10
Падение

Ранним утром Констанция вышла из пустой мясной лавки Нижнего города и направилась к дороге. Тяжело дыша за медной решеткой маски, она повернула колесико, чтобы вернуть режим физического мира. Констанция обыскала все дальние уголки склепов – кишащую крысами нору с множеством тоннелей, заполненных телами бедняков. В усыпальницах Нижнего города мест не хватало, и многие семьи не могли позволить полный набор услуг гробовщика. Результат оказался весьма… плачевным. Констанция мечтала поскорее принять ванну. Поднимаясь по крутой дороге, ведущей к замку, она периодически поскальзывалась на мокрых, покрытых мхом камнях. Где-то в сплетении улиц внезапно раздались гневный мужской крик и женский плач. Констанция ускорила шаг.

«Хороший человек им обязательно поможет, – думала она. – А я не такая».

Она уже давно с этим смирилась.

На самом деле Констанция так хотела вернуться в свои покои, что больше ее ничего не волновало. Почти ничего.

Еще одна сеть склепов хранила в себе только мертвецов. Она не нашла ни магии, ни зреющего сердца грозового заклинания. Констанция так и полагала, что оно тщательно спрячется, чтобы никто не смог его найти. Но маленькая надежда все еще не угасала. Девушка уже обыскала склепы под замком, обыскала Нижний и Верхний город. Она могла бы искать в склепах вечно – они огромные, многоуровневые и невероятно запутанные. Однако что-то ей подсказывало, что, если бы сердце заклинания находилось внизу, она бы его уже нашла. Пришло время изменить тактику.

Но как? Ее душевный настрой давно утонул в отсутствии стимула.

«Что, если я никогда его не найду?» – шептал в голове тихий голос отчаяния.

«Тогда все, что ты сделала, было напрасно, – отвечал сильный голос. – Твое предательство. Твоя ложь. Твоя кража. Ты пожертвовала построенной жизнью. Ты обязана найти».

Как только она поднялась к Верхнему городу, в голове снова вспыхнул диалог с Уинтоном и капитаном Труданом. Сейчас к ее мыслям примешались страх и опасения: судья, его пропавшая варварская свита, тайные люди, вероятно, создающие заговор. Даже беспорядки в Нижнем городе представляли угрозу. Что она могла сделать? И можно ли вообще что-то сделать? Или лучше следовать интуиции и сосредоточиться на поиске сердца заклинания, несмотря на остальные проблемы?

Теперь, добравшись до Верхнего города, Констанция позволила себе остановиться и прислушаться к шуму: ничего, кроме низкого ворчания нескончаемой бури. Но несмотря на тишину, ей все же казалось, что кто-то за ней следит.

«Это всего лишь грозовое облако», – Констанция убеждала себя, представляя, как снимет испачканную трупами одежду и залезет в купель.

Она ускорила шаг, отчего дыхание стало еще тяжелее. Дорога сужалась и становилась круче. В Нижнем городе облако было гуще, однако там, во мраке, Констанция чувствовала себя в большей безопасности. Здесь же, наверху, ее сердце переполняла тревога.

И вдруг инстинктивно она остановилась в десяти шагах от крепостных ворот. Эхо чьих-то шагов тоже остановилось, но с небольшим опозданием.

– Кто здесь?

Ответа не последовало.

– Я знаю, ты прячешься, – добавила Констанция тихим, но взволнованным голосом.

Несколько секунд она ждала. Может, показалось? Но вдруг неожиданно из темноты появилась фигура.

Взгляд ее упал на тонкий шелк, закрывающий половину лица, из-под которого виднелись завязанные темные волосы. Когда знакомые руки подняли с лица защитный экран, в периодических вспышках молнии глаза преследователя засверкали зеленым цветом. Ничего не сказав, он бросил ей вызов одним лишь взглядом.

– Ксандер? – промолвила Констанция, не веря своим глазам.

Сердце опустилось в пятки при мысли о том, свидетелем чего он стал. Как давно он следил?

– Ты что делаешь? – с внезапным гневом прошипела она. – Зачем ты за мной следишь? Я думала, мы союзники!

С непонятным выражением на лице Ксандер подошел ближе.

– В ту ночь, когда мы встречались в саду, ты предпочла не рассказывать правду, поэтому я решил выяснить все сам. Я видел, как ты проникла в зал. Я видел свечение трости. Я видел, как ты спускалась в склепы, и сразу понял, что ты скрываешь что-то… ужасное. И с тех пор я пытаюсь понять, что именно.

Констанция не сводила с него глаз. Как много ему известно?

– Ты и в склепах за мной следил?

– Только сейчас, во вред душе своей. Но я должен был знать правду. И все же я не понимаю. Ты что-то ищешь. – Глаза его устремились на трость. – И, очевидно, ты – чародейка.

– Ксандер… Я…

Одна лишь мысль о том, что он ее возненавидит, пронзала сердце настолько сильной болью, что оно начинало гореть. Груз вины тяжело лег на ее плечи. Констанция привела себя в чувство. Как он все это провернул? Так вот кто за ней следил!

Казалось, Ксандер прочитал на ее лице смесь стыда, страха и гнева.

– Констанция, я знаю, что ты чародейка, – повторил Ксандер. – После той ночи я мог всем рассказать об этом, но я не стал. Ты можешь не переживать за свой секрет, – резко добавил Ирвин, словно оспаривая все ее возражения. – Стоило мне узнать правду, в голове многое встало на места: твое исчезновение шесть лет назад; странные события в виде возгораний и разбитых предметов. – Ксандер оживился, а его глаза загорелись. – Это ведь магия? Раньше я думал, что кто-то, например герцогиня, пытался тебя выжить. И когда ты исчезла, я задумался, не добился ли недруг желаемого. Почему ты не рассказала раньше? Ты бы избавила меня от лишней боли.

