24

Черешневый мед (Prunus avium)

С нежным, легким ароматом.

По вкусу напоминает косточку плода и миндальное печенье.

Это мед искренности и справедливости.

Он придает силы духа и дарует новый взгляд на будущее.

Янтарного цвета, образует мелкие и нежные кристаллы.

Анжелика знала, что час стал. Ей нужно было найти тот особенный мед, о котором все говорили, но никто не знал, где его добыть.

Первым делом необходимо было обнаружить дерево – то самое, которое завещала ей Маргарита.

Нужно пойти в лес.

Над лесом поднимались рои золотых пчел – богатство острова, его пульсирующее сердце. Анжелика задумалась, понимают ли сами жители Аббадульке, как им повезло, что они живут в таком необыкновенном, чистейшем, ничем не загрязненном месте. Благодаря работе пчел по опылению, местные могут гордиться богатой растительностью, крупными, красивыми, душистыми цветами и плодами. И впечатляющими урожаями.

Анжелика покачала головой.

Люди все это воспринимали как само собой разумеющееся. Очень часто, чтобы осознать значимость того, чем обладаешь, нужно лишиться его.

Она задумалась о своей маме. И о Николе.

Теперь, когда злость по отношению к ним обоим рассеялась, она чувствовала лишь неизбывную грусть и глубочайшее бессилие.

Она отбросила от себя эти мысли и занялась делами. Сначала нужно было еще раз перебрать вещи Маргариты. Неужели она не оставила хоть малейшего намека, где искать то волшебное дерево? Или это всего лишь аллегория? Что-то вроде метафоры? И еще кое-что Анжелика никак не могла понять: почему Яя не объяснила ей четко и ясно, что именно необходимо делать?

Она снова покачала головой. Такое поведение было очень в стиле Маргариты.

«Не беспокойся, доченька, ты найдешь ответы на все свои вопросы, когда будешь готова их услышать. Ни минутой раньше. Не нужно ничего делать, пока ты не способна понять».

Именно так, придерживаясь этой философии, Яя учила Анжелику всему, что умела сама.

«Присмотрись, Анжелика, раскрой свое сердце и душу. Только тогда увидишь по-настоящему».

На ее губах заиграла улыбка.

Нужно было поразмышлять. Она легла на кровать и уставилась в потолок. Ее внимание привлекли деревянные балки. Их было восемь или шесть, если учитывать вооруженного всадника. Считая балки, она успокаивалась. Она всегда так делала, мысленно расставляя все по местам.

Она поднялась, подошла к окну и посмотрела на море. Дымка заволокла все небо, сквозь тучи пробивались солнечные лучи, придавая им угрожающе фиолетовый оттенок. Анжелику накрыла волна воспоминаний. Одно за другим они выплескивались наружу, она пристально в них вглядывалась, но не находила ничего, что могло бы ей помочь.

Анжелика так и не вспомнила, чтобы Яя хоть раз показывала ей это дерево.

Но все же что-то подталкивало ее отправиться в лес, какое-то неуемное любопытство. Словно ей было слегка не по себе из-за того, что где-то в глубине подсознания вспомнилось нечто очень важное.

Да, именно так оно и было!

Она вскочила и тут же вздрогнула от резкого шума.

– Что, черт возьми, происходит?

Пепита запрыгнула на ее сумку, перевернув все содержимое. Анжелика сдвинула брови, покачала головой и схватилась за занавеску – как всегда поступала в детстве, когда что-то ее беспокоило. Нахмурилась и опустила взгляд в пол. Занавеска качнулась и вернулась на свое место. Анжелика бросилась к кучке разбросанных вещей, положила их на место и схватила записную книжку с письмами.

Развязала узелок и открыла книжку. Одно из писем было написано свободным, плавным почерком с завитками – как было принято когда-то очень давно, словно у автора этого письма было и время, и желание позаботиться о каждой мелочи.

