Глава 21

Они полностью повторили ритуал еще дважды, но призраки больше не появлялись. Хендрикс все еще не была уверена, что они исчезли окончательно, поэтому они с Эдди уселись на полу, направив луч фонарика в потолок. Они ждали.

После нескольких минут молчания Хендрикс схватила бутылку, в которой осталось еще немного вина, и сделала глоток. Она поморщилась – ей никогда не нравился вкус вина, поэтому она обычно разбавляла его газированной водой – и передала бутылку Эдди.

– Спасибо, – пробормотал он, отпив немного.

– Не понимаю, почему все ополчились на тебя, – сказала она через мгновение. – Я имею в виду, я знаю, что твой брат… что он якобы…

Она замолчала, чтобы не пришлось произносить это слово вслух. Убийца.

– Я не думаю, что это из-за Кайла, – сказал Эдди. – То есть это, конечно, хорошее оправдание, но не настоящая причина, по которой местные ненавидят мою семью.

Хендрикс прислонила голову к стене.

– Тогда почему?

– Всегда можно найти повод. – Он пожал плечами. – Над моей мамой в старшей школе издевались все кому не лень, а у папы ни дня не проходило без драки. – Эдди заколебался, сжав губы, словно собирался сказать что-то еще, а затем передумал. – Мы с Кайлом в основном тусовались друг с другом, – закончил он.

– Кайл и Эдди, – как будто размышляя вслух, пробормотала Хендрикс.

– Сокращено от Эдуардо, – объяснил Эдди.

– Немного странно, тебе не кажется?

– Что ты имеешь в виду?

– Просто люди обычно называют своих детей именами, которые сочетаются. Как я и мой младший брат, мы Хендрикс и Брейди. Вместе они классно звучат.

– Хендрикс и Брейди звучит как название магазина, в котором продаются наборы для макраме и вышивания крестиком.

Хендрикс стукнула его по руке, и он тихо усмехнулся.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – продолжила она. – Кайл и Эдуардо не сочетаются.

Эдди замолчал на какое-то время. Хендрикс заметила, что он делал это каждый раз перед тем, как рассказать что-то личное о себе, словно взвешивая свое решение. Через минуту он заговорил с тяжелым вздохом.

– Нас назвали в честь наших дедов, – признался он. – Отцом моей мамы был Кайл Беккер из Коннектикута. Отца папы звали Эдуардо Руис. Он из Аргентины. У родителей и правда был пунктик насчет имен родственников.

– А твоя младшая сестра?

– Марибет назвали в честь маминой мамы. Знаешь, они подумывали завести еще одного ребенка, чтобы, скажем так, замкнуть круг и назвать следующую дочь Валентиной в честь мамы моего отца. Это была наша семейная шутка, когда мы были маленькими. Мама всегда говорила что-то вроде: «Когда родится Валентина, вы, мальчики, должны будете жить в одной комнате», или, если Марибет вырастала из платья, мама откладывала это «для Валентины». Хотя после того, что случилось, она перестала упоминать Валентину.

Хендрикс сомневалась, задавать ли следующий вопрос. Прежде она не была знакома с кем-то, кто пережил такую потерю. Но Эдди, казалось, был не прочь поговорить об этом, поэтому тихим голосом она спросила:

– Ты скучаешь по ней?

Он кивнул.

– И знаешь, что самое странное? Я скучаю по ним обеим. По Марибет и Валентине, хотя Валентина никогда не была настоящей. Как будто какое-то время у нас была эта большая семья, а потом умерла Марибет, Кайл покончил с собой, и все перестали говорить о Валентине. И сейчас остались только я и мои родители.

– Какая она была? Я имею в виду Марибет.

Даже в темноте Хендрикс увидела, как изменилось лицо Эдди. Как будто все напряжение исчезло и он стал выглядеть моложе.

– Марибет отличалась от всех нас. Ей удалось очаровать всех сухоньких старушек в церковном приходе. Она произносила слова неправильно. Типа, она говорила «смагетти» вместо «спагетти». И «бода» вместо «вода». Клянусь, она делала это нарочно, потому что так она казалась еще младше и люди давали ей все, что она хотела. – Он улыбнулся, в уголках глаз образовались морщинки. – Маленькая мошенница.

Его улыбка увяла так быстро, что Хендрикс даже подумала, что она ей почудилась.

– Мне так жаль, – поспешно сказала она. – Извини, я, наверное, не должна была расспрашивать обо всем этом.

– Не извиняйся, – ответил Эдди. – Я раньше никогда ни с кем не говорил об этом. И на самом деле это даже приятно – произнести все это вслух.