Констанция молчала, не поднимая взгляда. Сердце ее неистово билось. Она никогда об этом не думала: никогда не представляла, что значило ее исчезновение для людей, которые действительно ею дорожили. Наконец Констанция нашла в себе смелось ответить.

– Я боялась, – прошептала она.

Правда.

– Ты решила, что я ничем не отличаюсь от других? Разве я для тебя ничего не значил?

Констанция мельком посмотрела на Ксандера, заметив, с каким расстройством он запустил руку в свои длинные темные волосы. Неожиданно ее охватило чувство нежности, и она легонько коснулась его руки.

Голос Ирвина смягчился, и он подошел ближе.

– Констанция, моя мать, как и твоя, была чужеземкой. Несмотря на нашу с тобой благородную кровь, жители Княжеского леса никогда не дадут нам забыть, что мы от них отличаемся. У меня, например, кожа неправильного цвета. Ты, возможно, и похожа на отца, но внутри все равно другая. Да, ты прекрасно скрываешься, но рано или поздно люди узнают, что ты не такая. Мы не такие. Неужели ты думала, я тебя не пойму? Все это не меняет моих чувств к тебе, Констанция.

Она молча покачала головой. Звук сердцебиения отдавался в голове, словно барабанил ливень.

– И ведь это не все, что ты скрываешь. Ложь продолжается. Зачем ты обыскиваешь склепы, Констанция? Что ты ищешь? Посмотри на меня.

Подняв глаза, она с удивлением поняла, что Ксандер смотрел на нее без единого намека на презрение. Да, он находился в смятении, сердился, но ненависти в его взгляде не было.

– Позволь мне помочь, – хрипло просил Ксандер, крепче сжимая ее руку.

Констанция не могла больше выносить свои душевные терзания.

– Ксандер, я обещаю, я все расскажу, но здесь не место для разговоров, – наконец ответила она не своим голосом. – Нас не должны увидеть вместе.

– Но…

– Если верить словам капитана Трудана, у судьи повсюду глаза, – настаивала Констанция, как можно аккуратнее освободив руку из его хватки. – Прошу, поверь мне. Я все тебе расскажу.

Ксандер неохотно кивнул.

– Сегодня?

– Сегодня. Когда пожелаешь. Но сначала нам нужно вернуться домой. Обойди замок и направляйся к западному входу. Стражи там нет – я ее распустила, прежде чем уйти. Я зайду здесь. Мне не станут задавать вопросы.

– Хорошо, – согласился Ирвин. – Но на этот раз ты сдержишь слово. Я не позволю тебе снова оставить меня в неведении.

И с этим легким намеком на угрозу Ксандер растаял в грозовом облаке.

Констанция подняла глаза на четыре черные как ночь башни, сбоку от которых струился желтый свет. От далеких раскатов грома по спине Констанции пробежали мурашки. В сердце кипели гнев и страх, а в ушах стоял звон, похожий на дребезжание колокольчиков.

Она понимала, какие действия следовало предпринять. Она знала, что бы заставил сделать храм.

Констанция покачала головой: от одной мысли ей стало плохо. О, Констанция умела убивать и убивала не раз. Ее точно нельзя назвать брезгливой. Вот только на этот раз все иначе. Это же Ксандер. Как бы старательно она ни пыталась отрицать, но он до сих пор многое для нее значил. Даже спустя шесть лет чувства к нему так и не пропали, несмотря на отношения с Эмрисом.

К тому времени, когда Констанция вошла во двор, грозовое облако озарилось молнией, обволакивая замок тусклым предрассветным светом.

Уже на полпути к своей башне Констанция услышала крик и звук разбитого стекла. Она развернулась, но так и не поняла, откуда доносился шум. В мгновение ока кожа покрылась холодным потом.

– Кто здесь? – крикнула она.

Держа трость наготове, Констанция ощущала будоражащую кровь магию.

Раздался еще один крик, только на этот раз он звучал громче, пронзительнее и сопровождался отчаянными возгласами: «Нет, нет, нет, нет!» Снова удар, за которым последовал ледяной взрыв разбитого стекла. Констанция инстинктивно подняла взгляд. Очертания четырех башен путались в тумане. И тогда к ней пришло страшное осознание, что голос принадлежал герцогу.

– Отец? – Она бросилась к Северной башне, но расстояние до нее казалось недосягаемым концом тоннеля в ночном кошмаре. – Отец!

Констанция услышала шаги, и к ней из своих покоев в Западной башне примчался Уинтон с заспанными глазами и фонарем в руках. Одет он был наскоро: на плечах лежал громоздкий мех; из-за спины криво торчал двуручный меч, а над сапогами виднелась ночная рубаха.

– Ты это слышал? – тяжело дыша, спросила Констанция.

Брат и сестра посмотрели друг на друга сквозь грозовое облако, которое вспыхнуло синей молнией и сместилось в розовое сияние рассвета. На мгновение они почувствовали себя детьми, чей отец попал в беду. Уинтон и Констанция одновременно подняли глаза.

– Пожалуйста, прошу вас… – Слова герцога оборвались на середине предложения.

– Отец! Отец! – в панике выкрикнул Уинтон, бросившись к башне.

