Утром нас уже ждала встревоженная Кокиш: «В чём дело?! Ничего не понимаю, делаю всё, как вы велели, и всё вроде хорошо было, а вчера сидим в ресторане — он меня повёл после того, как у меня хорошо время провел — я старалась. Дома он проверил все мои записные книжки, опять телефоны, номера, каждый раз подбегал к окну, если машина проезжала. Я спросила, что он высматривает: — Ты знаешь “что” — грубо ответил он! — Затем почему-то отказался спать со мной в моей постели. Я его спросила: — Почему?! — Он опять сказал: — Ты знаешь, почему! — Я его пыталась отвлечь от глупых мыслей, сказала, что нельзя быть таким подозрительным, тем более что я не проститутка, чтобы со всеми спать в моей постели! — Именно, проститутка! — ответил он и задал дурацкий вопрос: — А где ты спала?! — Что я могла ему сказать?! Ну, сказала: — Уже не помню! — И тут он стал такое творить: орать, обзывать! Но потом успокоился и всё же что-то у нас и получилось, вроде…? — Поедем в ресторан! — предложил он в конце. Это меня растрогало, значит, думаю — понравилось! Мне-то этого ничего всего не надо, но для него старалась, честно скажу! Поели, посидели хорошо. Ну, думаю, прошли у него — эти, как они называются — посттравматические психические нарушения! А он за десертом выпалил, глядя в окно: — Я тебе этого никогда не прощу! — Затем почему-то опять проституткой обозвал и ушёл! Я даже про его сестру не успела спросить!». «Что спросить?» — не понял я. — «Ну, как эта злая, противная ведьма поживает. Можно его уже с женитьбой потормошить? Как думаете?». — «Оплевать может!». — «Как это?!». — «Ну, как верблюд, если его подразнить!» — вспомнил я «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. — «Ладно, пока не буду. А что ему сказать, если проституткой обзовёт?». — «Скажите, что он не прав и ошибается». — «А что ещё?». — «Имеете право обидеться и даже разозлиться!». — «А что, я, действительно, на него злая! И главное, за что он меня обзывает?!». «Наверное, немного ревнивый!» — предположил, я. — «Ничего себе — немного, совсем с ума сошёл! Ему в каждой машине, по-видимому, “тот” чудится?! Хочет от меня подробности выпытать, как с тем было, что чувствовала и даже, как всё это делала! Бесстыдник какой-то! Что ему ответить, когда спрашивает?». — «Мы с вами уже договорились, что этого всего не было! Специально ему от злости это придумали!». — «Так он же настаивает!». — «Обзовите его бесстыдником и как он даже подумать такое может, что вы на такое способны!». — «Ну хорошо, так и скажу!». — «А вы его лучше спросите, пусть расскажет, как он это делает!». — «А он говорит, что со всеми, кроме меня, как с сестрой!». — «А вы с “этими” тогда были, как с братьями — не больше! На расстоянии от них были, к себе и близко не подпустили!». — «Спасибо, как-то легче стало. Он обещал вчера, что сделает меня главной администраторшей! Напомнить ему это?». — «Пока, нет!». — «Почему?». — «Для вас важна любовь, чувства! Он не должен думать, что вы ради денег! Чувства! Только, чувства!». — «Спасибо, так и скажу! Я всё делаю, как советуете! Без вас ничего не делаю! А “тот” всё же звонит и рвётся ещё в гости!». — «Видать, понравилось!». — «Да, нет! Знаете, мне это, действительно, ничего не дало! Вот, дура — глупость совершила! Но я ему так и сказала, что я же не могу всё это вернуть обратно! Что свершилось, то уже свершилось!». — «Кому, ему?!». — «Ну, нашему Пете!». — «Так я же вам сказал, что ничего не случилось! Так и говорите!». — «Ну да, правильно! Так теперь и буду говорить! Только вот никак не пойму, почему это так важно?! Я же не сказала, что мне “это” понравилось!». — «Делайте, как я сказал!». — «Да, хорошо, я так и делаю! Ой, кажется, его машина подъехала! Он приехал! Побегу, спасибо, потом расскажу!».

