Глава 17

Вызвав между делом к себе Антона Снегова, моего чудо айтишника, я сделал абсолютно дурацкую, по здравому размышлению, вещь – поменял статус Аяны с идиотского «все сложно» на «встречаюсь». Зачем? Да черт знает, захотел – и все тут. У меня с ней все основано на этом принципе. Захотел. Точка.

– Снегов, ты мне можешь колдануть так, чтобы все: звонки, сообщения и передвижения владельца этого гаджета – проходили через меня? – спросил парня в очках без оправы, усевшегося передо мной.

– То есть тотальный контроль, как я понимаю? – деловито уточнил он. – Незаконно.

Я кивнул и выжидающе поднял бровь, давая понять, что мне похрен. Антон пожал плечами и поднялся. Само собой, скоро телефон моей кукляхе я поменяю, и тот сразу будет всем «заряжен», но этот-то тоже верну, так что пусть будет поднадзорным.

– Есть вариант сделать так, чтобы можно было слушать разговоры владельца телефона. Даже если сам аппарат выключат, но не вынут аккумулятор.

– Только приветствуется, – махнул я рукой и набрал Вдовина. Нужно отдать указания насчет вечера.

В том, что псевдостарший брат Шмелев прискачет за столь желанным лимоном, стоит только Лене его поманить, я не сомневался, поэтому ждал звонка этой курицы с минуты на минуту. Лишь бы не болтанула ничего лишнего, чтобы насторожить вымогателя. Хотелось бы взять этих уже практически экс-друзей моей игрушки за жопы прямо на горячем, чтобы так опять обосрались, сучата, и не вздумали отрицать. Хотя особого значения это не имело. Факт их очередного встревания в криминальное дерьмо у меня уже есть, остальное – дело техники. Что, мультяха, ни ты, ни твои приятели с одного раза ничему не научились? Все же денег хочется и много сразу? То-то нос и воротила. Мало дал?

– Куда в этот раз повезем? – уточнил Вдовин, выслушав о сути предстоящего мероприятия. – Опять в Карский?

– Да много чести – катать их за город на свежий воздух, – отмахнулся я. – Как только засечете, что бабки взяли, вяжите их, мешки опять на башки, повозите чуток по городу и сюда на подвальный этаж доставьте. С черного хода только, и камеры на всякий распорядись вырубить и там, и в коридоре. К стульям пристегните, лампы в морды, оружием полязгайте, тесаки засветите – ну не мне вас учить, как страху напускать. Допросите, чтобы сами все озвучили, снимите все это и мне пришлите. Дальше указаний ждите.

– А ты сам не будешь участвовать в веселухе?

– Сдались они мне, время тратить, – ухмыльнулся я. У меня дело куда как увлекательнее будет как раз. – Вопросы есть?

– Да о чем тут спрашивать? Задание-то плевое. А пацаны – реально дебилы, и жизнь их ничему не учит. Девка тоже с ними будет?

Почему-то мне казалось, что нет. Но мало ли.

– Если она с ними в клубе появится, то мне сразу доложишь, и как брать будете, смотри мне, не помните ее не дай бог! – Вдовин понимающе глумливо усмехнулся, но прокомментировать не осмелился, и правильно. – Как привезете тогда ушлепков в подвал, я подхвачу ее на входе. Она не ваша забота.

– Да уж какая из нее забота, – ехидно кашлянул в кулак подчиненный. – Это уж, скорее, из разряда приятных бонусов, да, шеф?

Неожиданная мысль, что не одного меня ведь могло на Аяне вштырить, мгновенно плеснула в кровь ракетным топливом бешенства. Мог Вдовин тоже захотеть мою мультяху? А остальные? Они ведь, скоты похотливые, тогда пялились также на нее полуголую. Нюхали, глазами лапали…

– Босс? Ты чего? – Вдовин с тревогой всматривался мне в лицо, а я только долю секунды спустя осознал, что скалюсь на него, и сжал кулаки, сминая случайно попавшие под руку бумаги. Твою же ж!

– Свободен! – рявкнул я так, что хрустальные графины с напитками на столике в углу испуганно и жалобно звякнули, а старшего в моей группе оперативного реагирования из кабинета как ветром вымело.

– Захар Александрович! – постучала в кабинет Людмила через несколько минут. – К вам Серафима!

