«К нам пришла зануда — социальная паразитка фрау Кремер!» — объявила жена после ухода одного из «неинтересных» больных. «Эта секретарша, которая сражалась с шефом, обвиняла его в моббинге — он её травит! На этом и заработала инвалидность в сорок лет! Энергичная, жизнерадостная, маленькая, но кусачая, как такса! — вспомнил я, и спросил вошедшую Кремер: — Что случилось фрау Кремер?». — «Инвалидности лишили, вот читайте, какое письмо получила из собеса!» — «Да, сволочи! — пришлось и мне согласиться. — Но каковы негодяи! Вот что пишут: “Можете работать полный рабочий день, и у вас нет признаков инвалидности!”» — зачитал я с серьёзным видом, боясь глянуть на жену, чтобы не рассмеяться. — «Можете помочь?». — «Как?». — «Ну, напишите мне соответствующее заключение…». — «Нет, фрау Кремер, мы же с вами в Германии, а не у меня на родине — в Советском Союзе!». От таких слов фрау Кремер передёрнуло, очевидно, представила себе, как ей было бы в Сибири, где её отец отбывал срок в плену и очень мучился! За это сообщение фрау Кремер у меня ещё несколько лет назад получила по заслугам: «Пусть скажет спасибо, что вернулся! Из немецкого плена русские не вернулись, а евреев сразу уничтожали!» — объяснил я ей разницу в уровне жестокости. Но сейчас она за помощью пришла не к своему родному батьке — немцу, а ко мне, и даже не к русскому, а ещё пострашнее, и за это фрау Кремер тоже получила в своё время от меня, хотя и мало, но по заслугам! По неосторожности и неопытности назвала евреев хитрецами. Пришлось ей объяснить: что такое хитрость, что такое зависть, и что такое неистребимый немецкий антисемитизм! И затем я ещё больше «уничтожил» фрау Кремер, сообщив, что именно сейчас перед ней этот хитрец и стоит! Но Кремер сумела тогда оправиться от удара, побежав оправляться в туалет, да ещё в спешке в служебный! И за это, но уже от секретарши «получила» и окончательно оправилась только в домашних условиях, позвонив: «Завтра прийти не могу, у меня Magen-Darm-Grippe (желудочно-кишечный грипп)» — означает: блюю и гажу! — любимая и самая частая немецкая слабость.

Вот и сейчас, по её виду, оправилась уже от немецких властей и прибежала искать защиты у хитреца! — «Так вот, фрау Кремер, я не немец, как вы знаете, и готов вам помочь, но как врач китайской медицины, которым работаю в настоящее время. Это тогда, когда вы у нас на стационарном лечении были, я был ещё и психотерапевтом, а теперь я только врач по китайской медицине и не имею права давать заключения по психологической экспертизе или внутренней медицине. Вы имеете амбулаторного врача?». — «Да». — «Вот он и должен был вам давно изменить диагноз. Он вас уже пять лет как бы лечит с первичным диагнозом: реактивная депрессия. Расстройство адаптации, связанное с острой конфликтной ситуацией на работе. А вы уже пять лет не работаете, нет сейчас у вас конфликтной ситуации на работе — нет работы! Удивительно, что собес пять лет терпел такой диагноз! Понятно, сейчас у них возник вопрос: “Что сталось с вами сейчас?” Не можете работать со старым шефом, который, может, уже давно умер! Работайте с новым шефом на новой работе!». — «А какой диагноз должен сейчас быть?». — «Должен быть такой, какой он у вас сейчас есть! Здесь, например, указано, что у вас всё ещё реактивная депрессия средней тяжести, а я думаю, что у вас тяжёлая депрессия, рецидивирующая форма! Кроме того, у вас есть страхи — социальные фобии! У вас есть постоянные боли: головные и в спине! Отсутствие аппетита, плохой сон, вы не в состоянии выполнять домашнюю работу, не говоря уже о профессиональной!». «Да, да!» — хитро, как чукча, прищурилась фрау Кремер, поняв мою подсказку. — «Вот и пойдите к своему врачу и пожалуйтесь на то, что вас беспокоит, а через неделю покажите ему письмо и пусть диагноз изменит, а если не захочет, то ложитесь на стационарное лечение! С этими вашими жалобами вам и изменят диагноз после выписки! Ясно?». «Ясно! У меня сейчас, действительно, голова разболелась!» — тут же вошла в роль Кремер. — «Неудивительно, может и понос прихватить, такое письмо получить! Да ещё в конце подпись: “С дружеским приветом Ваш собес!” Сто лет таких друзей не иметь, как в России говорят: “Второй друг после Гитлера!” Ложитесь, фрау Кремер, поколю и ещё загипнотизирую, научу, как разговаривать с “дружеским собесом”»!