Его темные глаза встретились с ее глазами, когда он добавил:

– Не знаю. Может, это все кажется тебе слишком запутанным.

Он с трудом сглотнул, и Хендрикс внезапно ощутила желание коснуться его плеча или сжать его руку. И она, возможно, так и сделала бы, если бы не вспомнила о своем школьном консультанте в Филадельфии, как та, изображая сочувствие, наклонила голову и поджала губы после того, как Хендрикс рассказала ей, что произошло. Честно говоря, от этого Хендрикс всегда начинало подташнивать. Она ненавидела поддельное сочувствие.

Хендрикс все еще думала о своем психотерапевте, когда произнесла:

– Это не кажется мне запутанным. Я, видишь ли, знаю, каково это.

Эдди поднял бровь.

– Конечно, не совсем то, что случилось с твоими братом и сестрой, – сказала Хендрикс, и ее щеки покраснели. – Немного по-другому. Я знаю, каково это – иметь дело с чем-то, о чем ты не можешь ни кем поговорить.

– Так ты действительно скрываешь какой-то мрачный и трагический секрет?

В тот момент он так сильно был похож на Порцию, что Хендрикс невольно рассмеялась.

– Где ты это слышал?

– Ты пришла сюда в середине учебного года, тебя нет в социальных сетях, и ты никогда не говоришь о своей старой школе или о своих старых друзьях. – Эдди пожал плечами. – Народ сплетничает.

Она заерзала. Говорить о Грейсоне ей казалось опасным по причинам, которые было сложно объяснить. Как будто она маленькая девочка и играет в Кровавую Мэри во время ночевки у подружки, когда они все по очереди заходят в темную ванную комнату и произносят «Кровавая Мэри», глядя прямо в зеркало. По слухам, произнесение имени трижды вызывает появление самой Кровавой Мэри.

Это было глупо, по-детски, но сейчас Хендрикс так себя и чувствовала. Как будто если назвать имя Грейсона вслух слишком много раз, он появится здесь.

Она посмотрела на Эдди и увидела, что он наблюдает за ней, ожидая, что она прервет молчание своей историей. В конце концов, это было бы справедливо. Ведь свою печальную историю он ей уже рассказал.

– Ладно, – сказала она чуть погодя. – В Филадельфии я встречалась с одним парнем. Грейсоном Мейерсом.

Казалось, имя прокатилось эхом по всему подвалу. Хендрикс прижала руки к груди.

– Дай-ка угадаю, – сказал Эдди. – Неформальный лидер? Король выпускного бала?

– Почти. На самом деле он был капитаном нашей школьной футбольной команды. И он был хорош. Скауты приходили смотреть, как он играет. Никто не сомневался, что ему дадут грант. Мы начали встречаться в девятом классе, – продолжила она, – и мы просто… совпали во всем. Нам нравились одни и те же сериалы на Нетфликсе, и оба были одержимы Хэллоуином. Мы собирались попробовать все бургеры в Филадельфии и составить свой рейтинг, чтобы быть в курсе, где можно купить самые лучшие бургеры независимо от того, в каком районе мы находимся. Люди говорили о нас, как будто мы единое целое. Хендрикс-и-Грейсон. Я даже думала, что мы пойдем в один и тот же колледж, возможно, даже снимем вместе квартиру после окончания школы.

– Что же изменилось? – спросил Эдди.

Хендрикс заколебалась. Она еще ни разу не пыталась объяснить эту часть раньше, и теперь поняла, что не знает, с чего начать. Казалось, что-то застряло у нее в горле.

– Началось с малого. С крошечных деталей. Например, он терпеть не мог, что я иногда забывала написать ему смс-ку, перед тем как лечь спать. Мы все время спорили об этом. А потом он начал без предупреждения появляться везде, куда я приходила. К примеру, на моей тренировке по волейболу, или в той закусочной, где я тогда работала. Как будто проверял меня. Как будто не верил мне, когда я говорила, что собираюсь куда-нибудь.

Но это было не все. Он ревновал, когда видел, как она разговаривает с другим парнем, даже если это просто кассир в магазине или кто-то, с кем ей приходилось делать проект в классе. Ему не нравилось, когда она носила слишком открытые наряды, но ему также не нравилось, когда она выглядела «по-пацански». Он ненавидел, когда она привлекала к себе слишком много внимания или возражала ему на людях.

– Боже, – пробормотал Эдди. – Так он тебя во всем контролировал?

Хендрикс сжала губы. «Контролировал, да», – подумала она. Но не только. Он обладал удивительной способностью представить все так, будто это была ее вина. Если она забывала написать ему, она была гадкой и легкомысленной. Если она тусовалась без него, то всегда заходила слишком далеко. Слишком выпендривалась. Когда она сказала ему, как ей неловко оттого, что он появляется без предупреждения, он начал ее подозревать. Как будто думал, что она что-то скрывает от него.

