Маги Южинского переулка

Большой интерес к Гиперборее и, шире, к северной метафорике проявляли участники т. н. «Южинского кружка», объединившего в конце 1960-х – начале 1970-х гг. ряд андеграундных писателей, мистиков и философов-традиционалистов. Кружок получил название от Южинского переулка в Москве, где находился «штаб» оккультного «подполья» – квартира писателя Юрия Мамлеева.

«Южинцы» отличались острым неприятием советской власти, под которое они подводили метафизическую базу. Собственно, традиционализм и основывается на убеждении, что вокруг все плохо, и мир непрерывно деградирует, все дальше отдаляясь от своего божественного истока. В этом состоит залог самого его существования как чего-то отдельного от Творца. «Порча мира» сопровождается распространением идей материализма, индивидуализма, прогрессизма, эгалитаризма, демократии, либерального гуманизма, получивших крайнее выражение в современном западном обществе. Единственное, что возможно в этих условиях – выявление следов Примордиальной Традиции, единого изначального знания трансцендентного происхождения, и формирование на ее основе новой элиты.

Гиперборея, Север рассматривались «южинцами», прежде всего, с точки зрения сакральной географии. «Нельзя смешивать магическую географию с историологическими спекуляциями касательно исчезнувших, потонувших материков, – настаивал поэт и знаток алхимии и эзотерических учений Евгений Головин. – Реальность Туле, Гипербореи, Гелиодеи, Тартесиды доступна либо мореплавателю, очутившемуся в точке трансформации пространства, либо мистику, сумевшему преодолеть границы обычного восприятия». Север у традиционалистов – «понятие не только географическое, но и вообще экзистенциальное…В мистической традиции север – и путь и цель. Это царство natura naturans (природы творящей), в отличие от юга – царства natura naturata (природы сотворенной)… Север – путь вперед и вверх – означает и символизирует вероятное направление мужской, рыцарской инициации.

По словам Евгения Головина, магическую географию Гипербореи нельзя смешивать с историологическими спекуляциями касательно исчезнувших, потонувших материков.

«Последним рубежом реальности», «полюсом невозможного» называл Север Гейдар Джемаль. Именно Север, Гиперборея являлись «изначальной ориентацией» и источником Примордиальной Традиции, ныне сохраняемой лишь в корпусе особого, эзотерического знания.

Участники Южинского кружка Владимир Степанов, Игорь Дудинский, Евгений Головин, Гейдар Джемаль, избравшие ориентацией духовный Север. Москва, 1970-е гг.

Ученик Головина и Джемаля Александр Дугин постоянно обращается в своих многочисленных книгах к гиперборейскому вопросу, истолкованному в традиционалистском духе. С конца 1980-х гг. он предпринимал немало попыток монополизировать тему Гипербореи, прочно связав ее со своим именем. И, если с учреждением в 1991 г. журнала «Гипербореец» ничего не вышло, то организованное тогда же издательство «Арктогея» успешно просуществовало два десятка лет, издав за это время множество книг авторов традиционалистского толка, включая самого Дугина. Само название издательства отсылает к имени синонимичного Гиперборее гипотетического континента, о котором писал Герман Вирт.

Пропагандируя учение Вирта, Дугин вслед за ним рассматривает Гиперборею, исчезнувший палеоконтинент на Крайнем Севере, как колыбель некой протокультуры, в которой зародились все мифологические сюжеты, символы, культы, религиозные догматы, все человеческие языки и алфавиты.

Приоритет и духовный позитив северной ориентации как знак Изначальной Традиции сохраняется и в новой истории, отсюда; по Дугину – особое место России в сакральной географии, в «изначальной картине мира». Сам термин «Гиперборея», означающий не просто «северная страна», но «страна по ту сторону Севера», прямо указывает на Северную Евразию, большую часть которой занимает сегодня Россия (для греческого мира «Севером», «Бореем» были Балканы и Карпаты). Раскол Церквей привел к обособлению Запада в «отдельную сакрально-географическую систему, со своей Гипербореей (германские земли), своим Югом (Северная Африка), своим Востоком (Левант) и своим "дальним Западом" (Ирландия, Бретань, позже Америка)», породив европоцентристскую картину мира. Для второй части мира Гипербореей осталась Россия, Востоком выступил Китай и тихоокеанский ареал, Югом – Центральная Азия, а Западом – «целиком взятое пространство католического мира» и Средиземноморье.