– Добрый день, Захар Александрович, Людмила меня уже представила, поэтому времени терять не будем, – начала с порога моя посетительница – высоченная дама средних лет, одетая настолько элегантно, что моя мать желчью бы изошла от зависти. – И у вас, и у меня его не так много. Вот проформа договора, если он вам нужен. К нему приложены копии всех моих дипломов, сертификатов и прочих документов, свидетельствующих о моем обучении и регулярном повышении квалификации. Я также могу предложить вам посмотреть портфолио некоторых своих работ, то есть фото давших на это согласие Объектов, до моей работы с ними и после. Хотя, полагаю, вам это будет не особо интересно. А вот это – перечень моих услуг и прайс-лист на них. Этот документ я бы хотела, чтобы вы просмотрели и отметили галочкой, что из предлагаемого может заинтересовать вас. Могу оставить для ознакомления, а могу и дать комментарии лично по каждому пункту.

Вот это конкретный подход. Уважаю!

– Хм, скажите, Серафима, вы служили в армии или были проинструктированы моей Людмилой?

– Если вы говорите о моей подаче материала, то это просто большой опыт работы с людьми, облеченными властью и деньгами и, увы, обделенными свободным временем.

– А часто ли вам приходилось иметь дело, скажем так, с несогласными на подобный сервис объектами? – Я не смотрел на женщину, но для того, чтобы понять, правду она говорит или нет, мне достаточно было слышать ее пульс и чувствовать запах.

– Достаточно для того, чтобы разработать различные тактики, применяемые в зависимости от психологического портрета самого объекта. – Визитерка была не только совершенно спокойна, но и абсолютно убеждена в своей правоте – пульс не скакнул, зрачки не расширились, дыхание не участилось, запах ничуть не изменился.

– И что же, вы, возможно, получаете даже некое удовольствие от работы с такими… строптивицами? Нравится их наказывать? – прищурился я. Мысль о том, что кто-то позволит себе получить что-либо от моей кукляхи, мгновенно напрягла. Все, что способна отдавать Аяна, даже вот такого извращенного рода удовольствие, если мне его от нее вдруг захочется, должно быть исключительно моим.

– Не только строптивицами, но и строптивцами. Нет, Захар Александрович. Единственное удовлетворение, которое я при этом испытываю, это лицезрение своего пополняемого счета в банке за хорошо выполненную работу и девяносто пять процентов довольных Заказчиков.

– А объекты как? Бывают довольны?

Уж мой «объект» точно будет, мягко выражаясь, не рад.

– Бывают, Захар Александрович. И очень часто. Не девяносто пять процентов, но порядка восьмидесяти пяти – это точно, – женщина едва заметно улыбнулась. И не было в ней ни на грамм ничего, что бы я мог расшифровать как признак угрозы моей кукляхе.

– А вы, как я посмотрю, специалист широкого профиля? – Я задумчиво перебирал дипломы и сертификаты, мысленно восхищаясь деловой хваткой сидевшей напротив человечки. Врач-косметолог, массажист, психолог, стилист, мастер маникюра и педикюра, костюмер, визажист, фитнес-инструктор, мастер-универсал парикмахерского дела. Ого, а первое-то образование, гляди ты, историк! Вот это да. Любопытная личность. Надо взять на вооружение и, возможно, даже в штат.

Мой взгляд внезапно тормознул на строчке, и мозг завис, пытаясь переварить прочитанное.

– Отбеливание ануса? Серьезно? Настолько востребованная услуга? – произнес, а у самого член аж подскочил, как подстегнутый видением круглой, упругой попки, задранной вверх, как будто для моего удобства, и тугого, аккуратного колечка, в которое так и хочется засунуть язы…

– Захар Александрович, мы с вами взрослые люди, знающие, что любителей анального секса достаточно как среди мужчин, так и женщин, – вырвал меня из похотливых грез спокойный размеренный голос специалиста. – Для актеров, занятых в порноиндустрии, это одно из обязательных условий. А кроме отбеливания ануса еще и регулярные мониторинговые очистки кишечника и очистительные клизмы перед, собственно, анальным сексом. Тело должно выглядеть привлекательно и эстетично совершенно везде. То же касается его чистоты и тактильного восприятия – никаких прыщей, шрамов, целлюлита, ненужных провисов, папиллом и так далее. Это работа косметолога. Не простого, конечно, но моего уровня.

– И вы так просто об этом говорите? И даже не брезгуете?

– Нет. Это работа, которую я на самом деле люблю. Я чувствую себя Пигмалионом, из-под рук которого выходят десятки Галатей.

– Ну, Пигмалион плохо кончил, как мы помним, – ворчливо заметил я.