«Во даёт!» — сказала жена, когда Силке помчалась к возлюбленному Петеру. «Сейчас ей надо только успевать! — согласился я. — Работы непочатый край!». «Не выгонит?!» — засомневалась жена. — «Уже нет, он прозевал этот момент! Ему следовало её сразу погнать, тогда у нее было бы чувство проигрыша, как с поездом: соскочила, сбегала за мороженым, а поезд ушёл, и мороженное растаяло, и чемодан уехал! А теперь получилось: начальник состава подал руку, и она вновь заскочила на подножку и — юрк в вагон! Едет дальше с плацкартой, и ещё ругается: кормят плохо, чай остыл, постель несвежая!». «И долго будет ехать?» — поинтересовалась жена. — «Пока мы этого захотим, она сама без мозгов — постоянно глупости творит!». — «А почему он её не выгнал?». — «Потому что у него ревность выше разума, так основная масса мужчин поступает при измене женщины, как и в животном мире: главное отбить атаку конкурентного козла на твою козу, рога-то у него ещё крепче и больше стали — забрать своё, не отдать самку другому! Он её и отвоевал, как ему кажется, у покусителя на его стадо! Исполнил свой козлиный инстинкт, и она опять его, так ему кажется! Только позже будет думать, если будет, а зачем она ему, вообще, нужна! В любом случае к ней он уже не уйдёт!». «Вот ты Россию все в пример ставишь, а я не вижу разницы!» — засомневалась жена. — «Разница в том, что в России больше распутства, а здесь — проституции, меркантильный интерес. Конечно, глупо говорить, что так было всегда, но впечатление такое, что здесь это происходит чаще, чем в России, где больше отдаются своим чувствам и эмоциям. Поэтому здесь меньше бездумного распутства, и мне кажется, что в своём большинстве немки более преданы своим мужьям! Для русской часто одного комплимента достаточно, чтобы она откликнулась, восприняла это, как предложение. Свежую вдову в чёрном уже сразу после похорон или даже во время можно на танец приглашать, как в анекдоте про поручика Ржевского: оркестр заиграл похоронный марш, и поручик Ржевский, не растерявшись, даму пригласил! Русские, вообще, чуть что сразу и везде танцуют: на работе, в любых компаниях, а главное — в ресторанах! Это называется: “разрешите вашу даму пригласить, а ты ешь!” — и отказать в этом неприлично, а главное — опасно! Всё равно, что закурить не дать на улице!». «Почему опасно?» — не поняла жена. — «Потому что, если твою женщину пригласили, то можешь не сомневаться — танцор получил её молчаливое на это согласие! Приглашают только тех, которые на это своими телодвижениями и глазками согласие дали! Она, значит, с “танцором”, до этого переглядывалась, глазками стреляла — по-русски! Поэтому он и спрашивает у тебя разрешение — в её согласии он не сомневается! Чаще всего она тоже смотрит на своего мужчину — хозяина и ждёт его согласия, а если бы не хотела, должна была возмутиться, что его спрашивают, а не её и сразу отказать, даже если он разрешил! Что вдруг он ею распоряжается! Приглашают только определённых женщин — тех, которые, окажись они без тебя в ресторане, не отказали бы!». — «Почему ты так в этом уверен?!». — «Я ведь мужчина и знаю, как эта система работает, как выбирают партнёрш для танца и больше, чем для танца! Никогда не иди с женщиной, которую приглашают! Немцы в ресторан идут поесть, поговорить — русские потанцевать и максимально сблизиться — танцующие человечки какие-то! Стоит дудке заиграть — в пляс пускаются!».