В вихре развевающихся юбок Констанция бежала следом. Возле башни под ногами захрустело стекло. Ее охватил первобытный ужас.

– Папа! – Голос Уинтона сломался на слове, которое он не произносил с самого детства.

Сверху со свистом падала большая темная фигура. Облако разошлось, и прямо возле их ног раздался мокрый шлепок о булыжники. Все произошло очень быстро. Несколько долгих мгновений Констанция не могла пошевелиться. Она лишь пристально смотрела на тело, пока по булыжникам растекалась черная кровь.

Где-то глубоко за глухим потрясением, сковавшим конечности, яростно бушевали мысли. Всего несколько часов назад Констанция находилась рядом с отцом. Она сумела прорваться через стену в его голове и даже поговорить.

«Все это не похоже на совпадение…»

Упав на колени в темную лужу крови, Уинтон заглянул в раскрытые глаза отца, которые блестели в полумраке предрассветного утра. Он смотрел и смотрел, не веря глазам. Но вскоре глаза брата устремились на башню, и с дрожью в теле Констанция проследила за его взглядом. Замерев на месте, она слушала и пыталась думать.

Со стороны лестницы послышалось эхо шагов. На пороге, тяжело дыша, появился доктор Торн.

– Нет… – с трудом промолвил лекарь, всем своим видом выражая изумление.

– Ради Предков! Помогите ему! – отчаянно закричал Уинтон.

Сознание Констанции помутнело, но одно стало ясно: Джонас Торн – убийца! В приступе гнева она подняла трость, ощутив под кожей жгучую силу. «Я сведу его с ума, сломаю череп о мостовую и посмотрю, как ему понравится».

Но несмотря на мысли, любопытство взяло верх. Констанция наблюдала, как Торн присел на корточки рядом с герцогом, качая головой.

– Сделайте что-нибудь! – кричал Уинтон. Слезы переполняли его доверчивые, глупые глаза. – Помогите ему, доктор Торн!

Лекарь послушно положил пальцы на шею герцога, необычайно чистую и бледную на фоне разбитого черепа.

– Мне жаль, – спустя некоторое время произнес Торн. – Он нас покинул, Уинтон. Герцог мертв.

Во мраке послышались голоса: последняя борьба герцога разбудила весь замок. На двор обрушился шквал вопросов.

– Герцог мертв! – объявил доктор Торн новоприбывшим.

Когда сквозь плывущие облака люди замечали тело, воздух сразу пронизывали крики.

Сквозь повсеместную панику послышались тяжелые шаги, резкие и холодные, как щелчки ножниц. Полностью одетый, в сопровождении злобной белой собаки и большой когорты людей прибыл судья. Констанция напряглась. Не зря капитан беспокоился о тайной армии судьи. Двор моментально окружили стражники в черных ливреях. Где-то среди бушующего недоумения Констанция поняла, что все эти люди ожидали такого поворота событий. Она заметила промелькнувший между судьей и лекарем понимающий взгляд.

Пришли другие: Ксандер, собравший несколько своих людей по пути от Западной башни, и несколько городских стражников, кто оказался в тот час в замке или в дозоре. Констанция искала глазами капитана Трудана, и как только нашла, он почтительно кивнул. Ксандер уже стоял рядом с Констанцией. Взглянув на нее, он в изумлении покачал головой. Господа и их дамы, одетые в ночное белье, сжимали друг друга, кричали или рыдали от ужасающего зрелища. Сердце Констанции рвалось из груди. Отец мертв. Словно колокольный звон в ушах раздался звук двух пощечин: той, что случилась шесть лет назад, и второй – двухдневной давности.

И вот наконец к ней пришло осознание: судья спланировал убийство. У него был план, и теперь он приступил к его исполнению. Констанция крепче сжала трость.

– Герцог мертв, – объявил судья, бросив взгляд на Констанцию. – Констанция Рэтбоун, леди-регент, вы арестованы по подозрению в убийстве.

Двор погрузился в тишину потрясения. И тогда два стражника судьи вышли вперед, чтобы схватить Констанцию. Сидящий возле герцога Уинтон, чьи штаны уже промокли от крови, вскочил с колен и преградил им путь.

– Как вы смеете? – воскликнул брат с холодным неверием, которое вынудило их застыть на месте. – Наш отец мертв. Как вы смеете обвинять мою сестру?

– В убийстве? – спокойно переспросила Констанция. – А где доказательства?

Судья даже не взглянул в ее сторону, а вместо этого повернулся к толпе зевак со сверкающими холодными голубыми глазами. Барбарус зарычал возле его ног, глядя на Констанцию единственным бледным желтым глазом.

– Кто подвергнет сомнению мою преданность Предкам и стремление искоренить нечестивых, ответственных за проклятие нашего города? С возвращением в Княжеский лес, который всегда оставался моим домом и верой, это стало целью всей моей жизни. За десять лет службы я достиг многого, но, увы, не того, что имело большее значение: я так и не уничтожил грозовое облако и ответственных за его появление магов.

Судья прошел вперед мимо лежащего на булыжниках тела. Глаза его были опущены, но он почти не смотрел на герцога.

– Я не там искал. А с возвращением блудной дочери ответ сам оказался на ладони.

Собравшиеся люди ждали, всем двором затаив дыхание.

– Констанция Рэтбоун виновна в появлении грозового облака и безумии герцога. И… она причастна к его смерти. – Судья перевел взгляд на Констанцию. – Ибо она, – продолжил он с триумфом в голосе, – чародейка.