– Совершенно верно, потому что привязался к своему творению. А я познаю дзен от самого процесса. Мне интересно и радостно раз за разом наблюдать, как из куколки вылупляется бабочка, а из сучковатого полена – задорный живой Пиноккио. Мне эти сравнения нравятся больше, Захар Александрович.

– Так как все-таки быть с сопротивляющимися изменениям объектами, раскройте секрет.

– Надо просто найти триггер. И нажать на него. Мотивы для подобных изменений есть в каждом из нас. И далеко не все эти мотивы имеют положительную окраску. Иногда такие эмоции, как ярость и ненависть, дают больший эффект, чем желание понравится самому себе или своему партнеру. Так что никакого особого секрета нет, – спокойно ответила дама, которая начинала все больше нравится мне.

– Ну что ж, Серафима, аванс я готов перечислить прямо сейчас. По поводу списка услуг… Тут сложнее. Я вам скажу вкратце так. Объект – молодая девушка, у которой очень мало сексуального опыта. Росла в деревне, воспитания никакого, хороводилась с отморозками, которых уже не единожды ловили за мелкое хулиганство. Лексикон и поведение соответствующее. Она ничего не смыслит в том, о чем мы с вами только что беседовали, и будет сопротивляться любой из данных услуг.

– Правильно ли я понимаю, что вы были первым ее мужчиной и хотите, чтобы я огранила этот алмаз для вас? – так, будто речь и правда идет о куске камня, уточнила женщина.

– Не первым. – Надеюсь, в моем голосе не проскользнули сейчас рычащие нотки. – Но на некоторое время единственным. А по поводу огранки… – Я воткнулся прямым взглядом, от которого мои помощники обычно бледнели и съеживались, в ее, спокойный и уверенный (черт, тетка реально не промах!). – Если вы не имеете в виду никаких сексуальных игрищ с моей Ая… с объектом, то в остальном – правильно.

– Сколько времени вы мне на это даете?

– Я бы хотел сказать «вчера», но, боюсь, тут даже магия не поможет. Сколько надо?

– Ну, для чисто физического преображения достаточно и двух-трех дней, а для некоторых процедур и определенного психологического воздействия хотя бы месяц. Есть у меня это время?

– Хочу в первую очередь посмотреть на внешнее преображение. Так что это задача номер один для вас обеих. А там уж посмотрим на необходимость внутренних огранок.

Я потер переносицу. Ну, вытерпел же без нее как-то два месяца, потерплю еще… неделю. Это мой максимум. Продлю себе немного удовольствие от предвкушения новой игрушки.

– Неделя! – отрезал я. – После я решу по результатам.

– Принято, Захар Александрович. Значит, все детали я могу обсудить с Людмилой и приступлю завтра с утра. Засим не буду более отвлекать вас от дел. Всего доброго. – Женщина кивнула и с достоинством вышла из кабинета.

Надо попросить начбеза пробить ее по всем системам и обдумать вопрос о постоянном сотрудничестве. Такие спецы широкого профиля на дороге не валяются!

***

Жадная до молодого и сладкого баба не подвела меня, и уже через полчаса отзвонилась, сообщив, что встречу мелкому мошеннику назначила на восемь. С того момента я уже не мог перестать предвкушающе лыбиться, даже невзирая на постоянную, немного болезненную пульсацию в паху и не спадающий до конца стояк, сколько ни отвлекайся на текущие дела. С восьми уже безостановочно выстукивал по столешнице пальцами, ерзая в кресле.

– Девчонки с ними нет, – кратко отчитался по телефону Вдовин, и я испытал двоякое чувство от этой новости.

С одной стороны, окажись Аяна там, эффект поимки за руку был бы неоспорим и мгновенен, а значит, и давление сработало бы со стопроцентной вероятностью. С другой, посетило какое-то иррациональное довольство, от того, что она, возможно, не сочла разумным вообще в это впутываться. У моей куклы есть капля мозгов? Не то чтобы мне было на это не наплевать. Для того, что я от нее хотел, блестящие умственные способности ни к чему. Достаточно четко улавливать, когда рот держать закрытым, а когда покорно опуститься на колени и открыть его пошире.

– Сука! – прошипел я, с силой сжав через ткань так взбрыкнувший член, что у меня на секунду аж в глазах потемнело. – Ты уже сегодня отсосешь мне, засранка, и перестанет так ломать от диких фантазий о твоем рте.