«Сейчас ты ещё больше подтвердишь своё мнение о верности немецких жён, — без энтузиазма сказала жена, — к нам зайдёт фрау Розенталь». «Да, этой я бессилен чем-либо помочь! — согласился я. — Она, как видишь, не выходит из траура, депрессии. Хотя муж умер год тому назад и умирал ведь постепенно, не внезапно: сначала лейкемия, рак, затем сердце, пневмония. Несколько лет подряд болел! За такое время близкие родственники, не только жёны, привыкают к потере! И в её 39 лет, могла бы не растеряться и уже на похоронах пригласить кого-нибудь “потанцевать”!». «Ты немного циник, — прервала жена, — и немного женофоб». Не реагируя на ехидство жены, продолжал: «Плохо, что в ней ресурсов энергии не чувствуется, нет воли, стремления жить, причём не притворяется! Ты же слышала и видела позавчера, как я ей в гипнозе провёл сеанс кататимной психотерапии — восприятие картин, образов. Если обратила внимание, она должна была себя на поляне увидеть и реку, затем прийти к дороге и там, увидев едущую машину, остановить её, сесть в машину и поехать, обращая внимание: кто шофёр и т. д. Эти стандартные мотивы я объединил, чтобы понять её внутреннее настроение на подсознательном уровне. И, если бы она остановила машину, села в неё и поехала дальше, то это был бы признак того, что женщина готова к сексуальной активности! Это тест, который обычно хорошо работает». «Да, она ничего не видела, никакой машины, никакой дороги», — вспомнила жена. «Сегодня попробую ей предложить в гипнозе по морскому побережью погулять, — продолжал я. — Она один раз увидела себя лежащей на берегу моря». «Вспомни фрау Шибор, три года назад была у нас, там большого траура не было», — не согласилась жена с верностью немецких фрау. «Ну, ты сравнила! — обрадовался я. — Мужа она имела — фигу она имела! У того жена была, двое детей, и эта Шибор захандрила, устала, видите ли, от двойной жизни — к ней не уходят от жены! Она его сама и погнала, но затем поняла, что ей в её 45 лет и с глистообразной фигурой, и лицом в “противогазе”, быстро не найдётся заменитель! И может быть, до сих пор не нашёлся или вернулась, возможно, к старому разбитому корыту — согласилась на все его условия!». «Да, она в первых картинках гипноза видела только мрачное детство, погреба, сараи, где её родители закрывали, старую куклу — единственную игрушку, плакала после сеанса, себя жалела», — вспомнила жена. «Правильно, а затем я разработал специально для неё ресурсо-активизирующий гипноз с целью её развить, помочь найти ей выход из трудной жизненной ситуации, открыть её потенциальные возможности, открыть для неё её скрытые желания! Она оказалась “образцово показательной”, её рисунки увиденного в гипнозе были поразительны, достойны демонстрации на самом высоком медицинском форуме! Конечно, как ты помнишь, наш директор херр Бомбах всё сделал и добился, чтобы наш доклад и демонстрация были сняты: “Много времени отберёт!” — выкрутился он». «Он был очень раздражён, когда уже на предыдущем форуме твои демонстрации картин гипноза и развития больных затмили все остальные темы! Привело участников в крайнее возбуждение! Вот сволочь! В России по одной причине, а здесь по другой не протолкнёшься!» — до сих пор возмущалась жена. — «Во-первых, мы не толкаемся, во-вторых, эта проблема не только российская, правильнее расистская проблема, и здесь в стране — родине нацизма играет особенно существенную роль! Во-вторых, или в-третьих, они знают, что я не русский! Да и русских они тоже не балуют. Ну, да ладно, чёрт с ними, мы не для них работаем и не приехали сюда за любовью! Что может быть глупее: еврею в Германию за любовью ехать! — Вот её картины, можешь вспомнить! Уже с третьего сеанса она залезла на качели, затем со скакалкой прыгала, затем я её отправил по поляне бродить и идти дальше, и дальше вдоль реки и если хочет в горы — брать вершины! Смотри, что интересно — у неё все картинки имеют сексуальную окраску: вначале она резвится с двумя лошадьми, на поляне скачет на лошади, говорит, что чёрная лошадь — это она, а сама верхом на белой! Затем появился незнакомец, она с ним в обнимку у реки, затем пошла в горы по тропе, дальше обрыв, и она не видит дороги, дальше тропа закончилась! После этого я ей в гипнозе подсказал выход искать! Сказал, что выход всегда есть, искать обходные тропы! Она увидела одну такую и незнакомца, который ей подал руку и помог переправиться по горному озеру, где она с этим незнакомцем опять в обнимку! И дальше, что бы я ей ни говорил и советовал, она не двигалась с места! Затем пошла и пришла к поваленному лесу: брёвна, деревья, нет прохода, и она запуталась. Именно это определяло её состояние — потеряла мужчину, наломала дров, как бы нет выхода! И только в следующих сеансах мне удалось её вывести из этого тупика на лесную тропу! Она пошла дальше, но уже одна, без мужчины. Интересно то, что, как ты помнишь, именно после этого она перестала думать об её женатом партнёре и стала себе искать другого! Стала спокойнее, нейродермит на лице прошёл!». «Ты мне рассказываешь, как будто бы я не была при этом!» — остановила меня жена. — «Да, но это было три года назад! А теперь, сравнивай с теперешним случаем. Там было сильное желание и цель — найти замену! Зови теперь эту Розенталь, давай её сюда!».

«Сегодня в гипнозе попробуйте пойти по берегу моря и идите, пока кого-нибудь не встретите!» — предложил я. — «Доктор, я вам не всё рассказала на предыдущем сеансе. Вы мне дали задание в гипнозе остановить машину. Я всё же увидела машину, она ехала в мою сторону, но это был катафалк». — «Почему вы мне сказали, что никакой машины не видели?». — «Мне было очень тяжело об этом говорить». — «Ну понятно, попробуйте сегодня увидеть что-то более приятное. Это гипноз развивающий — всё, что получится в гипнозе, поможет вам и в реальной жизни достичь того же». «Ты думаешь её можно развить, как ту — Шибор?!» — усомнилась жена. — «Думаю, нет, но я должен что-то делать, она сама пришла к нам за помощью. Что я должен сделать? Сказать: “Вам никто не поможет и ничто не заменит мужа, которого, как видно, вы очень любили”. Плохо ещё, что у неё детей нет, может, следовало бы адаптировать, но у неё самой был четыре года назад рак груди, и она ожидает рецидива».

По виду Розенталь можно было и не спрашивать, помог ли ей гипноз: «Я встретила на побережье своего мужа, и мы пошли вместе. Мне не хочется жить». — «Это я обязан доложить на конференции, есть опасность суицида». — «Да», — согласилась жена.