Теперь, вспоминая об этом, она почувствовала прилив стыда.

– Я стала подумывать о том, чтобы расстаться с ним, – продолжала она. – Но выпускной был не за горами, поэтому я решила, что подожду, пока он не пройдет. Мы часто шутили на тему, что, типа, все нормальные подростки расстаются с девственностью именно на выпускном вечере, поэтому мы просто обязаны сохранить себя для афтерпати.

Это было так глупо, и я клянусь, что это ничего не значило, но я уверена, что Грейсон ждал, что так и будет. Как будто из-за того, что мы так долго шутили над этим, я… была должна ему это. – Хендрикс почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Раньше она никогда не говорила этого вслух, даже своим родителям, и было странно говорить об этом с Эдди. Но остальная часть истории будет бессмысленной, если она не объяснит эту часть, и поэтому она сглотнула и заставила себя продолжить. – Итак, выпускной вечер одиннадцатого класса  прошел, и мы пошли на неофициальную часть, и он… попытался сделать так, чтобы это… произошло, но я сказала ему, что не хочу.

– Я предполагаю, он не особо обрадовался?

Хендрикс поджала губы, вспомнив, как рука Грейсона сдавила ее запястье, как он заблокировал дверь, чтобы она не могла уйти.

Не смей позорить меня здесь.

– Он схватил меня, – сказала она Эдди, медленно и осторожно подбирая слова. – Он схватил меня очень сильно. Он никогда не делал ничего подобного раньше, и это действительно испугало меня, поэтому я… я закричала. Клянусь, прибежали все, кто был на этой вечеринке. Потом я осознала, что парни оттащили Грейсона от меня, и мои друзья встали вокруг меня, вроде как в защитный круг, барьер, чтобы держать его подальше. – Что-то наподобие смешка сорвалось с ее губ. – Кто-то даже угрожал вызвать полицию.

Эдди был под впечатлением.

– Но это ведь хорошо, правда? Они остановили его. Они заступились за тебя.

– Ну да, просто Грейсон частенько парится на тему того, что другие люди думают о нем. Так что он несколько испугался.

«Несколько испугался» – это еще мягко сказано. К тому времени, когда Хендрикс вернулась домой после вечеринки, у нее на телефоне висели двадцать три смс-ки от Грейсона, одна другой зловещей.

Теперь все в школе думают, что я какой-то чертов насильник.

И худшая из них, та, от которой дрожь до сих пор пробегала по позвоночнику Хендрикс:

Ты заплатишь за то, что сделала.

Она ответила только один раз:

Между нами все кончено. Не пиши мне больше.

А потом заблокировала его номер.

И вот, он начал преследовать ее. Он ждал ее на стоянке возле школы или в двух шагах от ее дома, чтобы можно было перехватить ее по дороге к школьному автобусу. Дошло до того, что она не хотела никуда идти без кого-то из друзей, на случай, если он вдруг появится. После того как он понял, что она заблокировала его номер, он начал отправлять смс и звонить с чужих телефонов. Дошло до того, что она вообще перестала отвечать на звонки или читать смс-ки. В конце концов ей пришлось сменить номер. Но он взял ее новый номер у одного из приятелей. Ей некуда было бежать.

Хендрикс даже и не думала, что он хочет помириться. Ему просто был ненавистен тот факт, что именно она рассталась с ним. Что она сделала что-то без его разрешения. И однажды, когда она вернулась домой со школы, в ее спальне был Грейсон. Он ждал ее. Она до сих пор так и не поняла, как он попал внутрь.

Она набрала 911. Это оказалось буквально судьбоносным решением, но в тот момент Хендрикс не могла придумать ничего лучше. Еще никогда в жизни она не была так сильно напугана.

Именно тогда ее родители решили, что пришло время для перемен. С чистого листа.

Хендрикс глубоко вздохнула, отогнав воспоминания.

– Самое странное, что я до сих пор скучаю по нему. Вернее, не по нему, а по тому, каким он был до всего этого. Если я еду мимо бургерной, то думаю, что мы с Грейсоном еще не пробовали эту забегаловку. А потом я все вспоминаю, и мне мерещится, что это происходит снова и снова. – Она покачала головой, чувствуя, как горят щеки, и тихо добавила:

– Его игровая футболка все еще хранится в моем шкафу. Я не могу заставить себя выбросить ее.

Эдди так долго молчал, что Хендрикс уже было подумала, что он заснул.

– После смерти Марибет я спросил отца, верит ли он в призраков. Он сказал, что не знает, но полагает, что призраки, которых мы придумываем сами, в любом случае опаснее настоящих.

