«Девушка с коробкой», прочие девушки и неотразимый Борис Барнет за кадром
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Я не сразу замечаю, как проигрываешь ты
от нехватки ярких красок, от невольной немоты.
Ты кричишь еще беззвучно. Ты берешь меня сперва
выразительностью жестов, заменяющих слова.
И спешат твои актеры, все бегут они, бегут —
по щекам их белым-белым слезы черные текут.
Я слезам их черным верю, плачу с ними заодно…
Жизнь моя, кинематограф, черно-белое кино!
Юрий Левитанский
* * *
Купите облигацию Госзайма! Выигрышный билет и беспроигрышный выбор • Поворот карьеры боксера • Кинематограф у «Яра» • Судьбы: Анна Стэн и Вера Марецкая
Круглолицая и глазастая шляпница Наташа живет в заснеженном пригородном поселке со своим стареньким добрым дедушкой. Каждое утро возит в Москву готовые с вечера изделия. Вот по тропинке между сугробами резво бежит она к железнодорожной станции с неразлучной своей круглой коробкой, в высоких зашнурованных ботинках, с кудряшками из-под веселого башлыка – эдакая подмосковная Снегурочка!
Все-таки удивительное искусство – кинематограф! Оно с первого кадра способно взять вас в плен. И не лихой завязкой интриги, и не эффектом действия, не острой ситуацией, а вот так: вроде бы ничем… Нет, пожалуй, «эффектом присутствия»! Живым воздухом чужой жизни, в которую переносят, втягивают зрителя!
Борис Васильевич Барнет (1902–1965)
Фильмография Б.В. Барнета
1927 г. – «Девушка с коробкой»
1927 г. – «Москва в Октябре»
1928 г. – «Дом на Трубной»
1931 г. – «Ледолом»
1933 г. – «Окраина»
1936 г. – «У самого синего моря»
1939 г. – «Ночь в сентябре«
1941 г. – «Мужество» (Боевой киносборник № 2)
1942 г. – «Бесценная голова» (Боевой киносборник № 10)
1943 г. – «Славный малый»
1945 г. – «Однажды ночью»
1947 г. – «Подвиг разведчика»
1951 г. – «Щедрое лето»
1955 г. – «Ляна»
1957 г. – «Поэт»
1957 г. – «Борец и клоун»
1957 г. – «Аннушка»
1962 г. – «Аленка»
1963 г. – «Полустанок»
Перед вами – именно такой случай! Ничего чрезвычайного. Ну, милая девушка, прелестная и забавная с этой круглой картонкой (это за ней потом поспешат на советский экран и сразу вдогонку – «Девушка с далекой реки», а дальше – и «Девушка с характером», и «Девушка с гитарой», и «Девушка без адреса», и другие). Ну, конечно, очень смешон и трогательно жалок (прямо-таки чеховский персонаж!) ее незадачливый обожатель – почтовый служащий, которого играет, но совсем по-иному, тот же Владимир Фогель, что в «Третьей Мещанской». Да и второй Наташин поклонник, пусть и удачливый, тоже смешной: он провинциал, в столице жилплощади не имеет, ночует на скамейке Александровского сада, подложив под голову стопку книг, – это рабфаковец Илья Снегирев, и играет его популярный в немом кино Иван Коваль-Самборский.
Ну а сюжет? Представьте себе, тоже «заказной», «спущенный сверху» (как «Броненосец Потемкин»)! Но только теперь из Наркомата финансов для рекламы государственного займа: нужны деньги на реконструкцию, на индустриализацию, на коллективизацию. Кино, это обожаемое народом и «самое важное из искусств», должно наглядно убедить каждого гражданина поскорее купить облигацию. Кинематографисты с радостью схватились за возможность сочинять увлекательные приключения, заодно высмеивая жадных и хищных, награждая бедных и скромных, которым-то и достанется выигрыш.
