Гиперборея почти забыта
В Средневековье тема Гипербореи, являвшаяся актуальной на протяжении практически всей эпохи античности, почти полностью ушла на задворки как общественного сознания, так и научной мысли. Осведомленнейшая в других вопросах Суда упоминает Гиперборею лишь однажды, растолковывая «темное место» в уже упомянутом выше стихотворении Филиппа Фессалоникского, в котором автор молит Артемиду отослать «ненавистную болезнь от лучшего из царей к гиперборейцам». Имеется в виду «куда подальше», – объясняет Суда.
К X в. страна Аполлона забыта вместе и с самим Фебом, и сонмом прочих языческих богов. Христианская цивилизация породила новые интересы, паттерны, идеалы, новые доктрины.
На карте Птолемея Гиперборейские горы венчают крайний Север
Значение этого слова – «гипербореи» – уже приходится объяснять специально. К X в. страна Аполлона забыта вместе и с самим Фебом, и сонмом прочих языческих богов. Христианская цивилизация породила новые интересы, паттерны, идеалы, новые доктрины.
Некогда повсеградно известное слово сохранилось для человека поздней античности и раннего Средневековья лишь в названии т. н. Гиперборейских гор – изобретения Птолемея (Geogr. V 9, 13), указавшего даже их «точные» координаты (район российского Приполярья), а также в качестве поэтической метафоры, радикально изменившей коннотацию.
Сидоний Аполлинарий (430–486) пишет о «гиперборейских инеях», Магн Феликс Эннодий (473–521) – о «гиперборейских морозах». Отныне Гиперборея – это не сказочная страна с теплым климатом, а территория мрака и лютого холода; горе тому, кто окажется в этих ужасных местах!
Подобные указания на холодный климат Гипербореи, казалось бы, резонны: упоминаемый Мелой и Плинием гиперборейский день, длящийся шесть месяцев, характерен для полярных широт, где ныне почти круглогодично господствуют свирепые морозы. Однако если иметь в виду, что сообщения латинских ученых приходятся на время резкого потепления климата в Северном полушарии – т. н. период римского климатического оптимума (III в. до н. э. – IV в. н. э.), их содержание уже не кажется таким уж фантастическим.
Об оптимальных природных условиях, отличающих страну Гиперборею, пишет разве что Роджер Бэкон (XIII в.). Но пишет как эрудит, книжный человек, опиравшийся в своих географических штудиях на Плиния Старшего и Марциана Капеллу.
Роджер Бэкон – едва ли не единственный средневековый автор, удостоивший Гиперборею сколько-либо теплых слов
Слышны у Роджера Бэкона и отголоски дельфийских легенд о благочестивом, идеальном во всех отношениях народе Гипербореи, получившем у Удивительного доктора вполне конкретную географическую «прописку»: «За Руссией, к северу, живет племя гипербореев, которое так именуется от больших гор, называемых Гиперборейскими. И это племя из-за живительного воздуха живет в лесах, племя до такой степени долговечное, что они не думают о смерти. Племя тихое и миролюбивое, ведущее благонравнейший образ жизни, никому не причиняющее зла и не испытывающее беспокойства со стороны других. Напротив, другие сбегаются к ним, словно в приют».
Пассаж из "Opus Majus" английского богослова – пожалуй, единичный случай похвалы Гиперборее за всю историю Средневековья. В целом, тенденция была обратной.
«Всё зло
Приходит с севера»
Отрицательную коннотацию слово «Гиперборея» приобрело у жителей Римской империи во многом в связи с нашествием северных племен, получившим название Великое переселение народов.
Теперь слово «гипербореи» ассоциировалось с ужасом перед угрозой с северо-востока вкупе с глубоким презрением к варварам. Сидоний Аполлинарий в «Панегирике Антемию» (469 г.) рассказывает о диком, суровом, хищном племени, живущем «там, где падает с рифейских скал белый Танаис, несущийся с Гиперборейских гор». Даже лица их детей, по словам Сидония, «внушают особый ужас». По имени предводителя племени Гормидака, упомянутого Сидонием, мы понимаем, что речь идет о гуннах, воплотивших для европейцев «темную, гиперборейскую силу». Волшебная страна, оттуда раньше прилетали на волшебных стрелах чудотворцы-Абарисы, предстала обиталищем свирепых и недалеких воинов (даже дети их ужасны), отчизной всяческого зла, источником постоянной угрозы.
