7. Игры в темноте
Может быть, эти балаваи и не были регулярными войсками, но действовали они дисциплинированно и со знанием дела. Их разведывательный отряд вошел в разрушенное поселение тремя группами по двое, передвигаясь аркой в сто двадцать градусов с прекрасной возможностью для перекрестного огня. Световые стержни по-прежнему маячили где-то на середине склона, а эти шестеро уже бесшумно продвигались по деревне в абсолютной темноте. Видимо, у них было какое-то снаряжение для ночного видения. Если бы Сила не предупредила Мейса об угрозе, исходящей от прицелов группы, он бы даже не заметил этот отряд.
Он стоял в непроницаемой тени и смотрел сквозь изогнутые полосы дюрастали на месте бункерной двери. Он чувствовал тьму глубже самой ночи, что сгущалась над поселением, словно туман, встающий над влажной землей. Тьма просачивалась в него сквозь поры и пульсировала в голове, словно черная мигрень.
И не было во всем мире света, способного изгнать подобную тьму. Мейсу оставалось лишь надеяться, что он сам сможет стать достаточно ярким светом, чтобы прорваться сквозь этот мрак.
«Я лезвие, — безмолвно сказал он себе. — Я должен им быть. Я единственный здесь, кто может им стать».
— Террел, — мягко сказал он, — они здесь. Давай, парень.
— Вы уверены? Я ничего не вижу, — произнес юноша за его спиной. Он вытер нос и сжал кулаки, словно пытаясь удержать свою смелость обеими руками. — Я вообще ничего не вижу.
— Они увидят тебя, — ответил Мейс. — Окликни их.
— Ладно. — Не выходя из темноты, Террел повторил: — Ладно, — но на этот раз не шепотом. — Ну ладно, эй, слышите? Не стреляйте! Не стреляйте! Это я!
Ничто не нарушило тишину ночи. Мейс почувствовал, как шесть стволов уставились в дверь бункера. Он прошептал:
— Скажи им, кто ты.
— Да, э-э-э, слышите? Это Террел, вот. Террел Нэкей. Мой отец с вами?
Из темноты слева раздался женский голос, срывающийся от надежды:
— Террел? О, Террел! Кила с тобой?..
Девушка с раной на голове удерживала Пелл и двух мальчиков подальше от дверного проема, но, услышав голос женщины, неуверенно начала подниматься с пола.
— Не выходи, — сказал Мейс. — И держи младших. Мы не хотим, чтобы кого-нибудь случайно подстрелили.
Она покачала головой, снова опустилась на колени и громко сказала:
— Мама, я здесь! Я в порядке!
— Кила! Кила, Кила, Пелл с тобой?
Из темноты по центру донесся мужской голос:
— Тихо!
— Рэнкин, это Террел и Кила! Ты что, не слышал? Кила, что с Пелл?..
— Не двигайся, ты, тупой нерф! И заткнись! — прорычал мужчина. Его голос подрагивал: мужчина был разозлен, измотан и его одолевало отчаяние. — Мы не знаем, кто еще там есть! Тут все разнесли к такой-то матери.
— Рэнкин…
— Они могут быть приманкой! Так что заткнись, пока я тебя не пристрелил.
Джедай покачал головой. Он тоже ждал бы чего-то подобного.
— Террел? — Мужчина позвал мальчика значительно более мягко, наигранно спокойно. — Террел, это Пек Рэнкин. Выйди наружу, чтобы мы тебя видели.
Парень посмотрел на Мейса. Винду спросил:
— Ты знаешь, кто это?
Мальчик кивнул:
— Он вроде как друг моего отца. Вроде как.
— Тогда иди, — мягко сказал Мейс. — Двигайся медленно. Держи руки на виду, перед собой.
Террел так и поступил. Он вышел из двери бункера и на ощупь побрел вниз по склону в сторону разломанных хижин.
— Может кто-нибудь свет включить? Я ничего не вижу.
— Сейчас, — ответил Рэнкин из темноты. — Продолжай идти, Террел. Все будет хорошо. Что случилось с вашим вездеходом? Почему вы не отвечали на вызовы? Где остальные дети?
— Произошла авария. Но все хорошо. С нами всеми все в порядке. Хорошо? — Террел споткнулся о камень. — Ой! Эй, свет можно, а? У меня и так одна рука уже сломана.
— Продолжай идти на мой голос. Ты один? Где остальные дети?
