Глава 20
К тому времени, когда они добрались до Стил-Хауса, уже стемнело.
Эдди припарковался у бордюра и заглушил двигатель. Некоторое время они сидели, не говоря ни слова, машина остывала, и в салоне становилось холодно.
Хендрикс обнаружила, что ее взгляд остановился на окнах дома. Ей вдруг представилось, что эти окна – глаза, а переднее крыльцо – тонкая ухмылка, с которой дом наблюдает за ней.
Эта мысль заставила ее вздрогнуть.
Эдди слегка подтолкнул ее плечом.
– Ты в порядке?
«Нет, – подумала Хендрикс. – Я не в порядке».
Но она лишь ответила ему слабой улыбкой.
– Все нормально. Так, где мы сделаем это?
– Ритуал будет наиболее эффективным, если проводить его в месте, где течет мощная сверхъестественная энергия.
Похоже, это фраза из какой-то книжки. Он откашлялся и тихим голосом добавил:
– Я подумал, мы могли бы провести его в подвале.
Хендрикс полагала, что они должны сделать это в комнате Брейди, и при упоминании подвала она покраснела. Конечно. Там же умерла младшая сестра Эдди.
Имело смысл провести ритуал на месте убийства.
– Да, – сказала она, кивая. – Звучит разумно.
Они вышли из машины и направились к дому. С жутким скрипом Хендрикс открыла дверь погреба и держала ее, пока Эдди спускался по лестнице со своими принадлежностями.
Хендрикс щелкнула выключателем, и единственная лампочка вспыхнула, осветив тесное пространство и грязный пол. Несмотря на то что они с отцом тут все вычистили, стены по-прежнему были покрыты темно-коричевыми винными пятнами. От этого погреб больше походил на скотобойню. Хендрикс с беспокойством посмотрела на Эдди, который тем временем начал выставлять купленное.
– Можешь зажечь свечи, пока я рисую пентаграмму.
– Да, – сказала Хендрикс, забирая свечу, которую Эдди протянул ей.
Сам Эдди вытащил контейнер с освященной солью из сумки и нарисовал с ее помощью звезду в середине большого круга. Хендрикс расставила свечи в пяти оконечностях звезды. Собираясь зажечь спичку, она заметила, что у нее дрожат пальцы.
Ей потребовалось три попытки, чтобы уговорить крошечное красно-оранжевое пламя не гаснуть.
И когда наконец свечи загорелись, погреб приобрел жуткий вид. Пламя освещало пентаграмму из белой соли и отражалось в темном стекле бутылок с вином на полках – ее папа пытался понемногу восстановить свою коллекцию.
Хендрикс изучала вино, пока не нашла бутылку с откручивающейся крышкой. Она вытащила бутылку и открыла ее, надеясь, что в этот раз нашла действительно дешевый напиток.
– Жертвоприношение, – сказала она, вылив немного вина в центр круга. Эдди улыбнулся. Он поджег шалфей от одной из свечек, и густой ароматный дым быстро наполнил воздух.
Пахло лучше, чем ожидала Хендрикс. Совсем не как марихуана, но более сладко – как кедр и трава. Она сделала небольшой глоток вина и почувствовала, что ее понемногу отпускает.
Эдди посмотрел ей в глаза.
– Я собираюсь начать ритуал прямо сейчас.
Хендрикс еще раз хлебнула из бутылки, успокаивая нервы.
– Валяй, – сказала она, глотая вино.
Он вытащил мятый лист из заднего кармана и развернул его. Затем начал нерешительно зачитывать.
– Воздух, огонь… гм, вода и земля. – Он поднял голову. – Сделайте это место снова чистым.
Казалось, по комнате пронесся прохладный ветерок, взъерошив волосы Хендрикс. Свечи замерцали.
Затем, одна за другой, погасли.
Вино на языке внезапно показалось прокисшим.
– Так было задумано?
Прежде чем Эдди успел ответить, лампочка над ними вспыхнула и погасла, погрузив их в полную темноту.
«Не психуй», – сказала себе Хендрикс. Но тело, похоже, не хотело слушаться. Ладони взмокли. Спина одеревенела.
– Эдди, – прошептала она.
– Я здесь, рядом. – Он коснулся ее спины. – Так и должно быть. Призраки ринутся в бой, но это… это просто означает, что у нас получается.
Хендрикс пыталась разглядеть его в темноте.
– Это тоже было написано на том сайте?
