«Что будем делать?» — спросила жена, после того как я провёл Краускопфа до его машины. «Посмотрим, я не сказал ему ни да ни нет! Эту, т. н. клинику он собирается через два — три месяца открыть, а мы знаем, что означает у Краускопфа два — три месяца. В любом случае неплохо хоть что-то иметь в запасе!». — «Ты думаешь, Петя нас ещё выставить может?» — изумилась жена. «А зачем тогда Краускопф появился?!» — полушутя-полусерьёзно произнёс я. Мина в таких случаях говорит: «Мистика какая-то!».

На следующий день Мина не заставила себя ждать, как только появились в клинике! Ещё и больного не уложили…. «У меня срочное сообщение для вас!» — то ли взволновано, то ли радостно объявила Мина. «Что, Дегенколб навернулся?!» — от радости не удержался я. «Нет, он не навернулся, но он сказал Пусбас, а та мне, что господин Шнауцер ему поручил найти для клиники китайцев вместо вас! Одного он уже нашел: Dr. China (Китай) Fu — его звать!». — «Что?!» — не столько перепуганно, сколько изумлённо переспросила у неё жена, и уже испуганно посмотрела на меня. «Да вы не расстраивайтесь, — успокоила Мина, — может, ещё и не найдут? И, потом, я не понимаю, что себе думает господин Шнауцер! Вас заменить! Вас же все считают незаменимым в клинике! Вы не расстраивайтесь, если что-то ещё узнаю, прибегу!» — пообещала на прощание Мина.

«Вот тебе и значение появления Краускопфа, — задумчиво произнесла жена. — Ну, ты молодец, как в воду глядел!». — «Я всегда уделяю внимание знакам, сигналам, которые нам кто-то посылает, и всегда к ним серьёзно отношусь! Но вот так, как в этот раз, нечасто бывает — уже на второй день…!». — «Что, к нему пойдём?!» — спросила жена. «Думаю, нет! Краускопф, скорее, как знак, хотя посмотрим какой!». — «Меня другое возмущает! — выпалила жена. — Какая неблагодарная сволочь, этот Шнауцер! Ты ему помогаешь, а он не прекращает подлости творить! В чём дело?!». — «Неужели сложно это понять!». — «А ты его понимаешь?!» — удивлённо и одновременно возмущённо спросила жена. «Я ни одного дня, ни даже одной минуты, не сомневался в чувстве “благодарности” Пети! И, в отличие от немецких евреев 30-х годов, я не разочарован в немце — Пете! Я им не был очарован! Я тебе уже говорил, что ещё в юности хотел разобраться в психологии немцев — причинах массового уничтожения евреев. Евреи не могли понять, почему именно коллеги — друзья их активно предавали, занимали их кабинеты, отбирали имущество, квартиры, призывали больных не лечиться у своих коллег-евреев! Зависть лежит в основе всего этого — успешность евреев их авторитет у больных!». — «Ты что — думаешь, Шнауцер тебе завидует?! Но ты же на него работаешь! Это же его клиника! Ты ему деньги приносишь, авторитет его клинике, а значит ему самому! Он же знает, что многие больные только из-за тебя приходят сюда лечиться! И после выписки, больные вот уже 5–10 лет регулярно к тебе амбулаторно приходят!». — «Знает! И именно поэтому я, как ты знаешь, давно перестал перед ним хвастать успехами в лечении больных! Не сообщаю ему об интересных, удачных случаях лечения больных, это его всегда раздражало! Хотя он вроде и хвалил, и делал вид, что очень доволен!». — «Да, но почему он именно сейчас, когда ты ему помогаешь, гадит?!». — «Потому что именно сейчас чувствует свою ущербность! Старого импотента бросила женщина, несмотря на его деньги и положение, предпочла небогатого чиновника, который не моложе его. А я такой, как он считает, успешный! Кокиш меня хвалит и, как он знает, со мной советуется! И он должен ко мне за помощью обращаться! Кроме того, я свидетель его поражения! А он всегда шумел, что у него всегда хорошо! Он меня воспринимает не как работника в его клинике, а как соперника!». — «В чём ты с ним соперничаешь?! — не поняла жена. — Его соперник — это новый кавалер Кокиш!». — «Да, но Петя трус — шакал! Он кусает только тех, кто от него зависит, как он думает! Конечно, был бы не трус и себя уважал, то плюнул бы на Кокиш или набил бы морду её кавалеру! Но он — “Наполеон дома”, а не “Наполеон на улице”!». — «А что ему даст, если он тебя выгонит?!». — «Ну, во-первых, он пока не хочет выгнать! Во всяком случае — не сейчас, пока не знает, как работают китайцы, и как они справятся здесь в клинике с больными, с которыми не умеют работать! Здесь же, если боли, то психогенные — душа болит! Китайцы, если что-то и могут лечить, то настоящие органические боли — радикулит, например! Петя хочет, чтобы я продолжал на него работать, просто в меньшем статусе, чтобы не блестел, доказать, что я не лучший — китайцы лучше, чем я! Он хочет доказать Кокиш, именно ей, что он самый главный, сильный, всемогущий и для него нет авторитетов! Сражаясь со мной, он сражается за неё, за авторитет у неё! Ей он доказывает, какой он могучий! Тут ничего сложного нет! Ущербные личности, всегда так поступают для самоутверждения! Петя знает, что мы хорошие специалисты и нас уважают, ему это не надо доказывать. Это как раз то, на что он завидует, и что его раздражает! Я всегда стараюсь явлению поставить диагноз, тогда я знаю как себя вести! Если вернуться к большому формату, то Израиль, например, совершает ошибку, стараясь всему миру доказать, что они хорошие, демократичные, гуманные к террористам, что они не фашисты, что к арабам лучше, чем к евреям в Израиле относятся! И даже террористам у них хорошо живётся, и в тюрьмах, как на курорте! И образование террорист ещё получит, сидя в тюрьме за убийство евреев! Телевизоры у них, питание лучше, чем у мамы террористки, мобильники имеют! Ну и что! Миру это нужно?! Кому нужны эти израильские доказательства! Все это и так прекрасно знают! Миру нужно другое, и без доказательств, что евреи — это безжалостные националисты! Сионисты — это фашисты! И для этого не нужны доказательства, весь мир это понимает, потому что он этого хочет! А Израилю нужно не стараться, что-либо доказывать миру, а для себя делать хорошее! Но давай опустимся на землю: — Ещё одна причина, почему Шнауцер мною недоволен! Он не может мной манипулировать, я ему не подчиняюсь! Что с того, по его логике, что я хороший, если это не его “вещь”, если я не выполняю его команды! И выход Кокиш из его подчинения усилил у него чувство, что и я не подчиняюсь ему, а он сейчас должен выполнять мои указания, следовать моим советам, которым я уверен он и не следует, и поэтому тоже так велики его “успехи” с Кокиш, и за свои провалы он меня винит!».