— В бункере. Но они не могут выйти, — сказал подросток. — И вы не можете войти.
— Это еще почему?
За мальчика ответил Мейс:
— Потому что я здесь.
Сквозь Силу джедай почувствовал, как сильно они напряглись. Через секунду из темноты донесся голос Рэнкина:
— И кто же ты такой?
— Вам незачем это знать.
— Неужели? Почему бы тебе не выйти, чтобы мы могли взглянуть на тебя?
— Потому что у вас может появиться непреодолимое желание выстрелить в меня, — пояснил Винду. — Любой пролетевший мимо меня заряд начнет рикошетить от стен бункера. В котором все еще находятся четыре невинных ребенка.
Другой мужской голос, наполненный страхом и злобой, разорвал темноту справа:
— Двое из этих детей мои сыновья… Если ты их хоть пальцем тронул…
— Я, — прервал его Мейс, — лишь обработал их раны и укрыл их. Что случится с ними дальше, зависит от вас.
— Он говорит правду! — выкрикнул Террел. — Он ничего нам не сделал, он нас спас. Он хороший. Правда. Он просто боится, что вы пристрелите его, потому что он корно!
Справа раздалась серия приглушенной, сдавленной ругани.
Террел быстро поправился:
— Но он не настоящий корно! Просто похож. Он говорит почти как нормальный человек и смахивает на… охотника за головами или типа того…
Его голос стих, оставив после себя пустую и угрожающую тишину. Мейс чувствовал изменяющиеся и кружащиеся в Силе потоки намерений. Видимо, балаваи шепотом обсуждали ситуацию по коммуникаторам.
Наконец вновь раздался голос Рэнкина:
— Ну и? Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы вы взяли этих детей и уехали отсюда.
— Вот как? Что еще?
— Все. Просто берите детей и уезжайте.
— О. Какой щедрый… — произнес Рэнкин с сухой горечью. — Послушай, я зажгу свет. Никто не будет дергаться. Я не хочу оказаться разорванным на куски, ладно?
— Свет бы не помешал, — согласился Мейс.
За останками разрушенной стены загорелось ярко-желтое сияние светового стержня на батарейках. Кто-то швырнул его, и он, пролетев по широкой дуге, упал неподалеку от ног мальчика, подпрыгнул и немного прокатился по земле. Его полусфера направленного вверх сияния давила на окружающие тени, сгущая их еще сильнее.
Террел приставил ладонь к подбородку, чтобы закрыть глаза от света:
— Эй, а мне обязательно стоять тут в одиночестве, а?
— Иди сюда, мальчик. — На свет медленно вышел мужчина. В одной руке он держал бластерную винтовку, смотрящую в землю. Другую он протягивал парню ладонью вверх. Одежда его была опалена и окровавлена, половину головы украшала скомканная спрей-повязка, которая частично закрывала своей пеной глаз. По голосу стало понятно, что это и есть Рэнкин. — Иди в укрытие.
Террел оглянулся на бункер. Мейс сказал:
— Давай, сынок.
Голос мужчины, назвавшегося отцом маленьких мальчиков, разорвал темноту:
— Не называй его сыном, корно! Ты ему не отец! Твои вонючие собратья убили его отца…
— Заткни пасть! — рявкнул Рэнкин, но было уже слишком поздно: лицо Террела исказила гримаса болезненного неверия.
— Папа? — пробормотал он, оглушенный и потерянный. — Мой папа?
Если бы глаза могли стрелять бластерными разрядами, Рэнкин убил бы мужчину.
— Заберите его отсюда, — приказал он.
Еще один мужчина, тоже раненый, вошел в круг света достаточно далеко, чтобы схватить Террела за руку и утащить его в окружающую тьму.
— Слушай, — произнес Рэнкин, смотря прямо на темное зияющее входное отверстие бункера. — Мне кажется, ты не хочешь, чтобы дети пострадали. Мы тоже не хотим. Но у нас тут серьезные проблемы, понимаешь? По нам сегодня капитально постреляли. Наши дома разрушены. Половина всех, кого я знаю на этой планете, мертвы. Эти вездеходы набиты ранеными и корно буквально висят у нас на хвосте. Мы не можем просто уйти, понимаешь? Мы не можем. Нам нужно место, где бы мы продержались до рассвета, вот и все.
