. Вон как сердится, – явно любуясь девушкой, поинтересовался Сашка. Девушка же, услышав речь, снова повернулась к Сашке и, ещё раз боднув его сердитым взглядом своих ярко-голубых глаз, снова указала рукой в том же направлении, после чего с нажимом произнесла:
– Неметек! Отт! Джере иде!
– Знаешь, – задумчиво произнёс старший лейтенант Чалый, – мне почему-то кажется, что она говорит, что там немцы. И что они выдвигаются к вокзалу. Так что вот что – вышли-ка ты в том направлении разведку. И лучше с радистом. Ну чтобы, если чего, – мы бы побыстрее узнали. А ещё давай организуй на том направлении заслон. Кварталах в двух. Ну, на всякий случай… А я пока комбату доложу.
Кумушкин бросил задумчивый взгляд на Сашку, потом на девушку, после чего кивнул и, развернувшись, двинулся в направлении своей роты. Сашка же отыскал взглядом Гошу Завгулидзе, который после ухода на повышение капитана Кашкаева стал командиром роты огневой поддержки батальона, и, энергично махнув ему рукой, двинулся навстречу.
– Вот что, Гоша. Давай-ка разворачивай свои миномёты прямо на платформе. А бронебойщикам скажи – пусть подтягиваются ко мне. Я им укажу, где занимать позиции. Похоже, немцы на подходе.
– Прорвались?
– Не знаю, но больше похоже, что обошли… Ну да ежу понятно, что вокзал им нужно брать в первую очередь. Если они хотят не допустить подхода к защитникам города наших подкреплений.
– Понял, – Гоша резко развернулся и почти бегом кинулся к своим, а Сашка торопливо раскрыл планшет и уставился на карту. Кстати, единственную в батальоне. Карт города и его ближайших окрестностей им на батальон выдали всего один комплект. И комбат велел забрать его Сашке.
– Ну а кому ещё как не моему начальнику штаба? – добродушно усмехнулся капитан Бабич. – А ротные потом кроки с неё сделают…
– Итт ес итт, – тонкий девичий пальчик, протянувшийся к карте, ткнул в пару мест на карте, а звонкий девичий голос пояснил: – Танкок. Сок.
Сашка, решивший было, что девушка, добившись своей цели, оставила их, отправившись по своим делам, и потому не ожидавший подобной помощи, покосился на девушку и нервно улыбнулся.
– Э-э-э… спасибо, – он покосился на отметки, сделанные ухоженным девичьим ноготком, после чего осторожно спросил: – Танки?
– Танкок, – согласно кивнула девушка. И снова что-то прощебетала на венгерском.
– Ага, – кивнул старший лейтенант Чалый и, развернувшись, бросился к комбату…
Они почти успели. Почти… Когда немецкие танки, ревя моторами, вывернулись из-за дальнего угла и, грохоча необрезиненными катками, двинулись вперёд, на ходу сбрасывая с брони панцергренадёр, батальон уже практически закончил оборудование своих позиций. Хоть каких-то. Потому что окопы посреди площади, покрытой крупной гранитной брусчаткой, увы, выкопать невозможно. А мешков с песком у них не было. Ну откуда они могли взяться у только что разгрузившегося батальона? Так что пришлось довольствоваться лишь тем, что было под рукой, – рекламными тумбами, старыми шпалами, небольшое количество которых обнаружилось на задах вокзала, чугунными ограждениями, воротами, массивной мебелью и всем таким прочим. Отчего прикрытия получились весьма хлипкими. И не все из них удалось закончить. Вследствие этого первую баррикаду немцы снесли, даже не притормозив. Но безнаказанным это не осталось. Кто-то из бойцов, занимавших позиции за проломленной баррикадой, не растерялся, и в угловато-обтекаемую коробку совершенно незнакомого немецкого танка (у Сашки при взгляде на него сразу же засосало под ложечкой – вот они, те, о которых в памятке…) полетело несколько гранат. Но незнакомый танк это отчего-то не остановило. Три вспышки, полыхнувшие на броне, казалось, никак ему не повредили, лишь добавив броне подпалин. Похоже, гранаты не смогли нормализоваться на покатой броне незнакомой машины, и кумулятивные факелы ушли по касательной. Так что немецкий панцер лишь взревел двигателем и немного крутанулся на месте, брызнув в стороны кровью и плотью попавших ему под гусеницы бойцов. После чего повёл орудийным стволом и гулко выстрелил, сразу же заткнув пулемёт, который буквально за три минуты до этого удалось втащить на крышу здания вокзала. Тот замолк, и сразу после этого спрыгнувшие ранее с брони панцергренадёры, которых уничтоженный пулемёт до этого сумел прижать к земле, резво поднялись и, коротким броском преодолев три десятка метров до разрушенной баррикады, после короткой схватки уничтожили там всё живое. А из-за угла выворачивались всё новые и новые машины, с которых спрыгивали десятки новых панцергренадёров. Причём двигались они как раз по той улице, по которой Кумушкин отправил разведку. И от которой до сего момента не пришло ни единого звука…
– О-ё… эсэсманы, – испуганно выдохнул кто-то сбоку. А затем чуть левее, где располагались позиции взвода ПТР роты огневой поддержки батальона, послышался хлопок и сразу ещё один, после чего в сторону немецких танков устремились две яркие «кометы».