«Ну и что? — прервала меня жена. — Что будем мы в этой ситуации делать?». — «У нас есть несколько вариантов поведения! — предположил я. — Первый вариант: хлопнуть дверьми и обрушить, таким образом, стену на Петю! Хочет китайцев — пусть их жрёт, а мы уволимся! Он обделается! Этого пока он не хочет! Но этим мы и себе можем нанести ущерб, надо будет открывать самостоятельно кабинет — это деньги! И пока раскрутимся, кто знает, сколько времени пройдёт и как пойдёт? А мы не молодые начинающие специалисты. Наказывая Петю, и себя можем наказать! А моя мама всегда говорила: “Не бросай врагам пироги в морду!” — Это сейчас тортами бросаются, вместо того, чтобы торт съесть — богатыми стали! И мы, если швырнём Пете пирог в морду, то сами безработными станем! Второй вариант: пойти временно к Краускопфу, т. к. у него клиники долго не работают! Это будет ударом по самолюбию Пети и ещё сильных конкурентов получит в нашем лице, и таким образом уже он швыряет пироги в морду Краускопфа! Краускопфа он как соперника рассматривает и ненавидит из-за этого! Будет психологический удар по той же самой ране, что и Кокиш ему нанесла! Но и нам это ничего хорошего не принесёт, только моральное удовлетворение, хотя если он нас погонит, то это неплохой вариант! Третий вариант: посмотреть, как будут события развиваться. Поставить Пете условие: китайцам не лезть в нашу сферу! Пусть для них делает рекламу! Пусть они только амбулаторных больных калечат! Неплохо было бы, если б Петя пронюхал про Краускопфа, что тот с нами общался! Тогда боялся бы нас вытеснить, чтобы мы к его сопернику не ушли! Пока, думаю, остаёмся, но поставив Пете условие!». — «Думаешь, он остановится в своей подлости!» — усомнилась жена. «Нет, конечно, но мы не простаки! Правила игры с Петей отныне меняются! Буду вести с ним двойную игру! Петя нам не брат и братом никогда не будет!». — «Ты думаешь, это только немцам присуще?» — усомнилась жена. «Нет, конечно, это всем присуще: и русским, и евреям! Но есть одна особенность, которую я отметил! Они, в своей основной массе, не обладают способностью переносить чужие страдания на себя! Сами боятся боли и даже вздутия живота, если нельзя разрядиться! Боятся смерти, но хладнокровно уничтожали других, причиняли другим боль! Не выражено чувство сострадания у них, отсюда их любимые вопросы: “Боитесь ли вы смерти, умереть?” Для них нехарактерно не делать другим то, чего себе не желали бы! Русский тоже может убить и убивает, но затем поплачется, раскается, он и в жестокости ленив, не такой упорно-мстительный! Я говорю о большинстве, конечно, не о всех 100 % народа! Хотя сейчас меньше тех “настоящих немцев”, и они смешались?! Ладно, пока работаем, заводи больного!».