«Дорогая Маргарита,

так трудно понимать этих людей. Вроде бы они используют знакомые тебе слова, но значения в них вкладывают совершенно иные. Они смотрят на тебя, ждут. А я не знаю, что ответить, поэтому просто молчу. Они считают меня глупой, понимаю. Мне кажется, на самом деле, это даже хорошо, потому что если люди считают тебя глупым, они не обращают на тебя внимания. А мне необходимо еще немного побыть в тишине, в своей скорлупе. Мне нужно еще немного времени, чтобы разобраться, принять решение и сделать выбор. Порой мне представляется, что я белый лист. И что все можно взять и написать с самого начала, когда я сама смогу подбирать слова. Я так счастлива, когда думаю об этом, мне становится так легко, и я чувствую себя обновленной. Но хватит, больше не хочу об этом говорить… Знаешь, сегодня одна синьора купила у меня мед. Даже не могу объяснить словами, как я была счастлива. Как в детстве, когда не нужен особый повод, ты счастлив и все. Всего одну баночку. Но начало положено. Когда она взяла в руки эту баночку, я почувствовала себя нужной, способной, умелой. Синьора не старше меня, но ее глаза, ее улыбка светились. Я все думаю, неужели через несколько лет и я смогу смотреть на мир с таким же блеском в глазах…

Твоя Чечилия»

Анжелика дочитала письмо и убрала его обратно в Книгу меда. Она медленно полистала тетрадь. Между страницами лежали веточки тимьяна и лаванды. А вот и фиалка, и маленькая засушенная розочка. И еще письма.

«Я приготовила апельсиновую цедру и поставила на плиту вместе с медом. Цедра стала очень мягкой, и когда я добавила поджаренный миндаль, орешки утонули в меде, как в гнездышке. Да, Маргарита, ты обязательно должна попробовать медовое гнездышко с миндалем. Мне вспомнились весенняя полянка и аромат миндального цветка. Очень нежный с горчинкой, отчего вкус становиться насыщеннее. Спасибо, Маргарита. Я обнимаю тебя. Тебе привет от Марсильи.

Агата»

Анжелика не могла остановиться, все пытаясь найти в словах этих незнакомых женщин ответ на свой вопрос. Но ни слова не было ни о самом дереве, ни о меде, который навевает грезы. Она закрыла тетрадь и положила ее на кровать.

Но когда она спускалась по лестнице, вдруг ей в голову пришла одна мысль.

Свое место для каждой вещи и каждая вещь на своем месте. Этому ее научила Мария. Именно так Мария объясняла, как содержать дом в чистоте и порядке. Конечно, это была метафора. Но она годилась на все случаи жизни. Нужно было навести порядок в своих мыслях.

То, что она искала, было в конце коридора, в комнате Маргариты. Анжелика вошла в комнату, направилась к окну, распахнула его и раздвинула ставни. Блестящая синева сменила молочный утренний свет, солнце, скользнув по голубым коврам, залило собой пол. Ветер колыхал льняные занавески.

Запах моря сразу окутал всю комнату, но это была спальня Маргариты Сенес, поэтому ее аромат держался там стойко: смесь пчелиного воска, меда, грубого льна, лимона и лаванды.

Кровать самая обычная, но покрывало было произведением искусства. Анжелика подошла поближе. Она прекрасно знала ценность ручной работы, и в этом белом покрывале каждый квадратик готов был поведать свою историю. Чибисы, вода и растения, даже пчелы и детки, держащиеся за руку. А вот мама с дочкой кружатся в танце, и женщины водят хоровод.

Анжелика водила пальцем по картинкам, словно изучая историю этого полотна. Затем огляделась вокруг. Комод, тумбочка. Платяной шкаф – еще из тех старинных, высоченных, из черного массивного дерева, с великолепной инкрустацией. Он напоминал о давно минувших временах, когда сделанные столяром вещи должны были отстояться и переходили из поколения в поколение. Шкаф был грузным и без всяких излишеств. Чтобы открыть его, пришлось приложить усилие, но в итоге ей удалось приоткрыть створки. Полки, ящики, все лежало в идеальном порядке. Даже там пожелтевшие от времени вещи благоухали пусть уже и высохшими травами, лавандовой пыльцой и лимонной цедрой. Но внимание Анжелики привлекло не это. Она заметила пять коробок – старых, обклеенных цветной бумагой. Розы, фиалки, полоски, букетики сирени. Анжелика их знала, вернее, узнала. Такие же коробочки были везде расставлены по дому. Яя неровно дышала ко всяким емкостям для хранения – самых разных форм и размеров. Ей нравилось обклеивать их и складывать внутрь всякую всячину.