«Да, сложная у тебя задача! — сочувственно посмотрела на меня жена, после ухода повеселевшей фрау Кремер. — С одной стороны, ты ей хочешь помочь, а с другой, перед немцами нельзя раскрываться, и так — хитрец!». — «Да, я не могу ей сказать: — Скажите, что у вас вот “такие и такие” симптомы… — Она потом скажет, что я хитрец, хотя схитрит она! Но всем будет рассказывать, какие евреи хитрые и обманщики! У нас выход: или послать её к чёрту и сказать — ты здорова! Иди работать! Как говорят немцы: «es tut mir leid, aber… (очень сожалею, мне доставляет большие страдания так вам сказать, но пошла вон)! Или помочь и говорить поэтому намёками! Я тебе уже говорил не раз: врач, как и адвокат, должен всегда поддерживать пациента, в том числе и помочь ему обхитрить государство! Государство всегда против человека! Помогая государству, а не человеку, становишься ментом, а не человеком! Правда, это больше понятно в России! Немцы всегда на стороне государства, если беда не их, а другого касается! Когда государство их клюёт в зад, то они очень хорошо умеют государство дурить! И дурят они ещё ловчее, чем русские! Кому в России придёт в голову в 35 лет со здоровьем космонавта пенсию вышибать! Правильно! — согласился я, поняв по мимике жены свою ошибку. — Не приходит это в России в голову, потому что это невозможно! Инвалидность получают только за два — максимум за три дня до смерти, или чаще, как и звание Героя — посмертно!». «Кто она по твоей классификации?» — решила уточнить у меня жена. — «Ты же сама сказала — паразитка! Но, т. к. она питается остатками в кишечнике государства, а не за счёт нас с тобой, то она “комменсалистка” — кишечная палочка, например!».

«Ну и денёк! Ещё одна “кишечная палочка” стоит к нам в очереди!» — объявила, жена. «Кто?!» — перепугался я. «Да, видать, “пошло дерьмо по трубам”! — решила жена. — Фрау Хофер, в гости к нам!». — «Что, совсем озверел собес немецкий! Устроили массовый отстрел паразитов?!». «Нет, она не первая к нам», — объяснила жена ситуацию за дверью. — «Впусти её сейчас, пока я в форме — злой на собес!». — «Кто против вас, фрау Хофер? Кто “наших” бьёт!». — «Вот, читайте, письмо получила!». — «Знаю я эти письма! Что вы хотите, фрау Хофер? Хотите работать вновь в школе, участвовать в воспитании подрастающего поколения? Что вы преподавали? Немецкий, историю, физкультуру, по-моему?». — «Да». — «Не хотите, чтобы ваши земляки говорили на “высоком немецком”, хотите, чтобы на ломанном немецком, как я?». — «Вы хорошо говорите». — «Спасибо за поддержку фрау Хофер! За это я вам помогу! Значит так, с диагнозом у вас всё в порядке! Вас вызывают только на перекомиссию! У вас лёгкая депрессия, страхи, фибромиалгия — значит, всё везде болит! Не волнуйтесь, идите! Они не посмеют вас погнать в школу в ваши 53 года! Я вам дам заключение о постоянных соматоформных болях!». — «Они ведь пошлют меня на обследование!». — «Пусть шлют! Ну, и пошлют! А что это им даст? Нет ещё прибора, определяющего соматоформные — функциональные, неорганические боли! Душа у вас, фрау Хофер, болит — душа! А тело — вторично болит! И душа у вас болит от зверств немецкой образовательной системы, где учитель также бесправен, как и ученики! И вы их не любите из-за того, что вы бесправны!». — «Почему?! Люблю!». — «Тогда работайте!». — «Они меня не слушают, заплёвывают!». — «В том-то и дело! Значит, они вас любят не меньше, но и не больше, чем вы их! Ложитесь, в гипнозе научу, что говорить в собесе и как себя вести. У вас лёгкая задача, будете волноваться, значит, подтвердите диагноз: невроз страха! Будете безразличны, спокойны, во что я мало верю, подтвердите диагноз: депрессия! У вас “железный диагноз”! Не подкопаешься! Всем бы такой диагноз! Можете вполне сказать: — Хочу работать! Хочу к ученикам — в школу! Пустите меня к ним!». «Нет, нет, не хочу!» — испугалась фрау Хофер. — «Вот и чудненько! Хорошо, ложитесь, фрау Хофер, спите и представьте себе этих никчемных врачей собеса, которые вас должны бояться, а не вы их!».