Завела жена какого-то неряшливого маленького сморчка — лет 55-ти с трехдневной щетиной, как говорят немцы — прямо обросший доктор Цаплик — наш главный врач! Поступил с депрессией. В чём дело? Оказывается, любовница бросила. «Ну и что? Есть же ещё и жена, а у любовницы — муж!» — призвал я его к справедливости: умерь обжорство! «Да, но она меня очень любила, а я её любил! — возразил всеядный «Дон Жуан» и продолжил: — И ничего такого не предвещало! Просто уехала одна отдыхать в Испанию и пропала! И только от её подруги узнал, что другого себе нашла! Как так можно — не понимаю! Меня, которого любила, променять на первого встречного!». — «А как она смогла своего мужа променять на вас?». — «Да, но она же мужа не любит!». — «Значит, и вас не любила! И теперешнего поменяет на следующего!». — «Вы так думаете?!» — с надеждой спросил рогоносец. «Уверен, да и вы же свою жену променяли на другую!». — «Что же делать?!». — «Езжайте тоже в Испанию — там, видать, хорошие водятся!». — «Вам смешно, а мне не очень, доктор!». — «Ну что вы ожидали от женщины, предавшей своего мужа — верности к любовнику?! Есть её фотографии?». — «Принести?! — оживился брошенный. — Я мигом!». И действительно — мигом, да ещё не один, а с бывшей на фото! Жирная баба на берегу какого-то водоёма — бегемот в эротической позе «ласточка», в два раза крупнее этого, уже бывшего, любовника-рогоносца! «Ну что, охарактеризовать?» — предложил я. «Пожалуйста!» — нетерпеливо откликнулся брошенный рогоносец. «Ладно, — подумал я, — ты то ещё хуже выглядишь, чем она, но так и быть, ты пока пациент — больной, так сказать! — поэтому пошел по щадящему для рогоносца варианту — он «нака», а она «кака»: — Я вижу в ней любительницу поесть! — начал я беспроигрышную физиогномику. — Эгоистка! — тоже несложно было угадать. — Непривлекательной внешности!». — «Ну, это не скажите!» — возразил «кинутый». «Ну да, — согласился я, — дело вкуса! Ладно, тогда перехожу к более тонкой материи! Она очень самолюбива, обидчива, агрессивна и злопамятна, настаивает на своей правоте, убирает с дороги того, кто с ней не согласен! Можно или быть с ней — за неё, а если против, то уже не с ней — она этого не простит!». — «Вы что, её знаете?!» — изумился потерпевший. «Конечно, я всех плохих женщин знаю! Я постоянно это слышу, когда гадаю по фотографиям, и не только по фотографиям!». — «Но вы точно во всё попали!». — «Как обычно», — скромно согласился я. «А может быть, она на меня разозлилась за пару недель до её отъезда в Испанию?! Мы с ней совершали с одним моим знакомым путешествие на паруснике. Он специалист по парусному спорту. Через некоторое время она стала оспаривать его действия по управлению парусника. Я, естественно, его поддержал!». — «При нём?» — поинтересовался я. «Ну да, при нём! Она мне потом с глазу на глаз сказала: “Как ты мог стать на его сторону, а не меня поддержать!”». — «А вы что ответили?». — «Я ответил, что я за справедливость! А разве я неправильно поступил?!». — «Это не имеет сейчас уже никакого значения!» — сказал, я поняв, что всё равно ничего не поймёт. «А что мне делать, посоветуйте? Могу я её еще вернуть?». — «Нет, но это небольшая потеря». — «Вы так думаете!». — «Уверен!». — «Ну, спасибо».

«Что вы такое сказали моему пациенту, как он выразился: “Одним словом депрессию сняли!” — полюбопытствовала на следующий день на конференции его психолог фрау Помпа. — Он сказал, что после вашей фразы: “kein großer Verlust!” (это небольшая потеря!) — у него в один момент пропали чувства к любовнице!». — «Вот это и сказал», — подтвердил я. «Да причём тут: сказал — не сказал! — взорвался и подскочил уже не как петушок, а как курочка на насесте — Цаплик. — Больной стал заметно веселее после моего назначения — я ему антидепрессант Тревилор назначил!».

«Ну что, команда?» — поинтересовалась жена. «Ещё один “благодарственный” объявился! — рассказал я ей про «курочку» Цаплика. — Пусть кудахчет, пока!».

«У тебя уже авторитет гадалки! — объявила жена. — Ещё одна принесла фотографию любимого». — «Доктор, посмотрите, пожалуйста! — протянула мне портрет изменщика шестидесятилетняя учительница, второй раз у нас на приёме: акупунктуру и гипноз получает. — Мне один пациент к вам посоветовал. А этот негодяй мне сердце разрушил (mein Herz gebrochen!)». «Святая двоица» — она сама, похожая на старую собаку породы колли, и «бывший», точно такой же породы, но постарше, смотрели на меня одновременно доверчиво и тупо с фото! «Зачем мне сейчас враги в такой ситуации и репутация гадалки! Наши “фрейды” скажут: порчу им всю их психотерапию!» — решил я и сказал: «Знаете что, фрау Херциг (сердечко)! — “Ах вот почему, у неё “Herz gebrochen”!” — понял я и добавил: — Раньше пройдите психоаналитическую психотерапию у наших специалистов, и если вы потом захотите, то приходите ко мне амбулаторно после выписки! Я вам постараюсь ответить на ваши вопросы. Нельзя все психологические методы “бросать в один горшок”!» — не добавил, что так наши драчливые «курочки и петушки» считают.

«Возьми телефон, Кокиш с “дубаёв”», — передала жена трубку. «Хале, доктор, я вернулась!». — «Ну, что арабы?». — «Чудесные люди, доктор!». — «А ваш джоггер?». — «Тоже очень хороший, но я, доктор, всё же поняла: Шнауцера люблю. А как вы думаете?». — «Думаю так же». — «Как так же?». — «Что любите его», — видать, совсем спилась Кокиш в «дубаях», поняли с женой — «крыша поехала»!