Хендрикс нахмурила брови.

– Что это значит?

Он пожал плечами.

– Я всегда полагал, что это означает, что мы позволяем плохим вещам, которые случились с нами, иметь слишком много власти над нами. Если бы мы могли просто понять, как двигаться дальше, призраки больше не преследовали бы нас.

– Так что все, что мне нужно сделать, это забыть о Грейсоне, и призраки Стил-Хауса оставят меня и мою семью в покое? – Хендрикс хотела, чтобы это прозвучало как шутка, но в ее голосе вдруг появилось сомнение. – Звучит слишком легко.

Эдди поднял бровь, не глядя на нее.

– Ты действительно думаешь, что это легко?

Она начала было говорить, а затем просто сжала губы. Ей вспомнилось зловоние одеколона Грейсона. Его жесткая хватка на запястье.

Эдди был прав. Двигаться дальше совсем нелегко.

Хендрикс толком и не поняла, когда она задремала. Это произошло постепенно. В какой-то момент ее голова стала тяжелее и мысли замедлились. Ей показалось, что Эдди приобнял ее за плечо, прислонив ее голову к своей груди.

Но нет, это был не Эдди. Это был Грейсон. Они устроились в его подвале и смотрели старые фильмы ужасов, как раньше. Грейсон любил ужастики, а Хендрикс их ненавидела, поэтому Грейсон обнимал ее, и она утыкалась лицом в его плечо.

«Тш-ш… – прошептал он ей на ухо. – Ты заплатишь за то, что сделала».

Хендрикс открыла глаза, ее сердце сильно билось. Она несколько раз моргнула, все еще не придя в себя ото сна. Девушка подняла руку к лицу и обнаружила, что ее щеки влажные и липкие от слез. Она сердито вытерла их. Когда Хендрикс стала такой плаксой? Раньше она никогда не плакала.

Хендрикс начала понимать, где она находится, и увидела, что ее голова действительно покоится на плече Эдди и он действительно крепко обнимает ее. Когда это случилось?

Она села, и Эдди проснулся.

– Сколько сейчас времени? – простонал он, потирая глаза свободной рукой. Кажется, он не собирался снимать руку с плеча Хендрикс. Тепло было приятным. И даже успокаивающим.

– Еще рано, – пробормотала Хендрикс. Она отодвинулась в сторону, и Эдди вытянул руки над головой, зевая. Теперь, когда он снял с нее руку, ей стало ее не хватать.

– Я не хотел засыпать, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Призрачные гости приходили?

Хендрикс покачала головой.

– Нет. Никого не было.

Эдди схватил свою куртку с земли и закинул ее на плечо.

– Похоже, призраки разбежались.

– Ты уходишь? – Хендрикс не понимала, почему она удивилась. Эдди ведь не жил здесь.

Она снова подумала о том, как было приятно, когда его рука обнимала ее за плечо. Как безопасно. Тепло разлилось по щекам.

– Ага. – Эдди смотрел на нее, слегка нахмурившись. – Ну, нам же еще в школу, забыла?

«Школа», – подумала Хендрикс. Точно.

– Уверен, что не хочешь позавтракать или что-то еще? – выпалила она. – Может, кофе?

Эдди заколебался.

– Лучше не надо.

– Почему? – спросила Хендрикс.

А он в ту же секунду заговорил, объясняя:

– Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь видел меня выходящим из твоего дома таким ранним утром. Пойдут слухи. – Он улыбнулся, но за улыбкой что-то скрывалось. Печаль, может быть. – У нас же маленький город.

– Верно, – сказала Хендрикс. – Что ж. Тогда увидимся в школе.

Эдди только мрачно рассмеялся.

– Разумеется.

Он произнес это так, как будто это была шутка. Хендрикс хотела возразить, но слова замерли на языке.

Что она собиралась сказать? Что она с легкостью отошьет своих новых друзей и будет сидеть с ним за одним столиком в столовой? Что откажется от популярности и признания, потому что он рассказал ей о своей младшей сестре?

Она слегка сникла, уставившись на свои колени.

Эдди издал какой-то странный горловой звук. Не то смех, не то кашель.

– Я так и думал, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Хендрикс не могла заставить себя посмотреть на него.

– Спасибо, – сказала она, надеясь, что он знает, что она говорит это искренне. – Я серьезно.

Наконец она подняла голову и увидела Эдди, в нерешительности стоящего возле лестницы. На мгновение Хендрикс подумала, что он скажет что-то еще. Но затем услышала звук его шагов на лестнице, и дверь подвала со скрипом открылась и закрылась. Он ушел.