Эдди ничего не ответил. Хендрикс прижала бутылку с вином к груди, кожа покрылась мурашками. Воздух все еще был наполнен запахом шалфея.
И чего-то еще. Это был сладкий, сырой запах. Мертвых листьев. Гниющего мяса.
Хендрикс сморщила нос.
– Не думаю, что это сработает, – пробормотала она. – Пора валить отсюда.
– Тише. – Голос Эдди был не громче дыхания. – Слушай.
Хендрикс прислушалась.
Сначала она вообще ничего не услышала.
А потом…
Хохот.
Звук был таким мягким, что казалось, он исчезает, когда пытаешься вслушаться в него, словно радиоволна, которая то пропадает, то вновь слышна в приемнике. Дрожащими пальцами девушка вытащила из кармана телефон и включила фонарик, направив белый луч света на стену напротив. Она переступила с ноги на ногу, и звук опустившейся на грязь подошвы показался ей очень громким.
Хендрикс направила свет фонарика на кирпичные стены и винные пятна. Ей было трудно удерживать руку неподвижно, луч дрожал и перескакивал с места на место, отчего немного кружилась голова и подташнивало. Там никого не было. Но у нее возникло ощущение, будто что-то шевелится в тени, куда не доходит свет телефона, обретая форму, как только она перемещает фонарик.
Быстрыми движениями девушка освещала стены вокруг себя, желая увидеть сразу весь подвал, но слишком поспешила. И лишь переведя луч из дальнего угла подвала, она осознала только что увиденное: в углу, склонив голову и сложив руки, стоял парень.
Грудь Хендрикс сжалась. Она снова развернулась к углу, одной рукой поддерживая вторую, чтобы она не тряслась. Но там было пусто.
– Черт, – произнесла она. В горле першило, дыхание Хендрикс было хриплым. Взгляд метался от одной стены погреба к другой, но больше она парня не видела. Хендрикс крутанулась вокруг себя и снова сказала:
– Вот черт.
– Эй, – пробормотал Эдди рядом с ней. Она подняла голову и увидела его побелевшее лицо.
– Ты чувствуешь это?
Хендрикс сглотнула. Еще бы. Температура резко упала – как будто облако заслонило солнце, – и она поежилась от холода.
– Что же нам теперь делать?
– Продолжать стоять на своем. Показать призраку, что это наш дом. – Но сейчас голос Эдди звучал менее уверенно, чем несколько минут назад.
Сердце Хендрикс стучало в груди, а в ушах стоял звон – словно радиопомехи на волне. Она держала телефон перед собой как оружие.
«Стоять на своем, – сказала она себе. – Мой дом».
Запах опавших листьев заполнил ноздри. Но теперь он казался более сладким, мускусным…
«Одеколон», – поняла она, и этот запах напугал ее больше, чем все то, с чем она могла столкнуться в подвале. В одно мгновение он усилился настолько, что ей стало трудно дышать. Это был не просто запах. Это был смрад, зловоние, которое так сильно напомнило ей Грейсона, что на мгновение она решила, что тот вот-вот выйдет из темноты. От этой мысли кровь стыла в жилах, и она не понимала, насколько ее пальцы ослабли, пока телефон не выскользнул из руки и не шлепнулся о землю. Его тусклый свет не освещал ничего, кроме грязи.
«Нет». Хендрикс упала на колени, руки дрожали, пока она искала свой телефон…
Холодные пальцы плотно сжали ее запястье. Это было мгновение чистого ужаса, а затем кто-то вывернул руку Хендрикс за спину, поднял с земли и швырнул об стену. Она почувствовала щекой холод грязных кирпичей и ощутила вкус крови во рту.
– Хендрикс? Да твою мать! Хендрикс! Отстань от нее…
Голос Эдди звучал далеко, как будто он говорил по другую сторону толстого стекла. Пальцы вокруг ее запястья сжимались все сильнее, и на спину навалился тяжелый груз, прижимая тело к стене. Хендрикс была настолько ошеломлена, что даже не пыталась пошевелиться и закричать. В голове кружила одна единственная мысль.
«Это не может случиться со мной, только не это».
Другая холодная рука скользнула по затылку и обхватила макушку.
Хендрикс даже не успела понять, что происходит, когда пальцы схватили ее за узел волос на затылке и потянули. Она почувствовала, как ее голова дернулась назад, и боль пронзила ее шею, словно удар тока.