«Ты такой работник стал! — упрекнула жена. — Теперь ты Пете нужен!». — «Алекс, знаешь, что я тебе скажу! Только тебе одному! Очень недоволен я Дегенколбом и Цапликом, никакого ведения клиники, она плывёт по течению, пока не разобьётся! И что будет с клиникой, если я заболею или ещё хуже — умру!». — «Да ты что, Петя, а когда?! Когда ты собрался это сделать?!». — «Да я не шучу, Алекс, мне не на кого рассчитывать — только на тебя и на себя! Поэтому я решил — выгоню Дегенколба!». — «А Цаплика?». — «Пока нет, но самое главное, Алекс, у меня другие проблемы. Вчера был шок! Такого, Алекс, ещё не переживал, вот где мне больно было! Знаешь, Кокиш вернулась и позвонила мне. Я решил, как ты меня учил, с ней переспать и тут же ей и сказал, что вечером к ней приду, а она мне говорит: “Я решила у родителей переночевать”. Я, почему-то, решил её проверить! Приехал к ней! Действительно, её не оказалось дома. Но через минут пять появилась она с этой “тумбой” — старым, лысым уродом, они были вдвоём со спортивными сумками! Я понял: из сауны возвращаются! Повела к себе его на секс — сексуальные оргии! Ой, Алекс, как мне больно стало! На кого она меня променяла?! Мне от этого ещё больнее стало! Как обидно, что меня на такую вот старую лысую тумбу!.. А что я должен был, Алекс, по-твоему, делать?! Я не стал сражаться с этим мужиком! Сел незаметно в машину и уехал. Всё, Алекс, я её знать не хочу! Всё теперь, все силы посвящу клинике! А, Алекс, как ты думаешь? Что ты молчишь? Я, Алекс, только с тобой всегда откровенный! И сейчас только тебе одному говорю, чтобы лучше ты от меня узнал, а не от других! Я, знаешь, Алекс, китайца — Dr. China (Китай) Fu нашёл! Будет травами лечить и Чигонг — гимнастикой у нас заниматься, ну и, конечно, тебе акупунктурой иногда поможет». — «Доктор, фу-фу-фу!» — как бы про себя, задумавшись, произнёс я. «Что ты сказал? Не понял», — не понял Шнауцер. «Это я по-русски». — «Что, по-русски тоже “фу”?!» — «А почему он доктор Хина Фу?» — на вопрос ответил я вопросом. «Потому что он из Китая!» — запросто объяснил Петя Шнауцер. «Хорошо, Петя, тогда зови меня доктор “руссэ”! Я не знал, что есть: доктор “болгарэ”, доктор “румынэ”, доктор “немец”! Доктор или есть, или его нет!». — «Ваш народ недоверчивый!» — вновь решил Петя. «Нет, Петя, этого не будет!» — принял я окончательное решение. «Нет?! Почему не будет?». — «Потому что у нас есть уже триумвират власти: два главных врача, Geschaftsfuhrer, да и ты ещё есть и тоже как бы с ними одну и ту же работу выполняешь! Нет в клинике руководства, говоришь! Чем больше людей, Петя, делают одну и ту же работу, тем больше беспорядок! Только одно в клинике пока хорошо идёт — китайская медицина и её не надо разрушать! Разрушить, Петя, легко — построить трудно! Хочешь китайца Фу — бери! Можешь их даже 1,5 миллиарда: “Фу”, “Ху” — на все буквы иметь, но не пихай их туда, где всё хорошо и где они не нужны! Сделай для них рекламу в газетах, специально для китайцев — рекламу для амбулаторных больных, и пусть работают! А стационарных больных я буду лечить! Я справляюсь! Когда будет к нам такая очередь, что сам не буду справляться, тогда сам скажу: — Бери, Петя, на помощь мне одного китайца, двух — трёх корейцев, вьетнамцев — всех у кого узкие глаза, они все за китайцев сходят!». — «Ты прав, Алекс, хорошо, пусть он только для амбулаторных больных будет — это хорошая идея! Ты, Алекс, будешь начальник, а китаец твой заместитель! Ему же нельзя самому работать! У него, почему-то, отобрали врачебную апробацию, хотя и немецкое гражданство есть! Но самостоятельно он почему-то не имеет права здесь работать! Почему — не знаю! Но какая разница! Немцы, Алекс, — все дураки! Они прут к китайцам! Они, Алекс, даже к русским прут, как к тебе, например! Ну ладно, Алекс, ты мне лучше с Силкой помоги! Она тебя уважает, и я знаю — слушает! Подскажи ей, чтобы бросила эту старую жирную “колоду”, и пусть ко мне возвращается!». — «Хорошо, Петя, обязательно я это сделаю!». — «Я тебе очень благодарен за всё! Да-да, Алекс, можешь мне верить — я тебя одного уважаю и ценю! А китайцев ты не бойся! Этот, вообще, милый человек, очень и очень чувствительный — это мне и понравилось в нём! Он сразу мне сказал: — Этот русский будет против того, чтобы я работал здесь — вы его обезвредьте! Кстати, он завтра придёт, поэтому я тебя очень прошу, найди два часа времени у себя, и я вас познакомлю! Он тебе, я уверен, очень понравится!».