Во рту Констанции мгновенно пересохло. Во дворе раздались вздохи и шепот. Леди-регент выдавила равнодушный смех. Уинтон пристально посмотрел на сестру.

– Это смешно, – заявила она. – Это просто смешно.

Голос ее прозвучал неубедительно даже для самой себя.

– Вы пытаетесь оправдаться, миледи? – усмехнулся судья. – Подозрения возникли еще шесть лет назад. Покойная герцогиня тоже не сомневалась, что в первенце герцога есть нечто… необычное. Любопытно, что герцогиня покинула этот мир за несколько недель до возвращения Констанции. И та чародейка, что прокляла обряд погребения, вдруг исчезает за день до прибытия леди, как будто Констанция помогла ей скрыть следы.

– Что? Я…

Констанция знала, что молчать нельзя. Она знала, что аргументы судьи полны прорех и основывались лишь на подозрениях. Но почему-то воспоминания шестилетней давности мешали ей говорить, словно во рту был кляп, и она не могла вымолвить ни слова. Констанция вспомнила разбивающиеся от прикосновений зеркала; искру во сне, которая могла наяву поджечь постель; струйки горячего пара от чая, превращающиеся в руки, лица и существ.

Она вспомнила, как мать Уинтона, тогда еще юная герцогиня, смотрела на нее красивыми темными глазами. Однажды, когда отец отвернулся, герцогиня сильно ущипнула Констанцию за руку и прошипела: «Я знаю, кто ты, и когда я сумею это доказать, ты отправишься на тот свет, как и твоя мать».

Судья холодно рассмеялся.

– Значит, вы не чародейка, Констанция? Ну же, что вы молчите! Разве вчера вы тайно не навещали герцога? – спросил он. – Разве вы не наложили заклятье, чтобы усугубить безумие и вынудить его сброситься с башни?

«Абсурд», – подумала Констанция, и вся эта абсурдность привела ее в чувство.

Неожиданно слова нашлись сами.

– Неубедительно, – прошипела она. – В ваших словах нет никакого смысла.

– Значит, вы отрицаете свою причастность к волшебству?

Констанция выпрямилась.

– Нет, я не отрицаю.

В толпе послышались вздохи ужаса и бормотания. Пусть она не могла разобрать слов, о сути догадаться было несложно. Уинтон смотрел на свою сестру, как на незнакомку.

– Констанция? Это правда? – прошептал он.

Она решительно встретила его взгляд.

– Простите за то, что пришлось всем лгать. Хотелось бы, чтобы все было иначе, но я знала, что меня здесь не примут, скажи я правду. – Констанция повернулась к своим людям, чьи лица выражали холод и изумление. – Я не могу изменить тот факт, что я волшебница. Я не просила подобной судьбы и никогда не хотела быть оторванной от дома. Но отца я не убивала. Это сделали вы, лорд-судья. Точнее, вы вместе с доктором Торном, чьи зелья подпитывали его безумие. – Констанция устремила взгляд на лекаря. – Вы ведь толкнули его из окна? По приказу судьи.

Лицо лекаря оставалось бесстрастным. Вытащив из ножен меч, судья направил его на сердце Констанции. Словно по сигналу, его гончая поднялась на ноги и пригнулась, готовая к атаке. Мужчины в черном вытащили клинки, а доктор Торн, сняв с пояса два тонких кинжала, встал в боевую стойку сбоку от судьи. Он не демонстрировал признаков бурлящей в венах красной боевой магии, но Констанция без доли сомнений ее ощущала.

– Миледи, вы арестованы за убийство, – прорычал судья.

– Вы повторяетесь, – заявила Констанция, повышая голос. – Арестовать нужно вас. Давайте спросим себя, кто получил выгоду от грозового облака, безумия герцога, чумы и охоты на магов? – Констанция подняла трость и указала прямо на судью, едва не касаясь золотым наконечником его меча. – Вы, лорд-судья. Вы, кто лицемерно и нагло нанял волшебника, чтобы вести охоту на ему подобных.

Внезапно убрав трость от судьи, Констанция направила ее на доктора Торна и выпустила в него стрелу магии. Она не собиралась ему навредить, а лишь хотела разоблачить. И не прогадала. Инстинкт защиты от подобной атаки оказался неудержимым: Торн взмахнул кинжалом, и красная вспышка уничтожила фиолетовый дротик. Толпа ахнула, и тогда хмурый лекарь понял, что натворил. Кто-то начал кричать, кто-то побежал прочь. В воздухе витал ощутимый страх.

Магия наконец показала себя.

Констанция заметила, что лицо Уинтона все в крови.

Судья заговорил снова, и слова его прозвучали раскатисто, словно гром.

– Чтобы победить страх, нужно в него превратиться.

Чудовищная белая собака дважды гавкнула, и Констанция вздрогнула при виде оголенных желтых клыков.

Жители замка бросились наутек, забыв про остывающее тело герцога в середине двора. Люди забегали в здания, как напуганные мыши, надеясь остаться незамеченными, а те, кто уже был внутри, прижимали свои бледные лица к ближайшим окнам, чтобы наблюдать за происходящим.

– Сдавайтесь, судья. Отзовите своих людей, – потребовала Констанция.

Но никто не сдвинулся с места.

– Что ж, раз так… Стража! – воскликнула Констанция.

