Глава девятая

1

После тех страшных событий прошел год. Возможно, это время Максим назвал бы лучшим временем в своей жизни. Его второе произведение «Яблоки тщеславия» было признано лучшей сказкой года в России. Готовилась ее совместная российско-американская экранизация. На роль Несменяемого был приглашен сам Джек Николсон, на роль Златовласки – Эль Фаннинг, а на роль Любавы (и тут настоял Максим, заявивший, что сказка писалась для нее) – Юлия Ларичева-Пантелеева. Да, да, ровно через три месяца после своего знакомства молодые люди поженились.

В убийстве Политика обвинили членов одной запрещенной в России террористической организации. Ее члены внедрились в систему охраны, а после расправились с самим шефом и с несколькими его подчиненными. Кстати, когда их собирались брать, они покончили с собой.

Так, по крайней мере, звучала официальная версия следствия. Максима она устраивала, и он продолжал предаваться семейному счастью. Лишь иногда вспоминал о Богодее, Ягайло – этих странных персонажах, словно рожденных потусторонним миром.

Пока они не появлялись, значит, забыли его?.. И Максим начал их потихоньку забывать. Да и как иначе, если тебя окружают три кита жизни – деньги, слава и молодая жена?

Но наступило время, и период семейного счастья начал понемногу сдавать позиции. И чем дальше, тем сильнее разрасталась трещина между возлюбленными.

…Сегодня у Максима была деловая встреча с Аидой Шульц. Как всегда, он опоздал, но она не обиделась, поскольку привыкла к отсутствию у Максима пунктуальности.

– Извини, – небрежно буркнул Максим. – Ты уже что-то заказала?

Она кивнула и с укором посмотрела на его небритое, несколько одутловатое лицо, на круги под глазами. «Он опять пил! Часто в последнее время он стал прикладываться к рюмке! Раньше за ним подобного не замечалось».

Аида догадывалась: у него что-то стряслось. Но как влезть ему в душу?.. А ведь это для Аиды Шульц крайне важно. С некоторых пор она – его менеджер. И любой секрет Максима – важный козырь и в сегодняшней, и в будущей их совместной работе.

Она умела входить в доверие. Возможно, к этому располагали и ее приятная внешность, и ее природная (по отцу) немецкая аккуратность. Мать ее была русской, но страстная любительница Верди. Именно в честь героини оперы «Аида» она и дала своей дочери такое необычное имя.

– Все идет неплохо, – сказала Аида. – Удивительным русским писателем всерьез заинтересовались в Голливуде. Сама Джоди Фостер дала интервью, где сказала, что с удовольствием бы сыграла в фильме по твоей новой сказке. А вот некоторые российские звезды возмущаются, что ни они, ни их любимые чада у тебя не задействованы.

– Так ведь это же хорошо.

– Иногда хорошо. Иногда для дела – плохо. Но эти вопросы мы утрясем. А ты думай о другом: когда я наконец получу новую вещь?

– Думаю, – вздохнул Максим. – Только шедевры так просто не рождаются.

– Не обязательно шедевр. Напиши хоть что-нибудь. Публика настолько привыкает к определенному писателю, режиссеру, что любая навороченная им глупость имеет сакральный смысл. Не веришь? Вспомни историю Клода Лелюша. Да, он создал свой шедевр – «Мужчину и женщину». Но все, что снимал потом, являлось жалкой пародией на него. Однако многие до сих пор убеждены, что даже этот отстой пока не понят. Или психоз с «Гарри Поттером». Сначала это было весьма любопытно, а потом… Армия сереньких книг затуманила сознание людей. Поэтому я – твой менеджер – должна знать, что у тебя в загашнике?

– Ничего.

– Это не ответ.

– Пустая голова.

– Наполни ее!

– Возможно, я больше не буду писать.

– Не мели ерунды. Никто в твоем положении не останавливается.

– Я – счастливое исключение! Уйду в монастырь.

– С разгульной жизнью, что ты ведешь, тебе только туда!

– Бывают периоды, когда у человека творческий кризис.

– Забудь эти слова раз и навсегда. Тебя взяли в раскрутку. Максим Пантелеев себе не принадлежит.

– Как ужасно.

– Ты сам выбрал свой путь. Подумай о других, не менее, а, может, более талантливых людях. Они сосут лапу и завидуют счастливчику Максиму, который уже на «потоке».

