15

Рододендроновый мед (Rhododendron spp.)

Имеет аромат горных цветов, прозрачных рек и далеких равнин. Это мед постоянства и гармонии, он прогоняет любой страх. Бывает как цвета слоновой кости, так и янтарного цвета.

Кристаллизуется медленно, становясь кремообразным.

– Когда ты сказал, что мы будем ужинать на море, подумала, ты говорил про тот ресторанчик на берегу.

Никола протянул ей руку.

– Здесь лучше. Иди сюда, помогу.

Открылся такой красивый вид, что захватывало дух. Остров Пиана походил на темную полосу, покрытую сонмом огоньков. Ночь обволакивала лодку и отражалась в безмятежной водной глади.

– Помнишь? – Никола стоял у нее за спиной.

Конечно, она помнила. Куда бы ни упал взгляд в деревушке Аббадульке, все там хранило воспоминания о том, что он сказал, что они вместе делали, о чем мечтали, чего желали. Анжелика кивнула. Как можно было забыть это?

– А ты?

И тут же она захотела отказаться от этих слов, от тона, которым они были произнесены, но было поздно.

Она подумала, насколько поздно на самом деле. Воспоминание о том, что было между ними и о том, что она хотела бы вернуть, притягивало ее к нему.

Никола прикрыл глаза.

– Ты всегда была загадочной девочкой, и сейчас совсем не изменилась.

Эти слова ей не понравились. Она никогда не была девочкой. Уж точно не в том смысле, что имел в виду он.

– А ты? Все продолжаешь бросаться на амбразуру ради других? Ты уже весь мир спас?

Никола посмотрел на нее.

– Мне интересно, почему люди видят рыцарей повсюду…

Голос его звучал резко и напряженно, взгляд был жесткий.

Анжелика не давала себя запугать.

– А тебе не кажется, что воображать себе нужно только хорошее?

– Воображать? Ты попала в точку. Воображение и заставляет совершать самые серьезные и самые глупые ошибки.

– Но и исправлять их день за днем.

– Конечно! Только если в итоге ты не добился цели, останешься у разбитого корыта.

Пронзительный гудок разрушил повисшее между ними напряжение. Никола повернулся к Анжелике спиной.

– Ты идешь? У меня нет ни малейшего желания умереть с голоду.

И он зашел внутрь, не дождавшись ее ответа.

Анжелика в задумчивости следовала за ним. Затем огляделась по сторонам. Катамаран был уже видавшим виды, со своей индивидуальностью. Анжелика провела рукой по деревянной поверхности, соль прилипла к пальцам.

Солнце исчезало с горизонта, последние лучи озаряли берег. Полоска света, дорожка на воде.

Никола вышел наружу. В руке у него был бокал. Он подошел к ней и протянул его.

– Мне очень жаль, как вчера все вышло.

– Я знаю.

И это было правдой. Она это знала, она почувствовала. И это осознание очень напугало ее.

– Так странно: мы растем, меняемся. Становимся другими людьми, а что-то в нас остается неизменным. Противоречие, не находишь?

Никола прикрыл веки.

– Ужин почти готов.

Спустя мгновение он исчез.

Воздух был промозглым, из-за влажности будто прилипал к волосам, к одежде. Анжелика решила последовать за Николой. Когда в каюте ее обдало теплом, по коже пробежали мурашки.

– Где ты хранишь посуду?

– Там, наверху. Осторожнее.

Теперь Никола улыбался ей. Словно и не было той беседы пары минут назад. Он был таким забавным, с макарониной в зубах. Так что улыбка непроизвольно заиграла у нее на лице.

Он улыбнулся в ответ. Не отводя взгляд, оторвал кусочек макаронины и протянул ей.

– Все еще злишься.

Она не спеша откусила и покачала головой.

– Еще минуту, – ответила она. – Нет, я не злюсь.

Никола налил себе бокал вина.

– Ты приехала в Аббадульке одна? – на этот раз на шепот перешел он.

Он подошел к ней поближе, так что мог почувствовать ее запах. Тепло ее кожи. У нее затряслись руки.

– Что именно тебе нужно, Никола?

– Ничего. Просто задал вопрос.

Взгляд его стал холодным, голова наклонена набок, губы сжаты.

Анжелика сглотнула.

– Да, я приехала одна. Тишина и лишь глаза, что буравили ее насквозь.

– Что, без жениха? Или мужа?

Над ними повисла гробовая тишина. Он все еще не сводил с нее глаз. Анжелика чувствовала, как подступает ярость.

– Я же тебе сказала! Никого! Доволен?

– Некоторые вещи лучше прояснять сразу.

Какое право он имел? Как он смел так смущать ее?

– Прекрати со мной так разговаривать.

Никола отпрянул, но продолжал, не отрываясь, смотреть ей в глаза.

– Как так?

– Как будто у тебя есть такое право!

Он ненадолго замолчал.

– Тебе и правда это настолько неприятно?

– Мы не виделись и не общались сколько?.. Лет двенадцать? Чего же ты ждешь от меня, черт побери?