Первым, я буду первым, для кого она это сделает! Чей вкус узнает. Будет неумело сначала царапать зубами… от этого только слаще… Давиться, не зная своих пределов… Огромные глазищи заблестят от слез, льстящих моему почти чрезмерному для нее размеру, когда я прикажу ей смотреть на меня не отрываясь… Ну на кой сейчас-то об этом позволять себе думать, Захар?! И так же уже хоть вынимай и передергивай, а то все кишки узлом и позвоночник в огне. Но не-е-ет, кукла моя, я не стану этого делать. Приберегу все до последней капли для тебя. Чтобы прямо проглотить не смогла, и моя сперма белесыми струйками полилась из уголков твоего невыносимо совершенного рта, а я соберу их пальцем и заставлю слизать… Да, бл*дь! Ну где они там так долго?!

Телефон едва дернулся, а я уже сцапал его.

– Прибыли, – сообщил Вдовин, и я рванул из кабинета.

Забив на лифт, помчался вниз по лестнице. Добравшись до подвала, застал момент, как первого из тощих дебилов пристегивали к стулу, а он еще и пырхался.

– Какие гости! – ухмыльнулся я. – А чего же не в полном составе? Лучшая-то часть вашей компании где?

– Айка не при делах! – едва ли не хором запели все трое, но только один задергался особо рьяно, и я подошел поближе и принюхался.

– Да вы же не разлей вода. С чего я должен верить, что она не при чем?

– Айка дома сидит, она ни сном ни духом! Мы ей ни слова… клянемся! – затараторил тот самый, как его там… Лешенька. Наш, типа, малолетний невинно совращенный цветочек.

– Не троньте ее! – снова дернулся самый активный юный рецидивист.

Людям невдомек, что способен рассказать оборотню запах. Что свои ароматы имеют не только страх, вина, ярость, похоть, отвращение, но и безразличие и собственничество. И от этого мелкого козлика именно оно и исходило, прямо в нос шибало. Мои пальцы стиснули его горло, подтягивая ублюдка впритык, и я практически уткнулся в него носом. Он абсолютно точно прикасался к моей кукляхе, ею пахла его одежда, что уже само по себе вызывало потребность нанести вред, несовместимый с жизнью, но урод еще и имел наглость считать ее своей.

– Даже мечтать не смей! – прорычал я и оттолкнул его так, что он врезался лопатками в стену. – Карманы им выверните, посмотрим, что там у наших навязчивых гостей.

Едва на столе появились связка ключей с ярким брелоком, две пачки денег и тот самый фальшивый паспорт якобы малолетнего совращенного, я прихватил все и кивнул Вдовину выйти со мной из помещения.

– Заканчивайте тут. Жду от тебя видео с чистосердечным признанием в мошенничестве и вымогательстве.

– Если бы девку сюда притащили, то они бы, похоже, на все голоса бы уже нам все выкладывали.

– Обойдешься и без этого, – огрызнулся я, заставляя его попятиться.

Мне эти мальчишки как инструмент давления нужны, а не наоборот.

– Без моего прямого распоряжения их не отпускать.

– В смысле? – нахмурился непонимающе подчиненный. – Отпускать? То есть ты опять их собираешься… Мы же их реально за руки поймали! Сдавать ментам или заказчику…

– Вдовин, не лезь не в свое дело! Твоя работа – делать что говорю.

В обшарпанный подъезд я входил минут через сорок, и пришлось постоять с минуту перед обитой драным дерматином дверью, чтобы стереть с лица плотоядный оскал и продышаться, отгоняя картинку того, как нагну Аяну прямо там, где застану, и сначала хорошенько оттрахаю, прежде чем начинать любые разговоры. Не до такой же я степени озабоченное животное. До такой, до такой, когда это касается ее – нечего врать себе.

Моя большеглазая напасть вскинула голову, облегченно улыбаясь. Полный шок при виде меня, а вслед за этим мгновенный выплеск злости, стоило только ей заметить у меня в руках знакомую связку ключей.

– Что ты сделал с ними? – вскрикнула она, тревожно заметавшись взглядом мне за спину, будто пыталась еще кого-то высмотреть.

Черная майка на тонких бретельках и, как всегда, эти ненавистные висящие на бедрах застиранные джинсы. И никакого, мать его, лифчика! Это в таком виде она тут собиралась шастать перед…

– Будет правильнее спросить, чего я НЕ сделал с твоими недопырками дружками, что опять нарвались на неприятности, и что предпринять тебе, дабы этого так и не случилось, – прорычал я, четко различив очертания ее пухлых сосков под тканью.