«Ну что, Петя?» — спросила жена. «Как мы и предполагали, очень хороший — типичный негодяй!». — «Что будем делать?». — «Как что?! Помогать ему во всём, он это заслужил! Китайцы уже здесь!». — «Да они уже весь мир завалили, их везде полно!» — возмутилась жена. «Единственный очаг сопротивления им в Европе — это мы!» — гордо объявил я.

Как Петя и обещал, утром на следующий день, когда вся команда собралась на конференцию у Пусбас в кабинете — отворилась дверь и двухметровый Дегенколб завёл полутораметрового маодзедуновца. «Это — Фу, будет у нас работать!» — объявил торжественно Дегенколб, проявив первые трудности в обозначении китайцев. И попробуй их обзови: ФУ Чунь Дзянь или ФУ Чунь Минь, Всунь Хунь Чань или Вынь Су Хим?! А затем Дегенколб нарушил привычное представление всех нас — нами самими, обозвав всех нас по очереди — по фамилии, а не по должностям. «Чтобы я себя не объявил врачом по китайской медицине», — понял я. Промолчав по-китайски на конференции, согласно китайской мудрости: «Слово — серебро, молчание — золото», в конце конференции китаец Фу обратился ко мне: он меня, оказывается, уже видел в Интернете — поизучал, как конкурента или облапошить удастся. «Похож я на самого себя?» — спросил я у китайца. Не понял он моей немецкой шутки — никакой реакции! Но тут же к нему подошёл — петушок Цаплик, отобрал у меня китайца и повёл его в столовую на откорм! «Выполняет задание Шнауцера, — понял я, — не дать мне запугать китайца! Решил, его пока укреплять, откармливать, чтобы больше золотых китайских яиц Пете снёс!».

«Ну, как вам ваш конкурент? — заскочила Мина, то ли от радости, то ли просто так. — Вам, кстати, Кокиш привет передала, я ей позвонила. Она говорит, что всё-таки любит Шнауцера и, ко всему ещё, у неё и деньги кончились! Говорит, что Шнауцер ей ещё кое-что подбрасывает. Он это, оказывается, не раз уже делал, а на следующий день всегда приходит и отнимает обратно! Она, кстати, недовольна, что Шнауцер Дегенколба обижает, а тот ей всё это рассказывает».

«Петя тебя зовёт! — объявила на следующий день жена. — А ты всё правильно предсказал! — добавила она. — Он сражается со всеми, которых хвалила или теперь хвалит Кокиш, даже уже и с Дегенколбом!».

«Алекс, во-первых, я только тебе одному говорю, никто не знает! Дегенколб решил от нас уйти. И я могу его понять, у нас же нелегко работать, а у него опыта нет! Но это и хорошо, Алекс, как ты думаешь? Ты что-то молчишь в последнее время! Вторая новость, Алекс, мне письмо написал Краускопф, который тебя когда-то мне порекомендовал. Ты ведь его знаешь, Алекс! Он мне предлагает сотрудничество! Клинику, болтун, собирается поблизости открыть, и не одну, говорит! Что ты, Алекс, о нём думаешь?». — «Уверен, что он это сделает, Петя!». — «А с тобой, Алекс, он связывался?». — «Да, Петьия, связывался!». — «Ну, и что он хочет?». — «Хочет, Петьия, чтобы я к нему работать пошёл, говорит: “Задержался ты, Алекс, у Петьии!” Но ты, Петьия, не думай и не бойся ничего такого, и я только тебе одному говорю! Я ему сказал, что пока Петьия мне ещё даёт работать и пока не очень мешает работать, я буду работать у него!». — «Аха, кто-то звонит! — побежал Петьия к телефону. — Да, слушаю тебя, Силке! — подчёркнуто торжественно объявил Петя, потускневший было от моего сообщения о Краускопфе. — Да-да, Силке, здесь у меня в кабинете “профессор” Алекс — лучший врач Германии! Хочешь с ним поговорить, да?» — протянул мне телефонную трубку Петьия и, чтобы изобразить деланное безразличие, гордо покинул свой кабинет. «Здравствуйте, доктор, рада ваш голос слышать! Я себе работу нашла, далеко отсюда…! Я вам перезвоню через полчаса в ваш кабинет! Ну ладно, пока!». Тут же вернулся Петьия, ничего не спросив про Кокиш, и я ничего ему не сказал. «Она себе работу нашла, — не выдержав, мрачно объявил Петя. — Как ты думаешь, Алекс, почему несмотря на все её проделки, я ей деньги даю, а?». — «Ты, Петьия, хочешь показать, что ты великодушный, добрый, богатый и сильный». — «Т. е. я босс, да?» — поддержал меня Петя. «Ну, да, — согласился я, — ты же сам, Петя, знаешь». — «А почему, Алекс, ты меня иногда “Петя” называешь, а иногда “Петьия”?» — «Петьия, это как ты меня докторэ называешь, а Петя это как доктор — по-русски, стараюсь на одном языке с тобой говорить!».