«Ну что, закончилось “дерьмо по трубам”»? — с надеждой спросил я у жены после ухода фрау Хофер. «Раньше напейся, а потом скажу!» — мрачно произнесла жена. «Кто, Кокиш?!» — побледнел, по-видимому, я. — «Пей, пей! Именно Кокиш и невесёлая! Значит надолго!». — «Что делать?! Шеф меня опять обругал!». — «За что?». — «Пошляк просто какой-то! Вчера завалился ко мне вечером, всё было хорошо, пока чёрт не дёрнул этого Иоганнеса позвонить! Я ведь его предупреждала, что у меня шеф будет вечером! В общем, позвонил на хэнди! Домашний-то номер я ему не дала! Видите ли, захотелось ему узнать, как у меня дела! Как с шефом время провожу! Лучше ли, чем с ним — дурак какой-то! Конечно, он лучше! И какая разница, если они оба импотенты! Я промолчала, и говорю: — Я потом перезвоню! — Я же не могла при шефе говорить!». — «А он что, рядом был?!». — «Ну, конечно, в одной комнате! Ну, и тут такое началось! Шнауцер стал так орать на меня, обзывать последними словами! Что, говорит, опять скурвилась, опять связалась с мужчинами! И опять всё пошло-поехало сначала! Что мне было сказать! У него такой вид был, что страшно передать! Как будто бы я его очень обидела! — Кто звонил, говори! — пристал, как с ножом к горлу! — Я немного подумала, а затем нашлась: — Подруга, говорю, из Гамбурга! — Он её тоже знает! — Не ври, говорит, знаю я, как с подругой ты разговариваешь! И почему ты не стала при мне говорить, а замолчала?! — Я и молчу, не знаю, что ему ответить! Так и сказала, что клянусь всем на свете — чистая правда! — А я сейчас проверю! — сказал он, и стал названивать подруге. — Хорошо, что её дома не оказалось!». — «Так вы её, хотя бы предупредите! Он ведь всё равно ей позвонит, проверит!». — «Ой, точно! Спасибо, не подумала! Сейчас же от вас и позвоню: — Здравствуй, Дороте!». — «Халё, Силке!» — услышал и я. «Мой дурак вчера тебе звонил, хотел узнать или ты мне звонила!» — пояснила Силке. — «Почему?». — «Ну, мы с ним вчера пообщались! И мне в это самое время Иоганнес позвонил!». — «Какой Иоганнес?». — «Да один такой — сладенький! Я, по-моему, влюбилась, мы вместе бегаем с ним по вечерам, а сейчас и “больше”! Нет, вот “нос”, к сожалению, у него не очень! Извини, я разговариваю из кабинета зав. отделением китайской медицины. Что я здесь делаю? Лечусь! Ну, в общем, очень тебя прошу, если шеф позвонит, скажи ему, что ты мне вчера звонила. Ну ладно, пока, подробности позже! Почему я должна так сказать? Ну, зав. отделением китайской медицины так советует! Ну, пока, потом объясню!». «Эта, Дороте, просто прелесть — сладенькая! Я вас с ней как-нибудь познакомлю, много о вас рассказывала! Она тоже хочет с вами советоваться, у неё тоже есть свой шеф! Спросила, большой ли нос у Иоганнеса! У нас — немцев есть примета народная: «Wie ist die Nase des Mannes, so sein Johannes (какой нос у мужчины, такой у него и член). — Ну, и что мне сейчас делать?! Я, как вы и советовали, заказала серьёзный разговор с Петером на сегодняшний вечер — сказала, что нам надо серьёзно поговорить!». — «Зачем?». — «Ну, вы ведь мне советовали». — «Тогда была другая ситуация, не было Иоганнеса с его “носом”! А что теперь вы будете выяснять у шефа?». — «Ну, или он уйдёт ко мне?». — «Не вы его сегодня будете спрашивать, а он вас! Он будет вам задавать вопросы! У него к вам много вопросов накопилось! Он будет настаивать на том, что вы ему опять изменяете! И вы своей назначенной встречей только подтверждаете, что у вас что-то случилось — новая ситуация для него! Я бы на его месте сразу понял, что у вас есть новенький, и вы хотите решить для себя: “он” или “другой”!». — «Петя не такой умный, как вы!». — «Согласен, что Петя дурак, но здесь много ума не надо! Ну ладно, будем надеяться, что он не дурак, а идиот! В общем, так: Иоганнесу строго-настрого запретите вам звонить и к вам приходить! Только вы имеете право ему позвонить — он нет! Его “нос” испытывать только у него дома или в другом месте! Гостиницу, например, пусть снимет! У него, говорите, много денег! А с шефом сегодня не начинать первой разговор! Спросит — скажите, хотели его просто видеть, т. к. его иначе не вытянешь из дома от его противной сестры!». — «Точно, так оно и есть!». — «Затем, если сразу не начнёт плеваться и бить, можете перейти в атаку и сказать, что хотели бы от него большего — всегда иметь около себя, а не так урывками! И для этого вам приходится чрезвычайные встречи назначать! Поняли?». — «Да, спасибо». — «Больше от себя, ничего не говорите — никакой отсебятины!». — «Ой, спасибо вам! Сейчас без вас сама ничего делать не буду! Что бы я без вас делала! Поговорю с шефом: вашей жене хотя бы небольшую зарплату назначить, чтобы не бесплатно работала. Это мне всё равно обойдётся дешевле чем, если б платила вам за каждый супервизион у вас! Завтра расскажу, что было вечером, а сейчас — так волнуюсь!».