«Да, — согласилась и фрау Мерц — психолог-терапевт фрау Розенталь, — опасность есть, но небольшая. Я с ней работаю над проблемой проработать траур. Она зависимая личность!». «Да, это ужасно быть до такой степени зависимой! — скривилась презрительно одинокая терапевт-«танцорка», от которой фрау Блох испуганно шарахнулась, когда танцорка к ней плотненько прижалась, и предложила ещё одну идею: — Я с ней проработаю очень эффективный метод — я разложу тряпки по комнате, как символ вещей умершего её мужа, и фрау Розенталь придётся их выбросить за дверь из комнаты!». Команда психологов откровенно была восхищена такой простой, но умной идеей. Танцовщица победоносно даже ни на кого не глянула и, опустив скромно глаза и голову, погрузилась в своё глубокое баранье раздумье. Чувствовалось, она смаковала предстоящее зрелище эффективной терапии. «Может, стоит ей на барабане похоронный марш отыграть!» — предложила и свои услуги музыкальный терапевт, глядя с надеждой на каждого по очереди. Она недавно пришла в команду и явно страдала от роли гадкого утёнка. «Нет, нет — это неуместно! — запротестовала главврач Клизман. — Вы её ещё больше в регрессию погрузите, танцетерапия здесь уместнее. И я бы посоветовала, после того, как вещи мужа выбросит, пусть отпляшет танец маленьких утят с молодыми пациентами. Мне так нравится этот танец и его мелодия, что когда из танцевального зала она доносится до моего кабинета, аж самой хочется пуститься в пляс! Эх, жалко партнёра нет!». Телесно-ориентированный терапевт Хегелюкен от таких намёков отвёл глаза и, чтобы не оставить у главной врачихи никаких надежд, предложил свою методику переработки траура: «Предложу ей с силой швырять мяч о стенку и приговаривать: “Прочь траур, прочь! Жизнь прекрасна!”». «А я всё-таки думаю — EMDR уместна!» — дополнила фрау Функ — специалист с недавнего времени по методу американки — психолога Шапиро, двигать глазками вправо и влево, вспоминая картины травмирующей ситуации и до тех пор двигать, пока легче не станет! «А вот гипноз, по-моему, регрессивная методика», — выразила своё глубокомысленное сомнение Клизман.

«Ну что, нанюхался?! — глянув на меня, вернувшегося с врачебной сходки, поняла жена. — Лучше б нескольких больных полечил, вон какая очередь скопилась!». — «Я обязан был оповестить о суицидальной опасности, а всё остальное меня не волновало!». «По тебе этого не видно! — усомнилась жена. — Попей лучше водички, тебя уже “заказала” Кокиш — к нам прётся!». — «Извините, что я к вам сегодня второй раз, но не могу вас не обрадовать: шеф сказал, что любит меня и опять своей прокурой назначает!». «Кем?!» — вздрогнула жена. «Прокурой!» — подтвердила Силка. «Ну да, у нас “такие” тоже так назывались», — подтвердил и я жене. «Теперь, я шеф! — не могла нарадоваться Силке. — И конкурентов теперь выживу!». «Тай лэнывых нэ люблю, у сэбэ на дорози!» — как обычно пронеслась у меня в голове очередная глупость, в этот раз из известной песенки в УССР — «Шахтарочка». — «Спасибо, я всё делала, как вы учили, и всё получилось! Теперь, вы для меня супервизор! Ничего без вас не буду самостоятельно говорить ему! Можно уже начать давить на него, чтобы ко мне от сестры ушёл? Вот, кого я ненавижу, чтобы она пропала! Как вы думаете, он спит еще с кем-нибудь?». — «А что он вам говорит?». — «Говорит, со всеми, как с сестрой живёт! Хорошо ему только со мной, а с другими уже давно ничего не происходит! Да у него и со мной уже ничего не происходит!». — «А почему тогда к вам не переходит? Но пока не настаивайте!». — «Да вы знаете, я сама не знаю, хочу ли я этого! С ним очень тяжело, даже те несколько часов выдержать, когда он ко мне приходит! Ладно, спасибо, пойду готовиться к моим новым обязанностям! Я ведь — прокура!».

Слыша это слово, жена, как обычно, рассмеялась. «По-немецки она прокура!» — объяснил я жене тонкости и разницу взаимоотношений в Германии и в России. — «Что, она уже главный врач?!» — изумилась жена. — «Нет, пока администратор». «Вот, дурак!» — изумилась жена. — «Это мы и раньше знали, но не знаю, надо ли ей так радоваться! Он и за этот “подарок”, не раз будет ей два пальца в рот вставлять, чтобы её вырвало! С одной стороны, он её закрепляет ещё больше за собой, чтобы ей было что терять, если ему вновь “рога” наставит! С другой стороны он демонстрирует свою мощь, преимущество перед молодыми соперниками: если у тех биологический статус выше, то у него социальный! А это для нее важнее! Конечно, он и не подозревает, что его можно не любить, думает — она просто легкомысленная!». «Ты не опасаешься, что в роли начальницы она может вновь стать опасной для нас?» — сказала жена. — «Опасаюсь, тогда придётся уравновешивать, чтобы у неё всегда проблемы были. Она, как мы знаем, нас ненавидит! Только беда её к нам пригнала! К тому же, если укрепится, будет опасаться и ненавидеть ещё больше, как свидетелей, много знающих, которые могут ей напортить. Как говорят в России: “Тебя уже можно убивать — много знаешь!” Но если у неё будут постоянные проблемы, будет нуждаться в нашей помощи. Здесь нужно искусство дипломатии. Уверен, что нам и делать в этом смысле ничего не придётся, у неё уже всегда будут проблемы! Он её-то “поднимет”, то “опустит”, нам стараться не придётся! Уже завтра, прибежит с перекошенной физиономией и скажет: “Какая же он сволочь!”».