По приказу капитана стража поспешила с бойниц вниз во двор и собралась вокруг Констанции. В жутком свете рассвета их короткие зеленые мантии и остроконечные шлемы отбрасывали странные тени. На фоне мягких кудрей тумана невзрачные и тяжелые двуручные мечи с огромными острыми лезвиями выглядели опасно. Констанция вспомнила слова Ксандера: городская стража предана тому, кто носит знак регента. Пусть ее и разоблачили, но правило остается правилом. Слава богам.

Стоя бок о бок с Констанцией, Уинтон выпрямил спину и вытащил меч. Чувство облегчения и признательности согрело ей душу.

– Сестра, я жду объяснений, – пробормотал Уинтон себе под нос.

Констанция кивнула в ответ.

– Лорд Ирвин? – обратилась она, стараясь звучать как можно уверенней.

После короткой мучительной паузы Мастер Меча вытащил тонкие клинки. Его примеру последовали люди в голубых одеждах, которых Ксандер собрал на пути к замку. К ним присоединились и те, кто с опозданием услышал о начале боевых действий.

– Сдавайтесь, лорд-судья, – приказал Ирвин. – Вы знаете, что не сможете одержать победу.

С поднятым мечом судья поджал губы.

Констанция внимательно смотрела на лекаря, держа трость наготове.

Наступил момент тишины, а затем на свободу вырвался хаос.

Первым атаковал судья. По его команде Барбарус бросился на Констанцию, но она вовремя отскочила в сторону, упав на землю. Собака со свистом пролетела мимо живота девушки и вонзила зубы в чью-то ногу. Несчастный взвыл от боли, обрызгав горячей кровью щеку Констанции. Она приподнялась. Все вокруг утонуло в бурлящем облаке. В воздухе стоял металлический запах. Это воображение, или буря кружила быстрее? Ее затошнило от струящейся по губам крови мужчины.

– Спрячься!

Ксандер оказался возле Констанции, помог ей подняться и подтолкнул к безопасному месту, словно ребенка.

– Эй… – начала она, вырвавшись из его хватки.

– Просто уходи, Констанция!

Лицо его стало диким и злым, и он не обращал внимания на ее борьбу. Стоило ей оказаться в стороне, как Ирвин тут же вернулся к бою.

Щеки Констанции пылали. Она не позволит другим сражаться в ее битве. Наблюдая за сражением, она заметила красную вспышку: Торн. Подойдя ближе, Констанция произнесла заклинание и направила в него поток энергии. Вспыхнувший фиолетовый свет отбросил на грозовое облако страшные тени.

Констанция думала, что попала в цель, но доктор Торн исчез.

Мысли метались в голове, пока в темноте она осматривала двор в поисках лекаря. Неужели она упустила его? Или он пал? Нет, победить ученика Джока, бога войны, не так просто… Может, это ловушка?

Сам судья боролся с невероятной силой и отразил зараз троих солдат из свиты Ирвина. Одним ударом он порезал горла двух стражников, разбрызгав по всему двору ярко-красную кровь. Констанция слышала рычание Барбаруса: он рвал чью-то плоть.

И вдруг один из людей судьи в черных одеждах оказался перед ней с поднятым мечом. Лицо его вспыхнуло такой сильной ненавистью, что Констанции стало страшно. Он жаждал ее смерти.

Воин нанес удар, но с помощью трости Констанция его отразила. Яркая фиолетовая вспышка оттолкнула железо. Она приготовилась к следующему удару – времени на заклинания у нее не хватало. Мужчина был громоздким и высоким. Констанция снова защитилась, но удар оказался такой силы, что отбросил ее в крепостную стену. Следующим ударом воин выбил трость из ее руки. Констанция вскрикнула, а ее левая рука задрожала.

Боец улыбнулся, демонстрируя окровавленные зубы, и снова бросился на нее с поднятым мечом.

«Воспользуйся ею!» – внезапно вспомнила Констанция.

Сжав левую руку в кулак, она резко ударила мужчину по голове. Бархатная перчатка зацепилась за его шлем и порвалась, обнажив металл. Боец в недоумении отпрянул назад. С бледным от ужаса лицом он выронил меч: он понял, что рука соперницы сделана из металла. Констанция сжала пальцы, ощущая плавный прилив магии, которая шевелила руку и приводила в действие сложный механизм внутри серебряного корпуса. Мужчина беззвучно открывал рот, и тогда Констанция воспользовалась случаем, ударив его сапогом в лицо. Воин кубарем покатился по земле вместе с гремящим шлемом. Лицо его скривилось от ярости, и он попытался подняться, но Констанция схватила меч правой рукой и без лишних колебаний ударила его в шею острым концом.

Во рту мужчины пузырилась бордовая кровь, а чернота расползалась из раны, как длинная тень.

Тяжело дыша, Констанция отступила и громко бросила меч на землю.

Крепко сжав левую руку, она натянула на обнаженный металл разорванную ткань перчатки.

Глядя на мертвого приспешника судьи, она почувствовала прилив сил и отвращение к борьбе за господство. Несмотря на подступившую желчь, она сглотнула, наклонилась и подхватила трость. Но стоило ей подняться, как красная сверкающая волна, словно порыв яростного ветра, ударила ее в бок. Это был Торн. Констанция отразила его следующую атаку исторгнув из трости жгучую дугу фиолетового света. Перчатка бесполезно хлопала по левой руке – нет времени прятаться.

Торн оказался весьма быстрым. Не успел он увернуться и выпрямиться, как тут же занял боевую стойку, сверкая двойными красными кинжалами. Лекарь сбросил коричневый плащ, карманы которого были забиты инструментами, травами и лекарствами. Теперь перед ней стоял широкоплечий ловкий мужчина в темной облегающей тунике с проглядывающими из-под ткани крепкими мышцами.