– И классики тоже были на потоке? Лермонтов, Тургенев…

– Подожди! – перебила Аида. – Лермонтов в основном писал «в стол», сочинительство для него было хобби. Его и узнали лишь через некоторое время после смерти. А Тургенев… У тебя есть такое же колоссальное состояние, как у него?.. Он мог долгие годы дорабатывать одну и ту же вещь: забава богача! Ты, увы, не имеешь тургеневских имений. Кстати, при этом он все равно писал.

– Все верно, – вздохнул Максим.

– Так что же все-таки у тебя приключилось?

– Заметно?

– Еще бы. А раз заметила я, то и пытливые журналисты обязательно докопаются до истины. Предполагаю, раздор с Юлией?

– Да, небольшой.

На самом деле небольшим его уже не назовешь. Максим и сам не смог бы ответить, когда все это началось? Наверное, когда романтика секса уступила место романтике духовных отношений.

Юлия постоянно пыталась вывести Максима в свет: вернисажи, выставки, писательские вечера, театральные и кинопремьеры. Иначе она просто жить не могла. Максиму, по большому счету, на все это было наплевать. Если некоторое время назад он увлекался литературой, в основном – сказками, то сейчас и Гауфа, и братьев Гримм, а особенно современников слышать не мог. Он опять зачастил в бар «Мельбурн», напивался и с нескрываемой злобой думал о своей уродливой судьбе.

«Кто я? – задавался он вопросом. – Импотент, только в другом смысле. Мне не дано участвовать в творческом акте, рождать на свет славных «детишек», коих иные плодят десятками и даже сотнями. Если когда-нибудь раскроется моя афера… Полный конец, позор! Меня засмеют и затравят. И я не смогу, как царевич Владимир, спрятаться за имя неизвестного для амазонок Шекспира. Сейчас есть Интернет – все знают все.

А если не раскроется? Тоже не легче. Кажется, я не в силах написать что-то дельное».

В один из таких вечеров его нашла в баре Юлия. Она недовольно поморщилась:

– Снова тут? И опять пьян?

– Я здесь, томимый ожиданиями появления музы, – пошутил Максим.

– Она не появится, – со всей серьезностью ответила Юлия. – Музы не посещают того, кто предательски бежит с поля битвы.

– Предательски бегу?

Юлия села напротив него:

– Я хорошо помню, каким ты был, когда мы познакомились. Ты рассказывал мне о творчестве мастеров пера, наизусть цитировал их. Ты жил литературой, поэтому и писал. А сегодня?.. Чем ты живешь сегодня?

– Тобой.

– Неправда. У меня такое ощущение, что с каждым днем ты отдаляешься. Я, кажется, поняла, в чем дело. Творческий кризис. За все время, как мы стали жить вместе, ты не написал ни строчки.

– Допустим, – угрюмо произнес Максим.

– Милый, это бывает. И у меня случаются подобные неудачи. Провальный монолог, бездарно сыгранная сцена… Это тяжело. Так тяжело, что иногда жить не хочется. Но надо взять себя в руки. Начать с чистого листа. Забыть о прошлых победах, о том, что тобой когда-то создан образ, от которого зрители неистовствовали: рыдали, хохотали, влюблялись, проклинали. То ушло! Но остались ты и Великое Творчество!

Ее слова должны были ободрить Максима, но в реальности вызвали у него новую волну раздражения. Она так говорит, потому что может творить. А кто он? Вор! Даже если он ничего не украл, а ему подарили эти сказки, – все равно вор!

Ему показалось, будто над столом закружил рой крохотных прозрачных существ, очевидно прилетевших к нему из параллельного измерения. Их тоненькие голоса язвительно зазвенели:

«Итак, тебе выносим приговор:

Нет, парень, ты не просто вор.

Твоя бездарность хлещет через край,

Твой стих напоминает песий лай,

И диалоги вовсе не умны,

Сюжеты же наивны и смешны.

Придется тебе снова ждать презент,

Отрыжка общества, в искусстве – импотент.

Ты обречен на бегство от себя.

И сделать ничего уже нельзя…»

Максим не хотел их слушать, но все равно слушал. Не собирался им отвечать, но, против своей воли, мысленно закричал:

– Прочь отсюда! Я еще покажу, на что способен!

Однако злые существа продолжали смеяться и кружить над ним. Юлия, посмотрев Максиму в глаза, тревожно спросила:

– Что с тобой?.. Ты будто общаешься с кем-то еще?