«Ну что, кто там ещё за дверьми ждёт?». «Ждут! Но если — эта Силка, будет так всегда нам голову морочить, то больные разбегутся! Могли бы легко пять больных принять вместо этой…!» — возмущалась жена. — «Ну, ничего, зато будешь за деньги работать!». «Да, было бы неплохо, — согласилась жена, — думаешь, она это сделает?». — «Точно, сделает! Она сейчас от нас зависит, у неё очень шаткое положение, а она полная дура, и Шнауцер — полоумный придурок!».

«Знаешь, что я подумала? — наконец, “додумалась” жена. — Ты видишь в людях в основном негативные, тёмные стороны!». — «А ты разве не понимаешь, что психолог не тот, кто ориентируется только в человеческих достоинствах, а тот, кто и в его пороках! Не тот врач, кто только нормальную физиологию и анатомию изучил на первом и втором курсе мединститута на лягушках и собаках, а тот, кто и патологическую физиологию и анатомию, а главное: внутренние, психические, инфекционные, неврологические и прочие болезни изучил и разобрался в них! Повторюсь, почти как Абуали ибн Сино, но который только до колец Сатурна всё познал недурно, а я: “От срамной области до черепной коробки люда — познал недурно я причины блуда!” Психолог должен своего пациента учить побеждать других, как тренер боксёра!». — «Всех учить?». — «Нет, конечно, я не стану учить террористов, убийц, воров, насильников, перверзов! Я учу только нормальных людей выжить в этом мире с их безобидными пороками, вернее, с их слабостями! Ведь к нам обращаются только слабые личности, убийцам не нужна наша помощь!». — «Ладно, я просто так — разозлилась на Кокиш». — «А за что на Силку злиться? В России таких называли потаскушками: “потоскует, потоскует и одна спать ложится!” — в отличие от “порядочной” женщины, которая всем даёт по порядку!». — «Кого звать, порядочную или потаскушку?». — «Пусть заходит, а я сам определю!».

Зашёл Дупик, а значит, порядочный. — «Укладывай его сама, чтобы при мне своим пошлым задом не эксгибиционировал, затем меня позовёшь». Не получив удовлетворения от эксгибиционизма, Дупик лежал скучный, но как всегда, встретил меня одним и тем же примитивным приветствием — шуткой: «Приветствую шефа этого дома!». «Спасибо», — скромно поблагодарил я Дупика, взявшись за его пульс. «Что он сказал?!» — испуганно вскрикнул Дупик. — «Зад слабоват, т. е. выходной отдел!». Дупик кивнул в знак согласия, мол: «И так, знаю!». — «Ещё меридиан мочевого пузыря слабоват!». И об этом Дупик догадывался из-за того, что обнаружились в мочеиспускательном канале бактерии из чьего-то кишечника. «О чём ещё говорит пульс?!» — испуганно, настаивал Дупик. «Всё остальное в норме! — заверил я Дупика. — А вам что, мало?!». — «А, что говорит меридиан рта?». — «Такого меридиана, к сожалению, нет. А, что у вас со ртом?». — «У меня там тоже обнаружили бактерии, которым там не место!». «Неужели гонококки или спирохеты?! — испугался я. — Были у стоматолога или у венеролога?». «Да, был, но никаких страшных бактерий там, к счастью, не обнаружили!». «Вот, паразит!» — возмущалась жена после ухода Дупика.