«Ладно, давай деньги зарабатывать! Кто к нам следующий?». — «Ты что, забыл? Ты же приказал принести с собой сыр, и у нас его съесть!». — «Вот сволочь, точно к обеденному перерыву! Будет у нас жрать, а мы лапу сосать! Это же немка! Не догадается и нам что-либо пожрать принести!». «Конечно, нет! — уверенно, согласилась жена. — А ты не забудь ей ещё guten Appetit пожелать, так у них положено!». «Guten Tag, Hallo», — мрачно поздоровалась тридцатидевятилетняя фрау Нимдорф, придя с аппетитным свёртком. — «Чему не рады, сыром недовольны?». — «Нет, моим партнёром». — «Что, тоже аллергически, как сыр на вас действует?». «Да!» — скривилась в улыбке, Нимдорф. «Психоаналитики бы сказали: вы идентифицируете сыр с вашим партнёром, чем-то партнёр для вас недоступен, — желаем и вреден, одновременно, как сыр! В России говорят: “Близок локоть, да не укусишь”, от этого и сыр вызывает аллергическую реакцию! — «Точно, так и есть! Я его люблю, но сегодня с ним рассталась!». — «Почему?». — «Он сказал, что не уйдёт от своей жены ко мне — согласен только на такие отношения! А мне нужен муж! Но ведь аллергия на молочное у меня от рождения!» — спохватилась фрау Нимдорф. «Правильно, — поддержал я её догадку, — поэтому я и не вульгарный психоаналитик! Их догадки, чаще всего сказочные, не имеют под собой никакой почвы! Ведь, если пошёл дождь, то это не из-за того, что вы плачете! Хотя, в вашем случае, вульгарный психоаналитик всё же выкрутился бы и сказал, что вы мужчин выбираете, как сыр — тех, которых нельзя есть». «Может, они и правы?» — обвульгарилась Нимдорф. «Эту тему можно ещё больше психоаналитической сделать! — разошёлся я. — Ваш партнёр “сыр”, и поэтому он любит в масле купаться — сразу двух женщин хочет!». «Точно — он сыр! — уже не сомневалась фрау Нимдорф. — Я даже не предполагала, какая интересная область — психоанализ, хочу её изучить! А кто его придумал?». «Еврей Фрейд! — не удержался я испортить аппетит голубоглазой блондинке Нимдорф, и добавил: — И все его последователи тоже евреями были и, к счастью, сбежали от нацистов. Психоанализ, так и назывался — еврейской школой!». Увидев потускневшую Нимдорф, как будто уже сыра вредного объелась, вернул её к реальности: «Ешьте вкусный сыр, он всё же безвреднее психоанализа!». Слопав грамм 200 «Эдамера» с булкой и запив минеральной водой, фрау Нимдорф улеглась на кушетку, получив в целебные точки акупунктурные иглы и вдобавок сеанс десенсибилизирующего гипноза, направленного на то, что сыр у неё не вызовет никакой реакции. Так оно и произошло — впервые в жизни обжора, разочаровавшаяся в еврейском психоанализе, не отреаги-ровала сыпью и приступом астмы на любимый сыр! «Ей повезло, что не узнала, что и здесь не обошлось без еврея — задохнулась бы в приступе астмы!» — подумал я.

«Зачем ты разыграл этот спектакль? — поинтересовалась жена. — Она ведь, всё равно, ничего не поняла!». — «Наверное, не отделался до сих пор от комплекса доказывать, что означает быть евреем». «И, заодно лишил Германию сторонника психоанализа! — добавила жена. — Вот, блин — “психоаналитичка”! Всё хочет жрать: и сыр, и женатых! Крокодил она по твоей классификации! — решила жена и обрадовала: — Сейчас Дупик зайдёт».

