Глава 29

– Какая на тебе красивая рубашка, – сказала я Санджею, когда он застегивал пуговицы на бледно-голубой рубашке, купленной им по случаю первого рабочего дня.

Он оглядел себя.

– Лучше, чем форма медперсонала.

Разговор с Мэттом все еще не выходил у меня из головы, но я, сделав над собой усилие, рассмеялась.

– Надеюсь. Спасибо, что ты устроился на работу.

– Не благодари меня. Веришь ли, я волнуюсь. Думаю, что это неплохая работа, и я все равно буду писать бо́льшую часть дня.

– Я счастлива оттого, что ты счастлив, – сказала я.

Он ухмыльнулся.

– Разве можно быть несчастным после прошедшей ночи? – Впервые после возвращения из Нью-Йорка мы снова занимались любовью. До этого момента я не льстила себя надеждой, поскольку мы вернулись домой, что было неотделимо от факторов стресса. Но, может быть, заниженные ожидания и были ключом к хорошему сексу, получилось даже лучше, чем во время отпуска.

– Не расслабляйся, – засмеявшись, предупредила я.

Когда мы спустились вниз, Майлз, одетый в пижаму, сидел за столом. Он смотрел на нас с тревогой.

– Милый, в чем дело? – спросила я.

У него задрожала нижняя губа.

– Если папочка не будет работать дома, кто заберет меня, если я заболею? – Накануне дети пошли в школу, как и Сесили. С утра я надеялась заскочить к Мэтту, но он умчался в противоположном направлении, прежде чем я успела махнуть рукой.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила я Майлза.

– Нет.

– Хорошо. Но если ты заболеешь, в школе есть папин телефон и мой тоже. Он сможет уйти с работы. Я тоже могу приехать за тобой, ты же знаешь.

Майлз оттолкнул на середину стола пустую чашку из-под хлопьев.

– Пирожок сказала дедушке Арджуну, что ты прилипла к своему рабочему столу.

– Она так сказала, да? – Я посмотрела на Санджея, который состроил выразительную гримасу. – Надеюсь, ты понимаешь, что это неправда?

– Как мамочка могла бы работать, если бы она не вставала из-за стола? – сказала Стиви, отрывая глаза от книги.

– Я совершенно уверена, что Пирожок имела в виду, что мама слишком много работает, – сказала я им. – Но скоро я стану работать меньше.

– Поэтому папа теперь идет на работу? – спросила Стиви.

– Нет, – сказала я, в то время как Санджей сказал «да».

– Отчасти, – уступила я. – Но вы уже большие. Вы каждый день будете в школе, и обстановка в нашей семье изменится.

– Как изменилась у Сесили? – тихо сказал Майлз.

О, как его замечание резануло по моему сердцу!

– Нет, милый, совсем не так, – сказала я. – Не могу обещать, что с мамой и папой никогда не случится ничего плохого, но не думаю, что вам стоит беспокоиться о том, что мы умрем. – Надо стучать по дереву или, может быть, молиться, прежде чем переходить улицу. Вместе с тем не было никакой надобности делать из моих детей параноиков, не теперь, когда я с удовольствием волновалась за всех нас. – Послушайте оба, у папы первый рабочий день, и нам всем нужно шевелиться. Позже мы поговорим об этом по-дробнее, хорошо?

Майлз скоро забыл о своих страхах.

– Поскольку у папы первый рабочий день, можно нам сегодня вечером съесть мороженое? – сказал он, глядя на меня своим неповторимым щенячьим взглядом.

– Пожалуйста! – присоединилась к нему Стиви. – Потому что вы ездили в Нью-Йорк и даже не привезли нам подарков.

– Я и не обещала привезти вам подарки, но ведите себя хорошо, и мы подумаем об этом, ладно?

Я забыла, что это понималось как согласие, и они, бросившись обнимать меня, чуть не сбили меня с ног.

– Вы – чудовищные дети, – сказала я, целуя каждого из них в макушку. – И поэтому я вас так сильно люблю.

– А как насчет мужа? – с притворным возмущением спросил Санджей.

Я подошла к нему и поцеловала.

– Я люблю тебя ничуть не меньше, – сказала я. – Ни пуха ни пера!

* * *

Придя на работу, я открыла письмо, которое Иоланда направила мне в шесть часов утра. Она хотела, чтобы я сразу же по приходе на работу зашла к ней в кабинет, что ужасно подействовало мне на нервы. Не так ли обращаются с людьми, которым грозит увольнение? Я уговаривала себя оставаться спокойной, но при мысли о том, что я потеряю работу в тот же день, когда мой муж нашел ее, у меня скрутило живот. Мы до сих пор не знали, получится ли у него, и одна его зарплата не спасла бы нас.