«Ладно, давай следующего “порядочного»”! «Да, у тебя уставший вид», — подтвердила жена, увидев, что я на себя в зеркало гляжу. — «Это понятно, но знаешь, я вот о чём подумал, запиши это как ещё одну мою заповедь: “Полюби ближнего, как самого себя, если в зеркало смотришь!”». «Правильно, — согласилась жена, — а я подумала, что, послав мне тебя, Бог тебе большой подарок сделал, да и мне не меньше!». «Да, согласен, ты меня украшаешь, как оправа! — остался я доволен своим выводом и добавил: — Давай, зови следующих шалунов!».

«Попей воды, к нам сейчас зайдёт фрау Гузки, это новая больная, по виду истеричка», — определила жена. Фрау Гузки на вид 42-х — 43-х лет не зашла, а вплыла в белых джинсах, о которых мечтал ещё Остап Бендер, с обильным макияжем — вся такая крашенная, напомаженная, сказали бы в российской глубинке, шея и руки в украшениях, бижутерии! Вспомнил песню, которую мой брат тихо на свой лад и для себя напевал, а я в детстве подслушал, и себе под нос напевал: «Кольца и браслеты… Пепел сигареты, Счастье моё, где ты? Отзовись!». Выпученные, как от удивления, глаза, расширенные зрачки. Всё выдавало у фрау Гузки огромный сексуальный интерес. — «Что привело вас к нам?». «У меня все чакры заблокированы! Я занимаюсь постоянной медитацией и выравниванием чакр! — очертила круг своих интересов фрау Гузки. — А вы умеете делать очень глубокий гипноз?» — томно спросила Гузки. «Умею, но думаю, что вам он сейчас ни к чему! Терапевтический эффект не зависит от глубины гипноза!» — заверил я фрау Гузки. «Но я хочу летать! Я хочу вылететь из своего тела!» — поставила мне скромную задачу Гузки. — «Не спешите, лучше будет, если это позже произойдёт у вас! Вы замужем?». «Да, но у меня есть много партнёров! Я не могу только с одним мужем!». — «А он это знает?». — «Да, конечно, он очень толстый, если похудеет — буду и с ним!». — «Это он тоже знает?». — «Да, конечно!». — «И что говорит?». — «Говорит: постараюсь! У меня ещё есть шестнадцатилетний сын, сняла отдельную квартиру, буду жить отдельно! Я хочу узнать, что такого особенного случилось со мной в детстве! Кто меня изнасиловал?». — «Почему, обязательно, изнасиловал?!». — «А психолог фрау Функ сказала, что она в этом уверенна! И я тоже чувствую, что кто-то это сделал! Хочу в гипнозе подробнее узнать и увидеть: кто, где, когда и как? Я хочу себя глубоко познать! И ещё, прошу прочистить все мои чакры — они забиты!». «Хорошо, ложитесь, приступим!» — согласился я. «Я всё ещё летаю! — объявила на выходе из гипноза Гузки. — Я не могу прийти в себя! Что это со мной! Что это такое! Где мои руки! Что с моими пальцами! Что вы сделали с моими пальцами?! Где мои пальцы?! Где я, где я?! Что вы со мной сделали! Ой, ой, ой! Я сейчас буду кричать, буду громко кричать! Что вы со мной сделали!». — «Спокойно, встать! Спокойно! Открыть глаза! Вы здесь! Всё нормально! Вы пришли в себя, проснитесь! Всё хорошо, сеанс вас укрепил! Все чакры свободны! Дыхание свободное! Глаза широко открыли! Голова ясная! Откройте глаза! Согнуть руки в локтях, резко выпрямить! Всё нормально, хорошо, бодро себя чувствуете!». — «Да, сейчас хорошо, спасибо! Когда завтра прийти на следующий сеанс?». «Увидите в терапевтическом плане!».

«Как хорошо, что воды напился! Назначь её, но не на завтра, а через неделю! И никаких чакр больше! — приказал я жене и себе. — Поехали домой! Мои чакры пусты! Я хочу есть, а затем спать, но не в гипнотическом сне, а в нормальном!». «Кто она?» — спросила жена. — «Сумасшедшая, сексуальная истеричка — даже Фрейд не обрадовался бы такую увидеть! Что, сама не видишь?! Хорошо, что ты была рядом, а то посадили бы за изнасилование во все её чакры!».