Дупик пришёл один. «Жена занята, — объявил Дупик, — и, кроме того, боюсь, что страховка за двоих долго не будет платить». «Да, Боливару двоих не снести!» — проговорила жена, естественно, по-русски. «Что, что?!» — встревожился Дупик. — «Да она возмущается страховкой — сволочи, по-русски, сказала. Люди всегда на родном языке возмущаются». «А-а-а-а», — согласился Дупик, улегшись на спину, на кушетку и, как ему положено, задрав зад кверху. «Что говорит мой пульс?!» — встревожился Дупик, опередив меня с исследованием его пульса. Не удержавшись, остановил свою руку на полпути к его запястью, где его пульс был спрятан. — Что сказал мой пульс?!» — уже панически настаивал Дупик. Продолжая смотреть безучастно на Дупика, не брал его за запястье. «Он молчит пока, — как можно помягче, но безучастно объяснил я Дупи-ку, — вы же видите, я ещё не начал его исследовать! Он сказал, что у вас мало энергии в меридиане почек», — наконец, объявил я Дупику. «Да, это может быть, — согласился мрачно Дупик. — А, что говорит выходной отдел кишечника?». «Как всегда слаб на зад!» — по-русски “на глазок” опередила меня жена. «Да, это она определяет по цвету вашего лица: у вас, как обычно, маловато энергии в анальном отверстии!» — пришлось перевести на немецкий приговор моей жены. «Это тоже может быть! — согласился Дупик, мечтательно глядя мне в глаза, от чего захотелось харкнуть ему в его выходное отверстие, но он продолжал: — Вы сегодня такой красивый! Галстук для меня надели?» — игриво поинтересовался Дупик, ослабив еще больше энергию в своей пошлой заднице. — «Нет, ради жены! Я никогда не надеваю красивую одежду ради мужчин!». «У меня сегодня проблемы с уретрой!» — перешёл еще к одной своей проблеме Дупик. — «А это почему?». «Обнаружили в мазке микробы, которым не положено быть в уретре, а положено в кишечнике!» — с гордостью, что не только пассивный, произнёс Дупик. «Вот, что значит, не за своё дело взялся!» — возмущалась жена в другой комнате, пока Дупик лежал в гипнозе и постанывал. «Нет, сейчас ему, по-моему, хорошо — привычным делом занимается! — успокоил я жену. — Ты права, что немцы вымирают — через зад не рожают!». «Не только они — вся Европа вымирает!» — добавила жена. «Да, даже евреи требуют свободу гомикам и право по Иерусалиму маршем пройти! К сожалению, это не только немецкая проблема», — вынужден был согласиться и я. «А кто Дупик по твоей классификации?» — риторически, для меня, спросила жена. «Ну, зачем ты это делаешь, “Абраша”,“Гришу” так обзываешь! Меня — врача, культурного человека, провоцируешь на пошлости из детского периода моей жизни!» — возмутился я. «Не поняла!» — захотела жена глупость, что ли услышать. — «Ну здесь я перестаю быть психологом!». «Он что — попугай какаду?» — догадалась жена. — «Да, да, именно! Это крупный какаду!».

«А теперь давай маленького волнистого попугая — Мандру, по-моему, её очередь. Эти оба, конечно, не имеют отношения к моей классификации, и между ними нет ничего общего! Дупик только в рифму — какаду получился! А Мандру, по несчастью, завезли как экзотическую птичку в Германию», — продолжил я. «Вы мне здорово помогли, я поняла, что лучше русских нет. Я познакомилась с русскими в воскресенье на дискотеке, один очень понравился, Адольфом зовут, хотел от меня сразу секса, но я удержалась, пообещала в следующий раз, а сегодня мы встречаемся. Как вы думаете, что делать?» — решила посоветоваться, меня отблагодарить и одновременно похвастаться — Мандра. «Ну, раз пообещала, то не знаю, что тебе и сказать, ты уже решила» — ответил я. — «Я только из-за вас согласилась, вы мне помогли, и мне не хочется терять русского друга! Если откажу то, наверное, потеряю его, а так замуж выйду! Хотя мне надо ещё развестись с одним старым марроканцем». — «Ты что замужем?!». — «Да нет, это фиктивный брак, чтобы его из Германии не выгнали, а я заработала немножко. Только вот — за это два года тюрьмы присудили, адвокат подал на апелляцию, нужны деньги, а родители не дают». — «Думаешь, русские дадут?». — «Нет, это так — по любви, я знаю, что русские денег не имеют!».

«Она точно не попугайчик! — определила жена. — Она инфузория туфелька!». — «Да, да, молодец! Ты уже не хуже меня ориентируешься!». — «Зачем ты её спасаешь? Она всё равно попадается». — «Ну да, как по ручью плывёт. Но, что поделаешь, нам надо пытаться что-то делать, тем более что в этот раз, в знак благодарности мне, отблагодарит “русского” Адольфа! Он и не догадывается, кому кланяться должен — “русский” Адольф — мне тоже “русскому”! Мне никто, никогда, ничего не дарил! И тебя я нашёл своим честным трудом! Но, видать, действительно постарел! В молодости благодарят тебя, а позже, в честь тебя, другого! Превращаешься в маклера!». «Ты считаешь её подарком?» — скривилась жена. «Но и “русский” Адольф не подарок и не будет сегодня её домогаться, это скорее её фантазии, как она говорит — ради меня. У меня в голове, как всегда, глупости из детства или юности. Я, ведь, как ты знаешь, нестрогий теоретик! Часто пошлый анекдот более уместен, чем сложная теория. К Мандре очень старый советский анекдот подходит». — «Давай, только поживее, там уже амёба ждёт за дверьми — фрау Хенкельс, по виду с важными новостями. Давай свою пошлость, хотя чаще анекдоты не пошлые, а неуместные — выкладывай!». — «Не помню точно, но примерно так: встретила Авдотья Никитична Веронику Маврикиевну, та с раскладушкой, а на ногах презервативы: — Ты куда собралась? — спрашивает её Авдотья Никитична. — На уборку урожая отправляют! — А зачем презервативы?! — Работа там, сказали — херовая! — А зачем раскладушка? — Если плохо будем работать, пообещали изнасиловать! — и Мандра таким же образом свою задачу поняла! Я, конечно, всё смягчил, убрал пошлые ругательства, которые этот пошлый анекдот как раз таки украшают, но ты, я уверен, сама их добавила, про себя — раз понравился!». «Поехали домой, на сегодня хватит, утомили “туфельки”! — предложила жена. — Завтра у нас тяжёлый день». — «Кстати, я есть хочу, что у нас дома есть, или ты хочешь раньше в магазин?». «Конечно, в магазин! — как всегда охотно согласилась жена и объявила: — Завтра ещё одну “туфельку” получишь!».