Сидя за столом и заведя ногу за ногу, Иоланда поворачивалась в кресле то в одну, то в другую сторону.

– Ты хорошо отдохнула? – спросила она.

– Да, – сказала я. У меня дрожал голос, поэтому я сглотнула, прежде чем добавить: – Я пробыла в Нью-Йорке недолго, и было приятно вернуться.

– Я считаю, что путешествия расширяют мое ментальное пространство, которого мне не хватает ни дома, ни в офисе.

– Согласна с этим.

– Теперь, когда у тебя есть возможность подумать, я хотела бы спросить: ты планируешь остаться в отделе развития?

Не было ли это переходом к моему увольнению? Или же, как намекал Расс, не думает ли она, что я собираюсь уйти? Сидя на стуле, я слегка выпрямилась.

– Я не планирую уходить.

– Рада это слышать. – Хлопнув в ладоши, она наклонилась вперед. – Потому что получается так, что ухожу я.

Я не смогла скрыть удивления:

– Ты уходишь?

Я никогда не видела, чтобы она так широко улыбалась.

– Я согласилась занять высокую должность в отделе развития медицинской школы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.

– Вот это да. Мои поздравления. Им повезло, что они заполучили тебя. – Я действительно так считала, несмотря на то что была встревожена этим ее сообщением с глазу на глаз.

Иоланда была бы не Иоландой, если бы не предугадала мои мысли. Вскинув голову, она посмотрела на меня.

– Я хотела встретиться лично, чтобы попросить тебя написать заявление на занятие моей должности.

У меня все затрепетало внутри.

– Правда?

– Да. В целях прозрачности процедуры я и Рассу посоветовала написать заявление. Но мы с Дином Уиллисом оба считаем, что у тебя огромный потенциал.

– Я крайне польщена… и очень удивлена, – призналась я. – Я думала, ты разочаровалась во мне, когда я попросила отпуск.

Иоланда вскинула брови.

– Нет, я сказала, что есть порядок, который нужно соблюдать.

– Но в последние несколько месяцев ты проявляла большой интерес к моей работе.

– И всякий раз ты показывала мне свою работу и доказывала, что я ошибаюсь. На самом деле именно поэтому я решила попросить тебя выдвинуть свою кандидатуру. Эта должность требует умения вести трудные переговоры и заставлять считаться со своим мнением. Я не думала, что ты обладаешь такими качествами, но они у тебя есть, Пенелопа.

Это был самый лучший комплимент. Я удивилась, почему не ощущаю радости.

– Спасибо, – сказала я.

– Пожалуйста. Не стоит говорить, что, если ты займешь мое место, твоя зарплата значительно повысится. Допускаю, что тебе придется пройти собеседование. – Иоланда посмотрела на меня, а я опустила глаза на свое однотонное темно-синее платье-рубашку. – Тебе нужно выглядеть элегантнее. Тем более если ты займешь мое место. Возможно, я – единственная, кто прямо скажет тебе об этом, но лишь потому, что это абсолютная правда.

Я кивнула.

– Ты также должна ознакомиться с некоторыми нюансами работы с… – Она наморщила губы. – С непомерно богатыми. Я знаю, что ты превосходно работаешь с обеспеченными меценатами, но я имею в виду избранных, которых я не передавала тебе и Расселу, поскольку это типы совершенно особого рода, если ты понимаешь, о чем я. И, разумеется, тебе нужно будет привыкнуть к тому, что несколько раз в месяц ты будешь ездить в командировки. Но я не уйду до конца октября. У нас будет пару месяцев для того, чтобы вместе обговорить все детали. Ну, так что скажешь? Хочешь пройти собеседование на должность заместителя начальника отдела развития?

– Иоланда, я польщена, – медленно проговорила я.

– Но? – сказала она.

Но я хотела сократить свое рабочее время, а не удлинять его. Однако я понимала, что это счастливый случай в моей карьере.

– Могу ли я узнать, какую ответственность влечет за собой эта должность? Я многого не знаю о твоей работе. И мне любопытно узнать, какого порядка будет моя зарплата.

Иоланда прищурилась, и я приготовилась к выговору.

– Разумеется. Я сегодня пришлю тебе это и рабочие ссылки. Мы с Дином Уиллисом хотели бы, чтобы ты подала заявление к следующему понедельнику.