Словом, это уже не ново. Например, крутится по стране комедия «Закройщик из Торжка» со знаменитым Игорем Ильинским, где тоже идет вокруг лотерейного билета катавасия. И вообще, сюжет внезапного выигрыша кино облюбовало сразу вплоть до «Старого наездника» самого Барнета и «Зигзага удачи» Эльдара Рязанова – беспроигрышно выигрышный сюжет!
Но «Девушкой с коробкой» вы сразу очарованы. И даже смотря ее по телевизору в наше время с его цветными суперколоссами и звуком стерео-долби-дигиталь. То ли с самого начала вас захватывает черно-белая игра на длинных-длинных деревянных сваях, которые через снежное поле ведут от Наташиного домика к станции. То ли перрон с дымящимся паровозиком – таких давным-давно уж нет.
Мостки не были построены для съемок, они – настоящие, взаправду вели от полустанка Лось к поселку Джамгаровка. На киностудии это называется «натурная декорация». Но ведь надо ее найти, сделать средой обитания героев, увидеть в ней образ!
Воздух в кадре – вот первый признак истинно кинематографического режиссерского таланта. И этим воздухом в кадре, а еще – юмором, пристальным взглядом, любовью к людям с его дебюта как постановщика в «Девушке с коробкой» отмечены были скромные «камерные», как их тогда называли на фоне революционных эпопей, фильмы Бориса Васильевича Барнета (1902–1965) – одного из самых лучших и самых обаятельных русских режиссеров.
Это был дебют художника абсолютно зрелого. Неудивительно: у Барнета имелся достаточно надежный жизненный и творческий опыт.
Москвич по рождению, сын владельца небогатой типографии в Замоскворечье, он не принадлежал к числу «десантников» (то есть иногородних, завоевывавших столицу). Но пришел в кинематограф извилистым путем, как и большинство его современников – «детей смутных лет России» (Блок).
Недолго пробыв в Первой студии МХТ – детище К.С. Станиславского, Барнет обосновался в спорте, стал профессиональным боксером. Можно, не слишком утруждая воображение, представить себе восторг публики (женской части – в первую очередь), когда он выходил на ринг. Барнет был необыкновенно красив. Идеал «мужского», мужественного. Черты лица крупные, грубоватые, словно высеченные из камня, но смягченные интеллектом, одухотворенные. Британский ген породнился со славянским: в старших поколениях его семьи, позволю себе допуск, существовало родство с некими баронетами, адаптировавшимися в фамилию Барнетов.
Понятно, что это была «фактура» для киноэкрана.
Барнет и начинает в кино как актер, точнее, – «натурщик», так предпочитали называть людей перед камерой в мастерской Кулешова, авангардном молодежном коллективе, профессиональной школе будущего режиссера. Его первой ролью был ковбой Джедди в комедии «Необычайные приключения мистера Веста в стране большевиков», постановка Льва Кулешова (1924).
Почтовый служащий Фогелев (Владимир Фогель) и рабфаковец Илья Снегирев (Иван Коваль-Самборский) – поклонники шляпницы Наташи (Анна Стэн)
Ковбой этот по сюжету прибывал в советскую Москву в качестве телохранителя при некоем американском сенаторе Весте. Барнет в блуджинсах, клетчатой рубашке, сомбреро и меховом жилете (русский мороз!) выглядел натуральным уроженцем Техаса, а комический эффект заключался в том, что ковбойские умения и трюки Джедди, которые Барнет демонстрировал с боксерской силой и акробатической ловкостью, сочетались с фоном зимней Москвы в сугробах. По улицам, мимо храма Христа Спасителя, по набережным Москвы-реки мчалась погоня. Ковбой с помощью лассо брал в плен неповоротливого российского извозчика – «ваньку», по канату перебирался на другую сторону улицы на высоте шестиэтажного дома и тому подобное. На какое-то время за Барнетом было закреплено амплуа иностранца, «англосакса» – он сыграл репортера в четырехсерийном боевике «Мисс Менд», английского солдата в «Потомке Чингис-хана».