– Взжих…
– Рикошет! – простонал тот же голос.
– Взжих…
Сашка зло стиснул кулаки. Лобовая броня новых немецких танков располагалась под таким углом, что снаряды новых РПТР просто отрикошетили от неё. Эх, в борт надо было бить, как из старых ПТР, ну или в башню. Так нет, в лоб звезданули – попав под очарование цифр бронепробиваемости и не задумавшись обо всём остальном. Ну да кто ж знал-то! Первый раз из нового оружия в бою стреляли… И эти выстрелы тут же привлекли внимание немецких танкистов. Вследствие чего длинные стволы их танковых пушек поползли в сторону, наводясь на новые цели.
Сашка обмер, а затем развернулся и, надсаживаясь, заорал:
– Перепелица – за вокзал! За вокзал давай – ходу, ходу! – после чего сорвался с места и тоже рванул в сторону здания вокзала. Не обращая внимания на столбы взрывов, уже через пару мгновений густо накрывшие позиции бронебойщиков.
– Значит, так, – тяжело дыша, торопливо начал он, проскочив здание вокзала и добежав до чудом спасшихся бронебойщиков, – сколько у тебя осталось расчётов?
– Семь, – так же тяжело дыша, выдохнул командир взвода ПТР. – Остальных накрыли, суки…
– Понятно. Берёшь в прикрытие взвод и всё отделение станковых пулемётов из первой роты, и лезете на крыши. В лоб уж больно опасность рикошета большая, а с крыши в самый раз будет – почти под прямым углом к броне стрелять будете! Но огонь открываете, только когда ваше прикрытие полностью займёт позиции и изготовится. Полностью! Иначе вас после первого же выстрела панцергренадёры влёт выбьют – опомниться не успеете. А мне надо, чтобы вы все танки на ноль помножили. Потому что иначе они уже нас на ноль помножат…
– А успеем?
– А ты поторопись, – раздался из-за спины Сашки голос комбата, заставив его слегка покраснеть. Действительно, чего он тут раскомандовался – комбат же есть. Но тот никак не отреагировал на самоуправство своего подчинённого, а наоборот, ещё и поторопил: – Ну что стоите, сынки, – бегом, бегом…
Они выжили. Хотя от батальона осталась, дай бог, треть. Но к концу боя широкая привокзальная площадь была густо покрыта телами эсэсовцев, до последнего пытавшихся ворваться в здание вокзала, а компанию им составили семнадцать дымных чадящих костров, в которые превратились немецкие танки. Ещё нескольким удалось уйти. Заползли задом в переулки и растворились в городе. После чего отступили и оставшиеся без поддержки панцергренадёры. И это было хорошо. Потому что из двадцати четырёх расчётов бронебойщиков в батальоне осталось шесть человек. Человек, а не расчётов! И четыре РПТР… Причём противотанковый взвод роты огневой поддержки батальона полёг весь. Во главе со своим командиром. Но вокзал они отстояли. И на его пути как раз в этот момент вползал очередной эшелон с подкреплением…