– Ты правда думала, что нравишься нам? – грубый, жесткий голос прошипел ей прямо в ухо. – Бедняжка Сэгги Мэгги.
Хендрикс моргнула в темноте, не в силах произнести ни слова. Она знала, что это был призрак. Но какая-то ее часть верила, что это Грейсон дышит ей в лицо и держит ее руки.
– А ведь ты можешь быть симпатичной, если постараешься, – продолжил голос. – А мы можем помочь.
Что-то холодное и острое коснулось ее лица.
Нож.
У Хендрикс сперло дыхание, и началась настоящая паника. Она прижала ладони к стене и изо всех сил оттолкнулась, скидывая груз, удерживающий ее на месте.
Хендрикс показалось, что откуда-то издалека – смутным эхом, еле слышным в длинных коридорах – доносится голос Эдди:
– Очищаю, освобождаю, развеиваю.
Она ожидала встретить сопротивление, но давление на нее сразу же исчезло. Она потеряла равновесие и отшатнулась, шмякнувшись на спину. Новая волна мучительной боли прострелила позвоночник.
Хендрикс глубоко вздохнула, когда в подвале вдруг резко потеплело. Изменение было внезапным и настолько удивительным, что она почувствовала, как спина стала влажной от пота. Смрад исчез, а аромат одеколона сменился земляным запахом пола.
Свечи в одно мгновение вспыхнули все как одна.
– С тобой все в порядке? – спросил Эдди, присев рядом с ней.
Хендрикс так тяжело дышала, что не могла говорить. Понемногу ей удалось взять себя в руки.
– Что это было?
– Я не знаю. – Эдди мельком взглянул на нее и отвел глаза, нахмурив лоб. – Я читал, что призраки будут сопротивляться, но я не думал, что будет вот так.
– Здесь пытали девушку, – сказала Хендрикс все еще слабым от страха голосом. Она не могла понять, откуда ей было известно об этом, но стоило ей произнести это вслух, как она сама уверилась, что это правда. Сэгги Мэгги. – Сперва мне казалось, что здесь был всего один мальчик, но теперь я думаю, что их было несколько. Он все время говорил «мы», как будто имел в виду своих друзей. – Она поднесла руку к затылку и съежилась, коснувшись того места, где прошлось холодное лезвие ножа. – Они собирались причинить ей боль.
– Кто говорил о друзьях? – Эдди нахмурился, внимательно глядя на нее.
Она моргнула.
– А ты разве не слышал его?
– Слышал кого?
Хендрикс внезапно почувствовала холод. Голос мальчика-призрака был настолько отчетливым, будто в подвале с ними стоял еще один человек.
– Этот парень, – настойчиво повторила она. – Такое впечатление, что он разговаривал с кем-то еще. Он сказал, что она им никогда не нравилась, и назвал ее Сэгги Мэгги.
– Я ничего такого не слышал, клянусь.
Кожа Хендрикс гудела. Она начала отступать к лестнице.
– Давай уже выбираться отсюда.
Эдди слегка нахмурился.
– Чтобы ритуал сработал, мы должны провести его трижды.
Хендрикс издала звук – нечто среднее между фуканьем и фырканьем – и нащупала перила за спиной.
– Я не хочу оставаться, чтобы он застал меня, когда вернется.
– Тогда останусь я. – Эдди произнес это так быстро, так легко, что Хендрикс на секунду подумала, что ослышалась.
– Ты останешься? – повторила она.
– Я не покину этот дом, пока не узнаю наверняка, что ты… что здесь безопасно. – Эдди стянул с себя куртку и опустился на землю. – Тебе не нужно оставаться, если не хочешь, но я никуда не пойду.
Между ними повисла натянутая тишина.
Хендрикс прикусила губу. Она что, действительно оставит его здесь на всю ночь в одиночестве? Его младшая сестренка умерла в этой комнате. Его брат покончил жизнь самоубийством в комнате прямо над ними.
Эдди подтянул колени к груди. Судя по напряженному выражению его лица, Хендрикс догадывалась, что он думает о том же самом. Уйти прямо сейчас было бы жестоко.
Девушка уселась рядом с ним на землю, прижимая колени к груди, неосознанно имитируя его позу. Она обнаружила, что ее взгляд устремлен в дальний угол погреба, где – она была уверена в этом – она видела призрак парня, стоявшего в темноте. Там никого не было. По крайней мере, сейчас.
– Ладно, – наконец сказала она. – Давай попробуем еще.