«“Туфелька” уже здесь! Сейчас к нам зайдёт новая пациентка фрау Хорн», — как и обещала, объявила на следующий день жена.

Худенькая, маленькая, но неистощённая фрау Хорн — рог по-русски, оказалась очень отзывчивой, любознательной, игривой смазливой брюнеткой 42-х лет с двумя детьми, на немку не похожа, скорее — среднее арифметическое между итальянкой и еврейкой. Домохозяйка, любимица мужа, сообщила с гордостью, что очень мужа уважает. «Но не любит!» — понял я. Зато влюбилась в африканца, который ей массаж, как физиотерапевт делал от болей в спине. Он уже давно закончил курс массажа, за это время фрау Хорн так к нему привыкла, а главное к негру, что не против была и дальше это делать — «на здоровье», как, по мнению немцев, русские при выпивке говорят. «Здорово мне помог!» — призналась фрау Хорн. Золотые руки оказались у негра, не то, что у её уважаемого мужа! Но негр закончил курс лечения, и не захотел больше спать с Хорн! — «Он меня бессовестно использовал, мои нежные чувства к нему, мою любовь!» — он ей, негодяй, и аппетит на мужа окончательно испортил! «И сам не гам, и другому не дам!» — пронеслось у меня. «Сделайте мне очень глубокий гипноз, чтобы я вспомнила мои проблемы в детстве!» — попросила фрау Хорн. — «А так не помните?». — «Мне казалось, что помню, но психолог — мой психотерапевт считает, что я не всё помню. Она уверена, что мой отец меня изнасиловал, и поэтому я не люблю своего мужа, которого за отца принимаю!». — «Глубокий гипноз в медицине делается только с целью психоанализа — узнать, вспомнить забытое, он не имеет лечебной цели, а вы ещё недостаточно стабильны для такого гипноза. Могут проявиться неприятные картины психотравмирующего характера, которые вытеснены в подсознание, это охранительная способность психики — неприятное забывать, вытеснять! И не надо эту функцию взламывать, по крайней мере, сейчас это преждевременно!». «Нет, нет, я хочу очень глубокий гипноз, такой не хочу! — “по клизмански” скривила губки фрау Хорн. — А вы тоже психотерапевт?» — поинтересовалась Хорн у жены. «Да, и к тому же моя жена», — ответил я за жену, угадав характер вопроса Хорн и объяснил таким образом, что такого глубокого лечения, как у негров, у нас не получит. «Вот тебе ещё одна преданная жена — немка!» — ехидно сказала жена после ухода Хорн. «Виновата её фамилия — Хорн (рог)! По-видимому, её предки ставили рога мужьям», — объяснил я жене.