Но душа его тяготела к режиссуре очень рано, уже в «Мисс Менд» он выступил сопостановщиком Ф. Оцепа и мечтал о полной самостоятельности на съемочной площадке. Все реже и на краткие минуты выходил он на экран в проходных эпизодах – это при своих-то внешних данных и гарантии «звездного» успеха!
Людей вне кино часто удивляет такая тоска актеров по пространству за кадром, по желанию выразить себя через других. И в те далекие 1920-е, и в наши дни на пике славы актеры ставят и снимают собственные фильмы.
Но внутри кинематографа такая страсть понятна. И потому, что изумительно сыгранная артистом сцена, плод его вдохновения, легко может быть вырезана и выброшена в корзину при окончательном режиссерском монтаже. И потому, что актер, этот кумир публики, этот предмет мечтаний и зависти миллионов, на самом-то деле подчиненный, трудяга, черная кость кинематографа. Там полновластно царит режиссер. Лидер.
Полководец – со своим громогласным рупором в руках. Капитан корабля – у своей камеры и машинерии как на капитанском мостике. И сладкий приказ: «Мотор!..» – и все закрутилось, поехало… Вот почему любая книга по истории кино (в том числе и эта скромная книжечка) всегда есть прежде всего книга о кинорежиссуре.
Так вот, боксер и актер Борис Барнет приходит на киностудию «Межрабпом-Русь» (в 1928-м переименована в «Межрабпом-фильм», позже Студия им. Горького). Располагалась она в здании бывшего ресторана «Яр» на Петербургском шоссе. Роскошные залы и кабинеты, правда, разрушенные и слегка захламленные, казались островком старорежимного шика. Это небезынтересное кинематографическое производство определило режиссерскую судьбу Бориса Барнета в середине 1920-х. Потому – несколько слов о студии специально.
После успеха «Девушки с коробкой» Анну Стэн ожидала блестящая актерская карьера в России, а потом и в Америке
Дело в том, что историко-революционная эпопея, гордость киноавангарда, обеспечить кинотеатры публикой была не способна. Ведь это из области утопии, что новый пролетарский зритель, пусть даже самый сознательный, хочет видеть на экране только битвы и штурмы. Нет, как говорится, ничто человеческое ему не чуждо, как и прежнему зрителю, пусть даже обывательскому. И потому на советских экранах с 1923 года (когда было принято по поводу необходимости киноимпорта специальное постановление Госплана) крутится поистине огромное количество (более 200!) заграничных картин, закупленных по дешевке.
Однако усиливается потребность зрителей видеть свою собственную, российскую, жизнь. Так уже было в начале XX века, когда первые русские ленты стали вытеснять завоевавшую экран французскую фирму «Братья Патэ». Так будет и в самом конце XX века, на исходе 1990-х, когда словно бы совсем заглохшее отечественное кинопроизводство воспрянет духом, чувствуя потребность людей в «своем». Проверено историей кино: это происходит, когда уже удовлетворено естественное для массовой аудитории увлечение «миром грез», «фабрикой снов», жизнью «богатых, которые тоже плачут».
Вот этому-то желанию зрителей смотреть фильмы «о себе» и отвечала продукция «Межрабпома». Там снимали мелодрамы, комедии, приключенческие ленты из советской жизни – все это очень любила публика. Там работали опытные профессионалы во главе со знаменитым еще до революции Яковом Протазановым. Для исполнения ролей приглашались лучшие театральные артисты – назовем хотя бы блистательного Анатолия Кторова, бесподобного комика Игоря Ильинского и идеального «социального героя» Николая Баталова. Снимались очень красивые молодые актрисы: Вера Малиновская, Анель Судакевич, Галина Кравченко, Анна Стэн.
Последнюю и выбрал Барнет для своего дебюта в режиссуре. Актриса обладала великолепной непосредственностью и – одновременно – юмором. Ее отважная шляпница Наташа боролась с врагами задорно, весело и, конечно, побеждала.