«Стал чуть соображать Петя — появились элементы критики», — объявил я жене, возвратившись в кабинет.

«Вот опять она тебе звонит», — передала жена мне трубку. «Да, она обещала». — «Доктор, я счастлива, нашла работу!». — «А как с джоггером?». — «Очень хорошо, доктор, я его люблю! Но я боюсь Шнауцера, он мне угрожает, преследует, уже несколько раз бил. Что мне делать?». — «То, что делаете, вы всё делаете правильно. Радуйтесь, что работу нашли, и джоггера не бросайте!». — «А что мне делать со Шнауцером?». — «То, что и делаете — жизнь подскажет!».

«Всё, я завожу больного!» — нетерпеливо заявила жена после телефонного общения с Кокиш. «Давай, заводи!». — «А это кто звонит?! Что за “б…”! — выругалась жена и даже повторила: — Что за новое “б…”?!» Новое «б» оказался профессором университета — профессор Юнкер! Тот, который пять лет тому назад прислал ко мне больного с хроническими болями, после многочисленных травм: автотравм, мототравм — гонщик спортсмен. Профессор Юнкер мне его переправил не от хорошей жизни, сам не справился, и другие не справились! И ещё попросил моего разрешения присутствовать во время сеанса гипноза у этого больного. Это говорило о желании профессора не столько больному помочь, сколько мне мешать — наслышался о моих успехах и решил подсмотреть, как я это делаю! Это я сразу понял!

Больной 40 лет, агрессивный, на костылях — живого места на нём не было: последствия многочисленных переломов рук, ног, черепа! Во время первой беседы понял: кроме болей, ещё важная проблема у него — вышибает пенсию! Таким образом, не заинтересован признаться, что лучше стало, даже если лучше станет! Конечно, я сам дурак, что взялся за этого больного, да ещё согласился на присутствие профессора уже на первом сеансе гипноза! Это делало мою задачу ещё сложнее, в присутствии своего профессора пациент будет ещё больше сопротивляться! Но Кокиш попросила и у меня был тогда азарт, желание доказать себе, и на свой авторитет поработать! Больной уже лежал на кушетке и ждал, что с ним буду делать, никогда гипноза раньше не получал и не верил, что такое с ним может произойти! А этот — Юнкер появился, как и положено настоящему профессору, опоздав минимум на полчаса! «Он пошёл к Шнауцеру поболтать!» — объявила тогда жена. «Пойди, и скажи ему при Шнауцере, что начинаем гипноз без него!» — попросил я жену. Юнкер тут же пришёл, но не извинился, а ляпнул: «Ну что, начнём!». Это было уже выше моих сил, такую наглость выдержать! Мало того, что опоздал, задержал нас и других больных, уже очередь собралась у кабинета, так то ли по тупости, то ли умышленно, своим дурацким заявлением он сделал из меня второстепенного участника сеанса. Он начальник, а я, который должен провести гипноз — подмастерье! Привык, что он профессор завкафедрой. Больной тут же переключил всё своё внимание с меня на Юнкера! «Начинать, проводить, завершать — буду я! — резко бросил я профессору. — А вы, если хотите наблюдать, то не мешайте!». Тем самым больного ошарашил, так никто при нём ещё не разговаривал с профессором, и Юнкера ошеломил! Он тут же спрятался за моей спиной! Зато гипноз провёл на должном уровне. А Юнкеру пообещал: «Когда через час подойдём к больному, он будет так же лежать с закрытыми глазами и не шевелиться! И только по моей команде откроет глаза! А до этого, я покажу на нём каталепсию — “восковую гибкость”: поднятая мною рука пациента застынет в воздухе и останется так висеть!» В общем, всё показал, но профессора, видать, обидел своим резким тоном и тем, что всё получилось! Зато мы с женой были довольны, не посрамились и, не в последнюю очередь, именно, из-за моего умышленно резкого тона с профессором! Гипнотизёр должен быть спокойным, но решительным, уверенным в себе и авторитетным! А вот профессор, хотя и Шнауцеру, как я узнал от Пети, меня очень нахваливал, обиду всё же затаил! Не объявлялся с тех пор, и больных не присылал! И вот, через пять лет вновь появился! Это всё пронеслось в голове, когда услышал в трубке: «Здравствуйте, доктор, с вами разговаривает профессор Юнкер. У меня для вас интересный случай: больная 32-х лет с неясными болями… Когда прислать её к вам? Сможете помочь?». — «Присылайте», — согласился я.

«Опять подарок шлёт? — догадалась жена по моему виду. — Теперь можно, наконец, заводить больных?». — «Давай…!».

Домой добрались поздно вечером, и злые в основном на Петю. «Он ещё пальцы гнёт! — не могла успокоиться жена. — К китайцам профессор Юнкер больных не пришлёт! Они на каждом углу свои кабинеты имеют. Интересно, Петя знает про Юнкера?». — «Завтра ему сообщу, если увижу? Посмотрю его реакцию, хотя мне и так ясна его реакция!».