Повернув правый кинжал, Торн выпустил в бурлящее облако поток красной энергии. Взмахом трости Констанция отразила атаку, раскрошив часть каменной стены. Торн проверял ее – а сражения не являлись ее сильной стороной.

– И как вам нравится выполнять грязную работу судьи? – спросила она.

Торн снова атаковал, но Констанция увернулась. Она дрожала от усилий, но всеми силами пыталась это скрыть.

– Вы забрели далеко от дома, воин, – пыталась она отвлечь Торна. – Как на это смотрит ваш бог? Я не знала, что Джок поощряет трусость.

Еще нападение – еще одно отражение. Он исследовал ее средства защиты.

– Заткнись, – прошипел Джонас.

Его взгляд упал на металлическую руку, и она заметила, как едва заметно они расширились.

– О, неужели у него есть своя голова на плечах! – Констанция изобразила восторг, сжимая металлические пальцы левой руки. – А еще я думаю, что ты просто тупой комок мышц. Волшебная марионетка судьи!

Лицо Торна искривилось, и тогда он нанес еще пять ударов – и на этот раз это была не проверка. Констанция развернула трость и с помощью наконечника отразила нападения.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – прорычал Торн.

– Так расскажи. Я бы хотела знать, почему волшебник работает с тем, кто всем сердцем ненавидит магию. Разве это не унизительно?

На этот раз он бросил один из кинжалов, который со свистом полетел в ее голову, разбрызгивая по пути красные искры. Констанция успела отойти, но лезвие все равно оставило на лбу горящую рану, после чего оно развернулось в воздухе и устремилось обратно к Торну. Несмотря на почти невыносимую боль, Констанция чувствовала себя восхитительно. Она прекрасно владела ситуацией.

– Ой, – тихо произнесла она. – Похоже, кто-то сейчас выйдет из себя.

Тогда это и случилось. Его яростные, исполненные дикой злобы нападения одно за другим пытались пробить ее защиту, почти затопив алой волной. Констанция создала щит и укрепляла его, пока трещины расползались по нему, словно паутина на разбитом стекле. Торн не заметил, как в крошечном перерыве между атаками она выпустила в его грудь маленькую фиолетовую стрелу. И попала прямо в сердце. Джонас Торн ахнул от неожиданности.

Нападения прекратились.

Он упал, как марионетка с обрезанными веревками.

Констанция оказалась слишком слаба, чтобы стоять на ногах: она неуклюже опустилась на колени. Девушка неподвижно сидела, пока вокруг кружило грозовое облако. Сражение казалось далеким и приглушенным. Несмотря на звон в ушах, у нее хватило сообразительности переодеть перчатку с правой руки на левую. С первого взгляда было трудно определить, что она неправильно надета. Если Торн мертв, то ее секрет снова в безопасности.

Лежа в нескольких футах от гладких булыжников, Торн едва дышал, но Констанция почувствовала внезапную вспышку раздражения: она не хотела оставлять его в живых. Она думала закончить начатое, однако сражение стихало, и ей не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем хладнокровного убийства лежащего человека. Кроме того, Констанция сомневалась, что у нее осталась энергия.

Подняв глаза, она увидела отца, брошенного в луже темной крови. В детстве он казался ей непобедимым. Но теперь она поняла, что ничто не вечно. Как только она собралась с силами и вытерла рот рукавом, нос наполнился железным запахом битвы. Порез на лбу саднило, но жар волшебства Торна уже залечил рану.

Сражение угасало. Люди судьи начали понимать, что они в меньшинстве, и опустили мечи. Барбарус лежал на земле. Хотя он все еще дышал, вся его морда была в крови, а к шрамам на теле прибавилась тяжелая рана. Констанция неуверенно встала. Группа мужчин, окруживших судью, продолжала отчаянно сражаться. Уинтон яростно боролся с судьей, ничуть не уступая ему в силе. Брат мощно размахивал тяжелым двуручным мечом, пока судья парировал более коротким клинком. От напряжения у судьи на шее выступили вены. Констанция заметила Ксандера с длинной царапиной на лбу, скользнувшего, словно тень, сквозь оставшихся бойцов. Он внезапно оказался за спиной судьи, прижав кинжал к его горлу.

– Всем бросить мечи! – закричал он.

Бой прекратился так же внезапно, как и начался. Увидев, что судья схвачен, а несколько товарищей убиты, оставшиеся люди в черных ливреях с грохотом бросили оружие на землю. С бледным от ярости лицом судья опустил меч. Хватаясь за грудь, доктор Торн приподнялся на локтях.

Констанция сделала шаг вперед.

– Лорд-судья. Джонас Торн. – Несмотря на изнеможение, голос ее оставался резким и холодным. – Вы арестованы по подозрению в заговоре против герцогства. Стража!

Вперед вышел капитан Трудан. С его рук прямо на булыжники стекала кровь, но в остальном, казалось, он не пострадал. Трудан мгновенно связал руки судьи за спиной. Остальные стражники связали руки лекаря.

– Заприте судью в его покоях. Мы ничего не можем сделать, пока не донесем информацию до короля. А Торна и всю его свиту бросьте в темницу, – приказала Констанция.

– Миледи, – обратился капитан, выходя вперед. – Он – волшебник. Как мы можем быть уверены, что он не использует магию для побега?