— Вам нельзя здесь оставаться, — ответил Винду. — Сюда направляются партизаны ОФВ. Оглянитесь. Это место не смогло выстоять против них даже неповрежденным.
— Ему не надо выдерживать осаду. На рассвете прилетят штурмовые корабли. А до тех пор мы выстоим.
— Вы не понимаете…
— Может, и нет. И что с того? Это же не твоя проблема, так?
— Я сделал это своей проблемой, — глухо произнес Мейс. — Вы не понимаете, что это за место. Чем оно стало.
— Ты знаешь, что здесь случилось? — Рэнкин махнул винтовкой в сторону разрушенных хижин. — Где все?
— Мертвы, — ответил Мейс. — Убиты ОФВ. Все.
— Это вряд ли. Где тела? Думаешь, я никогда не видел, как действует ОФВ? Я не понаслышке знаю, что они творят с нашими мертвецами.
— Забудь о телах. — Джедай помассировал ладонью виски, пытаясь унять головную боль. Как могло простое уважение к мертвым обернуться против него? — Если вы будете здесь, когда явятся партизаны, они убьют и вас всех. Вы заботитесь о жизнях своих детей? Так уведите их отсюда.
— Эй! Он не сказал «нас», — донесся голос отца из темноты. — Ты заметил, Пек? Он сказал: «Убьют и вас всех». Ты заметил?
— Заткнись. — Рэнкин даже не взглянул в сторону говорившего. — Тогда почему ты до сих пор не отпустил остальных детей?
— Потому что я не знаю, когда ОФВ доберется сюда, — нетерпеливо ответил Мейс. — Это единственное место, где я смог бы их защитить. И если бы я их уже отпустил, у вас бы не было причин слушать меня, не так ли? Я стал бы просто еще одним корно. Один из вас начал бы стрелять, и к этому моменту кто-нибудь уже был бы мертв. Этого я и пытаюсь избежать. Неужели вы не понимаете? У нас нет времени на споры. На траводавах они могут передвигаться так же быстро, как вы на паровых вездеходах. Даже быстрее. Они уже могут быть здесь, наблюдая за вами из джунглей…
Рэнкин покачал головой:
— Поэтому нам и нужен этот бункер, улавливаешь? Нам надо разместить в нем раненых, чтобы мы могли защитить их…
— Вы не сможете защитить их! — Мейс сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони до крови. Почему они не понимают? Он чувствовал, как тьма сгущается вокруг них, стягивается, словно петля душителя. — Послушайте меня. Этот бункер не спас тех, кто жил здесь, и не поможет вам. Ваша единственная надежда — взять детей и раненых и бежать. Всем. Бежать.
— Какой обалденно забавный корно, — произнес из темноты голос отца малышей. — Что это он так о нас печется?
— Это не должно вас беспокоить, — сказал Мейс. — Вас должно беспокоить спасение себя, своих товарищей и этих пятерых детей, пока никто не пострадал.
— Может быть, он просто пытается удержать нас там, где эти вонючие корно смогут до нас добраться…
— Я, кажется, велел тебе заткнуться, — рявкнул Рэнкин, после чего взгляд его здорового глаза вновь вернулся к бункеру. — Ты просишь нас поверить словам незнакомца, которого мы даже не видим.
— Вам незачем меня видеть. Вам достаточно увидеть вот это. — С помощью Силы Мейс нажал на спусковой крючок «Молнии». Заряд энергии взмыл в небо и, долетев до низких облаков, расцвел красным шаром вспышки. — Он мог бы столь же легко полететь и вам в голову. Я точно знаю, где стоит каждый из вас. Каждый из шестерых. — Джедай замолк на секунду, давая им время осознать его слова. — Если бы я хотел, чтобы вы пострадали, мы бы не разговаривали. Вы бы уже были мертвы.
Осознав сказанное, Рэнкин побледнел. Мейс видел, что его слова достигли цели, и даже успел подумать, что все может получиться…
Но склон внизу озарили полосы бластерного огня.
Джунгли прочертили алые всполохи: огромное количество лучей вырвалось из-под прикрытия паровых вездеходов, чтобы сломать новую ветку и разнести очередной камень. В ответ на эти залпы под деревьями зажглись маленькие белые вспышки, щелкающие, словно костер, наполненный зелеными ветками, — вырывающееся из дул пламя.
Пулевики.
Вопли и крики людей перекрыли вой бластеров и щелчки пуль, рикошетящих от обшивки вездеходов.