Анжелике тоже это нравилось.

Она внимательно посмотрела на коробки и достала одну наугад. Открыв ее, Анжелика нахмурила лоб в восхищении от увиденного: множество исписанных каллиграфическим почерком листов. Завитки, вензеля – так может писать только тот, кто вкладывает душу в то, что пишет. Каждое слово было словно произведением искусства.

«Хлеб необходим. Хлеб – это сердце, это душа. К нему нужно прикасаться, его нужно узнавать. Хлеб нюхают, трогают, слушают и вкушают с почтением. Хлеб дарит радость и счастье. Поэтому для человека хлеб – это основа любого события. Ибо хлеб говорит, рассказывает о тех местах, где было выращено и обработано зерно. Но муке нужна вода, нужна союзница, помощница. Поэтому их нужно объединить еще до того, как растопится печь, поскольку воздух и вода помогают им закваситься. Им нужно, чтобы руки их разминали…»

Анжелика была взволнована. Обыкновенный продукт, хлеб, был описан так, словно в нем таился главный секрет счастья. Она взяла в руки следующий листок и пробежала глазами по строкам. Опять говорилось о хлебе и разных способах его употребления, в зависимости от времени и случая. Там были еще и картинки. Хлеб на помолвку, хлеб на Пасху, хлеб для новобрачных и даже хлеб для поминовения усопших. Анжелика решила, что обязательно покажет эти бумаги Сильвии, они наверняка ей пригодятся.

Она аккуратно закрыла коробку и достала другую. На ней был изображен ребенок, хотя, скорее, это был чертенок. У детей не бывает таких заостренных ушек. Анжелика уселась на ковер напротив шкафа и принялась читать.

«Самой темной ночью, когда тяжело дышать, сны – это предвестники беды. И виноват во всем Саммутадори, шаловливый чертик, который отбирает спокойствие и безмятежность и вселяет беспокойство и страх».

Анжелика что-то припоминала, она слышала нечто похожее в детстве. Снова принялась читать. Яя даже написала заклинание, как прогнать это странное существо. Это были Бребусы, Анжелика их знала. Магические слова.

Затем она вытащила из коробки еще один листик, в нем говорилось о феях Янас.

– Они исчезли пять веков назад… ничего себе, – шептала Анжелика в восхищении от рассказа. – Как считаешь, они действительно существовали? – спросила она у Лоренцо, который следил за каждым ее движением.

Анжелика положила листок к другим листкам, закрыла коробку, но вставать не стала. Мысли превратились в слова и постепенно обретали форму. Теперь это были уже целые предложения, и они говорили с ней, напоминали о том, что она забыла. Анжелика снова взглянула на коробки.

– Яя, что это?

Но потом Анжелика поняла. Яя записала и сохранила совершенно все. Не историю, не литературу, а то, что передавалось из уст в уста простыми людьми – на что они надеялись, о чем мечтали, что любили есть. Это была мудрость народа, его устное наследие, которое Маргарита решила увековечить.

– Яя, какие еще сюрпризы ты для меня подготовила?

Анжелика аккуратно положила коробки на место и закрыла шкаф, но окно оставила открытым. Эта комната заслуживала света. По пути на кухню она все думала, что еще Маргарита решила сохранить.

Поразмыслив об этом, Анжелика улыбнулась. Она вышла во дворик и взглянула на небо.

Как же мало она на самом деле знала о Яе. Она задумалась, как люди могут жить вместе и так и не узнать друг друга.

Мысли унесли ее к Николе, но она решительно отбросила их. Анжелика не хотела думать о нем, уж точно не в тот момент. Рано или поздно ей придется разобраться со своими чувствами к этому мужчине. Рано или поздно. Она заметила, чем больше пыталась изгнать его из своих мыслей, тем чаще он возвращается. «Почему?» – спрашивала себя она.

Анжелика была убеждена, что к сегодняшнему Николе ее не тянет. По ночам ей не давали спать лишь воспоминания и сама мысль о своей первой глупой любви, которую она все еще бережно хранила. Она продолжала внушать это себе. И не переставала, даже когда в ее размышления прорвался голос мамы, которая повторяла ей, что нет на свете ничего только белого или только черного.