– Да… – протянул Максим. – И вдруг заговорщически спросил: – Ты их не видишь?

– Кого?

– Крохотных деспотичных созданий, которые летают вокруг и дразнятся?

Юлия поднялась и резко промолвила:

– У тебя глюки на почве алкоголя. Я ухожу, а ты… не смей меня преследовать.

Возможно, она ждала, что он помчится вслед, извинится. Однако Максим не тронулся с места. Сейчас он ненавидел жену больше всего.

Так ненавидит обласканного талантом тот, кто обойден им!

С тех пор прошло уже несколько недель. Максиму казалось, что он и Юлия оказались на разных берегах реки; течение воды убыстряется, она расширяется, берега становятся дальше и дальше.

Подсознательно он понимал, чего хочет жена. Он должен стать прежним Максимом Пантелеевым, написать еще одну блестящую сказку. Даже не для нее, не для семейного бюджета, а для самого себя.

Но он не может! «Отрыжка общества, в искусстве – импотент».

…Он взял себя в руки, отделался от неприятных воспоминаний и вновь переключился на разговор с Аидой, продолжавшей убеждать его, как важно, чтобы в ее руках оказалось новое «блестящее творение». Максим спросил:

– А не нанять ли «негра»? По слухам, у одной известной тебе писучей старушенции их – больше двадцати. И не только у нее. Что делать?! В период творческого кризиса приходится прибегать и к такому.

– Что ты! – замахала руками Аида. – Сравнил себя и этих графоманов. Все знают, что они бездари, ни на что особо не претендуют. А так, как Пантелеев, не напишет никто.

– Но сам он чувствует, что не в форме. И на сегодняшний день создаст такую…

– Не произноси слова, о котором пожалеешь. Не разочаровывай ни своего менеджера, ни поклонников.

В это время Аиде позвонили. Она выслушала сообщение и сказала:

– Да, он согласен. Через месяц будет новая сказка.

– Но я не давал никакого согласия, – попробовал вставить Максим, однако Аида жестом оборвала его.

Закончив разговор, она написала на бумаге какие-то цифры:

– Вот сумма. Сегодня же получишь аванс. Срок – месяц! Ты слышал? Но не вздумай нанимать «негра». Это сразу будет известно. Ты и только ты! Таково условие игры.

И опять перед Максимом замелькали, запрыгали знакомые прозрачные создания, в который раз напоминавшие об удивительной бездарности автора. А за ними – как будто… Ягайло? Или показалось, не он?

– …Представь, как обрадуется Юлия, – не прекращала тараторить Аида. – Наконец-то муженек занялся делом. Ага, вот и договор пришел. Я его уже знаю. Смело подписывай!

Голова у Максима кружилась. Соблазн велик. И сумма что надо, и с Юлией он обязательно помирится. Только одно условие: он должен написать!

Хор писклявых существ становится нестерпимым. Максим решил, что утрет нос им всем. Обязан утереть! Напишет такую сказку, что Андерсен в гробу перевернется!

– Я согласен, – заявил он Аиде.

2

Юлия была несказанно рада решению Максима. Она посчитала, что в его настроении произошел долгожданный перелом. В нем не будет больше уныния, отрешенности, непонятной ненависти ко всему миру. Они отправились в лучший ресторан, где Максим веселился по полной, как человек, сбросивший с плеч целую гору проблем. И снова, как в первые дни их бурного романа, он вспоминал своих предшественников – великих сказочников прошлого. Цитировал их, рассказывал о сущности и характере их главных героев. Он готовился покорить Эверест!

Потом была ночь, бурная и невозможная, когда Максим окончательно понял, насколько дорога ему любимая женщина.

Но вот наступило пробуждение. Юлия должна была на некоторое время уехать на съемки, а Максим пообещал, что тотчас сядет за работу.

Он работал исступленно! Придумывал необычные сюжетные повороты, характеры и мотивы поведения персонажей, набросал несколько первых сцен и… поразился своей бездарности. То, что он придумал, было обычным графоманством, бредом непрофессионала, которого не пустили бы в «братскую могилу» (так литераторы называют коллективный сборник рассказов, стихов и пр. – Прим. авт.) самого слабого любительского сообщества.

«Ничего, – сказал он себе. – Я попробую снова».

Он начал изучать классические сказки: в чем их главная притягательность? Что поднимает их авторов на недосягаемый пьедестал? И когда Максиму показалось, что он что-то постиг, он перешел к своему творению. Он словно поднялся к облакам, взирал оттуда на грешную землю, забывал о мелком, упиваясь вечными идеями.