— Что я вам говорил? — прохрипел отец мальчиков из темноты. — Что я вам говорил? Он уболтал нас, и теперь мы все здесь сдохнем…
— Не сделай какую-нибудь глупость! — прокричал Рэнкин. Он пригнулся, по-прежнему оставаясь в круге света от стержня, на его лице были написаны страх и отчаяние. — Слушайте, давайте не будем делать глупостей…
— Рэнкин! — Сила сделала голос Мейса громоподобным, как у сигнальной пушки. — Отводи всех назад! Боевое отступление. Пусть отходят внутрь поселения!
Внизу турель вездехода поливала джунгли струей огня. Потолок бункера осветился цветом крови.
— Ты говорил, что поселение нам не поможет…
— Оно не поможет. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс.
Позади Винду начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:
— Мистер? Там моя мама. — Ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. — Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.
Кила обняла Пелл:
— С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо. — Глаза девочки умоляли Мейса сделать так, чтобы ее слова оказались правдой.
Мейс посмотрел на детей, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь: — Держитесь. Будьте смелыми.
Пелл шмыгнула носом и грустно кивнула.
Снаружи Рэнкин кричал в комлинк:
— …Нет, акк вас загрызи! Наверх! Ракетницы и огнеметы! Осветите их и задержите! И заводите наконец эти треклятые вездеходы!
— Рэнкин, не надо! — прокричал отец детей. — Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, он начнет расстреливать нас из бункера!
— Не глупи…
— Хватит меня учить! Знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот что глупо! Хочешь общаться с корно? Общайся на языке оружия!
Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: осветительная ракета. Она зависла под облаками, озаряя паровые вездеходы, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и, почувствовав, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила с максимальной частотой, с которой пальцы были способны давить на спуск.
Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от джедая, но они начали бы отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все заряды ушли в небо.
Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно пробормотали: «Джедай…»
Винду подумал: «Похоже, мы проигрываем».
— Кила, — сказал Мейс, не оборачиваясь. Его голос был четким и безэмоциональным. — Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами коруннаев: они ваше лучшее прикрытие.
— Что? — Девочка смотрела на него, словно не узнавая. — Что? Кто ты?
Снаружи донесся рык отца детей:
— Это джедай!
Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека:
— Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его!
Голос принадлежал Террелу.
Ведомые Силой руки двигались быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую ладонь, став отражением его собственного клинка в правой, и вместе они возвели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.
Заряды разлетались во все стороны: хаотичная череда плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс все глубже и глубже погружался в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапада. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.
Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать какой-либо план. Слишком погрузился, даже чтобы думать, но он был мастером-джедаем — ему не нужно было думать.
Он знал.
Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.
Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс окунулся в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его клинки мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетовых красок заката, отправляя лучи широким веером в сторону скрытых за дымом звезд. Он уводил огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.
Шаг. Еще один.
Он как-то абстрактно, отстраненно осознавал ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза. Джедай знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему вырвало из бедра небольшой кусок плоти. Но все это ничего для него не значило по сравнению с меняющимся направлением выстрелов из-за его продвижения вперед. Мейс продолжал спускаться, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все исследователи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать давить на спусковые крючки до тех пор, пока оружие не начало дымиться.
Жажду крови, питаемую тьмой.
Нет. Не жажду крови.
Кровавую лихорадку.
Он чувствовал, как вокруг него появились новые бойцы, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, не сдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые вездеходы въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся стены построек и перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.
Лагерь наполнился дымом и пламенем, вспышками бластерных разрядов и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с абсолютным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую светящуюся паутину. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей управлять руками, позволяя вести себя сквозь битву.
Темная мощь, которая, как он чувствовал, собиралась в Силе, окутала все вокруг, поглотив звезды: она разлилась над ним волной, что сначала придавила джедая, а затем подняла на недосягаемую высоту. Почувствовав враждебное существо позади, Мейс с невероятной скоростью развернулся на месте: фиолетовый клинок разрубил длинное дюрастальное лезвие ножа, зажатого в маленькой ладони. Отрезанный кусок покатился по земле, а зеленый водопад энергии устремился вниз, словно топор, добивающий жертву…
И, дрожа, замер…
В сантиметре над темноволосой головой.