Но мысль не отпускала ее: теперь она дрожала в объятиях мужчины, а не мальчика. Это его сила окутывала ее, и это его взгляд она хотела бы всегда чувствовать на себе.

Нужно прекратить об этом думать, велела она себе. И отправилась по тропинке, что вела к лесу. Найти то дерево – это было первоочередной задачей.

Ремонт был закончен.

Никола окинул свой дом критическим взглядом. Вышло даже лучше, чем он ожидал. В глазах сверкнула искра гордости. Он посмотрел на руки. Он все никак не мог понять, как же ему удалось справиться с брошенным самому себе вызовом. Ставить мелкие цели, шаг за шагом – только так можно продвигаться к чему-то новому.

Услышав гул автомобиля, Никола обернулся. Его взгляд моментально почерствел. Он не спеша двинулся навстречу брату. У Николы не было ни малейшего желания разговаривать с Клаудио, тем более после истории с Анжеликой.

– Что ты здесь делаешь?

Клаудио осмотрелся.

– Должен признать, ты недурно постарался. Великолепный дом. По-моему, я еще никогда его таким красивым не видел. Как, черт побери, тебе удалось?

– Ближе к делу. Тебя не должно волновать, в каком состоянии этот дом. Ты даже не хотел его.

Клаудио пожал плечами.

– А зачем он мне? Квартира в тысячу раз удобнее.

– Итак, зачем ты приехал?

Клаудио провел тыльной стороной ладони по лбу, затем встретился глазами с глазами Николы и улыбнулся.

– Просто хотел сказать, что нашел другое место под туристический комплекс. Можешь передать твоей подружке, что меня больше не интересует ее земля.

Никола почувствовал, будто камень упал с плеч.

– Это необыкновенный остров. Очень рад, что ты это осознал. Если ты развернешь здесь строительство, ни к чему хорошему это не приведет.

Клаудио нахмурился.

– Ну, не преувеличивай. Я сказал, что мне не нужна земля Анжелики Сенес, а не то, что отказался от своего проекта.

– Значит, ты так ничего и не понял.

– Нет, Никола. Это ты ничего не понял. Ты превратился в теоретика, ты понятия не имеешь, что такое настоящая жизнь – жизнь, которая каждый день спрашивает с тебя.

Никола сжал губы.

– Что за ерунду ты несешь, Клаудио? Ты можешь обманывать других и даже себя, но есть такая вещь, как совокупный взгляд на происходящее, и ты совершенно его не учитываешь. Не бывает такого, что сегодня ты вложишься в клочок земли и всю оставшуюся жизнь будешь жить припеваючи. Только долгосрочные инвестиции способны решить проблемы. Ты же только добавляешь неприятностей деревушке, которой и без того несладко. Анжелика права.

Клаудио глубоко вздохнул, а затем рассмеялся.

– Никогда нельзя недооценивать силу женщины. Да уж, ну и промыла она тебе мозги. Она что, настолько хороша в постели, что у тебя помутился рассудок?

– Ты идиот.

На мгновение Клаудио показалось, что Никола сейчас кинется на него с кулаками. Во всяком случае, это читалось у него на лице. На всякий случай Клаудио сделал шаг назад.

– Я пришел не ссориться с тобой. Прекрати. – Он потер рукой лоб. – Неужели ты не понимаешь, что все, что я делаю, это ради нас же самих? Рано или поздно тебе придется принять решение и занять свое место в компании. Ты Гримальди. Это твой долг.

Клаудио никогда не понимал Николу. Решение брата уйти из Tecnovit и вернуться на Сардинию всегда казалось ему сумасшествием.

В ту ночь, когда Никола позвонил ему и в растрепанных чувствах сообщил, что возвращается домой, Клаудио всячески пытался разубедить брата.

– Возьми отпуск. Ты просто переутомился. Ты работаешь по четырнадцать часов в сутки. Естественно, что ты не выдерживаешь.

– Ты что, не слышишь меня? Ты вообще понял, черт возьми, что я тебе сказал? По моей вине та женщина пыталась покончить с собой. Она перерезала себе вены прямо в моем присутствии. В моем кабинете, будь он проклят.