Когда он поставил точку, то некоторое время боялся подходить к написанному. Он сказал: «Либо я создал шедевр, либо то, что не лезет ни в какие ворота».

Он отправил материал Аиде и ждал…

Вскоре позвонила его менеджер. Голос был недовольный и мрачный:

– Что за хрень ты прислал?

– Тебе не понравилось?

– Он еще спрашивает. Я, что всю жизнь была с сочинительством на «вы», и то бы лучше сварганила. Да, приятель, ты меня разочаровал. Кризис у тебя сильный. Такую вещь я не могу показать. Придется возвращать аванс.

– Я говорил, а ты не поверила, – удрученно произнес Максим.

– Талант может написать неудачную вещь. Но такого падения быть не может. У меня возникли сомнения насчет тех двух сказок… Это действительно ты?..

– А кто же?! – с бьющимся сердцем воскликнул Максим.

– Ты мне расскажи.

Максим понял, что допустил ошибку и, стараясь придать своему голосу как можно больше спокойствия, произнес:

– Что за глупые сомнения?

– Поверим на первый раз…

– Лучше скажи: что делать?

– Написать гениальную вещь. Немного времени у тебя есть. Постараюсь договориться о некотором переносе сроков сдачи материала.

– Мне нужна помощь.

– Никакой помощи, – жестко ответила Аида. – Странно даже слышать такое от самого Максима Пантелеева.

Капкан захлопнулся. Максиму оставалось только гадать: каковы будут последствия?

Денег он вскоре лишится. Человек нужен лишь до тех пор, пока он в силе. Когда его возможности иссякают, о нем забывают, как о старом хламе.

Многие вслед за Аидой поставят под сомнение его авторство тех двух сказок. Лингвисты сомнения подтвердят. Правда, другие претенденты назвать сказки своими вряд ли объявятся. Но тень сомнения разрастется до гигантских размеров и покроет имя Пантелеева несмываемым позором.

Максим не хотел заглядывать дальше, однако мозг не слушался, рисуя новые, кошмарные картины будущего.

Юлия от него уйдет – это яснее ясного. Скоро она получит мировую известность. Зачем ей жить с аморальным неудачником! И что ему остается? Вернуться в редакцию, быть на побегушках у Аллы Спиридоновны, выслушивать насмешки коллег: «Чего же ты больше не пишешь? Иссяк источник вдохновения…»?

…И снова Ягайло рядом, с усмешкой взирает на его мучения. Максим зажмурил глаза, затряс головой…

Нет, нет, сегодня старика не было. Хотя… он все равно рядом.

– Кто ты, Ягайло? Кто ты, Богодей? – в который раз крикнул Максим в окружающую пустоту.

Ответа не было. И не будет! Максиму оставалось самому сорвать маски с лиц своих старых «друзей».

Они призывают его в свои ряды, стать воином Света. Зачем им не слишком позитивный, бесталанный человек? И действительно ли они представляют Свет? Богодей много и красиво говорит, но ведь слова ничего не значат…

Они показали ему удивительный мир! А действительно ли он таков, каким его увидел Максим? Действительно ли так красив дворец? Так ли выглядят все эти люди?.. Не ложь ли это, с помощью которой Максима пытаются увлечь в мифическую, «более совершенную реальность»?

«А те существа со звериными мордами… Ягайло не удивился, что они преследовали меня. Потом перестали. Почему? Или я их просто не замечаю?! А они по-прежнему рядом? И не есть ли это реальные облики Ягайло и Богодея?»

Максим в панике забегал по комнате. И вдруг блеснула мысль, от которой он остановился, замер… Он понял, что никогда не разгадает эту загадку!

Решение пришло мгновенно. Сколько у него осталось дней до истечения контракта?.. Хватит! Тем более Аида обещает пролонгацию.

Он бросился к компьютеру, начал записывать все, что с ним произошло. От первых звуков оркестра в ночном дворе до дня сегодняшнего. Он описал и параллельное пространство, и страшную смерть преступного Политика.

Чтобы все это сразу прочитали, он распечатал текст и написал на первой странице:

«Для моей любимой жены Юлии».

Потом громко произнес:

– Ягайло, мне нужна третья сказка.