Индивидуальности Барнета-режиссера были близки простые люди и простые чувства, сегодняшний день, окружающее. С историко-революционной эпопеей у него не получилось. Снятая им к 10-летию революции заказная «Москва в Октябре» была всеми признана – и на сей раз справедливо! – полной неудачей. Не его это была стезя – социальные бои, классовая борьба… А врагами шляпницы Наташи были, разумеется, нэпманы – этот постоянный объект киносатиры тех лет. Хозяева и хозяйчики «из бывших».
В палитре Барнета недоставало злобы, но высмеять он умел! Нэпманская чета из «Девушки с коробкой» – хозяйка шляпного салона мадам Ирэн и ее муж-подкаблучник в филигранном дуэте Серафимы Бирман и Петра Поля живописались, скорее, не на уровне комедии положений и эксцентриады, к которому располагала приключенческая интрига с облигацией, но на глубине комедии характеров. Хитрый супруг всучивал Наташе за работу не деньги, а билет Наркомфина, считая оный пустой бумажкой, и вдруг – о ужас! – объявлена сумма с нулями в конце… Как спохватился этот толстенький господинчик, как помчался по длинным-длинным мосткам к Наташе в ее загородный домик. Все напрасно! И деньги, и комната, за которую тоже шла борьба, достаются не нэпманской парочке, а добрым и честным Наташе и Илье Снегиреву.
В следующем фильме Барнета «Дом на Трубной» снова будто бы ординарный сюжет и ходовая по тому времени тематика: миграция в столицу, опять нэпманы, обыватели, коммуналки, профсоюзы. Анекдот, как деревенщину Параню-домработницу приняли за депутата Моссовета (женский и советский вариант «Ревизора»), и в роли та же Вера Марецкая, которую уже видали прислугой нэпманши в «Закройщике из Торжка».
А на экране у Барнета – сплошная новизна, неповторимый почерк, «рука» и то магическое «чуть-чуть», что отличает истинное искусство.
Утренняя Москва с ее куполами, которые отражаются в луже и колеблются под метлой дворника, совершающего утреннюю уборку.
Россыпь пристальных наблюдений за прохожими, один из них – сам Барнет, очень красивый человек и прекрасный актер, увы, не любящий сниматься. Серия неповторимых экранных лиц, и эта активистка «женотдела», и ревнивая красотка в шляпке и в меху – элитарная столичная домработница (а не деревенщина, как Параня).
И соседи с пилой, близнецы, усердно делящие пополам на лестничной клетке какой-то неподатливый чурбан. И вытряхивающееся там же на лестнице дома-вертепа на Трубной улице пыльное чучело леопарда.
И театральное представление «Парижская коммуна» в домовом клубе – примета времени! И наконец, замеченная только подготовленными и внимательными зрителями (а таких было немало среди тогдашнего общества «Друзей кино» и разнообразных кинокружков) пародия на героические кадры «Стачки» Эйзенштейна: в трехъярусной вертикальной композиции невзрачного краснокирпичного дома на Трубной повторялся кадр из сцены взятия рабочей казармы жандармской конницей, где на каждом этаже-пролете вертикалью располагались кони и тяжелые всадники.
А Параня – Марецкая! Сколько юмора, любви и правды времени в кадрах: укутанная в платок (а на улице – тепло, весна), походка уточкой, девичий нос – «уточкой» и живая уточка в корзинке – гостинчик земляку! – Параня останавливает, спасая убежавшую по мостовой птицу, аж московский трамвай на полном ходу!
Актриса идеально естественна. А жениха ее, шофера, сыграл Владимир Баталов – поразительное фамильное сходство! – брат Николая и отец Алексея Баталова, с чьим именем будет так тесно связано новое советское кино.