– А ну перестань кричать и успокойся! Ты не виноват, что ее уволило начальство компании.

– Это я ее уволил! Я! Понимаешь?

– Какая разница? Ты исполнял свои обязанности. И потом, если бы она и правда хотела умереть, она бы выбрала другой способ и другое место. Вот увидишь, выяснится, что она лечилась от депрессии. Или что она умалишенная.

Никола медлил с ответом. И когда Клаудио уже начал верить, что ему удалось заставить брата задуматься, он услышал странный звук. Едва различимый, словно кто-то дышит. У него душа ушла в пятки. Никола плакал.

– Эта кровь… эта кровь. Я до сих пор чувствую ее на себе. Я сжал ладонями ее запястье, пытаясь остановить кровотечение, я пытался…

На тот раз Клаудио решил дать Николе выговориться, выплеснуть эмоции. Он тогда выяснил, где находится брат, и первым же рейсом вылетел в Милан. Но когда Клаудио прилетел, Николы уже и след простыл. Он уволился из компании и был недоступен.

Понадобилось три месяца, чтобы разыскать его. Это были самые долгие месяцы в его жизни.

А он все это время находился там.

В Аббадульке.

И все это время, что Клаудио отчаянно разыскивал брата, Никола провел на борту своей несчастной яхты.

Клаудио схватил Николу за плечо.

– Ты был еще совсем мальчишкой. Ты понятия не имел, как справиться с успехом. Вот и все. Сейчас все по-другому. Вместе мы можем провернуть серьезные дела и вернуть нашу фирму на те позиции, что она занимала прежде. Сделать ее еще лучше. Мы можем достичь даже больших результатов, чем наш отец.

Никола отошел в сторону и покачал головой.

– Это твоя мечта, Клаудио. Не моя.

– Не надо так со мной разговаривать! – почти что закричал Клаудио. – Не надо так со мной разговаривать. Понятно? Я всячески пытаюсь пойти тебе навстречу. Ты просил оставить твою подружку в покое, и я ее не трогаю. Я на этом потерял кучу денег, а ты что думал? Мне пришлось распродавать недвижимость, чтобы покрыть убытки.

Клаудио отвернулся. В ярости он сунул руки в карманы. Сначала ему хотелось поинтересоваться у Николы, а какая мечта у него. Если у него вообще была мечта. Но предпочел смолчать. Их отношения уже давно превратились в формальность. И это очень беспокоило его и огорчало. Никола ведь был его единственным братом, единственным человеком, которого он по-настоящему любил. Не проронив ни слова, Клаудио направился к машине. Он сел и опустил окошечко.

– Администрация выделила мне казенные земли. Я уже подписал договор с мэром.

– Что это значит? Что это за земли?

– Я построю туристический комплекс на склоне холма.

У Николы глаза на лоб полезли.

– Ты не можешь так поступить. Там же лес.

Клаудио пожал плечами.

– Ну, снова вырастут эти деревья. Они на то и есть, чтобы расти.

Пчелы летали у ветвей, довольно высоко. Анжелика прикрыла лицо рукой и взглянула на рабочих пчел, которые возвращались в гнездо. Она была взволнована. Как давно она не встречала дикого улья? В природе его было уже практически невозможно найти. Условия окружающей среды обычно пагубны для пчел.

Анжелика отошла, чтобы лучше рассмотреть соты и все, что вокруг них. Пчелы выстроили соты вокруг ветвей, так что дерево было частью этой необыкновенной, изумительной конструкции. Анжелика продолжила бродить по подлеску, внюхиваясь, вглядываясь, вслушиваясь во все. Солнце, пробивающееся сквозь деревья, то и дело ослепляло ее. Она вышла на небольшую поляну и заметила уже второе гнездо, которое тоже располагалось на верхушке дерева. Луч солнца упал на пчел и озарил их своим светом. И Анжелика увидела, как они блестят.

Вот они. Ее золотые пчелы.

Анжелика улыбнулась и продолжила поиски. Она прошла вдоль всей поляны и обнаружила, что пчелиные гнезда расположены веером по всему периметру. Она обернулась и увидела простирающуюся в лощине деревушку Аббадульке, она лежала перед ней как на ладони. Анжелика прикинула, что оттуда до моря несколько километров. Это и был максимальный радиус работы пчел. Чтобы облететь весь остров, им приходилось разделяться.

