Коней мелкого гешефтмахера

В мае 1995 года Козырев настоял на подписании пагубного для России соглашения с НАТО, усердно пропагандируя заведомую нелепость – ни на чем не основанное предположение, что участие России в программе НАТО «Партнерство во имя мира» блокирует расширение блока на Восток и предупредит вступление в него бывших соцстран Восточной Европы и республик СССР.

В результате участие России в этой программе, напротив, было расценено как завуалированное согласие на расширение НАТО.

Как было показано выше, Козырев изначально поддерживал расширение НАТО, – вероятно, просто в силу желания США.

Но простую до тошноты причину «ошибки» видного либерала именно 1995 года раскрыл в своих мемуарах бывший заместитель госсекретаря США Строуб Тэлботт. Весной 1995 года Козырев, подвергавшийся в России все большей критике за свою проамериканскую политику, «впал чуть ли не в кататонию» и начал умолять госсекретаря США организовать ему совместную фотографию с Клинтоном в Овальном кабинете: мол, она поднимет его авторитет в глазах Ельцина и станет «охранной грамотой». При этом Козырев чуть не с гордостью говорил американцам, что знает, что, если Громыко те звали «Мистер Нет», то его зовут «Мистером Да», и разъяснял, что они должны поддерживать его, так как в случае его отставки к управлению Россией придут менее проамериканские силы.

Тэлботт по поручению госсекретаря предложил Козыреву совершенно унизительную сделку: за фото с Клинтоном Министр иностранных дел должен был официально подтвердить госсекретарю США свое согласие на подписание соглашения с НАТО, по сути – на его расширение. Козырев согласился, и, по словам Тэлботта, «заслужил короткую прогулку на лимузине к дому № 1600 по Пенсильвания-авеню на встречу с Клинтоном». Как дикари, продававшие свои земли и своих соплеменников за стеклянные бусы и «огненную воду», Козырев продавал Россию за фотографию с «хозяином».

Еще более страшную историю рассказывают российские дипломаты: когда Козырев решил развестись, чтобы жениться на замужней сотруднице своего секретариата (на 17 лет моложе его), жена грозила устроить скандал, который мог навредить положению Министра. Смилостивившись, она выставила условием спокойного развода натурализацию в США и получение профессорства в Колумбийском или Джорджтаунском университетах, – и Козырев бросился раболепно выпрашивать эту подачку у своих американских «партнеров», которую, вероятно, отработал столь же старательно, что и фото с Клинтоном, – и со схожими последствиями для России.

Немудрено, что именно при Козыреве США провели операцию по замене Бутроса Гали – последнего независимого генсека ООН, имевшего твердую позицию в том числе по Югославии.

В декабре 1995 года Козырев вновь был избран в Госдуму по «своему» Мурманскому одномандатному округу, в котором за счет своей известности набрал почти 40 % голосов. Вероятно, избиратели надеялись, что Министр иностранных дел в качестве депутата станет для них влиятельным заступником.

Но надежды были напрасны: в президентской кампании 1996 года Козырев был для и так обладавшего минимальной поддержкой общества Ельцина камнем на ногах. Поскольку депутат не мог быть Министром, Козырев до последнего ждал, не намекнет ли ему Ельцин на необходимость остаться в правительстве, – и, не дождавшись, написал заявление об уходе в Госдуму.

5 января 1996 года Ельцин заменил Козырева Е.М. Примаковым. В Госдуме он оказался в изоляции: либералы не могли простить ему поддержки войны в Чечне, остальные – предательства России. В результате он не входил в объединения и не обладал никаким политическим весом: по его словам, «пытался что-то сделать для своего округа, но много сделать не смог. Четыре года мучился и ушел».

В январе 1998 года, еще будучи депутатом, вошел в совет директоров американской фармацевтической компании JCN, руководимой бывшим проамериканским премьером Югославии Миланом Паничем. Возможно, так американцы заплатили за послушную сдачу интересов России.