Вера Марецкая – домработница Параня, Владимир Фогель – парикмахер Голиков в фильме Барнета «Дом на Трубной»
Бытовало мнение, что женские образы у Барнета разработаны особенно тонко. Знатоком женской души и женской прелести на экране он, бесспорно, являлся. В этом с ним поспорить мог (счет ведем из советских корифеев, конечно!) только Юлий Райзман, создатель целого экранного сонма, где в центре неповторимая Машенька – Валентина Караваева в одноименном фильме 1942 года, нет, не красавица, но больше чем красавица – воплощенная женственность. Барнет же в первых своих картинах открыл семафор кинокарьеры двум избранницам, чьи пути вскоре решительно и резко разошлись.
Анна Стэн после своего успеха в «Девушке с коробкой» наперебой получала приглашения. Снялась у Я.А. Протазанова в престижном актерском ансамбле с В.И. Качаловым и Вс. Э. Мейерхольдом в «Белом орле». Она играла красотку-гувернантку в доме губернатора, героя картины.
В литературном оригинале фильма – рассказе Леонида Андреева – гувернантка отсутствовала. Персонаж этот был введен, чтобы зрители еще раз полюбовались хорошеньким личиком актрисы, а Качалов, играя губернатора, мог разоблачать не только жестокость царского слуги, который отдал приказ расстрелять мирную манифестацию, но и его сластолюбие: оставаясь наедине с воспитательницей маленькой дочурки, этот солидный господин и семьянин вел себя недвусмысленно.
Сыграла она и в оригинальной исторической картине «Золотой клюв» талантливого ленинградского режиссера Е. Червякова, проявив еще и чувство стиля. И на подъеме карьеры уехала в Америку.
Там ее ожидала судьба «состоявшейся» актрисы-иностранки, не так уж часто выпадающая нашим соотечественницам за океаном. Она была приглашена в Голливуд на студию всесильного магната Сэмюэля Голдвина, долго и много снималась. Правда, критики огорченно писали о том, что чужеземная актриса скоро утратила свежесть и безыскусность своих российских и первых американских ролей, заштамповалась. Правы они были или нет, Анна Стэн не утонула в волнах голливудского производства. А в 1960-х годах успешно занялась живописью, выставляла свои картины – талантлива была наша русская девушка с коробкой.
Вера Петровна Марецкая, воспитанница Вахтанговской студии и примадонна Театра под руководством Юрия Завадского, для кино была открыта Протазановым еще до того, как была замечена публикой в качестве яркой характерной и комедийной партнерши Игоря Ильинского в «Закройщике из Торжка». До того она играла эпизод в «Его призыве». В барнетовском «Доме на Трубной» выявилось ее истинно народное, драматическое и многогранное дарование.
Деревенская девушка Параня – сама естественность и простота
Слава Марецкой достигнет апогея в следующие десятилетия, когда ей доведется воплотить на экране образы поистине эпохальных советских героинь: крестьянки Александры Соколовой в «Члене правительства» (воплощение мечты Ленина о «кухарке, которая сможет управлять государством»), народной мстительницы Прасковьи Лукьяновой («Она защищает Родину»), сельской учительницы Варвары Мартыновой в одноименном фильме М. Донского. Марецкая получила – по достоинству – все почести, все знаки признания и отличия, какие представляла деятелям искусства советская власть (народная артистка СССР, Герой Социалистического Труда и пр.), прожила долгую, насыщенную и ровную творческую жизнь.
А начало было положено опять-таки всего лишь очаровательной и забавной «псевдодепутаткой» Параней из многоквартирного «Дома на Трубной» Барнета. У Барнета была счастливая рука для дебютанток!..
* * *
Вечерние огни и звуки романса Мужья Елены Кузьминой у кинокамеры • Радость – страдание жен Барнета • Невостребованное наследие Мастера
В 1933-м Барнет выпустил один из ранних русских звуковых (и самых обаятельных!) фильмов – свою «Окраину».
Режиссерскую манеру сразу стали сравнивать с чеховской в прозе. Это был непритязательный рассказ о тихом городке в «глубинке», куда доносятся вихри и взрывы эпохи: мировая война, революция – история через обыденное, каждодневное течение жизни.