– Обязательно, – сказала я. – Спасибо тебе. Это очень много значит для меня.

– Благодари себя, Пенелопа. Ты хорошо работала и сказала, чтобы я обратила на это внимание. Все это благодаря тебе. – Когда она, встав, понимающе улыбнулась мне, я задержалась на минуту, чтобы оценить ее неестественную манеру поведения и представительный вид. Я подумала, смогу ли я когда-нибудь влезть в ее шкуру.

Я подумала, хочу ли я этого.

* * *

Когда я вернулась в свой кабинет, в моем рабочем кресле сидел Расс. Увидев меня, он ухмыльнулся:

– Итак, Иоланда разговаривала с тобой о новой работе?

Я пристально посмотрела на него.

– Откуда тебе это известно?

– В прошлую пятницу она говорила со мной.

– Да. Значит, ты знаешь, что вряд ли я получу эту должность, – сказала я.

– О, прекрати, Пен. – Крутанувшись в кресле, он сделал широкий жест, показывая, что я могу снова занять свое место. – Ясно, что мне до смерти хочется заполучить эту должность, но все знают, что ее заслуживаешь ты. Почему тебя это не волнует?

– Не волнует? – сказала я. В кабинете не было окна, в котором я могла бы увидеть свое отражение, но, наверное, я повешу здесь зеркало. Или же просто займу угловой кабинет Иоланды.

– Ты собираешься подать заявление, не так ли? – спросил Расс.

– Я пока не знаю.

– У тебя будет чудесный кабинет, огромный счет на корпоративные расходы и законное основание несколько раз в месяц отдыхать от своего старика и детей. – Он усмехнулся. – Не обижайся, но ты могла бы купить себе новую машину.

И дом с гладким потолком и ванной на первом этаже. Мы могли бы больше денег откладывать на колледж для детей и увеличить свои пенсионные накопления.

Я понимала, все ждут от меня, что я склонюсь к принятию этого решения, это был важный шаг в моей карьере, и я не молодела. Если верить тому, что я прочитала, возможностей перепрыгнуть на следующий уровень можно было по пальцам пересчитать.

Но… Я не была уверена, что хочу обновить свой гардероб, сделать стрижку, говорящую о том, что я – деловая женщина, и совершенствовать свое умение вести разговор по душам с богатейшими людьми.

Меня не привлекала возможность работать еще усерднее, по крайней мере, на данном этапе жизни, и находиться вдали от мужа и детей. Потому что теперь я поняла – на самом деле, по-настоящему поняла, – что все может закончиться в один момент. И если, не дай бог, такое случится, буду ли я на последнем издыхании радоваться тому, что лечу в бизнес-классе?

В любом случае мне хотелось заняться другим. С тех пор как мы с Сесили написали книжку о девочке в волшебном лесу, я начала прокручивать в своей голове еще одну сказку. Пока идея только брезжила, но я знала, что сказка будет о девочке, которая потеряла то, чем она дорожила. Мне нужно было время – и да, свобода, – чтобы написать ее. А как же быть по вечерам, когда мне захочется прочитать книгу Санджея или понадобится забрать детей из школы, тем более я только что сказала им, что больше не буду сидеть как приклеенная к столу?

– Ты напишешь заявление, да? – спросила я Расса.

– Безусловно.

– Хорошо.

– А ты?

– Я не знаю, – призналась я. – Помнишь, мы с тобой говорили о том, что я хотела стать писателем?

– Конечно помню.

– Так вот, я много думала об этом, пока была в Нью-Йорке. Мне нужна эта работа, но я должна снова поставить на первое место литературное творчество. Кроме того, есть много всего прочего, с чем я должна справиться.

– Под прочим ты подразумеваешь свой брак и смерть Дженни?

– Да, – сказала я. – И я совершенно уверена, что мое продвижение по карьерной лестнице осложнит все еще больше, в чем нет никакой необходимости.

Теперь Расс стоял, прислонясь к дверному косяку.

– Что же, молодец, Пенни. Чтобы признать все это, требуется большая сила воли.

– Да, требуется. – Я подумала о письме Дженни и о том, что она, видимо, была близка к тому, чтобы найти способ выбраться из черной дыры. И снова я подумала, как мне невероятно повезло в том, что я еще способна изменить свою собственную жизнь. – Если я чему-то и научилась за последние несколько месяцев, так это тому, что нужно иметь мужество быть самой собой, когда все ждут от тебя, чтобы ты стала кем-то еще.