Анжелика задумалась и не спеша развернулась к горам, что высились у нее за спиной. Чем дальше к вершине, тем лес становился все гуще, превращаясь почти в дикие заросли. Но Анжелика помнила, что была там еще одна поляна, потому что Яя пару раз в детстве водила ее туда. Там же был и источник, который дал название их деревушке. Это она тоже помнила.

Анжелика в задумчивости посмотрела по сторонам и помрачнела.

Вдруг, словно подталкиваемая неведомой силой, она направилась вверх по склону и увидела целый пчелиный коридор. Она пригляделась к этому неистовому движению.

– Откуда же вы прилетели, дорогие мои? – прошептала она, одолеваемая сомнениями. И улыбнулась. Она уже собиралась углубиться в чащу леса, как вдруг услышала шарканье у себя за спиной. Сухая трава скрипела у кого-то под ногами. Затем послышался странный звук. Она обернулась.

В воздухе чем-то пахло… и этот запах ей не нравился. То ли хлор, то ли отбеливатель – она не могла разобрать.

И тут Анжелика увидела ее. Анна вынырнула из-за куста и, опустив вниз голову, бросилась к Анжелике.

– Эй, малышка, с тобой все в порядке?

Девочка замерла, подняла личико и потерла ручками глаза, оставив на них темные полосы.

– Что случилось? – пробормотала Анжелика и, бросив на землю сумку, медленно и не отрывая взгляда от девочки, сделала шаг ей навстречу.

Анна отпрянула, заставив Анжелику остановиться.

– Золотко мое, это же я.

На девочке было белое кружевное накрахмаленное платьице с большущим пятном посередине. Она выглядела слегка не от мира сего. Разделенные пробором волосы были так туго затянуты в хвост, что проглядывала нежная белая кожа ее головки. Вдруг девочка раскрыла рот, и Анжелика затаила дыхание.

Первый раз Анна совершила нечто подобное.

Но она не произнесла ни слова. Только покачала головой и кинулась в объятия Анжелики, которая наклонилась к девочке, широко расставив руки.

– Все хорошо, деточка, не переживай.

Анна плакала не впервые, но это было не так. У девочки был открыт ротик, но она не проронила ни звука. Анжелику охватила паника, она накатывала волнами и переворачивала все внутри. Анжелика и сама перепугалась, что вот-вот расплачется. Анна заволновалась, затрясла головкой и вдруг оттолкнула Анжелику и убежала в сторону деревни, так что Анжелика и сказать ничего не успела.

– Что же тебе такого сделали, девочка моя? – прошептала она.

Анжелика бросилась за девочкой следом и догнала. Но вместо того чтобы обнять ее, отпрянула назад.

Анна стояла, прильнув к дереву, на котором приютились гнезда золотых пчел, словно она хотела на него взобраться. Вдруг она соскользнула на землю, свернулась клубочком и стала раскачиваться вперед-назад. Анжелика, окаменев, собралась уже подойти к девочке поближе, но та вскочила, распростерла ручки и раскрыла рот.

Только пчелиное жужжание нарушало повисшую тишину.

– Как я могу помочь тебе? Прошу тебя, радость моя, посмотри на меня.

Анжелика была готова на что угодно, лишь бы понять, расслышать Анну. И в тот момент заметила огромную петлю.

Она приблизилась к малышке и увидела, но у нее на запястье болтается край поводка для животных. Она вся побелела от ужаса, в глазах потемнело. Все слова смешались в голове. Анжелика приподняла ручку Анны.

– Кто это был? Кто с тобой это сделал?

Девочка приподняла брови, затем резко дернулась и отскочила. Ноги у Анжелики налились свинцом. Она дрожала.

Анна высвободилась и помчалась в сторону деревни.

– Подожди, Анна, Анна! – Но ее призыв растаял в уже опускающихся на лес сумерках. Она бросилась за девочкой, но догнать не сумела. Запыхавшись, она опустила руки на колени и попыталась перевести дух.

– Ну где же ты, малышка?

