Глава 27

На следующий день Санджей договорился о встрече. Алекс связала его с несколькими литературными агентами, и у него был ленч с другом по колледжу, который теперь работал редактором в издательстве. Пока Санджея не было, я решила воспользоваться возможностью побродить по городу, что когда-то было моим любимым способом проводить вторую половину дня.

Как приятно было для разнообразия побыть одной, думала я, сидя в кафе и читая газету. Прогулявшись по Грамерси, я направилась на Юнион-сквер, чувствуя себя почти как та женщина, которой я была до появления на свет Стиви и Майлза. Я была уже не так молода, но снова казалось, что жизнь полна возможностей. Очень давно я не испытывала подобного ощущения.

Но когда я увидела, как женщина примерно моего возраста везет по улице пожилого мужчину в инвалидной коляске, мои мысли вернулись к отцу. Наш последний разговор сузил пропасть между нами, но мне уже казалось, что она снова расширяется. Я все высказала, и, вполне возможно, единственное, что мне теперь остается, это принять наши отношения такими, какие они есть. Я размышляла, удастся ли мне это сделать. Это имело отношение к моей честности, стоит начать, и тяжело отступать ради того, чтобы облегчить себе жизнь ложью во спасение.

Пока я глазела на витрины, Санджей тоже не выходил у меня из головы. То, что мы занимались любовью, возможно, было лишь случайностью. Стоит нам вернуться домой, и мы, скорее всего, вернемся к своему уравновешенному житью без всякого секса.

Я надеялась, что нет. Потому что, несмотря на скоротечность нашей близости, что-то шевельнулось во мне, и будь я проклята, если это не было хотя бы чуть-чуть похоже на желание. Я забыла, какое оживление испытываешь, когда занимаешься любовью, когда ты хочешь и тебя хотят. Потому что, хотя глаза моего мужа были закрыты, как и мои, я понимала, когда я не думаю о Кристине, он тоже не думает.

Я все еще размышляла о Санджее, проходя по парку в нескольких кварталах от квартиры Малколма и Джоан. Было как раз начало пятого, и Санджей ждал меня на выветренной деревянной скамейке. Он был в костюме, и, пока я уклонялась от бегунов и школьников на скутерах, пробираясь к нему через парк, меня захлестнула новая волна желания. Неудивительно, что Кристина увлеклась им. Когда на его лице не было заметно следов повседневных забот, он был невероятно привлекательным.

Увидев меня, он встал и взмахнул рукой. Улыбнувшись, я помахала ему в ответ.

– Это значит, что все прошло хорошо? – спросила я, подойдя к нему.

Наклонившись, он поцеловал меня.

– Все прошло прекрасно.

– Это замечательно, – сказала я, садясь рядом с ним. – Что случилось?

– Ну, у меня есть агент.

Я обняла его.

– Ты – удивительный! Это не Джош? – сказала я, имея в виду одного из тех, с кем его познакомила Алекс.

– Джош сказал, что моя книга перспективна, но он не уверен, что сможет найти нужного редактора, который протолкнет книгу. Но ты помнишь Наоми Голдберг, которой я на всякий случай отправлял запрос?

– Да, – сказала я, и на этот раз я не лгала, я действительно внимательно слушала, когда он говорил мне о ней.

– Она согласна взяться за меня. Ей понравилась книга, и она хочет ознакомить с ней редактора из издательства Йельского университета.

– О боже! Это нешуточное дело, верно? – сказала я. Я немного завидовала ему, ведь он нашел способ сделать то, что мне так и не удалось. Но гордость и радость пересилили всю мою зависть.

Он улыбнулся.

– Кажется, для меня это нешуточное дело. Есть и другие редакторы, которые, по ее мнению, могут заинтересоваться моей книгой.

– Это потрясающе. Надо это отметить, – сказала я.

– Правда? Даже несмотря на то, что это лишь первый шаг?

– Нет, первый шаг ты сделал тогда, когда решил написать эту книгу. Это веха, – сказала я.

Когда мы пешком направились к ресторану неподалеку от парка, я потянулась к телефону. Но, едва опустив руку в сумочку, я вспомнила, что больше не могу позвонить Дженни, чтобы поделиться с ней радостной новостью о Санджее. И, может быть, в этот самый момент это было к лучшему. Потому что вместо того, чтобы отвлекаться на телефон, я взяла Санджея под руку.

– Я правда так рада за тебя, – сказала я ему.

Он окинул меня взглядом.

– Для меня нет ничего важнее, надеюсь, ты это понимаешь.

Я подумала о том, как отговаривала его, когда он хотел написать книгу. Как легко было нечаянно сбиться с пути и заблудиться, вместо того чтобы вернуться на правильную дорогу. Но теперь мы были на верном пути. Я чувствовала это нутром.

– Теперь понимаю, – сказала я.

* * *

В тот вечер, когда я подняла бокал с шампанским за успех своего мужа, я почувствовала себя почти так же, как в прежние времена, правда, не так, как я радовалась, когда его приняли в медицинскую школу, на этот раз его восторг не был притворным, как и мой.