Козырев крупно играл на рынке ГКО перед финансовым кризисом августа 1998 года. По воспоминаниям тогдашнего генпрокурора Скуратова, «оперировал миллиардами рублей. Когда возникла его фамилия, начал, как и Чубайс, возмущаться: не играл, мол… навет! Играл! Еще как играл! Операции-то все… остались в компьютерном банке данных! Как операции Гайдара и других игроков… Эти люди, имея в друзьях Чубайса, вполне могли пользоваться инсайдерской информацией».

Последнее предположение вполне обосновано: иначе трудно объяснить, почему Козырев, в отличие от других либералов, не имевший служебного доступа к инсайдерской информации, пытался отпираться от своего участия в спекуляциях с ГКО.

В январе 2000 года он стал генеральным директором ICN по Восточной Европе в ранге вице-президента, в 2007–2012 годах был председателем Совета директоров Инвестторгбанка, а затем уехал доживать в комфорте и благополучии в свою землю обетованную – в США, на курорты Майами.

Крест на дипломатии

Козырев представляется сегодня типичным представителем космополитичной, прозападной части партхозноменклатуры, окончательно сформировавшейся в 70-е, вошедшей в 80-е с полностью антисоветским сознанием и в 90 годы оказавшейся у власти.

Поражает убогость и безграмотность его фундаментальных умозаключений, похоже, неизменных с 1990 года и по наши дни. Его философия предельно проста: в мире есть полюс добра и счастья – Запад во главе с США, и смысл существования России – исполнение их указаний.

Козырев подчеркивал: «Нет никакого другого интереса человеческого, чтобы жить хорошо (для него, как и для других либералов, это значит «много потреблять» – М.Д.). А хорошо живут на Западе. Посмотрите на страны с рыночной экономикой и демократической системой – это…те страны, в которых все могли бы жить… Все остальное – …демагогия для несчастных. Если у вас нет денег купить виллу на южном берегу Франции, то вам начинают сочинять сказку, что вам это не надо, вы живите вот здесь, в Азиопе».

Здесь прекрасно все: и отношение Министра иностранных дел к своей стране как к Азиопе, в принципе не способной достичь хорошей жизни. И непонимание, что Запад живет хорошо именно за счет жесточайшей эксплуатации и ограбления всего мира. И простое игнорирование того, что даже в «странах с рыночной экономикой и демократической системой» большинство даже помыслить не может о покупке «виллы на южном берегу Франции».

Козырев стремился найти для России способ превратиться в ядерную державу «например, как Франция, у которой тоже есть ядерные ракеты, но она не ставит перед собой целью гарантированное уничтожение Америки». Вопиющие отличия Франции и России главу МИДа последней попросту не интересовали.

«Формула» Козырева, сохраняющаяся, по его словам, на протяжении всей его жизни, выглядит обескураживающе плоско и схоластично: «Демократическая Россия должна быть и будет таким же естественным союзником демократических стран Запада, как тоталитарный Советский Союз был естественным противником Запада».

Она блистательно игнорирует объективное различие интересов (не говоря уже о культурах и ресурсах) России и Запада, с предельной полнотой выражая полное непонимание либералами как тех, так и других.

Козырев до сих пор заявляет, что Россия не стала союзником и партнером Запада лишь потому, что мы «так и не стали демократической страной и недолго стремились стать настоящим, искренним союзником Запада».

Вполне по «формуле Псаки» образца 2014 года, «я ничего не знаю, но виновата Россия». Для Козырева наша страна виновата и в объективном несовпадении своих жизненных интересов с интересами Запада, и в том, что, когда российское общество искренне пыталось стать другом и «младшим братом» Запада, тот хотел всего лишь сильнее его ограбить.

Правда, Козырев признает долю вины и за Западом: администрация Клинтона, оказывается, недостаточно поддерживала либеральных реформаторов, – и предостерегает от повторения этих ошибок, указывая на необходимость помогать следующему прозападному руководству России сильнее, чем в первой половине 90-х.

Хотя самому Козыреву на это грех жаловаться.