«Кокиш, к нам!» — обрадовала на следующее утро жена. «Вы оказались правы! Не надо было ему назначать серьёзный разговор!» — начала Кокиш с признания моих заслуг. — «Что понял, что кто-то есть у вас?». — «Нет, это к счастью нет! Но, когда он вечером пришёл, и мы с ним почти что начали…. Ну, понимаете! Легли в постель, он ещё даже не совсем разделся. У него дурная привычка — ложиться в постель в туфлях, а затем их снимать, долго шнурки развязывать». — «Это необязательно рассказывать, дальше!». — «Ну, а дальше я начала раздеваться, а он приказал…». — «Это тоже неважно». — «Как же неважно?! Очень даже важно, ведь я не успела раздеться, как позвонили в дверь! Он встрепенулся! «Кто это?!» — испуганно спросил он у меня. Я и сама испугалась! Никого не приглашала на этот вечер! И побежала, извините, в одних трусах к дверям! Открываю и, что вы думаете! Этот негодяй — Иоганнес, стоит у порога! — Пусти! — говорит. — Куда прёшь — зараза! — я ему. — Кто тебя звал! — Я так и знал, что сегодня ты сношаешься! — он мне. — Как тебе, говорю, не стыдно такое говорить — я сплю! — Да, да, спишь! С кем?! Спишь с ним — с начальником своим?! — опять он мне глупость сказал. — Пошёл вон, Иоганнес! — говорю. — Я тебе потом позвоню, всё объясню! А теперь пошёл вон! — Еле, еле его вытолкала! Вошла в комнату, вся трясусь! — Кто это был?! — как мне показалось, подозрительно и весь перепуганный такой и еще больше, чем я трясущийся, спросил шеф. — Рекламу, говорю, принесли. — Где она? — спрашивает, а у самого бедного аж руки, ноги и даже голова трясутся! Покажи! — Выбросила уже! — отвечаю я. — Я их всегда выбрасываю! — Затем и он, наконец, успокоился, и кое-как мы с горем пополам переспали. После этого, провалив секс, он сразу за меня взялся, как вы и обещали мне: — Чего хотела?! Зачем меня звала, что хотела сказать?! — Тут, я и выпалила: — Взяла для дела, а ты обделался! Когда ко мне уйдёшь от своей жабы старой? — Никогда! — эта сволочь сказала, и ещё раз повторил: — Никогда! Что, тебе плохо было?! — ещё спросил нахал. — Когда? Я ничего не почувствовала! — говорю, ещё спрашивает — паскуда. — Иди к своей старой жабе, жри её — ей будет достаточна твоя “трясучка”! — говорю. — И знаете, что он мне на это всё ответил?!». — «Догадываюсь». — «Проститутка! — сказал, оделся, не сказал даже “спасибо” и убежал. — Ну что, правильно я с ним поговорила?». — «Почти». — «А что ещё надо было ему сказать?». — «В следующий раз доскажете». — «Думаете, он меня выгонит?». — «Нет, не выгонит». — «А что нужно делать, чтобы он ко мне пришёл?». — «То же самое: продолжать… и Иоганнеса не впускать». — «Да, этот — вот ещё урод! А что с ним делать?». — «Гнать!». — «Как, гнать?! Я же влюбилась в него! И вы сказали, что замуж за него можно!». — «Можно было, а сейчас нельзя». — «Почему?». — «Потому что он не придерживается правил игры!». — «Каких?». — «Прётся без спросу!». — «Да, вы правы! А зачем он, вообще, пришёл, не понимаю?». — «Из-за избыточной ревности, наверное! Проверить, что делаете по вечерам с шефом». — «Вот, дурак! Я же ему сказала, что только его люблю!». — «Наверное, он не поверил?!». — «Да, вы правы! А как его прогнать?». — «Так и скажете, что он нарушил договор! Как трудовой договор, если нарушают, что делают? Вы же прокура!». «Ну да! — весело рассмеялась Силка. — Уволю его! А с Петером, что делать?». — «Продолжать дружить». — «Думаете, выйду замуж?». — «Возможно, но главное: вы не русская женщина — плохая актриса!». — «Да это верно, что правда, то правда! Не умею врать, притворяться!». — «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь!» — перешел я на русский фольклор. — «А зачем мне за зайцами гоняться?!». — «Ну, это в России так говорят! А здесь, правильнее сказать: “за двумя Иоганнесами”!».

«Совсем оборзела!» — возмутилась жена. «Вот и ты, как Петя! — укорил я жену. — Давай, кто там ещё, какая проститутка?». «Не проститутка, а новая старуха вчера поступила», — разочаровала меня жена. Проститутки, оказывается, кончились.