«Ну вот, — иди и сообщи! — утром объявила жена. — Петьия тебя зовёт!». — «А, Алекс, заходи, как дела?». — «Петя, профессор Юнкер, нам новый подарок шлёт — больную, которую легче убить, чем вылечить!». — «Да, я знаю! — отреагировал без энтузиазма Петя. — Я с тобой, Алекс, хотел посоветоваться, как мне себя вести с Силке? Я ведь во всём, Алекс, тебя слушаюсь и стараюсь, при первой же возможности, в постель её затащить!». — «Правильно, Петя, так всегда делают, чтобы конкуренту меньше досталось!». — «Ну да, так я и сделаю, хотя, Алекс, не могу сказать, что это мне очень надо! Мне и поговорить, выпить, побыть с ней, просто так, достаточно! Но я тебя понял: нельзя позволять сопернику — этой “жирной колоде” получать удовольствие! Я тебя, Алекс, очень хорошо понял: чем больше достанется мне — тем меньше ему! Это я вчера всё и проделал, вернее, попытался. Только кое-как, вроде, начал, как звонок — мобильный телефон у Силке зазвонил! Не поверил я, Алекс, своим ушам! Она стала при мне оправдываться, отчитываться перед этой “колодой”, что сейчас находится у своих родителей, что ей плохо без него, скучно, но долг есть долг — всё же родители! Ты меня понял, Алекс?! Она оправдывалась при мне, перед этим ничтожеством!». — «В жизни, как в футболе! — пронеслось у меня в голове. — Теперь ты, Петя, запасной игрок, а “колода” на игровом поле! Раньше Кокиш точно так же дурила тебя по телефону, когда ты ей мешал…!» — «Что мне делать, Алекс?!». — «Делай, как делаешь, Петя». — «А что получится из этого, Алекс? Зачем мне это надо?!». — «Значит надо, раз делаешь!». — «Я её брошу, Алекс, пошлю к чёрту!». — «Не пошлёшь, Петя!». — «Почему?». — «Потому что не послал до сих пор! Скажи, Петя, тебе очень больно?». — «Да, очень больно, Алекс, — аж душа болит!». — «Вот, поэтому и не бросишь!». — «А, когда брошу?». — «Когда душа болеть перестанет, Петя!». — «А, когда это будет?». — «Жизнь подскажет, Петя!».

«Кто сейчас звонит? — сняла трубку жена. — Здравствуйте, господин Краускопф!» — передала мне она трубку. «Ну что, Алекс? Поедем сегодня смотреть ваше будущее место работы?! — бодро звучал голос Краускопфа. — Ваш кабинет готов, и даже кресло, рабочий стол на месте! Я за вами заеду в 17 часов». — «Поедем, посмотрим!» — согласилась жена. «Поедем, — согласился и я, — здесь обстановка накаляется! Как запасной вариант неплохо иметь, хотя я и не верю Краускопфу! История с ним повторяется, и не первый раз: то в виде драмы, то в виде комедии. Но, в случае чего, пару недель у него поработать можно рассчитывать, можно и дольше, но без зарплаты!».