И ведь она была права, сто тысяч раз права.

– Ты не могла бы приготовить салат?

Он дал ей миску и отвернулся. Никола вел себя, как идиот. Но он не думал, что сможет чувствовать ее так же тонко, как прежде. Не предполагал, что испытает те же эмоции.

Они молча трудились, каждый был погружен в свои мысли.

Небольшой зал был объединен с рубкой и вел к великолепно оборудованной кухоньке.

– Прямо как кухня в каком-нибудь ресторане.

Никола слил воду, приправил макароны томатным соусом, добавил пару листиков базилика и несколько кусочков острого перчика. Разложил пасту по тарелкам и показал Анжелике руки. Крепкие ладони, длинные пальцы.

– Мне многое нравится делать своими руками. В том числе, и готовить. Где тебе хочется поужинать: на свежем воздухе или останемся здесь?

В каюте витал солоноватый аромат, пахло сырым деревом и томатным соусом.

– Давай останемся тут.

Тишина, повисшая над ними, не была тягостной, в ней таились невысказанные слова и невыраженные мысли. Анжелика чувствовала на себе взгляд Николы и вдруг осознала, что до смерти хочет сама так же, не отрываясь, смотреть ему в глаза и засыпать его миллионом вопросов, что готовы были слететь с губ.

– Я так и не поняла, чем ты занимаешься.

– А ты и не могла понять. Я тебе не говорил.

Его взгляд был очень искренним, лицо – расслабленным.

Уверенный в себе. Он был в своей стихии. Ему казалось, что все происходит так, как хочет он. Снова ею овладело чувство, что перед ней чужой человек. Это был все тот же Никола Гримальди, самый видный в деревне Аббадульке, тот самый, кто когда-то, в прошлой жизни оказывал ей знаки внимания и с кем произошел у нее первый поцелуй.

Но в то же время это был другой человек.

– Я с трудом узнаю тебя.

– Как всегда, в точку. Именно это я всегда ценил в тебе больше всего.

Анжелика не позволила себе забыться в потоке чувств. Никола принялся убирать со стола. Место спагетти заняло блюдо с морепродуктами и салат из ростков пшеницы, миндаля, листьев валерианеллы и яблок. Не проронив ни слова, он поставил миску на стол, затем взял бутылку красного вина и наполнил бокал Анжелики.

– За тебя? – он поднял свой бокал и поднес ближе к Анжелике. Затем прикрыл глаза и ждал. Отблески света скользили по его волосам.

– Что тебе нужно от меня, Никола?

Она увидела, как он рассмеялся, но ей было не смешно. Совсем не смешно.

– Не сегодня и не сейчас. Нам есть что праздновать. Например, твое возвращение. Что ты решила, останешься?

Да. Ответ возник сам собой. Но она смолчала, сохранив его в секрете, – решила приберечь его, прежде чем сообщать миру.

– Я пока в раздумьях.

– Почему в раздумьях?

Такой простой и прямой вопрос. Анжелика сглотнула.

– Выбор одного всегда подразумевает отказ от другого. Для меня осесть на одном месте означало бы в корне поменять свою жизнь.

Никола в задумчивости вглядывался в Анжелику.

– Такова жизнь. Нет ничего ни абсолютно верного, ни ошибочного. Между нами происходит то, что мы хотим, целая вереница неизвестных обстоятельств, которые, хотим мы или не хотим, даны нам.

Анжелика отвела взгляд. Вдруг ей показалось, что он говорит о другом. Она задумалась о том, какой была ее жизнь в последние годы.

– Это огромные владения.

Никола побарабанил по столу пачкой сигарет.

– У тебя есть семья? Дети? Ты могла бы вырастить в этих местах кучу ребятишек. Они бы с ума посходили от счастья. Помнишь, какими мы были счастливыми детьми?

Мы? Анжелика с трудом сдержалась, с губ был уже готов слететь колкий ответ.

– Не было никакого «мы», – ответила она.

Перед глазами пронеслась череда картин. Бег наперегонки по дорожкам, прыжки с пирса, игры в воде. Рыбки, ласкающие пальцы, взгляды, полные обещаний и надежд. Она не забыла об этом. Просто будто решила больше не вспоминать. А сейчас, когда передумала, когда решила пустить в свое сознание воспоминания, тут же всплыли те эмоции и то ощущение безудержного счастья, что сопровождали такие мгновения.

На самом деле, то «мы», конечно же, существовало.

Ее охватило странное чувство, она почувствовала себя не в своей тарелке.

– Мне кажется, я уже ответила на твой вопрос. Расскажи о себе. Жена? Дети?

– Если бы у меня были жена и дети, я не приехал бы сюда. В этом, поверь, я совсем не изменился.

Этот ответ больно кольнул ее. Он не имел права. Он не имел ни малейшего права так относиться к ней.

– А что мы вообще тут делаем? Ведь вся эта история, – произнесла она, активно жестикулируя, – лишена смысла.

Никола молча смотрел ей в глаза.

– Почему ты исчезла?