«Сивка», — представилась порядочная старуха. Толстая, сальная, жирная физиономия, как русский деликатес — сальтисон, пустые оловянные глаза! Говорит под язык, шепелявит, 52-х лет — не такой уж старухой оказалась. «Что беспокоит, фрау Сивка?». — «Я очень сильно мужа люблю!». — Тут я победоносно посмотрел на жену, которая скромно отвернулась. «Так это же прекрасно!» — поддержал я «Сивку-бурку». — «Но меня страхи мучают», — подпортила хорошее впечатление о себе Сивка. — «Какие страхи?». — «Если б я знала!» — «А чего боитесь?». — «Если б я знала!», — заладила, как все немцы, Сивка. — «А муж вас любит?». — «Очень сильно! Там всё нормально!». — «А где нет?». — «Везде нормально». — «Если бы везде было нормально, не было бы страхов?!». Здесь фрау Сивка даже не выдержала и расплакалась, но быстро успокоилась, как только вытерла глаза поданной ей салфеткой. — «А вы мне поможете?». — «В чём?». — «От страхов избавиться». — «Конечно, но мне надо раньше причину страхов понять!». — «Если б я знала». — «Вы что, не немка?». — «Почему?». — «Ну, по фамилии». «Чистая немка! — с гордостью сказала Сивка. — Родители из Силезии, поляки изгнали после войны, но мы чистые немцы!». — «А чем занимаетесь, профессия?». — «Фирма у нас по амбулаторному обслуживанию пациентов». — «Значит, вы медик?». — «Ну да, почти». — «В фирме всё нормально?». — «Да». — «А у мужа?». — «Он шофёр». — «Хороший муж?». — «Золотой человек». — «Вы его любите?». — «Очень сильно». — «А как он в сексуальном отношении?». — «Я с ним не живу сексуальной жизнью». — «А с кем?». — «Уже ни с кем». — «А раньше?». — «Раньше, жила!». — «С кем?». — «С Хайнцем и Гюнтером». — «Почему?». — «Я не могу только с одним партнёром!». — «Почему?». — «Если б я знала». — «А сейчас?». — «Они уехали, оба!». — «А муж?». — «Он очень толстый». — «Любите худых?». — «Немножко», — согласилась сразу Сивка. — «А муж знает про Хайнца и Гюнтера?». — «Знает, а вы мне поможете акупунктурой?». — «Постараюсь». — «Очень прошу, помогите! Мне никто не мог помочь! У меня нет никаких причин для страха». — «В чём главная причина ваших проблем?». — «Я очень люблю своего мужа». — «И он вас очень, ложитесь на кушетку! Спите! Вы видите приятные картины прошлого, настоящего, будущего и, возможно, причину страхов увидите». — «Ну, что-то видели?». — «Да, Хайнца!». — «Это уже кое-что! Ещё что?». — «Гюнтера видела!». — «Это уже много, а мужа?». — «Я его и так постоянно вижу, я его очень люблю». — «Да, это чувствуется, а сейчас лучше себя чувствуете?». — «Да, спасибо, очень хорошо, я очень сильно люблю мужа и сейчас поняла, что хочу домой, там мне было хорошо». — «Было бы хорошо, не пришли бы сюда». — «Я очень люблю своего мужа и скучаю».

«Кто она?» — спросила жена. «Конечно, жвачная установка по производству навоза!». — «Можно ей помочь?». — «Нет!». — «Почему?». — «Никогда не поможешь тем, кто отвечает: “если бы я знала, или знал”. Она, скорее всего, кишечнополостная простейшая, состоит только из пищеварительной трубки — гидра, например! И совсем немного нервных клеток, но не в головной части — нервничает, но мозга нет!». — «А её муж кто?». — «Гидрённый» муж, естественно!». — «А чего она боится?». — «Она хочет Хайнца и Гюнтера одновременно — старая развратница! Боится, что их уже потеряла и уговаривает себя и нас, что мужа любит! От этого ей плохо становится!». — «А почему он её терпит?». — «Мы же его не видели! Может, она красавица по сравнению с ним! Или он червяк, который сидит в заднице, привык к темноте, считает, что там хорошо и слепнет от света, когда выползает наружу и быстро опять в задницу ныряет, как острица, например! Он у неё зуд в заднице вызывает от постоянного выползания и обратного заползания! Зуд вызывает бессонницу, она чешет себе зад, но легче ей не становится! А тут возьми, да и из задницы власоглав Хайнц и аскарида Гюнтер разбежались! Вот, и ищет их!». — «Ну и теория у тебя!». — «Это самая реальная теория, не оторванная от действительности!».