Оживленно болтая о книге и о новом агенте, мы выпили по бокалу, потом по второму. Санджей спросил меня, не хочу ли я заняться литературой, и я рассказала ему об ужине с Алекс и Харуэ. Я дошла до середины, пересказывая ему свой разговор с Рассом насчет сокращенной рабочей недели, когда поняла, что мы наконец разговариваем друг с другом так, как мне давно этого хотелось.

Потом меня будто током ударило – этот разговор был похож на те, которые я обычно вела с Дженни. Невозможно было не задуматься о том, не создало ли ее отсутствие пустоту, которую Санджей хотел заполнить задолго до ее ухода.

И я оказалась лицом к лицу с реальностью того, что проблемы, возникшие в моем браке, имели ко мне гораздо большее отношение, чем я когда-либо думала.

* * *

– Нам нужно позвонить Стиви и Майлзу, – сказала я спустя несколько часов, когда мы вошли в квартиру Малколма и Джоан.

– Ты имеешь в виду, проверить мою мать? – улыбнулся Санджей.

Я засмеялась.

– И это тоже.

– Я все еще поражаюсь, как тебе удалось уговорить ее посидеть с детьми целых четыре дня.

– Удивительно, но легко быть убедительной, когда угрожаешь тем, что не приедешь на Рождество.

Теперь он тоже засмеялся и достал свой телефон, пока я закрывала за нами дверь.

– Привет, мам, – сказал Санджей. – Да. Да. Хорошо. – Он передал мне трубку. – Держи, поговори с детьми.

– Привет, мамочка! – сказал Майлз, когда я прижала трубку к уху. У него был такой взрослый голос. – Когда вы приедете домой?

– Через два дня, родной. Это очень скоро. Как вы там с Пирожком?

Майлз хихикнул, что я интерпретировала как «Мы едим конфеты на завтрак и кекс на обед».

– Вы с папой там веселитесь? – спросил он.

Я посмотрела на растянувшегося на диване Санджея.

– Да, но мы скучаем по вас, ребята.

– Я тоже скучаю по вас.

– Как…

– Вот сопливая Стиви! – прервал меня Майлз.

Послышалось какое-то бормотание. Потом в трубке раздался голос Стиви:

– Мамочка, Майлз – ужасный придурок!

– Следи за своей речью, милая. Я слышу, что твоему брату приходится нелегко, но, надеюсь, он скоро ляжет спать. Вы хорошо ведете себя с Пирожком?

– Она замечательная! – отозвалась Рия, которая, как я теперь поняла, подслушивала.

– Рада слышать вас, – сказала я. – Стиви? Ты еще здесь?

– Да, – сказала моя дочь. – Мамочка, где вы теперь?

– Помнишь Нью-Йорк?

– Да. Но где вы остановились?

– В квартире наших друзей в Бруклине. Не очень далеко от того места, где мы жили, когда ты была маленькой.

Минуту она молчала.

– Мы возвращаемся?

Я засмеялась.

– В Нью-Йорк? Не раньше, чем мамочка выиграет в лотерею.

– Прости, – сказала она.

– Не стоит извиняться.

Я села рядом с Санджеем на диван. Я как раз начала подсовывать под себя ноги, когда до меня дошло, что у меня на ступнях может быть грязь, что безвозвратно испортит белую обивку. Стеклянное покрытие кофейного столика было нетронутым, и мне не хотелось оставлять на нем отпечатки своих ног, поэтому я свесила их с дивана, что на самом деле было довольно неудобно. От этого я заскучала по своей уютной гостиной с ее исписанным маркером, но удобным диваном и кофейным столиком, который мог выдержать далеко не одну пару ног.

– Но ты говорила, что скучаешь по Нью-Йорку, – сказала Стиви. – Если бы мы вернулись, мы могли бы жить как Элоиза.

В окна лофта мне была видна мерцающая огнями деловая часть Бруклина. В другое время каждый из этих огоньков показался бы мне шансом.

Теперь это были только огни.

– Мы не могли бы жить даже как нянюшка Элоизы, милая, но меня все устраивает. Я не хочу жить в отеле.

– Почему не хочешь?

– Потому что я хочу жить у нас дома. – Встав с дивана, я подошла к окнам. Только что пошел дождь, и сквозь стекло мигающие огни города выглядели расплывчатыми. – Это там, где живешь ты, и папа, и Майлз. Там моя жизнь.

После того как мы разъединились, я посмотрела на Санджея.

– Пойду в душ.

– Хорошо, – сказал он.

– Почему бы тебе не присоединиться ко мне? – сказала я.

Он не пытался скрыть своего удивления.

– Это касается моего списка?

Я покачала головой:

– Нет. Это касается тебя, меня и некоторых труднодоступных мест, которые ты мог бы мне помыть.

Он усмехнулся.

– Тогда ладно.

И снова я занималась любовью со своим мужем – в душе, с включенным светом, никак не меньше. На этот раз все закончилось не так быстро, как началось, нет, это было томно и приятно, и поэтому на следующий день с утра мы повторили то же самое.