Таким образом, Россия приобретает и новую геополитическую роль, выступая для Азии страной «потустороннего», «тревожного и одухотворяющего одновременно» – Гипербореей. «Именно так, – пишет Дугин, – многие народы Сибири и евразийских степей, позже монголы и тибетцы, воспринимали миссию Российской Империи, что в огромной степени облегчило русским освоение Сибири, которое не было завоеванием или колонизацией в полном смысле, но основывалось на древнейших сакрально-географических архетипах, столь живых и ясных в коллективной мифологической памяти сибирских народов. Белый Царь Руси отождествлялся с символической фигурой полюса, Полярной Горы». Задачу интеграции азиатских держав в едином стратегическом блоке под контролем Москвы, по мнению Дугина, преследовала и группа Барченко-Бокия, о которой шла речь выше.

Из своей гиперборейской концепции Дугин выводит политические рекомендации: России следует настаивать на геополитическом «москвоцентризме» Евразии и отбросить одновременно как ориентацию на Запад, так и тупиковый изоляционизм.

Из своей гиперборейской концепции Дугин выводит вполне конкретные политические рекомендации. Поскольку Россия «традиционно исполняет геополитическую миссию гиперборейского, объединительного толка», ей следует «последовательно и планомерно настаивать на геополитическом "москвоцентризме" Евразии, т. е. неустанно двигаться к осуществлению "паназиатского" или "евроазиатского" проекта». При этом Россия должна «избрать свой собственный путь геополитического и культурного развития, отбросив одновременно и ориентацию на Запад, что противоречит ее "полярной" функции, и тупиковый изоляционизм».

Александр Дугин, попытавшийся монополизировать тему Гипербореи

Традиционалистская «ориентация на Север» нашла неожиданное преломление в творчестве бывшего соратника Дугина публициста Вадима Штепы, убежденного сепаратиста и ярого противника российской власти. Его политическая позиция прямо противоположна дугинскому «имперству» и «евразийству». «Русский мир» он представляет не как единое пространство, объединенное общей идеей, языком и культурой; в идеале он должен являть собой конфедерацию политически самостоятельных регионов. Другими словами, Россия должна рассыпаться на гроздь губерний и уездов, а потом собраться в некую сетевую политическую организацию вне диктата Москвы. Распад страны, по мнению Штепы, пойдет ей только на пользу.

Уроженец Петрозаводска, Штепа возлагает особые надежды на обособление русского Севера, население которого отличает особая «нордическая» психология и свободолюбие и у которого больше общего с другими северными странами, а также американским штатом Аляска, чем с авторитарной, построенной на вековом рабстве «татаромосковской империей», высасывающей все соки из своих «колоний». Всем этим северным регионам надлежит объединиться в трансконтинентальное сообщество, где власть перейдет от изолированных и централизованных государственных машин к сетевому, транснациональному гражданскому самоуправлению. «Возникновение такой Трансполярной Конфедерации стало бы пробуждением гиперборейского архетипа, его сверхновой формой».

Публицист напоминает, что Север во все века выступал как всеобщий архетип Земного рая, Золотого века и Земли обетованной, хотя, казалось бы, как может быть раем страна мрака и холода? Но в том-то и дело, что Север – категория духовная, он «постоянно ускользает от какой-то четкой географической фиксации. Эллины, считая Гиперборею "благодатной страной", тем не менее, полагали "ужасным" климат всего известного им "Крайнего Севера" – Колхиды и Скифии».

Мечтая об отделении от России ее северных территорий с их последующим вхождением в некую Трансполярную конфедерацию, Вадим Штепа называет это сверхновой формой гиперборейского архетипа.

Впрочем, Штепа вполне допускает, что Гиперборея существовала и в реальности – в качестве единого первичного суперконтинента, который занимал «всю северную полярную область планеты, где еще не было "горизонтального" разделения на Восток и Запад, да и климат был совершенно иным. Но с ее расколом и дрейфом этих осколков на юг, где и возникли "восточно-западные" координаты, она полностью прекратила свое существование, и ни один из современных континентов не может считаться ее "единственным преемником". (Поэтому, то и дело, объявляемое различными археологами "открытие Гипербореи", а также исторические "реконструкции" на основе раскопанных ими черепков вызывают лишь ироническое отношение.)». Однако к нашему времени «Гиперборея как традиционный символ Севера превратилась в утопический архетип, доступный постижению лишь интуитивным образом».

Символом Трансполярной Конфедерации Штепа назначил самого русского зверя – мамонта. Илл.: Всеволод Иванов. «В городе Русского Рода» (2007)

Грядущую «северную конфедерацию» Штепа именует то так, то иначе – и Северославием, и Беловодьем, и Государством «Y», и Сверхновым Светом (по аналогии с Новым Светом, но новым – по отношению к России), каждый раз формируя новый контекст ее идеологического обоснования на основе соответствующих мифологических сюжетов и мемов. Подобрал Штепа своей «Гиперборее» и символ – им станет мамонт, которого надо будет клонировать из добытого в вечной мерзлоте биоматериала и зарабатывать на нем деньги, сдавая внаем для торжественных мероприятий. Таким образом, получит новое звучание старая формула: «Россия – родина слонов».