Сапожник и двое его сыновей-новобранцев, хозяин сапожного заведения, пленные немцы, студент-квартирант, скамейки городского бульвара, объяснения в любви, прощания, разлуки – ничего особенного, но оторваться от хода фильма невозможно. Снова, как всегда у Барнета, втягивает «эффект присутствия». Вечерняя улица, темнеет, в деревянном доме зажглось одно окно, другое (что всегда волнует и в жизни – что там, в окне?), в действии пауза, улица пуста, но звучит романс за кадром, откуда-то доносится тоскливый и долгий лай собаки, а вблизи, в темноте слышатся хохот, смех, поцелуи – эту «фонограмму жизни», то, что в искусстве называют «настроением», «атмосферой», уникально чутко слышал Барнет. Его взгляд в человека, как бы ни был тот неприметен, всегда полон любви, интереса и внимания, и этим буквально светится кадр. С особой задушевностью и мягкой усмешкой рисовалась в «Окраине» история девчонки Маньки, дочки хозяина, сыгранной Еленой Кузьминой.
Елена Александровна Кузьмина – еще одна судьба выдающейся советской актрисы, судьба совершенно необыкновенная. Девочкой в Тифлисе Леля Кузьмина с подружками попала на кинофабрику, где шли съемки первого советского боевика «Красные дьяволята». И, что называется, «заболела» кинематографом.
Сенька Кадкин в «Окраине» Барнета – первая из более 120 киноролей замечательного актера Николая Крючкова (1911–1994)
Ее собственная работа в кино начинается в Ленинграде конца 1920-х годов в знаменитой уже тогда мастерской ФЭКС – «Фабрике эксцентрического актера», которой руководили Григорий Козинцев и Леонид Трауберг, «фэксы», как их тогда называли, – об этом ниже.
Кузьмина, приняв кредо этой высокопрофессиональной киношколы, тем не менее очень «по-своему» играет драматические и экспрессивные роли парижской коммунарки Луизы в «Новом Вавилоне» и алтайской сельской учительницы Кузьминой в первом советском звуковом фильме «Одна» (1931).
Лишь два года проходит, и она уже на экране московской картины «Окраина». Совсем, совсем иная манера, акварель и пастель вместо резких красок драмы, взамен социальных страстей – мягкая улыбка и наблюдение за малейшими реакциями, движениями души. И снова Кузьмина покоряет зал.
Манька – гадкий утенок, в котором просыпается женщина и зарождается робкая любовь к такому же неоперившемуся птенцу, худенькому, белобрысому немчику-пленному. Манька – сирота, растет без матери, одинокая душа. Но за другого сироту бросится в бой с обидчиками, тайком вытирая бессильные слезы.
Как все это прописано тончайшей кинокамерой, Боже мой!
Одна из блестящих ролей Елены Кузьминой – Манька Грешина, дочь хозяина сапожной мастерской, в «Окраине» Барнета
Кузьмина становится женой Барнета. Столь же филигранно и изысканно играет у него в комедии «У самого синего моря». Но брак этот недолог, и героиня двух замечательных барнетовских лент уходит – и в кино и в жизни – к другому, к еще одному кинорежиссеру, к Михаилу Ромму на старте его завидной карьеры. Снимается у него в военно-приключенческом фильме «Тринадцать» (1937), играет жену красного командира и далее надолго остается исполнительницей главных ролей в роммовских лентах, появляясь на экране то польской бедной служанкой в «Мечте», то угнанной в Германию русской девушкой в «Человеке № 217», то американкой в «Русском вопросе» и даже леди Гамильтон в историческом колоссе «Корабли штурмуют бастионы». Ромм обожает жену и боготворит актрису, считает, что она может играть все.
Она красива? Нет, не скажешь. Лицо простоватое, круглое, обыкновенное, выразительны одни глаза.