В послании Юлии он успел лихорадочно дописать: «Чувствую их приближение. Они уже здесь. Снова и снова задаю им вопрос: “Вы посланы Светом или тьмой?..”»

3

Аида встретила Юлию прямо на вокзале. Та сразу спросила:

– Никаких новостей?

Менеджер развела руками, и они поехали на квартиру Максима. Аида рассказывала:

– Три дня не могу отыскать его. У нас закончился срок договора, он должен был передать мне рукопись. И вдруг – ни слуху ни духу.

– И я безрезультатно пытаюсь с ним связаться. Поэтому и со съемок отпросилась. Надо заявить в полицию.

– Это должна сделать ты как его жена.

– Господи, да что же случилось?! А до этого никаких событий не произошло?

– Он долго не хотел браться за работу. Прислал мне вариант сказки. Ужасный! Полная галиматья. Потом вдруг мне на карточку приходит большая сумма денег – он вернул свой аванс.

– Страшно боюсь открыть дверь квартиры, – заходя в подъезд, призналась Юлия. – Вдруг он там?..

Аида предложила Юлии, что войдет первая. Потом пригласила и хозяйку.

– Никого.

– Слава Всевышнему! – прошептала Юлия. И тут, точно спохватившись: – Но его нет. Он никогда не пропадал так надолго. Звоним в полицию.

– Подожди, – сказала Аида. – Тут послание. Тебе…

По мере того как Юлия читала, лицо ее вытягивалось, принимало непонимающее выражение. Она протянула записи Аиде.

– Это же личное? – нехотя произнесла менеджер.

– Ты прочти. Прочти!

Аида также начала изучение записей, а Юлия тем временем обнаружила еще один пакет. Вскрыв его, пробормотала:

– Знаешь, что тут?.. Сказка.

– Сказка? – не отрываясь от рукописи, переспросила Аида. – А я что читаю?

– Ничего не понимаю. Или все в том послании – правда?

Аида тем временем проглатывала «признания» Максима. И, только закончив последний абзац, ответила Юлии:

– Ты сама понимаешь, что это не может быть правдой? Какое параллельное измерение, какие гномы, эльфы и прочие бесы? Или он такой дурак, что открыто приписывает себе соучастие в убийстве крупного государственного чиновника? Все-таки у него это отличная вещь, только недоработанная. Он выполнил условие. Аванс по закону – его. Я пришлю деньги тебе.

– Плевать на деньги. Где сам Максим?! Я звоню в полицию.

– Правильно, – согласилась Аида. – Если только он не ушел в загул. Мужики часто так поступают, когда жены в отъезде. Дело он сделал… думаю, та хрень, что он прислал, была просто приколом. Кстати, дай посмотрю, что там у тебя?.. Действительно, еще одна сказка. Но здесь и название оригинальное:

«Дар мудрости, или Славянская Афина»

(новое прочтение сказок «Елена Премудрая» и «Деревянный орел»).

Обязательно почитаем!

– Нет, нет! – решительно заявила Юлия. – Сердце чувствует: что-то здесь не так.

Она связалась с полицией. Там ей ответили, что следует приехать и подать заявление.

День сменил безрадостный вечер. О Максиме по-прежнему никаких известий. Уверенность, что все написанное им – правда, росла и росла в душе Юлии. И никакие доводы материалистки Аиды Шульц не могли убедить ее в обратном.

Чем больше она думала о совместной жизни с Максимом, тем яснее вырисовывались странности его поведения. Вспомнилось его поздравление на день рождения жены. Юлия тогда подумала: «Какой странный нелепый стиль, высокопарный язык! Неужели этот человек пишет такие замечательные сказки?»

А его непонятные метания, уходы в запой, частое видимое страдание на лице – все это говорит о том, что он не был счастлив. Он практически не говорил о своих сказках. Он словно… стеснялся их?!

Даже если Аида права: его «исповедь» – сплошная фантазия, не исключено, что был некто, подаривший ему сказки. Почему тот человек сам ими не воспользовался? Или Максим их украл?

Ей позвонила Аида:

– Ничего нового?

– Нет.

– А я читаю его сказку про славянскую Афину.

– И?..

– Сама почитай!

Юлия прилегла на диван. И, хотя мозги работали в другом направлении, углубилась в рукопись.

«Так все-таки это творение Максима или?..»

Она искала в тексте хотя бы один речевой оборот, который он любил использовать, хотя бы одну часто повторяемую им мысль… Искала и не находила.

«Так кто же автор? Кто?!»