Волосы начали закручиваться, тлеть и чернеть из-за близости зеленого пламени. Рукоять ножа со все еще светящейся раскаленно-красной гранью выпала из дрожащей ладони. Ошарашенные карие глаза, наполненные слезами, блестели зелеными отблесками и смотрели на него с другой стороны лезвия Депы.
— Вонючий джедай, — просипел Террел. — Ну же, убей меня. Давай, убей всех!..
— Здесь опасно, — проговорил Мейс. Он отскочил и с помощью Силы оттолкнул Террела в сторону входа в бункер. Струя пламени окатила то место, где они только что стояли.
Перекатившись, Винду вскочил на ноги, наклонил лезвия в защитное положение и посмотрел на рыщущий ствол турели парового вездехода, который пытался повернуться вслед за ним. Кто-то внутри решил, что убийство Мейса стоит отнятой жизни Террела. Мейсу не слишком нравилась такая математика. У него в голове было другое уравнение.
Четыре вездехода, поделенные на одного джедая, равняются одной громадной дымящейся куче мусора.
Уязвимые точки машин были очевидны: ни соединенные гусеницы, ни ходовые механизмы, ни поворотные турели не выдержали бы и одного удара световым мечом. Меньше чем за секунду он мог превратить этих бронированных чудовищ в дымящиеся металлические обломки… Но не превратил.
Потому что это не причинило бы им всем достаточно боли.
Он хотел причинить им боли больше, чем причиняла ему эта черная мигрень.
Они напали на него, когда он лишь хотел им помочь. Когда он пытался спасти их. Они атаковали его, забыв про собственные жизни и жизни своих детей. Они чуть не вынудили его собственноручно убить одного из этих детей.
Они были глупы. Они были злом. Они заслуживали наказания.
Они заслуживали смерти.
Будущее внезапно пронеслось у Мейса перед глазами — словно воспоминание о том, что еще не случилось. Он увидел себя, ныряющего головой вперед под паровой вездеход и переворачивающегося на спину, чтобы прорезать двумя клинками слабо бронированное дно. Увидел себя, забирающегося в пассажирский отсек, где раненых охраняют один-два вооруженных мужчины. Он бы отразил выстрелы из бластеров в самих же стрелков. Потом пробил бы себе путь в кабину, избавился от водителя и окатил поселение огнем с турели. Иджи, которые остались снаружи, бежали бы и с воплями сгорали. Затем он, удерживая световые мечи в воздухе с помощью Силы, вскрыл бы ими броню других вездеходов и залил бы их пламенем, поджаривая водителей, пассажиров и раненых… Плотный, пахнущий мясом дым вырывался бы из люков…
Они бы умерли. Все до единого.
Меньше чем за минуту.
И ему бы это понравилось.
Он уже бежал в сторону парового вездехода, собираясь поднырнуть под него, когда его наконец настигла мысль: «Что же я делаю?!»
Мейс еле-еле успел превратить нырок в обычный прыжок. Он взлетел в воздух и приземлился на машину позади огнеметной турели. Упав плашмя, он получил отличное прикрытие от бластерного огня балаваев. Его разум начал постепенно возвращаться из Силы, и все его тело ослабло.
Там было слишком темно. Везде было слишком темно. Тьма была непроницаемой и ослепляющей, удушающей, словно черный дым, что валил из жерл вулканов. Он не мог найти никакого света, кроме красного пламени, пылающего в его собственном сердце. Голова пульсировала, будто это у него в мозгу поселились личинки лихорадных ос. Будто его череп раскололся на части.
Усталость и боль навалились на джедая, сознание начало ускользать. Обратившись к Силе за поддержкой, он вызвал бы заодно и ярость. Он лежал на вездеходе, прижавшись лицом к горячей, побитой пулями броне. Каждая секунда, что ему удавалось удержать себя на месте, становилась еще одним мгновением жизни этих мужчин и женщин.
Внутри его зародился вой, рев темной ярости, переходящей в ликование. Винду стиснул зубы, чтобы не дать ему вырваться, но он все равно звенел в ушах, эхом разносясь по горам, словно вокруг голосом самой кровавой лихорадки выли акки…
Дыхание Мейса перехватило. Как внутренний голос мог создавать эхо?
Он поднял голову.
Оказывается, это действительно выли акки.
Они выскакивали из джунглей, взбираясь по крутому, обожженному лавой склону. Их мощные когти оставляли в камне огромные царапины. Пять, восемь, двенадцать — гигантские, бронированные звери: все воротниковые шипы агрессивно выставлены вперед, белые пенистые нити слюны тянутся из уголков пастей, наполненных острыми, как кинжалы, зубами.