Анжелика огляделась вокруг, ей становилось все страшнее. Она машинально направилась в сторону дома.

Когда добралась до деревни, дыхание у нее сбилось. Она заметила, что все вдруг опустело. Анжелика подошла к воротам, но они были заперты. Тогда она, задыхаясь, побежала обратно. В глазах светился ужас, лицо побледнело. Сама мысль о том, что кто-то посмел ударить Анну и причинить ей вред, скручивала ей живот. Она поднесла руку ко рту, к горлу подступала тошнота. Дорога теряла очертания, теряясь в тумане.

Ей пришлось дважды протирать глаза.

И что теперь? Как помочь этой малышке? Анжелика была не в очень хороших отношениях с отцом и с бабушкой девочки. Ее охватило глубокое чувство бессилия, словно перед ней высилась ледяная глыба, которую не сдвинуть. Анжелика бросилась бежать.

Она знала, где живет Мирта Фену.

Нужно было спуститься почти к самому морю, в противоположном конце деревни. Анжелика перебежала улицу и помчалась дальше. Она не обращала внимания на любопытные взгляды, которые прохожие бросали ей вслед, на высовывающихся из окон удивленных жителей. Она все бежала и бежала, и сбившееся дыхание огнем жгло ей горло. Но останавливаться она не могла, она хотела срочно поговорить с Джузеппе.

Дом был в точности таким, как она его помнила. В конце улицы блестело море, освещенное заревом заката. Пока она стучалась в дверь Фену, ставни громко хлопали на ветру.

– Открой, Джузеппе. Открой, иначе, клянусь, ты пожалеешь!

Дом представлял собой воспоминание о бывшей роскошной вилле. Резные наличники украшали все окна и двери, но стены потемнели от влажности, а вздутая штукатурка клочьями сыпалась на землю.

– Открывай, черт возьми!

Анжелика колотила в дверь, пока какая-то женщина из соседнего дома не высунулась в окно.

– Его нет дома. Он будет позже.

Анжелика обернулась.

– А вы случайно не видели тут девочку?

– Кого?

– Анну, его дочку. Ей около восьми лет, маленького роста, со светлыми волосами и зелеными глазами.

– Слушай, я прекрасно знаю, как выглядит Анна. – Женщина презрительно фыркнула. – Я просто не расслышала имя.

– Так вы видели девочку?

Женщина пожала плечами.

– Скорее всего, она играет на пляже. Мама у нее умерла, бабушка делает все, что может. Отец работает.

Анжелика повернулась к морю. Она добежала туда меньше, чем за минуту. Но все надежды рухнули, когда она увидела, что по пляжу гуляет только мужчина с собакой, больше никого. Анжелика вернулась. Она уже собралась снова стучаться в дверь, как за ее спиной остановилась машина.

– Что тебе надо?

Она резко обернулась.

– Где Анна? Что ты с ней сделал?

Джузеппе побледнел. Он выскочил из машины, даже не заглушив мотор и не закрыв дверцу. Он схватил Анжелику за плечи, на лице – паника и ужас.

– Что случилось с моей дочерью?

Анжелика ударила его по руке и отпрянула.

– Это ты мне объясни. Ее привязали! Когда я увидела ее, на запястье у нее была туго затянутая петля. Анна плакала, она была в отчаянии. Как ты мог?

У Джузеппе раздулись ноздри от негодования, он стал трясти Анжелику за плечи, но потом отпустил. Спустя мгновение он со всей силы треснул кулаком о стену. И погнал Анжелику прочь.

– Убирайся! Уезжай ты отсюда! Возвращайся в свой мир. Убирайся вон! – орал он ей прямо в лицо.

Анжелика бросила на него взгляд.

– Так это ты приходил к моему дому. Это ведь ты оставил ту надпись?

Джузеппе застыл, а затем направился к машине. Припарковав автомобиль, взбежал по ступенькам, открыл дверь и только тогда взглянул на Анжелику.

– Я понятия не имею, о чем ты.

– Очень даже имеешь. Это ведь был ты!

– Чем докажешь?

Анжелика не растерялась.

– Ты что, не понимаешь, что дом должен остаться таким, как он есть, в том числе, и ради нее, ради Анны? Все, что оставила Маргарита, достанется и твоей дочери тоже. Зачем ты побил ее? Какого черта ты ее привязал?