– Неприятности, – повторила Аяна, и плечи ее опустились. – Насколько все плохо?

Похоже, прибрехнули дружки-то: не выглядела моя мультяха прям сраженной наповал новостью о косяке. Знала все же. Просто напрямую не участвовала.

– Настолько, что ты сейчас же соберешь все свои манатки и поедешь со мной, – не стал церемониться и начинать издалека. – И с этого момента больше со своими друзьями не видишься, не общаешься и в идеале не вспоминаешь даже.

– Да с какого… – взъярилась она тут же, захлебнувшись возмущением и сжав кулаки, и мои яйца поджались от тягучего спазма, как будто это их она стиснула в ладони.

Я же, злорадно ухмыляясь, нашел пришедшее по пути сообщение и, открыв запись, сунул ей в лицо экран. По мере того, как она слушала откровения своих дружков, Аяна бледнела все больше, а глазищи ее распахивались, хоть взгляд и становился отстраненным и даже обреченным.

Запись завершилась, и я вытащил из внутреннего кармана две толстых пачки пятитысячных и фальшивый паспорт с подделанным годом рождения юной секс-звезды и бросил на стол. Открыв документ, моя кукляха совсем скисла.

– Что им грозит?

– Подделка документов, мошенничество и вымогательство крупной суммы, да еще и группой лиц… ну, думаю, при большой удаче – лет по пять всего им гарантировано. – Аяна судорожно вдохнула, беся меня степенью своего беспокойства об этих никчемных паразитах.

Естественно, я нарочно накручивал и сгущал. Официально первый привод, ссыкуны совсем, и у нас больно сейчас любят за таких вот «бедняжек» вступаться всякие правозащитники, выискивая им оправдания в трудном детстве и делая себе пиар… Короче, у говнюков были все шансы вообще отделаться условным. Но ей-то откуда это знать.

– И это в том случае, если я захочу быть к ним милосердным и дам делу сугубо официальный ход и сдам ментам. А вот если моему заказчику… Знаешь, кто родня этой дамочки, у которой они деньжат-то отжали?

Повесив тяжелую многозначительную паузу, я позволил моей игрушке самой закончить работу по окончательному своему запугиванию и загону в ловушку. А ведь чего проще – пошли ты меня пешим эротическим, забей на этих подставлял, отряхнись и живи. Не факт, что я просто так ушел бы, но могла же хоть попытаться.

– Что тебе нужно? – прошептала она.

– Я сказал. Ты переезжаешь. Жить будешь там, где я скажу, делать то, что скажу и…

– Спать с тобой.

– Сексом заниматься, куколка.

– Почему я не могу остаться дома и встречаться с тобой, когда позвонишь?

От того, что меня бесит это твое соседство, а теперь, когда точно уверен, что один из дружков четко метит совсем уже не в друзья, вообще до красной пелены перед глазами.

– Потому что я так решил.

Аяна потеребила брелок на ключах и тихо спросила, не глядя на меня:

– Разве ты не мог бы… ну, не знаю… попросить меня встречаться с тобой нормально?

Нечто в ее голосе словно резануло меня, попадая не только по человеческой половине, но и особо жестко по звериной, вызывая инстинктивную агрессию.

– Я? Тебя? Просить? – фыркнул, подавляя невольное рычание. – Встречаться, Аяна? Не обольщайся. Ты делаешь что мне угодно – я не трогаю твоих дружков. Это не называется «встречаться». Это называется – принадлежать. Соскочить и не думай, всю доказательную базу я сохраню. Собирайся! Бери только самое необходимое.

Аяна вскинула голову и с полминуты жгла меня своими мегаглазами, а я давил взглядом в ответ. Давил, пока она не сдалась и, развернувшись на месте так резко, что врезалась плечом в стену, схватила из-под кровати большую спортивную сумку.

Я жадно следил за ее порывистыми движениями и торжествовал. Но сквозь мое удовольствие от столь легкого триумфа пробивался противный привкус чего-то жалкого, еле уловимого, вроде подобия сожаления. О чем? О том, что уходя со мной, она все равно, по сути, делала выбор в пользу этих своих сраных друзей? Или о том, что во мне недостаточно смелости и свободы, чтобы и правда предложить ей нормальные отношения? Ну уж нет, второе – точно хрень. Я беру от нее именно то, чего на самом деле хочу, и как мне удобно. А если она этому подчиняется… ну так ей и надо.