Констанция потерла больную голову. Мир казался далеким, померкшим. Все мысли в голове спутались. У нее не было достаточно сил, чтобы поставить на темницу магическую защиту. Во всяком случае, на данный момент.

– В запасах Торна вы найдете снотворное, – объяснила она. – Воспользуйтесь им, чтобы держать его без сознания.

Капитан Трудан кивнул.

– Как только меня объявят герцогиней, мы осудим лорда-судью и Торна за все преступления, – заявила она.

Оглядев двор, Констанция насчитала двадцать или больше тел: несколько городских стражников и несколько людей Ксандера, но большая часть принадлежали свите судьи.

– Столько бессмысленных смертей, лорд-судья, – упрекнула она, когда один из стражей капитана проводил его мимо Констанции. – Надеюсь, теперь вы довольны.

Судья остановился и бросил на нее горящий взгляд.

– Это еще не конец, чародейка, – пригрозил он тихим, спокойным голосом, который совершенно отличался от тона проигравшего человека.

– Для вас – конец, – отметила она, выпрямив спину.

Несмотря на ее слова, от ненависти и решительности судьи по спине пробежали мурашки. Какое же облегчение она испытала, когда стража окружила старика и увела его с глаз.

Констанция повернулась к Трудану. Пока уводили судью, он оставался рядом с ней.

– Усильте охрану возле его покоев, капитан. Нам нельзя его упустить.

Капитан откланялся и последовал за остальными.

Уинтон неуверенно подошел к Констанции. Она сжала его плечо.

«Еще один ждущий объяснений человек», – подумала она, чувствуя очередной прилив усталости.

– Мне очень жаль, брат. Я так благодарна за твою преданность. Мы поговорим, как только ты захочешь.

К ее облегчению, Уинтон лишь покачал головой.

– Мне нужно… отдохнуть.

– Конечно. Я зайду позже, – обещала она, глядя, как он похромал в свои покои.

Уинтон остановился рядом с огромной белой гончей, и Констанция увидела, как он приласкал пса.

– Ты что делаешь? Это животное опасно. Его нужно умертвить!

– С ним просто плохо обращались, – возразил Уинтон, гладя рукой вдоль шрамов на теле собаки. – Вот увидишь.

«Он слишком хорош для этого мира», – подумала Констанция.

Вскоре, кроме бледного тела герцога и тех, кто к нему присоединился, в залитом кровью дворе остались лишь Констанция и Ксандер.

– Никогда не сталкивался с таким неуважением к покойным, – заметил Ксандер уставшим, но спокойным голосом. – Ты в порядке? Что с твоей головой?

Констанция подняла руку к выжженной ране на брови. Кожа вокруг была горячей и рельефной.

– Доктор Торн, – кратко ответила она.

– Дай посмотрю.

Ксандер тщательно осмотрел рану, склонившись над ее лицом.

– Выглядит хуже, чем на самом деле, – заметил он. – По-моему, здесь не только твоя кровь. – Ирвин провел большим пальцем под ее глазом. – Не плачь.

Констанция моргнула. Она даже не поняла, что по щекам ее текли горячие слезы. Раздраженная собой, она отвернулась и вытерла лицо рукавом.

– Тебе не следовало ввязываться в драку, – заметил Ксандер.

– Вряд ли у меня оставался выбор. Это была моя битва, – обиженно возразила Констанция. – Я не беззащитная малышка. Если бы не я, все вы могли погибнуть от руки доктора Торна.

– Я знаю… Я просто не хочу, чтобы ты подвергалась опасности, – тихо ответил Ксандер.

После недолгой паузы он продолжил:

– Я понимаю, после всего случившегося с моей стороны нетактично просить тебя рассказать мне правду. – Ксандер убрал с лица длинные волосы. – Но мне нужно знать. Я доверял тебе, Констанция, и теперь твоя очередь довериться мне.

– Мы поговорим, – обещала она, – и я все тебе объясню.

Соль от слез высохла на ее губах.

– Нам еще многое предстоит сделать. Мой отец…

Ксандер положил руку ей на плечо, смягчив взгляд изумрудно-зеленых глаз.

– Я все улажу. Иди отдыхай и не забудь обработать рану. Я зайду днем, и мы поговорим.

Констанция сидела на ковре своей спальни. Наступил полдень, но ей казалось, что времени прошло намного больше, как будто после ночных событий она прожила уже дней сто.

Она приняла ванну, поела, поспала и переоделась в легкое светло-серое платье. Отыскав пару длинных кремовых перчаток, Констанция спрятала металлическую руку и обернула вокруг плеч шерстяную шаль, чтобы не замерзнуть. В очаге потрескивал огонь. Девушка распустила волосы, которые теперь мягкими волнами лежали на ее плечах.

Оставалось только плакать. Наконец настал подходящий момент для этого, ведь вокруг не было ни души. Она не могла снова позволить себе совершить подобную глупость на глазах зрителей. Вступив в храм Митриса, каждую ночь она тихо проливала сдержанные в течение дня слезы. Лежа на промокшей подушке и дыша через рот, она так и засыпала. Но, к ее разочарованию, сейчас слезы течь не хотели. Оглядевшись, Констанция заметила под своей кроватью разбитый и запылившийся зеркальный медальон, который она бросила туда в порыве гнева.

Как же ей захотелось сейчас вернуться в храм, чтобы положить голову на грудь Эмриса и услышать звук его сердца.

В дверь постучали. Констанция встала и пригладила платье.