«Ну, как тебе верные немецкие жёны?!» — ехидно, риторически спросила жена. — «Ладно, давай следующую! Эта уж точно будет верная!». «По-моему, такая же верная, как и Сивка! — обрадовалась, жена. — Сейчас зайдёт фрау Писке, вчера поступила». — «Почему ты считаешь, что она неверная жена, неужели тебе её фамилия не нравится?». «А тебе нравится?» — резонно спросила жена. — «Но это же немецкая фамилия, а не русская! Я же не классифицирую людей по фамилиям! Не отступай от моей классификации!». — «Но если по твоей классификации, то она такса!» — ещё за дверью определила жена. — «Ну давай “таксу” сюда, посмотрим».

«Что вас привело сюда, фрау Писке?» — чуть было «такса» не сказал. — «Депрессия, мигрень и сильные страхи». — «Чего боитесь?» — спросил я без обиняков. — «Если б я знала». — «Замужем?» — продолжил я по предыдущей схеме. — «Да, второй раз». Это уж что-то новое по сравнению с Сивкой: «И что, второй лучше, чем первый?». — «Они друзья!». — «До сих пор?». — «Да». — «Этот — второй был до вас женат?». — «Да». — «А ваш — первый не женился на жене второго?». — «Нет, он имеет партнёра». — «И как этот второй?». — «Очень меня любит!». — «А вы его?». — «Тоже стараюсь». — «Что вас в нём не устраивает?». — «Он меня полностью лишил свободы». — «А что бы вы делали со своей свободой?». — «У меня есть знакомые, круг общения был». — «Когда впервые появились страхи?». — «Тогда, когда было очень хорошо! Мы с мужем…..». — «Вторым?». — «Да, отдыхали в Испании: лежали рядом, загорали. Всё было прекрасно, и вдруг: ощутила сильный страх, стала задыхаться, сердцебиение! Муж испугался, не знал, что со мной делать, я тоже». — «А теперь знаете, отчего страхи?». — «Нет, в том-то и дело — всё хорошо». — «В общем, так, как вы мне описали своего мужа, он согласится дать вам больше свободы, если поймёт, что может вас совсем потерять, и что ваши страхи находятся в зависимости от длины его “поводка”! Даже собаки не все переносят короткий поводок, да ещё и ошейник душит! Пусть отстегнёт поводок, а затем и ошейник снимет, и вы перестанете задыхаться!». «Но я очень боюсь его совсем потерять!». — «Так, как сейчас происходит — он вас потеряет! Дайте ему это понять!». — «Думаете, не уйдёт?». — «Уверен, нет!». — «Почему?». — «Из своего профессионального опыта, знаю! Он от вас не уйдёт!». — «Я очень боюсь его потерять!». — «Вот, завтра суббота, идёте домой до воскресенья, поговорите с ним! Объясните, что в процессе психотерапии поняли причину страхов!».

«Что я тебе сказала, что она такая….», — радовалась жена, когда озадаченная Писке ушла. — «Молодец, права!». — «А что она будет делать, когда он “поводок” снимет?». — «Что делает собачка в таком случае?». «Бегает?» — предположила жена. «Самое главное — она все деревья метит, подняв лапку!» — подытожил я. — «Думаешь, будет так делать?». — «Конечно, будет! Поэтому и свобода нужна — деревьев ведь много! Она и до этого так всегда делала. Дура, что гомика бросила, с ним могла бы легко деревья метить! Но, видать, он сам её другу подарил, который, возможно, бисексуал, и его, нет-нет, да и уважит! Но она, ты сама сказала, как такса: маленькая, миниатюрная, ножки короткие кривенькие, смазливая, кусачая! Сорок лет, по-моему, ей, полна желаний и даже бисексуалу пришлась по вкусу! Он, видать, с садистскими наклонностями: её жрал и даже её мужа — крепкая хватка! Она стала задыхаться от избытка его любви! Возможно, что у неё кто-то ещё есть, а он мешает. Почему боится его потерять? Чем-то устраивает, да и мужа хочет, он же вроде не бедный! К тому же фирму имеет свою — “кобель противный”, как говорят в таком случае гомики!». «Где ты это слышал?» — удивлённо глянула жена. «От зэков слышал, когда в тюрьме работал, правда, они не “кобель” говорят, а сама понимаешь….! Не хочу материться в Германии по-русски. Ну что, всё на сегодня?». — «Как бы нет так! Попей водички, Дупик ещё!».