Май 2009

Завтра у тебя день рождения, но ты не желаешь даже говорить об этом. Утверждаешь, что для тебя дни рождения не важны и что мне абсолютно не следует покупать подарок. Рассказываешь, что дни рождений вызывают у тебя лишь тоску – как напоминание, что время идет, а тебе за последние годы не удалось сделать ничего выдающегося. Ты считаешь, что дни рождений, как маркеры времени, лишь напоминают тебе о твоих человеческих недостатках. Я спрашиваю, какие недостатки ты имеешь в виду, но тебе эта тема неприятна, и ты стремишься закончить разговор. Отвечаешь, что ты слишком долго занимался одним и тем же делом, жил в одном и том же месте, делал примерно одно и то же много лет подряд. Я думаю, хотя и не произношу этого вслух, что ты странный. Большинство моих знакомых живут так, как ты. Тем не менее они празднуют дни рождений. К тому же теперь у тебя есть я. Ведь мы почти что вместе, разве нет? Это ли не новое, важное событие в жизни? Почему же ты сейчас об этом не упоминаешь?

Мы встречаемся уже четыре недели, и я расстроена тем, что не знаю, что тебе подарить. Странно было бы в самом начале отношений не дарить друг другу подарков на дни рождения. Про себя я решаю, что обязательно должна тебе что-нибудь подарить, но не могу определить, каким должен быть подарок для человека, который, с одной стороны, утверждает, что не хочет поздравлений, с другой – представляет собой самое лучшее, что произошло в моей жизни за последние десять лет. Найти золотую середину непросто, и я ищу намеки на то, что могло бы тебя порадовать, чего тебе не хватает, что тебе нужно. Что-нибудь такое – в меру.

Твоя квартира ничего не говорит о том, чего тебе не хватает или хотелось бы иметь. Похоже, тебя вполне устраивает минимализм во всем. Дарить тебе произведение искусства я не решаюсь. Мебель тоже не подходит – слишком большой размах после нескольких недель знакомства. Может быть, какую-нибудь кухонную утварь? Боже, какая тоска! Привет, вот я, вся моя любовь и… чугунная сковорода. Кошмар. Я взвешиваю вариант с одеждой, однако подозреваю, что ты разборчив и, скорее всего, вернешь мне подарок, если я ошибусь в выборе, – я же восприму это как личное оскорбление. В шкафу у тебя почти так же пусто, как и в квартире – за время нашего знакомства я наблюдала, как ты носишь три клетчатые рубашки, пару белых футболок, темно-синюю толстовку с капюшоном и пару-тройку джинсов. Как часто я думаю о том, что у тебя в джинсах потрясающе красивые ноги. Пожалуй, самые красивые ноги, какие я когда-либо видела. Просто не понимаю, почему ты с такими ногами не стал фотомоделью, рекламирующей джинсы. Я теряюсь в догадках. Решаю подождать с одеждой, пока не узнаю тебя поближе.

Я тайком заглядываю в шкафчик у тебя в ванной и без всякого удивления обнаруживаю, что он почти пуст. Зато бутылочка одеколона почти полная. Мыло и шампунь у тебя ничего не говорящие. Я задерживаюсь у тебя в ванной. Здесь ты проводишь немало времени.

Ты обожаешь принимать душ – залезаешь под него несколько раз в день. Говоришь, что под душем тебе лучше думается. Там ты находишь решение проблем, связанных с работой, и других, более экзистенциальных. Ты можешь вдруг заявить, что пора принять душ, и оставить меня, когда я лежу или сижу, в кровати или на диване, и мое тело все еще повторяет форму твоего. Ты никогда не предлагал мне залезть под душ вместе, а я не хотела навязываться. Однажды я приоткрыла дверь ванной и увидела, как ты стоишь, отвернувшись, совершенно голый, так что мне прекрасно видны твои идеальной формы ноги и ягодицы, направив струи воды себе в грудь, устремив взгляд на белую кафельную стену. Ты не заметил меня, и я бесшумно удалилась, вернувшись на свое место на диване, где страстно ожидала тебя. Рассеянно листала книгу или копалась в мобильном телефоне, чтобы не показывать, как я изнываю в ожидании твоего возвращения. Теперь мне приходит в голову, что тебе хотелось бы иметь занавеску для душа. Или роскошное дорогое мыло. Я тут же отбрасываю эти идеи, сочтя их нелепыми.

Когда наступает твой день рождения, на дворе четверг, впереди долгие выходные, когда отмечается Вознесение Иисуса. Мы просыпаемся после бурной попойки, как обычно, в объятиях друг друга, а вчерашняя одежда валяется горой у ног кровати. Вчера мы впервые показались вместе на людях, и, проснувшись, я пересчитываю в уме имена тех, кто видел нас с тобой вдвоем. Я горжусь тем, что принадлежу тебе, – мне нравится быть той женщиной, которую ты, отшельник, если верить твоим собственным словам, обнимаешь за талию в общественных местах. Той, которую ты целуешь, вместе с которой смеешься. Думаю, мы отлично смотримся вместе. Мы оба высокие и стройные, отличаемся скорее оригинальной внешностью, нежели классической красотой. Мне кажется, мы выделяемся из толпы – от этой мысли по всему телу пробегает приятная дрожь.

Ты все еще спишь, когда я тихонько выскальзываю в кухню, намазываю несколько бутербродов и наливаю стакан сока. Подноса я не нахожу, соображаю, что это мог бы быть хороший подарок. Но вместо этого я купила форму для пирога. Однажды ты сказал, что готовишь потрясающий яблочный пирог и что я точно буду в полном восторге, когда ты испечешь его для меня. В конце концов я так и не придумала ничего лучше. Купила книгу в мягкой обложке – веселую историю о том, что мы проходили в старших классах, но, по всей видимости, успели позабыть, и форму для пирога. Я стыжусь своих подарков, однако теперь они стоят на столе рядом со стаканом апельсинового сока и двумя бутербродами. Изо всех сил пытаясь игнорировать чувство смущения, я делаю глубокий вдох, направляюсь в спальню и начинаю петь.