Она – безупречный мастер, как Марецкая, Раневская или Любовь Орлова? Тоже – нет. Как актриса Кузьмина слабее многих ее экранных современниц. Но кино имеет свои тайны, и органичность, убедительность, некая «податливость» исполнительницы властной руке режиссера, ее всякий раз новая «типажность» несомненны. И еще: «не родись красивой, а родись счастливой» – видимо, это действительно и для кино.
Кузьмина и Крючков встретились и в следующем фильме Барнета – лирической комедии «У самого синего моря» (1935)
В жизни Елена Александровна была очаровательным, добрым и деликатным человеком, помимо всех своих достоинств, еще и прекрасной хозяйкой. За что бы ни бралась – за пылесос, за лопату на огороде, за перо, решившись написать собственные мемуары, когда актрисы еще этим не занимались, – все у нее спорилось, и это тоже восхищало Ромма.
Снималась она и после его кончины, последний раз в фильме «Беда» Динары Асановой, режиссера оригинальных «школьных» картин, художника, столь заметного на фоне 1970-х.
Так получилось, что Елена Кузьмина прошла с советским кинематографом более полувека. И все же лучшей ее ролью в числе уникальных страниц мировой кинобиблиотеки осталась нескладная «худыра» (словечко Николая Эрдмана) Манька, подросток-полудурок в длинном платье покойной матери и жалкой шляпке, с открытыми миру глазами и широкой улыбкой, провинциальная девчонка из российской «Окраины».
Посмотрев картину Барнета, восхищенный Бела Балаш – великий знаток кино, столп европейской кинотеории и автор классической книги-манифеста «Видимый человек» – писал, как бы обращаясь к режиссеру:
«Вы не даете карикатур на серьезные вещи. Вы показываете их серьезно, поскольку они серьезны на самом деле. Только вы не просеиваете и не очищаете их от тех гротескных и комических деталей, которые могут прилипать и к самым серьезным вещам.
Шекспир с успехом перемешивал серьезность с юмором. Все же различие между понятиями оставалось.
Они находились рядом. У вас одна и та же сцена, одни и те же образы и жесты одновременно трагичны и комичны». Это сказано точно.
Да, его удивительным даром было создавать кадр из «ничего», словно бы из воздуха, натуры, брызг, человеческих лиц и простых людских движений. Ничего специального, подчеркнутого. Но и необработанной, нарочито «документальной» действительности тоже нет. Вот уж поистине «светопись», как говорили еще во времена Евг. Бауэра.
Лирическая комедия «У самого синего моря» – что в ней, о чем она? В аннотациях и тематических планах наверняка что-нибудь вроде «о героическом труде и дружбе советских рыболовов». А на экране – хибара рыболовецкого колхоза «Огни коммунизма» (!) на пляже у волны, двое рабочих-сезонников на путине. Оба, блондин и брюнет, русский и узбек (их играют Николай Крючков и Лев Свердлин), влюблены в молоденькую бригадиршу Машеньку – как бы повзрослевшую со времени «Окраины» Маньку – Кузьмину. Вот вам и все «Огни коммунизма»! Барнетовский юмор спрятан в улыбке, в огромном бюсте Маркса на столе пустого колхозного правления, где Машенька правит своими двумя работниками да несколькими старушками – «женской бригадой».
Но сколько чистоты, свежести, игры света и солнечных лучей в этом юном летнем мире – как в рассыпавшихся стеклянных Машиных бусах!
А сюжет? События? Ну, правда, был шторм, и вроде бы в волнах утонула Маша, и даже на торжественно-траурном собрании говорят речь, что, дескать, «море отняло у нас бригадира, не стало любимого друга…».
Но смерть героини – не для этого фильма, и выплывшая Маша является прямо на свою панихиду – Барнет любит такие смены и переливы чувств!