Тяжеловооруженные балаваи начали отступать. Акки двигались со скоростью существ, которым нечего бояться. Турели паровых вездеходов поливали их пламенем, которое животные просто игнорировали. Псы не обращали никакого внимания и на легкие укусы бластерных зарядов. Достигнув границы поселения, они начали курсировать по его периметру вокруг разрушенных хижин: сначала шагом, потом — рысью, затем — галопом. Кольцо бронированных хищников постепенно сужалось.
Мейс узнал пастушью модель поведения акков: балаваи были разбредшимися в разные стороны траводавами, а акки одним лишь запугиванием собирали их в кучу, будто в загон. Любой балавай, пытавшийся вырваться из кольца, влетал обратно после удара массивного плеча или легкого толчка бронированным хвостом. Ни один акк не тронул людей зубами. Кто-то из иджей выстрелил в упор прямо в пасть одному из псов, не причинив, впрочем, никакого вреда. В ответ акк просто толкнул его челюстями назад, хотя мог бы легко перекусить обидчика пополам.
Мейс почувствовал темную бурю, поднимающуюся в Силе, и понял: поселение превратилось не в загон… а в бойню.
В охотничьи угодья.
Затем он ощутил тень мясника.
Джедай посмотрел на склон выше и увидел его, стоящего на камнях над бункером.
Корун.
В Силе он полыхал мощью.
Огромный: блестящая от пота обнаженная грудь словно была собрана из гранитных булыжников. Бритый череп более чем на два метра возвышался над босыми ступнями. Его грубые штаны были сшиты из шкуры лозовой кошки. Он воздел над головой руки, которые напоминали подпорки космоскребов.
К каждому его предплечью был пристегнут какой-то щит: удлиненная капля из отполированного до зеркального блеска металла. Их широкие закругленные части простирались над его огромными кулаками. А острия выступали за локти примерно на ладонь.
Он сжал кулаки, и на его предплечьях набухли вены. Края щитов внезапно стали размазанными, и противный визг на высоких тонах заставил ныть зубы Мейса.
Акк-псы повернулись к мужчине, словно это был некий сигнал. Корун и псы в едином порыве подняли головы к затуманенным звездам и вновь завыли темным, полным кровавой лихорадки воем. Он отозвался в груди Мейса, и джедай почувствовал, как в ответ в нем начала просыпаться его собственная ярость. Винду наконец понял.
Ярость была не только его.
Кровавая лихорадка была ответом его сердца на зов джунглей. На вой акков.
На мощь этого мужчины.
Балаваи прибежали сюда не по своей воле: их сюда привели, направив, как стадо, на землю, орошенную жестокостью, злобой и дикой кровавой лихорадкой несколько дней тому назад. То, что произошло здесь, было прекрасно обдуманным темным отражением некоего религиозного освящения. Кровавая резня здесь была лишь подготовкой, жертвой джунглям для предстоящего ритуала тьмы.
И Мейс понял, кто перед ним: лор-пилек.
Кар Вэстор.
Он резко опустил руки, и из-за кольца кружащих акков выпрыгнули шесть коруннаев, взметнувшихся высоко, как джедаи, но без присущей джедаям грации. Ускорение, что придала им Сила, скорее напоминало вопль боли. Они летели, словно продираясь сквозь воздух, но приземлились собранными, держа равновесие, пригнувшись для нападения. Все шесть были одеты так же, как Вэстор, и у каждого были эти каплеобразные щиты, что визжали, словно перегруженные динамики коммуникатора.
Балаваи встретили их шквалом бластерного огня. Лучи, мерцая и расплескиваясь, устремлялись к облакам, ибо щиты, что нес каждый из мужчин, двигались невообразимо быстро.
Балаваи прекратили стрелять.
Ни один корун не упал. Их мерцающие щиты отразили все выстрелы.
Этому они могли научиться только у джедая.
У одного конкретного джедая.
«О нет, — подумал Мейс. — О Депа, нет…»
Лор-пилек раскинул руки, наклонившись над обрывом и ныряя вниз, словно он умел летать. В последний момент он оттолкнулся и прыгнул вперед, отправляя себя точно в центр группы балаваев, столпившихся у паровых вездеходов.
Резня началась.