«А сейчас зайдёт благодарная женщина — Кокиш!» — торжественно объявила жена. «С Петером вроде бы всё уладилось с вашей помощью», — сообщила возбуждённая Силка. «А с кем нет?» — логично поинтересовался я. — «Я, по-моему, опять влюбилась!». — «Где, и в кого?». — «Я по утрам бегаю в парке и давно одного заприметила, и он, по-видимому, меня! Вчера пристроился за мной, мы вместе бегали, пока не добежали до моего дома, и он напросился в гости». — «Сколько ему лет?». — «На два года младше Петера и ещё довольно бодрый, даже ещё бегает!». — «Понятно, раз вас догнал!». — «Он полицай!» — с гордостью добавила Кокиш. — «Тем более обязан догонять, это его работа!». — «Он очень умный и добрый!». «Представляю! Полицай, ведь!» — поддержал я Кокиш. — «Что делать?». — «Ну, что! Дружите с ним, и бегайте!». — «А что с Петером делать?». — «Убежать от него, или бегать с двумя!». — «Но я не могу спать одновременно с двумя!». — «Тогда с одним!». — «С кем?». — «А полицай женат?». — «Нет, был». — «Значит, бегайте с ним — есть шанс замуж выйти». — «Ну да, этот же не уйдёт ко мне?». — «Думаю, нет». — «Но я тогда, потеряю должность, деньги». — «Пока “нового” ещё толком не знаете — бегайте с двумя! Как говорят в России: “Не выливай грязную воду, пока чистую не найдёшь!”». — «Ну, так я не могу!». — «Будьте актрисой, не признавайтесь Петеру!». — «Он же требует от меня спать с ним, а я не могу с двумя!». — «Скажите, сегодня больны, плохо себя чувствуете — спина болит, например!». — «Точно, после вчерашней встречи с Иоганнесом, действительно, спина разболелась!». — «Тем более! Только не говорите, что это после Иоганнеса!». «Нет, этого не скажу! — пообещала Силке. — Иоганнес сегодня в гости зовёт, он только, знаете, немного импотент. Я его успокоила, чтобы не переживал, думаю, скоро будет у него получаться». — «Пришлите ко мне — подлечу». — «Спасибо, это хорошая идея». — «Я думаю, что он волнуется. Только будьте осторожнее, не попадитесь! Шнауцер второй, или уже 4-й раз не простит! Он может почувствовать ваше охлаждение к нему и может задать прямой вопрос: “Ты опять другого, или четвёртого нашла?!». Кокиш выпучила перепугано глаза и поинтересовалась: «И что ответить?!». — «Если так будете смотреть, как сейчас на меня, всё поймёт!». — «А как надо?!». — «Ну, вот так: покачайте укоризненно головой и переходите в атаку — лучший способ защиты! Скажите ему, что если он с другими каждый день изменяет, это ещё не значит, что и у вас в голове только измена!». — «Да, и еще я ему скажу, что мне нужен мужчина, который всегда рядом со мной!». — «Так не говорите, может спросить: “Что нашла уже себе такого?!”». — «И что тогда?!». — «Тогда скажите: “Да нашла, но он, к сожалению, пока не хочет быть рядом со мной!”». — «Но я ведь не знаю ещё или он не хочет! Он сказал, что хочет на мне жениться!». — «Кто сказал?!». — «Ну, Иоганнес!». — «Причём тут Иоганнес?! Мы же с вами отрабатываем сейчас защитные приёмы от ревности Петера!». — «А, правильно, ну да! И, что у него спросить?». — «Это он у вас спросит, кого вы себе нашли!». — «И что сказать?». — «Что его нашли и надеетесь, что он уйдёт от своей уродливой сестры, и к вам придёт!». — «Ой, спасибо за эти слова — я бы её убила, если б смогла! Ну, что ей надо?! Но он не уйдёт от неё! Как вы думаете?». — «А вы хотите, чтобы пришёл?». — «Не знаю, наверное, нет, с ним тяжело! А с Иоганнесом легко! Он чем-то похож на меня и очень внимательный, я сильно влюбилась! Плохо только, что он деньги даёт своему сыну, который учится, а тот, чувствуется, из него их высасывает! Я ему уже сказала, что это мне не нравится! У него, видать, много денег, он ведь полковник! А что, если я предложу Петеру только деловые отношения?!». — «Погонит!». — «Почему?!». «Погонит, и ещё с треском! И постарается вас очень сильно опустить! Можете попробовать с ним поговорить, прощупать или уйдёт к вам, но очень осторожно, тогда будете знать, что с Иоганнесом делать! В конце концов, лучше Иоганнес как муж, но без должности, чем Шнауцер с должностью, но без вас! Будете одиноки! Но повторяю: не спешите! Вы пока Иоганнеса настолько хорошо не знаете!». — «Спасибо, что бы я без вас делала!».

«Зачем ты так стараешься?!» — не выдержала жена, когда дверь за Кокиш захлопнулась. — «Как для любой нашей пациентки, не больше! И к тому же Шнауцера не переношу! Он же “под нас копает”! Мечтает вместо нас китайцев безмолвных привезти из Китая. Как мы говорили в детстве: — Я привёз тебе родная два гандона из Шанхая!». — «У тебя было очень “культурное детство”! И я от тебя эту присказку не первый раз слышу!». — «Я тоже от тебя не впервые слышу упрек в моем “культурном детстве”! Это он первый объявил нам войну, хотя я же с ним не сражаюсь! Я его игнорирую, а его любовнице как пациентке просто помогаю. Что я должен, продать ее ему?! Рассказать, что она рога ему ставит?! Не я же ей нахожу кавалеров!». «Я с тобой полностью согласна, я просто так», — задумалась жена. — «Нет, не просто так! Тебе просто противна Кокиш! Но для меня она пациентка! А для тебя она женщина! А с ним я, считай, играю в шахматы!». — «И какая фигура Кокиш?». — «Ты же сама видишь — толстая!» — «Королева?». — «Нет, конечно, тура — турка по-русски! Поехали домой или в магазин?». — «Конечно, в магазин! Кстати, забыла тебе сказать: — Завтра утром к нам придёт, ни за что не угадаешь кто!». — «И не буду гадать! Кто, говори! Что за животное придёт?». — «Это тебе решать!».