Автор раннесредневековой «Космографии» (VII–VIII в.), известный под именем «Этик Истрийский», характеризует гипербореев как «народ глупейший», относящийся словно «к роду крокодилов и скорпионов»; земля их, Гиперборея, «не родит никаких полезных плодов», зато в ней «обилие диких животных и скота»; богата она и драгоценными камнями, и железом, а местами – золотом».
Для средневекового человека понятие Гипербореи – не более чем метафора, выражающая ужас перед угрозой с северо-востока вкупе с глубоким презрением к варварам.
К демонизации северян приложил руку и французский ученый-бенедиктинец Аббон Флёрийский. В своем жизнеописании короля Восточной Англии Эдмунда (ок. 986 г.) он рассказал о его убийстве в 869 г. викингами, что, по его мнению, было вполне ожидаемо, «ибо известно, по предсказанию пророка, что с севера приходит все зло».
По утверждению Аббона, по-видимому, склонного к самым широким обобщениям, все северяне «до такой степени жестоки из-за врожденной злобности, что не умеют смягчаться, видя несчастья людей, так как некие из их народа питаются человеческой плотью и по причине такого деяния именуются по-гречески "антропофаги". Весьма многие подобные народы во множестве обитают далее Скифии около Гиперборейских гор, и, как мы читаем, они последуют за антихристом прежде всех народов, чтобы без всякого сострадания наслаждаться мучениями людей, не захотевших напечатлеть на челе знак зверя. Потому они уже не могут, беспокоя христиан, жить с ними в мире».
В середине IX в. о древнем эпитете вспомнили в связи с событием, имевшем принципиальное историческое значение.
В июне 860 г. крупнейший и богатейший город мира, Константинополь, осадила на двухстах кораблях армия русов. Атака была неожиданной и яростной, и падение великого града казалось неизбежным. Перед лицом смертельной опасности патриарх Фотий произнес с кафедры собора Святой Софии свою знаменитую гомилию.
«Что это? Что за гнетущий и тяжкий удар и гнев? Откуда обрушилась на нас эта страшная гроза гиперборейская? Что за сгустившиеся тучи горестей, каких осуждений суровые скрежетания исторгли на нас эту невыносимую молнию? Откуда низвергся этот нахлынувший сплошной варварский град – не тот, что срезает пшеничный стебель и побивает колос, не тот, что хлещет по виноградным лозам и кромсает недозревший плод, и не ломающий стволы насаждений и отрывающий ветви – что часто для многих бывало мерой крайнего бедствия, – но самих людей, тела плачевно перемалывающий и жестоко губящий весь род [человеческий]? Откуда или отчего излился на нас этот мутный отстой – чтобы не сказать сильнее – таких и стольких бед? Разве не из-за грехов наших все это постигло нас? Разве не обличение это и не торжественное оповещение о наших проступках? Не знаменует ли ужас настоящего страшные и неподкупные судилища будущего?».
Спешно вернувшийся из похода на арабов император Михаил III, согласно летописям, тайно проник в свою столицу и вознес с патриархом Фотием молитву во Влахернской церкви, после чего они с народом своим вынесли божественную ризу Богородицы и окунули ее в воды Пропонтиды.
«Была в это время тишина, и море было спокойно, – повествует автор "Повести временных лет", – но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой».
Чудесное спасение Фотием града Константинополя от «страшной грозы гиперборейской». Фреска из Успенского собора Княгинина монастыря во Владимире, 1647–1648 гг.
Вскоре произошло большое историческое событие: оценив силу христианской молитвы, русы отправили в Константинополь посольство и попросили о крещении. Отряженный Фотием епископкрестил «гипербореев». В своем Окружном послании к восточным архиерейским престолам (867 г.) патриарх с удовольствием отметил, что «даже сам ставший для многих предметом многократных толков и всех оставляющий позади в жестокости и кровожадности, тот самый так называемый [народ] Рос… переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя охотно поставив в ряд подданных и гостеприимцев вместо недавнего разбоя и великого дерзновения против».
Поход Руси на Царьград ознаменовал выход на международную арену никому прежде не ведомого народа. Русы показали себя как народ воинственный и отчаянный. Впредь эпитет «гиперборейцы» весьма продолжительное время относился по большей части именно к ним. Гунны стали историей. В Европе появилась новая, грозная сила.