Нет, он не мог задать ей этот вопрос. Это воображение сыграло с ней злую шутку. С той ее частью, что крепко связывала ее с прошлым и не давала двигаться вперед.

– Вряд ли тебе это по-настоящему интересно.

И она покачала головой. Но как они ни пыталась свести все на нет и улыбаться, Никола все ждал, пока она даст ответ. В тишине, спрятавшись за тенями.

– И ты нашла, что искала?

На какой-то миг Анжелике показалось, что она что-то недопоняла. Но затем вдруг осознание сдавило ей горло.

– Ты ведь знал, так? Ты всегда знал?

– Что ты хотела быть со своей мамой, жить вместе с ней?

– Я не хочу об этом говорить. Не сейчас.

Никола кивнул.

– Будешь кофе?

Он не стал дожидаться ответа и вышел, оставив ее в одиночестве.

Она была благодарна ему за то, что он прервал их разговор таким способом. У нее дрожали руки. Она была в смятении и догадывалась, как смешно выглядит со стороны.

– А ты?

Анжелика подняла глаза, на лице появилось вопросительное выражение.

Никола поднес ей чашечку. От кофе подымался пар, неся насыщенный, глубокий аромат.

– Чем ты занимаешься?

Она облизнула пересохшие губы.

– Пчелами. Я оборудую ульи, решаю возникающие трудности, показываю людям, как нужно работать с пчелами.

– Невероятно, – прошептал Никола. Взгляд его блуждал где-то далеко, но затем Никола снова посмотрел на Анжелику. – Тебя этому научила Маргарита?

– И она тоже.

Никола не сводил с нее глаз: его взгляд проникал в самые глубины души.

– Она была очень странной. Люди ее боялись.

– Она была очень хорошей.

– Я и не спорю, по-моему.

– Мне не нравятся эти намеки! – резкий возглас Анжелики эхом отозвался от стен каюты.

– Успокойся. Ты меня прекрасно знаешь: я всегда говорю напрямую то, что думаю.

Она покачала головой.

– Раньше, может быть. – Она стукнула ложечкой по столу. – Ты не можешь делать вид, что сейчас все как прежде.

– Ты многого не знаешь, – пробормотал он, не поднимая глаз.

Анжелика поняла, что зашла в своих мыслях слишком далеко. Что слишком многое навоображала себе сама. Никола задал ей всего пару вопросов, остальные умозаключения она достроила уже сама.

– Прости. Я ужасно нервничаю.

Он улыбнулся ей.

– Может, еще вина?

Анжелика машинально протянула ему бокал. И в этот же момент Никола наклонил бутылку. Звон стекла оказался неожиданным для них обоих. Глаза Анжелики распахнулись. Из-за боли в ладони она вынуждена была разжать кисть.

– Черт побери! – воскликнул Никола. Тут же потащил Анжелику к раковине и подставил ее руку под струю холодной воды. – Сейчас обработаю. Рана неглубокая. Всего лишь небольшой порез, не переживай.

– Я и не переживаю, – ответила она, вся в смятении и замешательстве. При этом ее очень забавляла его чрезмерная опека. Рука болела, но не настолько, чтобы она вот-вот упала в обморок или что-то в этом роде.

– Сначала продезинфицирую, потом обработаем. Не двигайся, хорошо?

Он взял ее на руки и усадил на мраморный столик в ванной комнате, зубами разорвал упаковку от марли и принялся туго перевязывать руку.

– Эй, можно узнать, что за муха тебя укусила? Это всего лишь небольшой порез.

Никола вздернул головой, белый, как стена, в глазах не осталось и тени от прежнего веселья.

– Ты не понимаешь.

Анжелика улыбнулась ему, пытаясь развеять напряжение, но он, похоже, не заметил этого. Никола поморгал, затем резким движением схватил ее и прижал к себе. Сердце выпрыгивало у него из груди, и Анжелика чувствовала, что то же происходит и с ее сердцем. И именно поэтому не оттолкнула его, не вырвалась из объятий и не послала куда подальше. Что, черт возьми, произошло?

А потом она просто перестала искать повод. Обхватила его за шею, сначала неловко, затем уже увереннее. Закрыла глаза. Вдохнула его аромат, его тепло. Никола коснулся губами кожи на ее шее.

– Мне очень жаль, я не хотел причинить тебе боль.

– Это вышло случайно.

Она пыталась улыбаться и гнала от себя растущее ощущение пустоты во рту и в животе. Но ей не удавалось, и она посчитала, что всему виной та слабость, что она всегда питала к этому мальчику, к этому мужчине.

Он высвободил ее из своих объятий и помог спрыгнуть со столика.

– Еще раз прошу, прости. Мне не следовало…

Он дал слабину, и это ее встревожило. Хотя Никола сразу же опомнился и вернул свой самоуверенный тон, весь вечер у Анжелики перед глазами стоял тот ужас, что был во взгляде Николы, когда она порезала руку осколком бокала.

Ночью она долго не могла уснуть. Она уже и забыла, какими чудесными могут быть мужские объятия.