– Да что ты такое несешь? Да я никогда… – и слова замерли у него на губах. Еще до того, как Анжелика смогла как-то среагировать, кузен выпроводил ее за порог и хлопнул дверью.

Она упала на ладони, это смягчило удар, но теперь ладони горели. Распластавшись на дороге, Анжелика почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо.

– Какой невоспитанный. Иди сюда, доченька, подымайся. Садись, сейчас принесу тебе воды. – Женщина, с которой совсем недавно разговаривала Анжелика, поспешила в дом и вскоре вернулась с бутылкой в руках. – На, доченька, пей.

Анжелика вся дрожала. Холодное стекло коснулось ее губ. Она сделала несколько глотков, и ей стало лучше. Неожиданно распахнулась дверь. Анжелика вскочила на ноги. На пороге стоял Джузеппе и держал на руках девочку.

– Радость моя, с тобой все в порядке?

Анна не ответила, а только посмотрела на Анжелику. Она крепко обнимала отца за шею. Головка лежала у него на плече.

– Конечно, с ней все в порядке. Ты наплела всякую чушь. Ее никто никогда не бил. Не смей говорить о том, чего не знаешь.

После этих угроз Джузеппе страх Анжелики превратился в холодный, ледяной гнев.

– Тогда потрудись объяснить, что это такое. Новый способ удержать детей дома?

Джузеппе схватил дочку за руку, и когда увидел петлю, выругался.

– Так ты не знал. – Анжелика уже не говорила, а шипела. – Не знал, – повторила она.

Джузеппе погладил девочку по головке. В его жесте была какая-то бесконечная нежность.

– Ты ничего не знаешь обо мне, о нас.

Анжелика огляделась по сторонам, затем снова взглянула на него.

– Это из-за работы? Поэтому ты не можешь заботиться о дочери? – Джузеппе уже собирался вернуться в дом, как Анжелика схватила его за руку. – Давай я буду забирать ее. Когда захочешь. Анна может оставаться у меня, я позабочусь о ней. Теперь она умоляла его.

В тот момент появилась Мирта.

– Ах, вот ты где, противная шалунья. А тебе что здесь нужно? – крикнула она Анжелике. Затем она в растерянности взглянула на сына. – Что тут вообще происходит?

Джузеппе приподнял руку Анна. Сначала у Мирты округлились глаза, но вскоре выражение лица снова стала непрошибаемым. Она поправила платок у себя на голове.

– Она бесконечно сбегает. Я ее мою, переодеваю, но стоит мне на секунду отвернуться – раз, а ее уже и след простыл. Я до смерти устала заботиться о ней. А так я хотя бы знаю, где она.

– Да как ты могла так поступить? Ты с ума сошла?

Мирта глазами метала молнии в сторону Анжелики.

– Видишь, это ты во всем виновата. Если бы ты не влезла, Анна бы уже пролечилась у нужных врачей. И сейчас была бы уже здорова.

– Что?

– Ты все правильно поняла. Деньги с продажи земли Маргариты были нужны на лечение девочки.

Анжелика переводила взгляд то на Джузеппе, то на Мирту. Джузеппе все еще обнимал дочь, а Мирта презрительно смотрела на Анжелику.

Та глубоко вдохнула и провела рукой по лицу.

– Завтра приходи в дом Маргариты. – Джузеппе не ответил и даже не взглянул на нее. – Приходи, я сказала. И возьми с собой Анну, мне нужно кое-что тебе показать. – И Анжелика отправилась домой.

Шла она медленно, каждый шаг давался с трудом.

Как же она устала, ужасно устала.

Когда она дошла, дом Маргариты словно окутал ее теплом. Она закрыла дверь и поднялась наверх. Растянувшись на кровати, она крепко сжимала в руках телефон. Она гнала от себя мысли, боясь, что может вдруг передумать. Анжелика набрала номер, и, когда услышала ее голос, так долго сдерживаемые слезы сами покатились по лицу.

– Мама.

– Привет, доченька!

– Мама, мне очень жаль.

– Я знаю, знаю…

– Приезжай сюда, мамочка, ты мне очень нужна.