* * *

Когда город остался позади и мы с Санджеем начали путь домой, мной овладело ощущение преждевременной утраты. Это были такие чудесные несколько дней, почти как в первые годы после женитьбы, что мне хотелось, чтобы мы задержались здесь подольше, лишь бы продолжилось это волшебство.

– Теперь у нас все по-другому, правда? – сказала я, когда мы пересекали границу между Нью-Джерси и Пенсильванией.

– Конечно, – кивнул Санджей.

– Как ты думаешь, это надолго?

Пошел дождь, и Санджей, не отрывая глаз от дороги, ответил:

– Не знаю. Надеюсь, что да. А ты как думаешь?

– Я тоже не знаю. Мы все еще ориентируемся на списки? Ты еще не озвучил свою третью просьбу. Ты собираешься это сделать?

Он помолчал.

– Честно? Я думал об этом.

Небо стало почти черным, и теперь из-за дождя можно было с трудом различить едущую впереди машину, были видны только габаритные огни полуприцепа. Я затаила дыхание, когда его повело при попытке перейти со средней на нужную ему полосу.

– Может быть, мы остановимся у обочины и подождем, пока не пройдет дождь? – сказала я Санджею.

Я ожидала, что он ответит, что все в порядке. Вместо этого он направил машину вправо, на край поля. Потом, припарковавшись, повернулся ко мне. Секунду мы смотрели друг на друга, безмолвно задавая один и тот же вопрос: «Что теперь?»

– Ладно, – наконец решился Санджей. – Я скажу тебе.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы унять дрожь, нет ничего проще, чем узнать, что ты оказался не на высоте.

– Мне нужно, чтобы ты перестала бояться, что я уйду от тебя.

– Я не боюсь, – быстро проговорила я.

Он покачал головой:

– Боишься. Полагаю, именно поэтому ты все эти годы была ко мне не слишком требовательна, и мне жаль, что я воспользовался этим и не прикладывал особых усилий. Наша жизнь была намного труднее, чем должна была быть, и это по моей вине. Я знаю, что мало зарабатывал и ты чувствовала себя загнанной.

– Я не чувствовала себя загнанной, – сказала я, понимая, что лгу. – Загнанная – это слишком сильно сказано.

– Ладно. Ты тратила столько сил, заботясь о нашей семье, пока я прятал голову в песок. Стоит ли удивляться тому, что ты не хотела спать со мной? Черт побери, я сам себе был противен.

– Тем не менее я могла бы сделать больше. Как ты сам сказал, брак – это тяжелый труд, а я обманывала себя, думая, что все должно идти само собой.

– Мы оба могли бы сделать больше. Но мне нужно было, чтобы ты поняла, что я не собираюсь никуда уходить, Пенни, если только ты сама этого не захочешь. Наша жизнь меняется не потому, что ты ждешь от меня большего.

– О, – тихо произнесла я, – так вот почему ты так спешно справился с моими просьбами? Ты зарабатывал очки одно за другим.

Он кивнул.

– Мне неприятно заводить разговор о Кристине, но это испугало меня, Пенни. Это и еще смерть Дженни, я понял, что нужно что-то менять.

– Но почему ты раньше не озвучил все три свои просьбы? К чему такие секреты?

– Никаких секретов, – сказал он, тряхнув головой. – Мне казалось, что нам с тобой нужно было решить другие проблемы, прежде чем подойти к…

– Моему страху быть брошенной.

– Да, – решительно проговорил он. – И мне хотелось дать тебе время прийти в себя после смерти Дженни. Если честно, я не думал, что когда-нибудь заговорю об этом. Но после твоего разговора с отцом мне показалось, что ты, пожалуй, готова.

Я отвернулась к ветровому стеклу. Мир снаружи казался таким туманным, что я не сразу поняла, что мои глаза наполнены слезами.

– Ты можешь передумать, – спокойно сказала я. – Такое часто происходит.

– Пенелопа. – Взяв меня за подбородок, Санджей осторожно повернул к себе мое лицо. – Это ты уже оставляла меня, помнишь? Тогда ты боялась того же, и тебе хотелось обскакать меня. Я не виню тебя за это, не могу даже представить себе, как тяжело было потерять мать так, как потеряла ее ты. Но, несмотря на все свои страхи, ты вернулась ко мне.

– Да, – согласилась я.

– Вероятно, ты боялась еще тогда, когда мы начали встречаться. Но ты все равно вышла за меня замуж, и мы стали жить вместе и создали семью. Почему?

Гроза была такой сильной, что через стекло уже ничего не было видно. Расстегнув ремень безопасности, я подогнула под себя колени.

– Потому что стоило рискнуть ради любви, – прошептала я.

– Стоило. – Санджей откинулся назад, чтобы видеть мое лицо. – Пенни, я хочу, чтобы мы снова стали собой. А ты?

– Больше всего на свете.

– Хорошо, – сказал он. Потом, прижав свои губы к моим, он нежно поцеловал меня так, как делал это раньше.

Так, как делал это теперь.