Поклонники – оба приходят в неистовый восторг, с двух сторон расцеловывают ее. Их соперничество – сплошное рыцарское благородство. И когда кажется, что узбек взял верх и даже привез из города Маше в подарок ситцевое платье, а русский готов уйти навсегда, Маша неожиданно сообщает, что у нее на Дальнем Востоке есть жених, и показывает фото красавца в морской форме. В этот момент, наверное, многие зрители смеялись, потому что показывала Маша портрет артиста Боголюбова, который только что перед этим сыграл роль Шахова, то есть С.М. Кирова в «Великом гражданине». Но все это без всякой иронии, абсолютно всерьез, с нежностью к своим неказистым современникам.
«Старого наездника» по сценарию Н.Р. Эрдмана (драматург, великий автор «Мандата» был тогда сослан в Сибирь) закрыли, фильм вышел только в «оттепель», хотя в истории бывшего «короля ипподрома» на пенсии и счастливой тысячной ставки ничего антицензурного не было – была лишь любовь Барнета к счастливым людям.
А в знаменитом «Подвиге разведчика», шпионском детективе, предвосхитившем «Семнадцать мгновений весны», зрителям довелось увидеть уже другого Барнета – с лихими поворотами сюжета, резкой стыковкой крупных планов-противопоставлений, с заметными из зрительного зала декорациями и макетами – словом, в той эстетике приключенческого кино, где фоны и атмосфера – сила барнетовской режиссуры – несущественны. И самого его увидели там в роли гитлеровского аса генерала фон Юона – сильно постаревшего, никак не на свои 44 года, но все равно и еще лучше, чем в молодости, – красавца с львиной головой.
Он был всегда в стороне от «кинообщественности», скорее аутсайдером, но отнюдь не диссидентом. Призов и наград почти не имел. Все его ровесники давно – народные СССР, у него же только «утешительный» заслуженный артист, а ему наплевать!
Был абсолютно неотразим для женщин, имел по очереди семь жен, как Синяя Борода. Все жены, судя по всему, страстно его любили, но в большинстве своем сами от него уходили – жить с ним было невозможно! Одна из жен, например, рассказывала (я слышала многое и еще от других), что он был способен выйти в киоск за сигаретами, не возвращаться три дня, а потом явиться как ни в чем не бывало с улыбкой и поцелуем.
Еще был в киносреде популярен такой анекдот: некая жена, тоскуя по вечерам в одиночестве, пристрастилась к карточной игре в преферанс, приглашала друзей, и они «гоняли пулечку» при свете зеленой настольной лампы. Засиживались за полночь, тихо-тихо, чтобы не мешать соседям, а жили в коммуналке. Однажды Барнет, сильно припозднившись, незаметно открыл ключом входную дверь квартиры, быстренько разделся догола в передней, слыша в комнате лишь тишину, видимо, понадеялся проскочить в постель и прикинуться давно спящим. Входит в комнату и… «Он стоял перед нами в чем мать родила, как Аполлон Бельведерский, перекинув брюки на локоть и с ботинками в руках…» – вспоминал, хохоча, один из очевидцев-преферансистов.
Замечу, что все эти байки о Барнете рассказываются всегда с огромной симпатией и восхищением. Что же до бывших жен, то, благополучные в своих новых браках, с детьми, с внуками, они нет-нет, да и вставляли в любой светский разговор: «А вот когда я была замужем за Барнетом…» И все пересказывали его выходки, шутки, словечки…
Сильно пил. Но всегда запойно работал. Его последние фильмы «Поэт», «Аленка», «Полустанок» неровны, порою странны, но и в них светится очень большой талант и блестки прозрений о людях.
Например, истинный алмаз в картине «Аленка» (действие происходит на сибирской целине и складывается из отдельных сюжетов) – новелла о парне-целиннике, который влюбился в избалованную красотку, увидев ее в московском метро, привез в свою глухую степь, и что из этого получилось… А это, я считаю, одна из лучших ролей Василия Шукшина!
Борис Васильевич Барнет покончил самоубийством в Риге, в 63 года.
На Западе о Барнете выходят книги, устраиваются ретроспективы. И у нас его время придет.