Еще в декабре 1992 года на Стокгольмской международной конференции он устроил целый спектакль, изрядно напугав западных дипломатов, привыкших к его елейной угодливости, неожиданно резкой речью, – после которой уточнил: «Так выступил бы представитель парламентской оппозиции, если бы она пришла к власти».

При этом речь шла не о «власти» вообще, а о кресле самого Козырева.

Он был подлинным мастером организации личной поддержки на Западе: не случайно с просьбой оставить его на посту министра иностранных дел к Ельцину успел обратиться даже президент США Дж. Буш-старший. По словам ельцинского пресс-секретаря Костикова, «был момент, когда чуть ли не каждый приходящий в Кремль на встречу с президентом высокопоставленный посетитель из Западной Европы, и особенно США, просил Б.Н. Ельцина "не сдавать Козырева"». Либерал Костиков с нескрываемым неодобрением и затаенной завистью отмечает: «Я не помню, чтоб так ратовали за Е.Т. Гайдара, хотя он тоже слыл западником».

Допито до того, что даже Ельцина стал заботить естественный вопрос: «А что это они все за него так заступаются?»

Поддержка Козырева Западом опиралась на его готовность беспрекословно выполнять любые указания госдепартамента США, что красочно описывал тот же Строуб Тэлботт. Обе стороны прекрасно сознавали (и не стеснялись признавать), что ельцинская команда реформаторов была единственной силой в России, реализовывавшей интересы США, а Козырев даже в насквозь прозападном окружении Ельцина – самая нужная для американцев фигура.

Козырев возвел жалобное подчеркивание этого в жанр высокого искусства: «Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми».

Американцы как могли поддерживали его и в целом удобный им и в лучшем случае глупый режим в России. По воспоминаниям самих американцев, посольство США прогнозировало фальсификацию итогов выборов 1996 года в пользу Ельцина. Госдепартамент рекомендовал московскому офису Агентства международного развития США (USAID) «дистанцироваться от мониторинга выборов, который мог вскрыть реальные эпизоды фальсификации», – в полном соответствии с пожеланием Козырева еще во время ГКЧП: «…к власти в России пришли… хорошие, дураки, идиоты – кто угодно, но они хотят с вами просто быть в одном месте. Нужно их поддержать…, нужно закрыть на все глаза и выделить деньги, оказать политическую…, идеологическую поддержку, помогать нам на полную катушку».

Борис Поклад, чрезвычайный и полномочный посланник 1-го класса, доктор исторических наук, отмечал: «Внешнеполитическая линия новой России под руководством… Козырева стала… откровенно прозападной, безвольной, бесхребетной, а наша дипломатия – …ущербной… Такие «итоги» нельзя расценивать иначе, как предательство интересов нашей страны…На советской дипломатии, одной из самых сильных и уважаемых в мире, был поставлен жирный крест».

После отставки Козырева отторгла даже крайне лояльная к «своим» дипломатическая среда. Когда Кох с Авеном в 2011 году решили взять интервью у своего бывшего коллеги, еще находившегося в Москве, его телефонов не оказалось ни в приемной Лаврова, ни у преемника Е.М. Примакова в МИДе Игоря Иванова – ни у кого из его бывших коллег.

И причиной тому оказались, как представляется, не только его взгляды как таковые и даже не продажа интересов Родины в обмен на мелкие личные выгоды, но и сам характер его деятельности, отрицавшей суть дипломатии и потому делавшей ее ненужной.

Ведь, превратив, по меткому замечанию не кого-нибудь, а Горбачева, МИД в филиал департамента США, Козырев свел внешнеполитическую деятельность к выполнению американских инструкций и тем самым лишил ее смысла. МИД превратился в простой передаточный механизм, с исполнением функций которого легко справилось бы несколько клерков американского посла.

Строго говоря, тем самым Козырев всего лишь наиболее ярко и выпукло выразил смысл всего современного либерализма, ставящего государство на службу глобальному бизнесу (обычно в лице наиболее полного и последовательного выразителя его интересов в лице США) и тем делающего его полностью ненужным.