На пороге стоял Ксандер, уже полностью сменивший одежду на чистую. Рана его была зашита, а нижняя часть лица скрыта под темно-зеленым шелком. Под глазами виднелись темные синяки.

– Я договорился о похоронах герцога, – сообщил Ирвин, когда Констанция посторонилась, чтобы впустить его. – Завтра на рассвете.

– Конечно, – пробормотала Констанция. – Заходи.

– Как твои дела? – спросил он мягко. – Как твоя рана? Ее почти не видно.

– Всего лишь царапина, – уверила она.

Рана затянулась под действием магии, и отек спал.

В момент, когда Констанция повела Ксандера к подоконнику, она почувствовала себя странно, будто она отдалилась от самой себя и очутилась в ловушке ночного кошмара. Как же мало она сделала из того, что планировала.

– Что с моей церемонией? – спросила Констанция, когда они подошли к окну.

– Послезавтра. Было бы неуважительно проводить церемонию в тот же день, что и похороны, – с тоской ответил Ксандер.

Он стянул с лица шелковые шарфы. Из-за двух едва наметившихся морщин вокруг рта он выглядел уставшим и казался старше своих лет.

– Пора рассказать правду, Констанция.

Девушка смотрела в окно. Словно кошка, грозовое облако прижималось к стеклу, скрывая от глаз все остальное. Ксандер ждал, когда она поведает свою историю.

– Ты прав. Я покинула Княжеский лес, потому что я чародейка, – начала Констанция. – Отец был единственным, кто знал. Однажды он застал меня в момент колдовства – я нашла инструкции среди вещей моей матери. Герцог был в ярости. Это был единственный раз, когда он меня ударил.

«За исключением нескольких дней назад», – подумала Констанция и коснулась рукой щеки.

– Но несмотря на это… он меня любил. Он знал, что, если я останусь, герцогиня и судья станут моими врагами. Поэтому отец велел мне уходить в Город Королей и больше не возвращаться. Он никому ничего не объяснил, и все решили, что я просто исчезла или даже умерла. Герцог знал, что так безопаснее.

Какое-то время Ксандер молчал.

– Но почему ты вернулась? – тихо спросил он и коснулся пальцами ее правой руки, все еще лежащей на щеке. Прикосновение было… прекрасным. Теплым и сильным.

– Грозовое облако – это заклинание. В этом судья не ошибся. Все эти годы я изучала его, а теперь вернулась, чтобы попытаться снять чары и потребовать то, что причитается мне по рождению. – Констанция подняла глаза. – Ксандер, это ведь и мой дом тоже. Я не могу позволить им забрать его у меня.

– Как ты собираешься это сделать? – прошептал он, приближаясь.

Его зеленые глаза искали взгляд Констанции. Отведя ее руку от щеки, Ксандер крепко прижал к себе девушку.

– У каждого заклинания есть сердце, – Констанция тоже перешла на шепот. – Если я смогу его найти…

Ксандер кивнул, будто понимая ее слова. Она тем временем положила голову на его плечо.

– Но Констанция… Кто наложил чары?

Он положил руку ей на затылок, губы девушки дрогнули.

– Отец считал, что это сделал Торн по приказу судьи.

– Что за безумную игру он задумал? – пробормотал Ксандер.

Только вся эта история его больше не волновала. Глаза его засветились, и взгляд рассеялся. Ксандер поднял ее голову и прислонился лбом к ее лбу, отчего Констанция ощутила его сладкое и теплое дыхание. Но это она сделала первый шаг: приоткрыв губы, Констанция поцеловала Ирвина.

Как по сигналу он притянул ее ближе, крепче прижав к себе. Констанция расслабилась. Поцелуй грел ее глубоко изнутри. Ее кожа горела, пока она растворялась в его объятиях. Сердце забилось быстрее: руки Ксандера обвивали ее талию все крепче и крепче. Теперь поцелуй стал настойчивым.

Внезапно в голове вспыхнуло лицо Эмриса. Констанция напряглась, хотя руки Ксандера продолжали бродить по ее спине в поисках застежек платья. Почувствовав ее смущение, он замешкался.

– Все в порядке? – пробормотал он на ухо.

«Он нужен тебе», – наставил голос в ее голове.

– Все хорошо, – прошептала Констанция.

Она расслабилась в объятиях, и Ксандер начал целовать медленнее, чувственнее. Легонько она убрала его руки от креплений платья и вместо этого начала расстегивать его пуговицы и пояс. Наконец, сняв свои юбки, она потянула Ксандера за собой в кровать.

Дневной свет уже померк, и комната освещалась лишь горящими углями и вспышками молний. Констанция свернулась на смятом постельном белье среди подушек в объятиях Ксандера. Он крепко спал. Констанция была наполовину раздета, оставшаяся одежда была разбросана и помята. Тем не менее ей удалось сохранить тайну: длинная перчатка плотно сидела на левой руке.

Место, где металл касался плоти, болезненно зудело. Внезапно ее накрыла волна стыда. Хорошо, что он не видел ее такой. Хорошо, что он не знал, кем она стала.

Медленно повернувшись к Ксандеру, Констанция коснулась его губ обнаженной правой рукой. Спящий, он показался ей особенно прекрасным: на фоне ее пальцев его кожа казалась темно-медовой; распущенные волосы мягко лежали на подушке. Сердце Констанции екнуло, напомнив о все еще живых чувствах. От собственной глупости она покачала головой.

«Он любит прежнюю Констанцию, – убеждал в голове строгий голос. – Если хочешь сохранить его верность, он не должен узнать правду».