Краускопф как всегда был пунктуален, и мы поехали! «Здесь недалеко — километров 50, — сказал Краускопф и продолжил: — Как там, Шнауцер? Ещё не умер от моего письма? Предложил ему сотрудничать, сослался на вас, как на связывающее звено. Ничего не ответил “альтер аршлох” (старая дырка в заднице)! Он испугался, наверное, что вы можете от него уйти. А что это за китаец, я в интернете увидел, у вас появился?!» — «Старпер какой-то, лет 60-ти вроде, такая же, как и Шнауцер, дырка в заднице, только в китайской!» — охотно поддержал я его критический тон. «Он что — дурак, его, как конкурента для вас взял?!». — «Да, и хочет, чтобы ещё китайские яйца ему нес — своих уже давно ведь нет! И у китайца их тоже нет!». — «Нужно быть, действительно, рваной дыркой в заднице, чтобы вас на китайца заменить! Я могу ему их целый мешок принести! Он, вообще, не заслуживает, чтобы вы у него работали, слишком большая честь для старого никчемного скряги! Ну вот, мы и приехали! Как вид?». — «Пятизвёздочная гостиница!» — согласилась жена. Новое, светлое, большое пятиэтажное здание! Светлый, просторный вестибюль, светлые, большие, просторные помещения! Здание в форме русской П. Внутри фонтанчики, цветы, просторный двор. Строители завершали внутреннюю покраску, побелку. Все приветливо, подобострастно здоровались с Краускопфом, как с их шефом. «Через месяц всё будет готово! — пообещал Краускопф. — Хотите посмотреть ваш кабинет — главного врача?». Мы с женой переглянулись. «Да, да! Я хочу, чтобы вы были главным врачом! Считаю, что только вы в состоянии концепт этой клиники претворить в реальность! — перехватил наше с женой переглядывание Краускопф. — Подобрал уже пятерых врачей, семь психологов, физиотерапевтов. У вас хотят поучиться гипнозу, акупунктуре. А вот и ваше бюро! Уже мебель завезли, и всё оборудовано!» — провёл нас Краускопф в просторный, примерно 40 квадратных метров, светлый просторный кабинет с балконом на втором этаже с видом на фонтанчики! Санузел, душевая, добротный дубовый стол, массивное кресло с высокой спинкой — настоящий трон! Паркетный пол кремового цвета, гардины, большая хрустальная люстра, на стенах картины Кандинского, Даля! Просторный кожаный диван, троим — лежать, пятерым сидеть можно! «У канцлера Меркель хуже кабинет!» — определила жена. «Нравится? — сиял Краускопф. — Вы заслужили! Остальную мебель завезут через месяц. Я велел ваш кабинет оборудовать в первую очередь!». На нашем пути попадались одиночные фигурки будущих коллег, с которыми Краускопф нас знакомил, представляя: «Наш главный врач! Велеть кофе приготовить?» — предложил напоследок Краускопф. «Нет, поедем — всё прекрасно!». — «Поехали, я вас домой отвезу». На обратном пути Краускопф описывал его видение будущей клиники её перспективы! Показал также большую психосоматическую клинику рядом с «нашей». «Наши конкуренты, но вам нестрашно, в Зигхайме вы обставили клинику профессора Майнландера! От него к вам убегали, я знаю!». — «Ну да, они не опасны!» — согласился и я. «На ваше пожелание размера зарплаты — владелец-инвестор откликнулся положительно! — уже у нашего дома сообщил Краускопф. — Вы и ваша жена, будете в 2 раза больше получать, чем у скряги Шнауцера. Так что, подавайте этому идиоту Шнауцеру заявление об уходе! А я через месяц вновь появлюсь, дам о себе знать!». — «Ну, что скажешь?» — спросил у жены дома. «Хорошее место, хорошее здание, хороший кабинет, но тебе решать на тебя нагрузка ляжет! Ты будешь всё делать, а я, конечно, буду помогать! — согласилась жена. — Ну, а Краускопфа мы знаем не один год! Он укладывается в твою теорию полезных и вредных животных — в переносе на людей». — «Это я ещё, как тебе уже говорил, в ранней юности заметил, что одни люди несут с собой удачу, а другие неприятности! Как мой товарищ по техникуму, меня всегда в дерьмо затаскивал! Причём интересно то, что и те и другие выполняют как будто свою функцию: гадить или помогать нам, не прилагая для этого даже усилий! Как будто, и те и другие к нам кем-то приставлены, вероятно, разными силами! Ведь, если взять того же Краускопфа, наша судьба ему совершенно безразлична, говорит, как в Зигхайме: — Увольняйся и приходи, переезжай, снимай квартиру и работай! — А через пару недель сам исчез, как провалился! Хорошо, что владельцы попросили меня остаться работать, вести клинику! А так мы бы стали бомжами в этом Зигхайме! Но хочет он этого, или не хочет, вернее, ему всё равно, он приносит нам обычно удачу. Но с ним надо быть мобильным, и его использовать как подножку, чтобы в поезд заскочить или в другой перескочить!» — вспомнил я значение для нас Краускопфа. «Что будем делать?» — спросила жена, терпеливо выслушав от меня, что она уже и сама знала. «Лучше, чтобы он пока заглох, пока со Шнауцером не выясним! Если от Шнауцера надо будет уходить, то можно, вероятно, использовать Краускопфа, как промежуточный — временный вариант? В наших интересах, чтобы он подольше здесь был, но нас не тревожил! Но уверен, что это не наш вариант! В этот раз история смеётся — мы к нему не пойдём! Его к нам “пригнали”, чтобы дать понять: cладко вам не будет, будете даже Краускопфа искать! Не хотите к нему — ищите другое, лучшее место! Шнауцер озвереет! Китаец будет “кучи накладывать” с подачи Шнауцера! Держитесь! — Таким образом, пока работаем у Шнауцера! И как в русской сказке — утро вечера мудренее!».

Утро началось с взволнованного голоса — звонка Кокиш: «Доктор, я уже вам говорила, что уезжаю работать, это будет через неделю, хотелось бы с вами повидаться! Что делать, посоветуйте! Я поиздержалась — деньги кончились! Шнауцер хочет мне немного денег подбросить, предлагает встретиться у меня дома! Говорит: “Поговорим на прощание, а после этого получишь!” — Как думаете, даст?». — «Думаю, может дать и мало не покажется!». — «Да, много даст?!». — «Так говорят в России! Он вас заманивает в ловушку!». — «Значит, не идти?». — «Сами решайте!». — «Охота денег перед отъездом немного подзаработать! Ну хорошо, доктор, спасибо, не пойду! Чу, чу, чу!».

«Давай, наконец, работать, хватит этими… заниматься!» — предложила жена.

«Ой, ой, ой! — ворвалась на следующий день Мина с физиономией, как будто на голову встала. — Бедная Кокиш, хотя и бедного господина Шнауцера тоже можно понять!». — «Почему они оба бедные, у Шнауцера немало денег!» — возразила жена. «В том то и дело, бедная Кокиш! Захотелось ей перед отъездом деньжат немножечко подзаработать! Господин Шнауцер ей пообещал». — «Ну, и подзаработала?». — «В общем, бедный господин Шнауцер, после встречи в конце, забрал у Кокиш все кольца и браслеты! Которые он ей подарил когда-то, и даже то, что другие подарили забрал! Немножечко даже отлупил, но, вроде, несильно». — «Ну, так он ведь ещё богаче стал на подаренное другими золото!» — съехидничала жена. «И денег Шнауцер не дал Силке! Ну ладно, вижу, у вас много больных, если что нового узнаю, потом прибегу», — сжалилась Мина.